Пусть Деус Конд поддувает!

Мария Кшнякина

Пусть Деус Конд поддувает!

Глава 1

Если бы Нико спросили, что важнее всего для инженера-уборщика, она бы твёрдо ответила: «Незаметность». И, надо сказать, до этого дня она вполне успешно справлялась с задачей не бросаться в глаза. Потому-то и решила, что миссия «стащить священную М 84-65» пройдёт легко, она же профессиональная невидимка. Но – вот же засор в отстойнике! – этот парнишка-филий то ли какой-то слишком ушастый оказался, то ли слишком глазастый, то ли всё сразу.

– Ещё раз спрашиваю: ты какого шкива тут делаешь? – технослужитель пытался выглядеть строгим, но получалось так себе. И облачение-то у него явно с чужого плеча, и голос ещё, видать, не до конца сломался… Ростом он был примерно как Нико, а в плечах даже, кажется, уже, а она была девушка вполне стройная.

– Зубчатого, конечно, – хмыкнула она. Может, отстанет, если обхамить хорошенько?

– Ну раз зубчатого, то пошли-ка найдём кого-нибудь из вентилиев, такие вещи не моего ума дело, – саркастически сказал парнишка и потащил девушку к двери. Та сопротивлялась как могла, но тот хоть и был мелкий, держал крепко.

– Так, ладно, ладно, я кладу эту чёртову гайку на место, а ты никуда меня не ведёшь, и мы вообще друг друга не видели, хорошо?

– Какие мы сразу стали послушные-то стали. Ну, раз сказала, что положишь на место – валяй.

Пришлось сдержать слово: глядишь, этот мелкий и не доложит начальству. От того, что Нико подержала гайку в руках, та стала чуть более блестящей. Конечно, в полутёмном алтаре технохрама это было непросто заметить, но ей казалось, что железячка сверкает, будто только с конвейера. Не то что окружающие их обшитые оцинкованными листами стены – металл давно уж не блестит, как мог бы. Парнишка отпустил руку девушки только когда гайка оказалась на алтарной полочке. Она потёрла руку: скорее всего, останется синяк.

– А ты молчи, – прошипела Нико и, не оглядываясь, быстро пошла к выходу. Хоть бы лицо не запомнил, хоть бы не запомнил… Тьфу, чуть в столб не влетела. «Здоровы же у боженьки ножки», – подумала Нико.

– На службах чтоб стояла не ближе семнадцатого ряда! – крикнул ей вслед филий. – А если что – бежать тебе некуда!

***

Итак, миссия провалена. Неужели же придётся теперь посылать кого-то другого? Некого же, она была лучшим кандидатом. Не говоря уж о том, что, поди, теперь гайку вообще под стекло с замком положат. А Эйхнер сказал, что без этой старинной гайки работа застопорится. Как же быть…

Сзади послышались быстрые шаги. Нико вздрогнула и ускорилась: видать, парнишка не сдержал слово и позвал кого-то. Топот настойчиво приближался.

– Да погоди ты, чтоб тебя! – раздалось сзади. Парень был один. Девушка облегчённо вздохнула, но ощущение «что-то где-то тут не так» не пропадало, и останавливаться она не стала. – Стой, говорю!

– Чего тебе? Я ж ушла, – Нико замедлилась, но не остановилась.

– Зачем тебе артефакт? – спросил, понизив голос, филий. Тут она встала как вкопанная, а он подошёл на расстояние чуть больше вытянутой руки.

– Продать хотела, а ты что подумал? – пожав плечами и глядя в потолок, ответила девушка.

– Врёшь. Я слышал, где-то кто-то пытается добраться до «Урагана», чтобы улететь на Луну и для этого ищет старые технологии.

– Это где ты такое слышал?! – ахнула Нико. «Трижды опасный мальчишка, – пронеслось в её голове. – Кто ж нас сдал?!».

– Нечаянно в разговоре двух радианиев позавчера. Они думали, что в алтарной пусто, но я там как раз протирал полы. Вот и услышал…

– И что? Решил, что я из беглецов?

– А вдруг?

– Еретиков пожечь захотел?

Парнишка филий замялся. Не дослужился ещё, кажись, до такой твёрдой веры.

– Ай, ну тебя, – Нико махнула рукой и пошла дальше, – Думай, что хочешь, только молча, а то тебе тоже бежать некуда, знаешь ли.

И пока служитель Деуса Конда сочинял, что ответить, девушка убежала.

