Пепельный Ангел 1

– Но ты знаешь, когда родилась? – прищурив от удивления глаза, уточнил адвокат.

– Лишь по словам Дарлоны. Она сказала, что мой день рождения пришелся на 5 мая. А вот день рождения брата я точно знаю! Его-то рожали в госпитале!

– Употребляли ли ваши родители наркотические средства?

– Да, конечно! Хейзер «закидывалась» даже во время беременности мною, поэтому я родилась с определенным «дефектом». А Мэттью любил больше выпить, он принимал только чтобы быть с женой «на одной волне», – равнодушно рассказывала девушка.

Подобные разговоры не вызывали у нее каких-либо эмоций, словно она говорила про чужих ей людей.

– Как и где родители вели свой бизнес? Проводились ли сделки у вас на глазах?

– Мэттью редко вел дела дома. У него был картельный особняк, который был в разы лучше нашего жилища! А Хейзер, продавая свое тело, принимала клиентов у нас на дому!

– То есть ты хочешь сказать, что твоя мама была женщиной легкого поведения? – вмешался Мистер Морган, заметно при этом покраснев.

Ему было стыдно такое спрашивать, особенно у молодой девушки.

– Да. Она была проституткой. А отец – барыгой и наркобароном! – усмехаясь с его застенчивости, пояснила Энжи.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – не унимался Мистер Морган.

– А как я должна говорить? – удивилась Энжи и нахмурила свои темные бровки.

– Ладно, извини! Продолжай! – растерянно ответил мужчина.

– Мистер Морган имел ввиду, что ты можешь испытывать стыд из-за своих родителей. А ты, напротив, держишься очень уверенно! – вмешался в их диалог адвокат, профессионально сдерживая свои эмоции.

– Не я выбирала родителей и их профессии! Это им должно быть стыдно, а не мне! – без колебаний ответила девушка и посмотрела на мужчин.

– Твой отец не препятствовал Хейзер работать? – не поведя бровью, продолжил Альфред.

– Нет. Возможно, у них был уговор, кого ей следует у себя принимать, потому что это в большей части были люди картеля. А может, его это просто возбуждало – я не в курсе! – безэмоционально продолжила девушка.

– Хейзер оплачивали «услуги» так называемые клиенты?

– Да. И эти деньги он охотно использовал в своем бизнесе. Мэттью считал, что все в его доме должны уметь себя содержать. По этой причине я начала работать с трех лет.

– С трех лет? И где же ты работала? – вытаращив от изумления глаза, ужаснулся Мистер Морган.

–«Предки» привозили нас в Даунтаун и заставляли просить милостыню. Для правдоподобности одевали в тряпье и измазывали грязью, – также холодно продолжала Энжи.

– Они работали вместе с вами? – уточнил адвокат.

– Конечно же нет! Они отвозили нас утром и забирали вечером.

– Как? – не унимаясь, снова вмешался Эрик. – То есть с вами даже не было какого-то взрослого?

– Эрик, какого еще, нафиг, взрослого? – напряглась Энжи и принялась акцентировать каждое слово, надеясь, что хотя бы сейчас он поймет. – Мы… собирали … милостыню. По улицам. Одни. Сечешь?

– Ладно, извини, продолжайте, пожалуйста! – смутившись, произнес мужчина и отошел к окну.

Одна эта только мысль о том, что ребенку наносились такие душевные травмы, приводила его в бешенство.

– И как много вы зарабатывали на милостыне? – спросил Альфред.

– Не знаю, я тогда еще не умела считать, да и все деньги забирал себе Мэттью. Он говорил, что это пойдет на наше содержание.

– А если вы ничего не зарабатывали за день?

– То нас могли не покормить… Но, к счастью, мы дружили с соседскими детьми, и они не оставляли нас голодными.

– Кто с вами жил по соседству? Чем они занимались? – продолжал адвокат.

– Они все работали на моего отца и на картель, – сухо ответила Энжи.

– Хорошо, продолжай!

– Робин ненавидел попрошайничать – считал, что лучше умереть от голода, чем просить у равнодушных, надменных и озлобленных людей. Он каждое слово пропускал через свое сердце. Мне же было пофиг на мнение прохожих. Я знала, что я бедная, грязная и необразованная девочка – я такой родилась. Но мне не хотелось подводить своего брата, поэтому я не переставала идти с протянутой рукой.

