Надя

– Вкусно, спасибо огромное! – сказал муж уже по привычке, на что получил радостное молчание жены.

Внезапно раздался громкий визг девочки, вбежавшей на кухню.

– Смотри какого кролика нарисовала! – вскрикнула девочка, протягивая рисунок.

– Хорошо, хорошо, молодец, Наденька… – отец даже не удосужился посмотреть на рисунок, слишком много нервов у него отняло внезапное вторжение девочки в тихую кухню.

– Вот молодец, художница растет! – гордо сказала Людмила Павловна, зайдя в комнату и присев, чтобы рассмотреть зайца.

– Сама рисовала! – гордо объявила она, улыбаясь и смеясь

Отец наконец отошел и наклонился, чтобы рассмотреть рисунок, но, конечно, трезвой оценки от него ждать и не стоило. Что бы девочка не делала – все шедевр, все чудо, все металл высшей пробы.

– Восхитительно, Надя! Превосходно! – воскликнул отец, взяв рисунок в руки. – В жизни лучше ничего не видел!

Чего и ждать? В ответ он получил награду – звонкий, радостный смех девочки, утопающей в похвале родителей. Она убежала обратно в комнату, оставив на кухне атмосферу радости и некого праздника. Но буквально через несколько минут все снова погрузилось в уныние. Людмила Павловна вздохнула и продолжила раскладывать вещи из чемоданов по дому, то и дело заглядывая на кухню, проверить, все ли хорошо. Яков ел суп, погрузившись в раздумья о чем-то, что только ему самому и было понятно.

Далее все было как-то очень спокойно и однообразно, нечего было сказать, возразить, нигде нельзя было устроить морально-нравственный конфликт, как в основном любят люди, которым именно таких развлечений и недостает… Хотя не в этом ли цель всей жизни? В мирном спокойствии, которого так не хватает практически всему населению земли.

Длилось спокойствие недолго, а все же, как говориться в народе, “Все хорошее быстро кончается”. Уже подготовившись ко сну, Людмила Павловна все же нашла шанс устроить скандал в мирной атмосфере вечера.

– Что это? – спросила домохозяйка строго, указывая на ботинки, стоявшие в углу зала.

– Ну… Ботинки… – сразу все понял Яша, замедлив свой голос так, будто сейчас его не отсчитывают за свою безалаберность, а ведут на эшафот.

– Ботинки! – воскликнула жена раздраженно, уже начиная новый акт в своей бесконечной мелодраме.

Отцу оставалось только терпеть долгие истории из детства, упреки и пререканья своей жены. Но внезапно случилось то, что практически никогда не случалось раньше. Монолог из укоров перешел в воспоминанья, из воспоминаний в плохие воспоминанья, из плохих воспоминаний в те воспоминания, которые Якову вспоминать бы совсем не хотелось.

– А вот если бы не твой папа – свадьба удалась бы на славу!

– Замолчи! Не говори ни слова! – накипело у мужа. Нет, конечно ударить он свою жену не мог в силу своего слабого, мягкого характера, но голос у него был мужской, можно сказать, даже слишком. Если у кого-то и получалось вывести мужчину, то голосом он сразу заставлял соперника поёжится, всех соперников… Кроме нее…

– А что? Что не так сказала-то? Если бы старый хрыч на торт не упал, мы бы может и поели нормально и в больницу не поехали.

– Не смей, не смей! – снова повторил он, его глаза наполнялись кровью.

Стоит ли говорить, кого до рождения Нади любил Яков. Он души не чаял в своем отце. Странное отражение получается, если посмотреть на родословную нашего героя: Отец и мать его были крайне похожи, хоть и совсем немного гиперболизировано. Она лупила, он терпел, хоть и был выше нее почти в два раза. А вот тут уже можно поспорить о теориях перерождений и той подобных. Такое совпадение, и никак не подстроенное! Хотя здесь уже работает психология, ведь все знают, что яблочко от яблоньки недалеко падает.

Спор продолжался. Жена, наслаждаясь моментом, продолжала подначивать мужа, в то время как он лишь кричал в ответ, не зная что ответить. Вспомнили бы они, кто сидел в соседней комнате, так сразу бы стало стыдно, но они не вспомнили, а значит и смысла говорить об этом нет.