***

Нико и компания действительно собирались добраться до «Урагана» и покинуть Землю. В принципе, существование орбитального челнока не было секретом, но техноклирики сделали всё, чтобы обычные люди о нём забыли. Именно жрецы управляли жизнью в Доме. Что важно, что нет – всё определяли они. Началось это сто семьдесят лет назад, когда кто-то особо догадливый направил в нужное русло обычное человеческое желание спихнуть ответственность за свою судьбу на какие-нибудь высшие силы. Так родился Деус Конд – обожествлённая система подачи и очистки воздуха. Когда живёшь в десятке километров под землёй, без кислорода, как ни крути, никак. Обслуживание вентиляции почиталось более других занятий, а потом обрело статус почти священного. Так и повелось: каждый день жители Дома благодарили механическое божество за воздух малыми молитвами, а раз в неделю проходило Великое Проветривание, на котором было не продохнуть. Присутствовать обязаны были все, кроме находящихся на службе и тяжело больных. По последней переписи население Дома составляло 89 675 человек, и порядка 65 тысяч собирались на церемонию. Большой зал хоть и был рассчитан на сто тысяч зрителей, но Деус Конд не очень-то справлялся с тем, чтобы обеспечить свою паству нужным количеством воздуха. Богом он был добрым и благодарным, но, к сожалению, уже пожилым и потому довольно хилым.

Дом существовал почти триста сорок лет. Построен он был после того, как в Солнце врезалась комета C/1882 R1 и светило решило вступить в период красного гиганта существенно раньше, чем этого ожидали люди. Диаметр звезды резко увеличился, и жить на Земле стало так жарко, что человечество решило сбежать подальше от светила. Большинство стран мира, чтобы выиграть время, сначала построили временные поселения на Луне, а затем перевезли большую часть народа на Марс. Но были среди мировых элит и те, кто ни в какую не хотел покидать родную планету. Они наняли инженеров и строителей, а те построили глубоко под землёй несколько городов-бункеров. Неподалёку от каждого из таких поселений были смонтированы пусковые площадки с орбитальными челноками-«Ураганами». Создали их, конечно, те, кто покидал планету. Больше космодромов – быстрее все желающие окажутся на Луне, а последние шаттлы с запасом топлива стояли на этих площадках скорее как подстраховка. Они не пригодились во время большой миграции. Теперь-то, конечно, было уже неважно, кто именно оставил «спасательный круг». Важнее было добраться до него, пока не поздно.

***

Поздно – это ещё мягко сказано. До недавнего времени считалось, что примерно тысячу лет под землёй человечество ещё протянет. И если бы не друг Нико, инженер пищеблока восьмого разряда Тарас Ондуж, наверное, так и продолжали бы думать. Но Тарас случайно разрушил принятую в Доме теорию.

Вообще он был страшно зол на судьбу: из-за нервов не смог как следует сдать квалификационные экзамены и потому был распределён в отдел продовольственного обеспечения. Вообще-то он метил в подмастерья младшего инженера внешнего периметра, но что вышло, то вышло. Поэтому каждый день он приходил на ненавистную работу и страдал. Прогуливать не имел права никто, так что каждый день наш герой выхватывал краем уха разговоры про смены и сменщиков, какие-то поломки, чью-то хитрую рацуху, которую снова завернули, и страшно завидовал – таская мешки с картошкой, приключений не найти. По первости над Тарасом подтрунивали более низкорослые коллеги – шутили, мол, не дорос до внешника. Хотя что-что, а рост у молодого человека был самый что ни на есть годящий – метр девяносто, мелких служить во внешнем периметре старались не брать.

Ещё тоскливее Тарасу было из-за отца. Тот был инженером теплосетей, инвалидом труда: ликвидировал порыв изоляции, получил сильные ожоги и досрочно ушёл на покой. Тарас увечий, конечно, не хотел, а вот статус героя, справившегося с серьёзной проблемой, его манил. В свободное от работы время он любил прогуляться где-нибудь поближе к центру управления, фантазируя, как он мог бы работать там, внутри, раз уж не пустили поближе к периметру. Каждый раз он страшно удивлялся, видя, что часть мощностей не используется – в комнатах не горит свет, не работают люди. Иногда даже дёргал или толкал двери, но всё было закрыто. Однажды он потянул на себя одну из не слишком приметных служебных дверей в том самом неиспользуемом отсеке. К его удивлению, дверь отворилась. Место было заброшено давно – пыль на всём лежала прямо-таки ковром. В комнатах была аккуратно расставлена привычная пластиковая мебель – столы, стулья, этажерки. Разве что цвет был не серо-коричневый, как везде, а светло-серый, а то и вовсе белый. «Вот это она старая, неужели с постройки тут стоит? И ручки забавные, кажется, настоящий металл…, – подумал Тарас, сняв пальцем кусок пыльного войлока со шкафчика, – Хорошо, что я не астматик, не то бы мне кирдык». Побродив по коридорам, слабо освещённым люминесцентными полосами под потолком, он уткнулся в прозрачную дверь. Кажется, она работала на фотоэлементе, но раз питание отключено, то открыться она, похоже, не могла. Как назло, за ней маячило что-то интересное: то ли пульт какой-то, то ли целая диспетчерская – в полутьме не разберёшь. Открытие страшно воодушевило Тараса, и следующие два визита он потратил на то, чтобы всё-таки открыть эту самую дверь.