– И сколько времени вы так работали?

– Год или чуть меньше, пока мы с братом не придумали другую схему, – улыбаясь, ответила Энжи

– Какую еще схему?

– В детстве я была очень симпатичным ребенком: мои большие зеленые глаза и миленькое личико всегда умиляли мужчин, поэтому Робин нашел способ, как можно было на этом заработать. Мы одевались опрятно и шли в супермаркет, чтобы якобы что-то купить. Уже на кассе я закатывала истерику брату, будто я очень хочу шоколадку или какую-то дорогую игрушку, ну, или что-то в этом роде. Брат якобы пытался мне объяснить, что у него нет на это денег, тогда я поворачивалась к «хорошенькому» дяде и просила его это мне оплатить. В большинстве случаев это срабатывало. Затем мы ждали немного, делали возврат и забирали себе деньги.

– И вашу аферу никто не разоблачил? – улыбаясь с их проворства, поинтересовался Альфред.

– Мы были очень осторожными, и подкупили одного подростка-кассира, который получал с каждой нашей выручки десять процентов.

– Об этом знали ваши родители?

– Нет, но им было на это наплевать. А наше попрошайничество вышло на новый уровень, и больше мы не «ходили с протянутой рукой», – важно произнесла Энжи.

– И как долго продолжалась эта ваша деятельность?

– До тех пор, пока мы не пошли в школу, – вспоминала девушка. – Мне тогда еще не было шести.

– А прежде Робин посещал школу?

– Мы пошли вместе. Ему исполнялось одиннадцать лет! – ответила Энжи и посмотрела на Мистера Моргана, который все еще стоял у окна, скрывая свое негодование.

Затем она выпила воды и продолжила:

– Когда мы в очередной раз работали в Даунтауне, к нам подошла монахиня из католической школы для малоимущих семей. Она сказала, что там нас смогут многому научить и будут кормить. Оплатой за обучение будет работа в саду и выполнение общественно-полезных работ при костеле. Но если работать больше часов и в выходные дни – то можно заработать небольшие деньги. Пусть немного, но лучше, чем слоняться по улице.

Годовой взнос в школу составлял всего лишь сто пятьдесят долларов с человека, но это было для нас много, поэтому мы перестали побираться и устроились на подработки для детей. Мы все лето расклеивали объявления, раздавали брошюрки и смогли осилить эту сумму.

Новым препятствием стало то, что записать в школу нас могли только родители. Поэтому Робин сторговался с «предками» и дал им сто долларов сверху, чтобы те соизволили нас записать. К счастью, в этот же вечер они обдолбались (жарг.: принять наркотики), и Робин украл у них пятьсот. За эти деньги мы купили школьные принадлежности и одежду.

– А что вы могли купить на такую мизерную сумму? – удивился Мистер Морган.

– Все, что было необходимо! – усмехнулась Энжи. – Мы же покупали в комиссионных магазинах, а не в дорогих бутиках!

Она непонимающе посмотрела на Мистера Моргана и продолжила:

– Представьте, какое унижение приходилось испытывать моему брату! Его определили в мой класс – первый класс, так как он прежде не посещал школу. Однако мы очень старались учиться, и со временем его перевели в третий класс.

В школе за общественно-полезные работы платили всего лишь три доллара. А на наших подработках мы могли заработать до двадцати долларов в день. Поэтому после школы Робин шел на свои подработки, а я отрабатывала обязательные – за нас двоих. Часть наших денег нам приходилось отдавать, как и прежде, «предкам», а остальное мы тратили на себя и на школу.

– Мисс Хиллс, – перебил адвокат, – я не спорю, для вас это важно, но давайте подойдем ближе к делу. Расскажите уже про картель!

– Почему, пусть говорит про детство! – вмешался Мистер Морган. – Я за это плачу!

Энжи в знак благодарности улыбнулась Эрику и продолжила рассказывать:

– Спустя некоторое время Робин устроился на подработку в автомастерскую. Тогда ему стали неинтересны уроки, ведь там время проходило бесплатно, а в мастерской его обучали настоящему ремеслу.

Затем у нас произошел один инцидент, из-за которого нам стало небезопасно ночевать дома.

– Расскажите про это подробнее, – заинтересовался Альфред.