– Дура! – будто поставил точку в предложении сказал муж, пытаясь покинуть поле боя, но понимая, что ему нечем хлопать, просто топнул ногой, поставив жирную точку в предложении.

– Сам дурак! – Сказала жена, вернувшись в спальню и хлопнув дверью, указывая на то, что вход “кое-кому” был воспрещен.

Вот и кончилась баталия. Сказать честно, со стороны за таким всегда смешно наблюдать. Один участник конфликта всегда пытается поязвительнее напасть, другой же напротив – защищается. Кажется, как в кино, конфликт, раздор, драма! Но на деле чем-то это похоже на тявканье собак, не поделивших кусок колбасы.

Так что же? Яков, к удивлению, совсем не вспомнил о Наде, а просто пошел спать на кресло. Голова кружилась, глаза слезились от обиды, а мышцы были напряжены до предела, будто он вовсе и не отдыхал, а так и работал полную смену… Надо же глупости какие! Книг, не к удивленью, больше читать не хотелось. Мужчина просто сел на кресло и уставился в окно на улицу. Луны не видно, не видно звезд, а в то же время подозрительно светло… Дым от заводов над городом, вот что, вот почему так светло! От клубов этих исходил странный свет, да не простой, а подозрительно рассеянный для простой завесы. Пока Яша думал над ценой его переезда, глаза его смыкались, а сам он постепенно начал дремать, уже не волнуясь ни о чем, что так сильно волновало его буквально пять минут назад.

Снова сны, снова странные абсурдные сны. На этот раз старый дом с его семьей, он совсем еще мал, но, в отличие от того времени, понимал все как взрослый. Дома никого, глубокая ночь за окном. Все дома было так, как он запомнил: маленькая спальня, кухня, диванчики в центре дома, уже несколько, казалось, десятилетий протекавшая крыша… Только что-то не так… но что? Внезапно в дверь постучались. Яша ее не открыл, но тот, кто стоял за ней, казалось ему, мог ее спокойно выбить посредством какой-то неведанной ему силы.

– Первый, второй? – раздалось из-за двери. Голос был вовсе не дьявольский, а наоборот, очень звонкий и молодой, такой, каким говорят только юноши, что ни разу не простужались в своем раннем детстве.

– Первый… – пришло это в голову само, как приходит на ум дата рождения или имя, непринужденно и очень быстро.

– Значит жить будешь… – сказал голос тихо, после чего присутствие человека за дверью перестало тревожить сознание. Тревожило совсем другое…

Обернувшись, наш герой вспомнил другое жуткое воспоминание, которое он столь яро пытался забыть. День смерти отца. Столик при диване упал, книги с него свалились на пол вместе со стаканом воды. Сам отец Якова лежал и задыхался, держась за горло. Его кожа становилась по-мертвецки синей, а глаза постепенно теряли свой живой блеск. Он судорожно мотал ногами, как рыба, пытающаяся снова выпрыгнуть в воду, туда, где дышать она может. Яша смотрел на это все с ужасом. Хватило его всего на несколько секунд, после которых он в ужасе зажмурил глаза. Минута жалких хрипов, другая, третья… Буквально пять минут, и звуки прекратились. Яков стоял так еще несколько мгновений, но потом открыл глаза… Лучше бы он этого не делал…

– Теперь твоя очередь! – Сказал его отец, а может быть и дьявол, забравшийся в его тело.

На своих двух ногах стояла знакомая фигура… Вот только кожа была синей, а православный крестик на шее будто до этого пытался сдернуть кто-то очень сильный, но не смог, из-за чего было видно жуткие, уже немного загноившиеся линии. Глаза старика были, казалось, выколоты, но чем-то он очень жутко смотрел на своего сына, пугая до смерти.

Внезапно, жуткий мертвец бросился на Якова и начал его душить. Сын и не успел опомниться, как почувствовал руки на шее. Зрение было размыто, но бороться пытался. Внезапно, как казалось, в последние моменты жизни, он заметил, что образ отца исказился. Он увидел женщину, до боле знакомую ему. Она по-садистски улыбалась и давила, перекрывая кислород. Казалась она ему невероятно привлекательной и молодой, но в то же время очень отстраненной и озлобленной.