В большой комнате без окон действительно оказался пульт. Зная, что электричество отключено, инженер пищеблока прихватил с собой хорошенько заряженный дилитиевый аккумулятор для среднего мобиля – кто его знает, сколько потребует эта штука с кнопками? Идея была хороша, но не сработала. Разъёмы оказались какими-то допотопными, и на адаптацию к ним современного UBd-14 ушла ещё чуть ли не неделя. «Хорошо, что я часто хожу по антикварным контейнерам, и никто не обращает на меня внимания; вот, удачно нашёл этот гетинакса кусок, без него меня б, как пить дать, током шибануло, да и шпильки тут совсем не того диаметра, что в нынешней технике». Пока Тарас дома собирал свой переходник, даже пищеблок стал вызывать у него меньше отвращения, чем обычно. Он даже умудрился свистнуть с работы коробку списанных микросхем от кухонных комбайнов. Оправдываясь неуклюжестью (ручищи-то вон какие отрастил!), сообщил, что уронил их в дезинфицирующий раствор, и всё, растворились, бедняжки, пока он глаза промывал, потому что ему как раз неудачно брызнуло прямо в лицо.

Переходник удался: когда пульт был подключен к аккумулятору, индикаторы на нём начали моргать сначала красным, затем почти все позеленели. И тут, конечно, пришло время большой красной кнопки, которая на деле оказалась какой-то белой ручкой настройки и не нажималась, а крутилась, причём при кручении из колонки рядом раздавались разные звуки.

-…вызывает Подземный город 7212… Марс вызы…, – внезапно раздалось из динамика, и Тарас так крутанул ручку, что звук, конечно, пропал. Парень быстро пришёл в себя и стал ловить сигнал снова.

– Марс вызывает Подземный город 7212, как слышно, Подземный город 7212, приём, – эта фраза повторялась раз за разом. Дар речи Тарас обрёл после пятого или шестого повторения.

– Марс? Настоящий? – недоверчиво спросил он.

– Марс вызывает Подземный город 7212, как слышно, – согласился динамик.

– Так, похоже, они меня не слышат. Где же тут микрофон… хотя, может быть, это автомат, и нет там никого?

Рассуждая себе под нос, Тарас решил подвигать бегунки на панели рядом с ручкой настройки. Очевидно, начать нужно было с той, рядом с которой было написано ВХОД, а бегунок стоял на числе -10 дБ.

-…как слышно, Подземный город 7212, – Тарасу уже начинало казаться, что голос в динамике обеспокоен. Он подвинул бегунок на 0.

– Нормально слышно, меня б ещё кто услыхал, – вздохнул он. Снова те же слова в записи. Бегунок на 2. – Слышно, говорю, вы там живые? – далёкий голос начал было говорить, что Марс вызывает, но вдруг оборвал речь на полуслове.

– Кто у коммуникатора? – спросил совсем другой голос, более пожилой, кажется, женский, и уж точно живой.

– Т… Т-тарас Он-ондуж, и-и-инженер пищеблока в-восьмого раз-зряда, – от удивления язык слушаться перестал.

– Пищебл… что? Брр… Инженер, доложите обстановку! – велел голос, который, кажется, обалдел не меньше Тараса. – Что у вас там творится вообще?!

– Д-да ничего не т-творится, всё хорошо, – уже немного успокоившись, но всё ещё заикаясь, ответил парень.

– Почему с вами уже сто двадцать три года нет связи?! Мы уж думали, вы там погибли, – голос был строгий.

– Да говорю, всё у нас нормально. Это мы думали, что вы там погибли.

Так Тарас узнал, что истории про сто процентов умерших по дороге на Луну и Марс эмигрантов – враки. То есть жертвы были, но абсолютное большинство путешественников в целости добрались до мест назначения. Важнее было другое: голос, представившийся инженером связи Йем, сообщил, что светимость Солнца снова выросла, и, по их расчётам, жителям Земли осталось лет от силы 50-60. Потом всё, полная денатурация.