– Иногда мы наблюдали через кухонное окошко, как Хейзер принимает у себя клиентов. Тогда мы были еще детьми и ничего не понимали. Нам было весело, и все. Но однажды нас увидел один из клиентов и жестко избил Робина. Брат прикрывал меня своим телом, поэтому ему досталось больше, чем мне, и ему даже потребовалось лечение в госпитале.

– Как на это отреагировали ваши родители? – спросил адвокат.

– Хейзер молча стояла в сторонке, а Мэттью, как только узнал, повез нас к нему на «разборки». Мы приехали на базу картеля, и «предок» приказал показать нам того, кто нас избил. Мэттью боялись все, поэтому никто не вмешивался. Они столпились вокруг нас и лицезрели, как он деспотично избивает клиента. Затем он вывел нас в центр и прокричал: «Пусть все запомнят, как выглядят мои дети! Никто, кроме меня, не смеет их бить!» Затем он вытряс из кошелька клиента все деньги, сказав, что это пойдет якобы на лечение Робина, и добавил: «В моей семье каждый занимается своей работой. Из-за тебя Робину придется наложить гипс – это за его простой».

– Его деспотичность по отношению к вам на этом закончилась? – не переставая делать пометки в блокноте, произнес адвокат.

– Ну да, конечно! – сыронизировала Энжи. – После того, как Робина отправили в госпиталь, у Мэттью появились какие-то проблемы в бизнесе. Ему срочно понадобились деньги, и он не придумал ничего лучше, чем сделать меня донором легкого и печени. В ту ночь я, того не желая, заплатила картелю своими органами.

– Я что-то не совсем понял! – вытаращил глаза Мистер Морган.

Энжи грустно вздохнула и попыталась ему пояснить:

– Они продали мои органы, чтобы снова вести свой бизнес. Их органы стоили в разы дешевле, чем детские, и были отравлены наркотой. Теперь сечешь, Эрик?

Мужчина, конечно же, понял и с первого раза, но он не хотел верить своим ушам. Он наивно рассчитывал, что Энжи вдруг рассмеется и скажет, что это была только глупая шутка. И, чем дальше она говорила – тем ему было страшней.

– Так они использовали тебя единожды? – съежился от услышанного адвокат.

– Конечно! А вы хотели, чтобы они разобрали меня «на запчасти»? – проглатывая очередной странный вопрос, воскликнула Энжи.

– Совсем нет! Я просто делаю заметки, чтобы потом прикрепить это к делу, – спокойно пояснил адвокат. – Продолжайте, пожалуйста.

–После этого случая мы с братом решили, что больше не будем ночевать вместе с «предками». Поэтому, едва они появлялись на пороге квартиры, мы перелезали через крышу к соседским детям и ночевали у них. На случай побега у нас всегда были заготовлены специальные рюкзачки, в которых было все самое необходимое. Там всегда находились пара свежего белья, носки, что-то из теплой одежды, несколько долларов, которые мы оставляли на черный день, ножик, кастет, консервы, какая-то сухая еда, ну и что-то еще по мелочам. Кстати, этот самый рюкзак Эрик отдал в полицейский участок.

Адвокат записал показания Энжи и посмотрел на часы:

– У нас еще осталось двадцать минут. Расскажи про Мэттью Даллоса, а остальное уже послушаем завтра!

– Хорошо. А что мне надо про него рассказать?

– Все, что ты о нем помнишь.

– Ну ладно, – ответила Энжи и продолжила: – Мэттью был очень жестоким и деспотичным человеком, словно дикий дворовый пес, который вообще никого не боялся. Многие вопросы он решал только кулаками, отчего его имя знал поголовно весь район. У него была черная дорогая машина, которую он всегда парковал, где ему вздумается. Ведь Мэтт знал, что никто не посмеет даже ее поцарапать.

От него всегда пахло сигаретами и виски. Гораздо реже – марихуаной и кокаином, так как он не любил использовать свой товар.

Мэттью делал две ходки (жарг.: сидеть в тюрьме): первую – «по малолетке», и вторую – спустя три года. И идея о создании картеля у него возникла еще при первой отсидке. Однако для реализации задумки ему понадобилось около пятнадцати лет.

Он зарабатывал на жизнь разными нелегальными способами: начиная от контрабанды через Мексику и вплоть до «продажи» людей.

– Как это понять? – изумился адвокат и перестал писать.

