Плевок в бетон

Иван Смирнов

Плевок в бетон

Глава 1

Сквозь грязное стекло маршрутки пробивались предзакатные лучи. Жгучие, оранжево-красные блики ещё тёплого сентябрьского солнца живо резвились и играли на окнах серых скал спального района. Вереница панельных домов – унылых, заурядных и обреченных на вечное забвение, подобно их жильцам, являлась жалкой тенью могущества той страны, которая перестала существовать. В этих останках жили слабые и нищие духом люди.

Маршрутка была набита этими созданиями. Грязные, оборванные, ограниченные в своих делах и помыслах, они каждый день шли на ненавистную работу и каждый месяц выплачивали ненавистный кредит. Круг абсурда разрывали цирроз, рак или банальная пьяная поножовщина. Родственники предавали их бренные останки холодной сырой земле, а достойная и полная ярких впечатлений жизнь оканчивалась.

Наблюдая за ними, непременно возникали смешанные чувства тошноты и сострадания. Тем не менее, и то и другое вызывали ненависть – в первом случае по отношению к окружающим, во втором по отношению к себе. Нельзя жалеть стадо, – повторял про себя Артём, сидя в конце маршрутки, – потому что стадо не пожалеет тебя.

Артём усвоил истину «человек человеку волк» с детства. Жестокость, подлость и обман окружающих сделали его черствым. Всё бы ничего, но мысли о вездесущей человеческой подлости сосуществовали с подсознательным неприятием вражды всех против всех. Нельзя созидать там, где каждый хочет уничтожить и обмануть каждого.

Артём перевел взгляд с бесконечных дворов и посмотрел на пассажиров. Через два сидения от него какой-то боров в спортивных штанах и грязной футболке с надписью «Мы русские, с нами Бог» дышал перегаром на сидящую рядом девушку. В проходе громко хихикали зелёные гопники. Они скалились кривыми зубами и обсуждали успешное разбойное нападение, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Громкий смех и нецензурная брань сыпались возле женщины с ребёнком. Как будто сам дьявол решив, что в этой колесницы ада чего-то не хватает, закинул на остановке старуху лет 60-ти. Не успев войти, сварливая сумка начала требовать закрыть люк.

В этом смраде дешевого пива и пота, в этом гаме тупого трёпа и назойливого старушечьего ворчания внутри Артёма росла и крепла ненависть. Хотелось забить ногами сидящего с титькой пива борова, спустить с лестницы старую ведьму и разобраться с шакалами, которые не прекращали скалиться. Ненависть закипала и норовила перелиться через край, когда Артём вышел на своей остановке. Как бы отфильтровывая вонь маршрутки, он смачно сплюнул на дорогу и закурил. Пропустив горький дым через лёгкие, Артём скоро отошел от злобы.

Вообще надо сказать, что молодой человек он был отходчивый, хотя и жутко вспыльчивый. Если разобраться, – думал Артём, – прав ли я, когда осуждаю людей и их образ жизни. Наверное, только от части, ведь человеческая жизнь дело рук не одного человека.

Конечно, наделённый не только органами чувств, но и сознанием человек сам кузнец своего счастья. Но человек не волен в выборе семьи, тогда как родители одних держат акции крупных компаний, а родители других ждут акций, чтобы собрать ребёнка в школу. Часто работяги гнут спину на двух работах, чтобы достойно содержать своё чадо и банально не имеют времени на его воспитание. Кроме того ребенок из простой семьи не волен в выборе окружения. Нет, не то что бы на дне отсутствовала всякая перспектива роста. Просто достичь успеха, сидя во дворе спального района, чуть сложнее, чем обучаясь в элитном вузе среди детей состоятельных родителей.