– Мэтт перевозил иностранцев из Мексики и пристраивал их в различные места. Это мог быть дом терпимости, который зовется «сексуальным рабством», из которого он, кстати, забрал Хейзер и сделал своей женой. Также это могли быть «картельные мулы» – которые перевозили кокаин в своих желудках, «ходаки» – которые за деньги садились в тюрьмы вместо виновных, и «доноры» – которые, как и я, отдавали свои органы за бабки. Только мне удалили, скажем, мелочь, а тех людей могли и полностью разобрать «на запчасти». Я знаю, что это не все, чем занимался картель, но это то, о чем я знаю.

– Все это тебе рассказывал отец? – пребывал в полнейшем ужасе Мистер Морган.

– Нет. Мы с ним очень редко разговаривали, и то, только по делу, – спокойно вещала Энжи.

–Тогда почему ты говоришь об этом с такой уверенностью? – приподняв брови, проговорил адвокат.

– Я не раз слышала, о чем они беседуют, а когда вошла в картель – сразу все поняла.

– Ты тоже гоняла в Мексику? – аккуратно спросил Альфред.

– Нет. Не моя специфика, – отрицательно покачала головой Энжи. – За такую работу берутся только Низшие!

– И в чем же заключались твои обязанности?

– Я устраивала в клубах вечеринки и делала просто отпадные шоу! – нежно улыбаясь, тешила себя приятными воспоминаниями девушка.

– Давай закончим про Мэттью, – перевел тему адвокат.

– Окей, – непринужденно ответила девушка и продолжила: – Поначалу Мэтт гонял в Мексику в одиночку, однако спустя время набрал себе команду и стал курировать их отправки. Когда дела пошли в гору, он начал скупать по дешевке недвижимость и заселять туда своих людей. Первым был наш дом в Комптоне, который Мэтт переделал под четыре квартиры. Так он обеспечил команду жильем, в котором они могли проживать со своими семьями, и всегда имел их под рукой.

Вне зависимости от того, что его команда согласилась на условия и приступила к работе, людей все равно не хватало, поэтому Мэттью стал разъезжать по ближайшим гетто и набирать оттуда добровольцев. Он расспрашивал людей по соседству, кому действительно нужна была любая работа и кто был готов прямо сейчас навсегда уехать из своего убогого района. Таких оказывалось немного, ведь не каждый человек мог бросить все, просто доверившись словам незнакомца, однако находились и отчаянные люди, которые уже были готовы на все. Их-то Мэттью и забирал с собой и развозил по таким же квартирам.

Он ставил для всех работников одни и те же условия: пять лет работы на него, и квартира переходит в их собственность. Для многих выходцев из бедных районов его идея была «золотым билетом». Они с радостью соглашались, не отдавая отчета в том, каким тяжелым был этот труд. Большинство из них не доживало до окончания срока, и Мэттью заменял их другими людьми, не теряя при этом своей недвижимости. А если у кого-то получалось отработать срок и остаться в живых, то такие люди уже оставались в картеле и приносили Мэтту постоянный доход.

Затем он повстречал Хейзер и выкупил ее из «дома терпимости». А она, в свою очередь, познакомила его со своим боссом, который заправлял сетью борделей и также сбывал небольшое количество доз для своих посетителей. Его звали Алан, и вместе с ним они стали сотрудничать. Со временем они вместе наладили поставки товара через границу и построили свой наркобизнес.

У них было все схвачено: даже купили клуб на Сансет-Стрит для отмывания денег. Кстати, мы с Робином очень любили там зависать. Там умели делать классные вечеринки! Вот и все, – ответила Энжи.

– Спасибо, мисс Хиллс, за ваш подробный рассказ! Увидимся с вами завтра в это же время! – сказал адвокат, складывая свой кейс. – Выздоравливайте!

Мистер Морган вызвался его проводить и, прикрыв за собой дверь, вопросительно посмотрел на адвоката.

– Такого дела еще не было в моей практике, но я этим займусь! – сказал он с улыбкой.

–Я несказанно этому рад, мой дорогой Альфред! – еще не отойдя от услышанного, затараторил Морган. – Однако ты понимаешь, что это очень опасно! Может, этим делом стоит заняться не такому известному адвокату, как ты? На кону твое громкое имя!

– На моем счету девяносто пять процентов выигранных дел! – с легкой заносчивостью сказал адвокат, – Думаете, я откажусь от такой крупной рыбки? Это дело станет легендарным в моей карьере! Будьте в этом уверены!

И на этой ноте он распрощался с мистером Морганом и довольный отправился к лифту.

Альфред прекрасно понимал, что лучше было бы не браться за дела картеля – с ними шутки плохи. Но если бы он отказал мистеру Моргану, то этим делом заинтересовался бы какой-то его конкурент. И так как адвокат был весьма тщеславным и рискованным человеком, он не мог позволить другому занять его место. Поэтому Альфред, не раздумывая, взялся за это дело!

Мистер Морган взволнованно посмотрел ему вслед, но затем, вспомнив о девушке, решил вернуться в палату. Он понимал, что ее жизнь хранила в себе очень много личного, такого, которое не надо было и вспоминать. Поэтому он хотел войти и ее взбодрить отвлеченным разговором. Хотел сказать, какая она молодец, что нашла в себе силы и смелость раскрыть свои тайны. Однако, едва он переступил порог, девушка взволнованно сказала:

– Морган, я могу завтра не проснуться, поэтому послушай, что я скажу!

– Как это понять – можешь не проснуться? – опешил мужчина. – Я понимаю, ты очень устала. Давай позовем медсестер?

– Твой адвокат может быть из картеля. У них повсюду хватает своих людей! – тревожно пояснила Энжи.

– Кто, Альфред? Да ну! Я знаю его столько лет! – возразил мистер Морган.

– Это сейчас не имеет значения! – прервала его Энжи. – Послушай! – сделала паузу она. – Я хочу сказать тебе «спасибо». Ты очень порядочный и честный человек! Таких я еще не встречала!

– В моих поступках не было чего-то особенного! Я просто хотел помочь! – тихо, с присущей ему скромностью, проговорил Морган.

– Мэттью не сделал для меня и половины того, что ты успел сделать за эти три дня!

– Энжи, пожалуйста, не думай об этом! Я счастлив тебе помочь! – подбадривал ее мужчина. – Ты отдыхай, а вечером мы снова сможем поговорить за ужином!

– Нет, не надо! Сегодня я, правда, не хочу есть.

– Ладно. Если тебе что-то понадобится – я буду в соседней палате! – ответил Эрик и вышел за дверь.

Энжи кивнула ему головой, задумчиво сидя в кровати. Во время разговора она изо всех сил держалась и не проронила ни одной слезы. Но внутри у нее был ураган. Поэтому, оставшись наедине с собой, девушка облегченно заплакала.

Эпизод 20

Эта ночь у Энжи тоже прошла очень беспокойно. Ее мозг не хотел засыпать и заново прокручивал моменты из ее детства, которые она совсем не хотела вспоминать. Проваливаясь в сон, в ее памяти всплывало одно и то же событие, из-за которого она испуганно вздрагивала и вскрикивала.

Ночная смена медсестер тоже не спала вместе с ней, попеременно дежуря у ее постели.

Робин быстро среагировал, убежав в комнату и закрыв дверь на все засовы. За ним гнался разъяренный Мэттью.

Маленькая Энжи сидела в кровати и тревожно наблюдала за тем, как в их комнату агрессивно ломится отец. Это сопровождалось гневными криками и грубой руганью.

– Быстро собирай свои вещи, мы уходим! – скомандовал Робин.

Энжи подскочила с кровати и побежала к шкафу.

– Бери вещи потеплее и на пару дней! – в том же тоне проговорил Робин.

– А можно взять куклу? – впопыхах спросила Энжи, забивая доверху свой рюкзачок.

– Обязательно. Но быстрее! Он в любой момент выломает эту гребаную дверь!

Робин достал все заначки с деньгами и рассовал их по карманам. Затем высунулся из окна, оценивая возможные варианты побега.

К нему подбежала собранная Энжи и протянула свой рюкзак. Робин схватил вещи и швырнул их на крышу. Затем он подсадил сестру на подоконник и помог ей выбраться наружу. Теперь они вдвоем шли по крыше к соседскому окну, где жили их лучшие друзья Мирти и Коди, и пролезли в их комнату. Затем они переглянулись и весело засмеялись. Убегать было очень весело, если не задумываться, зачем…

Дождавшись, когда Мэттью успокоился, дети осторожно выбрались на улицу. Все четверо взяли скейты и отправились в путь. Они летели на них по дороге и весело выкрикивали звуки свободы: «Дааааа! Ураааа! Йоухуууу!»