Невольно Артём вспомнил об одном сослуживце. Бог не одарил его большим умом, поэтому добрый малый регулярно оттормаживал. За косяки и контрактники, и срочники называли его краном. Артём сначала игнорировал заторможенность сослуживца, но через несколько месяцев тоже начал отпускать колкости в его адрес. Язвил он до тех пор, пока не узнал историю этого мальчишки. Как оказалась, этот парень круглый сирота: отец ушел из семьи, мать умерла от диабета, а брат погиб на войне. Он не получил нормального образования, а до прохождения срочной службы не ездил никуда дальше своей области. И что же виноват он в том, что вырос недалёким? Виноват, что никому не нужен и один одинешенек во всем злом и лживом белом свете?

Из размышлений Артёма вырвал оклик:

– Ээ, пацан!

Глава 2

– Здорова, Ренат, – откликнулся Артём

– Здравствуй, дорогой!

Оба жили в 23 доме на улице «Промышленный тупик» и оба частенько курили у подъезда. Однажды разговорившись, они нашли друг друга интересными собеседниками и с тех пор не упускали возможности потрепаться обо всём на свете.

Ренат служил в ВДВ на рубеже веков, а посему мог рассказать тысячу и одну занятную историю. Он поучаствовал во Второй Чеченской войне, был в Косово, когда бравые солдаты НАТО удрали от русских десантниках при полных галифе. Не потерялся он и после увольнения в запас – организовал дело по оказанию бытовых услуг и за несколько лет с парой отвёрток и старой дрелью сколотил приличный капитал. Ренат выгодно отличался от своих сверстников силой духа. Казалось, для него нет таких трудностей, которые нельзя преодолеть.

– Как ваше ничего? – спросил Ренат.

– Замечательно. Вот думаю, то ли чай пойти выпить, то ли повеситься. А как ваши дела?

– Я уезжаю, братец.

– Далеко?

– На войну.

Сказав это, в его голосе едва заметно что-то дрогнуло. Артём опешил – по спине пробежал холод, а в голове пронеслось: «То ли чай выпить, то ли повесится – какой же ты болван!».

– Мобилизовали? – собравшись с мыслями, спросил Артем.

– Нет, добровольцем записался.

– Почему так резко?

– Устал, братец. Личные причины. Семейная жизнь дело тонкое!

К горлу Артёма подступил ком, а из глаз чуть не полились слёзы. Ренат, увидев это, подмигнул ему и весело произнёс:

– Ну, чего пригорюнился, малой? Слышал анекдот про трёх мух, которые сидят на куче говна?

Они посмеялись над столь же пошлым, сколько глупым анекдотом, выкурили по сигарете, крепко пожали руки и разошлись. «Покурим ли мы ещё, Ренат?» – подумал Артём.

Сухо щелкнувший замок отомкнул дверь. С порога в нос ударил затхлый запах дешевого перегара. Перегара жил в родительской квартире не первый год, поэтому давно въелся в поры обоев, мебели и прочего небогатого обихода.

На кухонном столе беспорядочно валялись окурки, хлеб, вскрытая банка с килькой и замызганная стопка. В центре стояла сковорода с жареными пельменями, обильно смазанными майонезом и томатной пастой. По всему столу нагло ползали жирные мухи.

В полумраке зала горел телевизор, на экране которого шло политическое ток-шоу. У телевизора распласталось дряблое тело отца Артёма. Николай Юрьевич Ульянов много лет был рабом этилового беса, однако раньше зависимость не была столь отчаянной. За последние пару лет Николай Юрьевич оскотинился совершенно – уволился с работы, ежедневно пил и жалел себя.

Артём презирал поведение отца. «Настоящему мужчине нельзя плакаться о том, какой он бедный и несчастный, – думал Артём, – наверняка, найдутся люди и победнее и понесчастнее нашего». На его глазах водка год за годом превращала некогда сильного и умного человека в полное ничтожество. Совсем жалко Николай Юрьевич выглядел, когда начинал хвастаться былыми заслугами. Бывало, чванливый пьяница рассказывал, как в школьные годы был лучшим учеником чуть ли не всего СССР. Пил он безжалостно, каждый день, лишаясь остатков воли и разума.

Услышав звук открывающейся двери, тело подало признаки жизни. Тем временем по телевизору закончилось ток-шоу, и начались новости: «2024 год в России объявлен Годом семьи. Такое решение было принято, чтобы сохранить и защитить традиционные семейные ценности. Наш корреспондент взял интервью у депутата Государственной Думы Благовестникова Степана Ивановича с просьбой дать оценку данного Указа, вот что по этому поводу сказал Степан Иванович: «Институт семьи – это чрезвычайно важная и актуальная тема для разговора, так сказать. Семья помогает познавать окружающий мир, учит любви, доброте и состраданию. Посмотрите, что творится в ихнем так называемом цивилизованном мире, скока развилось всяких паршивцев: ЛГБТ-шники, трансгендеры, квадроберы и ещё Бог знает что! Всё это разлагает те духовные ориентиры, на которые мы ориентируемся и передаем из поколения в поколение! Я считаю, что всех этих непотребщиков надо наказывать каленым железом! А Указ, учитывая всё сказанное, тема понятная, полезная и стратегически важная. Мы уже сделали серьёзные шаги на пути укрепления и развития традиционного института семьи. Соответственно, мы должны соответствовать».

– Артём, это ты?

– Нет, санитар. В отрезвитель поедешь с нами, дядь.

После этой фразы отец Артёма с неожиданной расторопностью отлепился от пола и облокотился на диван. Его лицо напоминало выловленную из компота с сухофруктами курагу – оно заплыло и опухло. Глаза, пустые и мутные как у дохлой рыбы, были наполовину прикрыты налитыми свинцом веками.

– Всё шутишь…. Я же нормально спросил, – растягивая слова и выдерживая минутные паузы, произнес Николай Юрьевич.

Артём брезгливо посмотрел в его мутные стекляшки и ушел на кухню. «Нужно перекусить, убрать гадюшник, который он тут развёл и уйти» – подумал он. Превозмогая силу тяжести, многократно помноженную выпитым, отец Артёма добрался до кухни и громко бухнулся на ближайший к двери стул. Всё его и без того аморфное тело после подобных физических нагрузок окончательно обмякло.

– Артём, как дела? – выдавил он из себя, уставившись в пол.

– Лучше всех.

– Хорошо, если так… «Pink Floyd» послушаем?

– Нет, не послушаем. Блевать меня тянет от «Pink Floyd» и от тебя.

Отец Артёма поднял голову, в глазах стояли слезы.

– Почему? – громко шмыгая, спросил он.

– Даже не знаю. Вероятно из-за различия наших музыкальных вкусов. Какие ещё могут быть причины? – огрызнулся Артём, отмывая сковороду от засохшей томатной пасты.

– Как с отцом разговариваешь, щенок…. Где же я оступился? Где же упустил момент? Жалел много, жестче надо было, чтоб не позволял себе так разговаривать.

– Браво! Истину говоришь, отец, причина наших семейных бед – недостаточная пайка насилия. Кроме того, виновато глобальное потепление и разлагающее влияние западных ценностей.

– Чё ты несёшь?

– Ничего, мученик хуев, – Артём домыл посуду и повернулся к отцу. – Кого разжалобить хочешь? Сестре все нервы вытрепал, мать чуть в могилу не свёл, и все-то в этом виноваты, только не ты. Пойди к зеркалу, да посмотри, что сделал с собой. А после на дом взгляни и на свою семью – одни руины блядь. Плачет он, у тебя не слезы, а водка из глаз льётся.

– Ты не прав. Вот схороните меня, тогда и поймёшь. Только поздно будет.

После этих слов он встал и ушел в зал, а через пару минут оттуда заиграла песня «Time» группы «Pink Floyd». Смотреть на его рожу совершенно не хотелось, поэтому Артём быстро перекусил щами, помыл за собой посуду, вытер стол и ушел на улицу. Не успел он решить куда податься, как зазвонил телефон.

– Здорова братан, чем занят? – картавя, произнёс голос.

– Здорова брат, в общем-то, ничем.

– Отлично, тогда подтягивайся к Стрижу во двор. Тема есть.