Затем они выстроились в одну линию и взялись за руки, называя по очереди свои имена: «Энжи, Робин, Коди, Мирти!»

После им посигналил проезжающий мимо автобус, словно приглашая продолжить путь вместе с ним. Дети весело забросили скейты внутрь и запрыгнули сами. Он довез их до Даунтауна, где они еще долго гуляли до самого вечера. Ребята были такими заряженными и энергичными, что, казалось, смогли обойти все улицы, парки и бульвары. Робин угостил их мороженым, а потом еще и вкусной китайской лапшой.

Уже поздно вечером Коди и Мирти распрощались со своими друзьями и сели на последний автобус домой. Они не раз уговаривали Робина и Энжи поехать вместе с ними, и предлагали остаться у них на ночлег, но дети были непреклонны.

Тем временем они отправились в недостроенное здание в центре города, в котором только до пятнадцатого этажа был проведен лифт. Главный вход уже был закрыт, поэтому дети долго поднимались вверх по аварийной лестнице.

В качестве сегодняшнего места для ночлега дети определили себе один пустующий этаж. Там были только три стены и открытое пространство, из которого можно было наблюдать за ночным городом.

Маленькая Энжи пряталась в объятиях брата, который заботливо укрывал ее пледом, и они с восхищением смотрели на засыпающий город. Прежде им не доводилось видеть что-то настолько прекрасное! Они не раз проходили по этим улицам, выпрашивая у прохожих милостыню, однако утром эти места казались такими пыльными и обыденными. Но вечером, когда зажигались фонари и всевозможные вывески, город становился волшебной сказкой, на которую хотелось смотреть, не отрывая глаз.

Через некоторое время Энжи почувствовала сильное жжение в груди и в животе, но она боялась что-либо говорить брату. Ведь ему сильно досталось от «предков», потому что он, увидев ее хирургические шрамы, стал защищать сестру, чем вызвал сильный гнев Мэттью. От этого девочке стало очень грустно, и она тихо произнесла:

– Робби, извини меня, пожалуйста! Тебя чуть не «убил» отец!

– Мой Ангел, ты все, что у меня есть! Ради тебя я порву любого!

– Но я же приношу одни проблемы! – уткнулась в него носом Энжи.

– Кто тебе это сказал, предки? – возмутился Робин.

– Ты только вернулся из госпиталя, а из-за меня мы снова где-то ночуем! – всхлипывая, произнесла малышка.

– Глупости! – воскликнул мальчик. – Ты чудо! Не смей себя винить!

– Но что мы будем делать?

– Мы найдем работу… я найду работу… ну подработку…но нормальную. – размышлял Робин. – И все у нас будет хорошо!

– Было бы классно. А я буду тебе помогать! – повеселев, ответила девочка.

– Ну конечно! Без тебя я не справлюсь! – улыбаясь, сказал тот, и погладил ее по голове.

Энжи крепко прижалась к брату и вскоре мирно заснула. Его объятия немного притупляли боль, и девочке становилось лучше.

Проснувшись рано утром, они, наконец, смогли разглядеть комнату и пришли в дикий восторг. Это был этаж уличных художников, на котором они рисовали прекрасные граффити— картины. И дети с восхищением принялись их рассматривать. Затем они заприметили в углу несколько баллончиков с краской, и решили проверить их содержимое. Некоторые, к счастью, оказались полными, и отчего дети решили попробовать баллончики в действии.

Они определили себе кусочек угла, который еще не был закрашен художниками, и принялись рисовать. Энжи долго возилась со своим баллончиком, ведь ее коротенькие пальчики были еще слабыми, чтобы выдавливать сильный напор краски. Но Робин быстро наловчился и показал ей, как сделать все легче и быстрей.

Закончив свое творение, дети обнялись за плечи, любуясь своими художествами. Он был необычный, кривоватый, слегка размазанный в разные стороны, но это был их маленький отпечаток на стене. Место, где они были счастливы и свободны. Поэтому лично для них рисунок был самым прекрасным, что когда-либо мог сотворить человек…

К полудню Энжи стало гораздо хуже. Вместо боли она уже чувствовала слабость и сильный, пылающий жар.