Приключения Лолы, которая охотилась на рифму. Неделя на даче. Часть 1

Оксана Петряшова-Овчинникова

Приключения Лолы, которая охотилась на рифму. Неделя на даче. Часть 1

Все герои и описываемые события – вымысел. Любое совпадение с реальными людьми или событиями – случайно.

Шустрым деткам, таким прекрасным и ужасным

Пролог

Жила-была Лола – маленькая пузатенькая девочка с длинными косичками шоколадного цвета. И, каким-то образом, всё время выходило так, что в каждом её дне приключения выскакивали из ниоткуда и росли-росли-росли, как грибы после дождя (когда съедобные, а когда не очень; да и съедобные не всем приходились по вкусу).

Лола считала себя охотницей. Да-да, самой настоящей. Вот только охотилась она не на зверей (это же опасно) и не на жуков (поди сыщи их в кустах), а на рифму. Так много детских книжек – в стихах, и Лоле давным-давно, ещё в раннем детстве (а теперь она считала себя очень умной и взрослой), понравились эти башенки из строчек, поэтому каждый раз, когда на горизонте появлялось что-нибудь интересное, она обувалась по погоде, вооружалась блокнотом и ручкой и бежала. Вдогонку. Не жалея подошвы своей маленькой обувки.

Обычно блокнота хватало на неделю (мама уже наладила поставки). Сейчас у Лолы был маленький блокнот вишнёвого цвета, на замке (нужная такая мера, чтобы рифма не сбежала), с крохотным ключиком (продела через ушко верёвку и носила на шее).

Юркой и капризной рифме часто удавалось улизнуть и не попасть в блокнот, но иногда (разве что, иногда) Лола хватала её – и заполучала хвост (а когда даже целую шкуру!), который та сбрасывала, будто ящерка в линьку! И тогда у девочки выходили смешные такие стишки, которые она непременно «записывала», вот как папа ловит момент, выскакивая со своим фотоаппаратом. Писала она ещё медленно и с ошибками, и частенько даже просто рисовала что-то вместо букв, но ей-то всё было понятно, а это самое главное.

В конце каждой своей недели Лола устраивала дома Чтения. За кухонным столом собирались её папа, мама и брат, а также по видеосвязи, для полноты картины и впечатлений, вызывали маминых папу и маму и папиных папу и маму. Лола вставала на деревянную табуретку (а табуретки в этом доме все были из дерева и крепче некуда) и громко так, с чувством, декламировала стихи.

Брат, Витька, был старше Лолы на два года, но, почему-то, ниже ростом (папа уверял, что это ненадолго, и мальчик лопал всё, что ему советовали). Витьке мероприятия вроде Чтений не слишком нравились, а потому он, стоило Лоле анонсировать «слёт», быстро искал, куда б убежать. Он Лолу очень любил (по-своему, по-пацански) и все приключения с ней находил крайне увлекательными, но вот рифма была для него зверем странным, и часто громким, и он её не понимал совсем, потому что не видел, так что, по братско-сестринскому пакту, заключённому на пальчиках, Витька это обязательное для всех остальных действо иногда и пропускал (но не слишком часто – уж если Лола поймала, всё, а ловить она умела).

Лола любила приключения, любила рифму и себя, выступающей на табуретке, тоже немножечко любила.

И сегодня, в этот ответственный час (а управляться быстрее она никак не могла и не хотела, ведь и рифма требовала не меньше, чем эта артистка), Лола приготовилась читать из новенького сборника стихи, и каждый был хвостом рифмы, схваченной во время очередного, незабываемого, детского приключения.

Домочадцы дружно настроили всё внутри себя, как музыканты настраивают инструменты перед концертом, понимая все плюсы и плюсики этого удовольствия (а какие тут минусы?), и началось.

Воскресенье

Лола была девочкой с потрясающими кудряшками. Обычно мама заплетала ей косички, которые потом торчали антеннами, а бабушка, которая мамина мама, сажала на макушку ободок (так красивее и женственнее). Её всё пытались превратить в девочку, но ведь это невозможно, если перед тобой индеец. Или возможно? (А Лола, символически и потому что ей так нравилось, носила перья в косичках; обычно вороньи или голубиные, но как-то раз притащила из зоопарка павлинье; конечно же, мама проводила ревизию и дезинфицировала их все.) Лола была ребёнком неукротимого характера, пусть и ангельской внешности.

Неделю она предпочитала начинать с воскресенья: так – по-христиански, да и приятнее начинать с того дня, когда родители отдыхают. И вот оно, воскресенье, в августе, на даче.

Лола одевается, сажает в сумку своего друга (а дружит она с Чернушкой – жуком-носорогом, который как-то сбежал от Витьки и так удачно-неудачно, это с чьей стороны посмотреть, оказался в её вещах) и несётся в прихожую.

– Лолочка, ты только далеко не уходи… – как-то строго и одновременно жалобно говорит бабушка.

– Да, бабуль!

И яркий ободок вспыхивает в дверном проёме.

Дедушка Лолы, который мамин папа, работал на мебельной фабрике, а в свободное время мастерил что-нибудь эдакое для себя и знакомых. Бабушка, которая мамина мама, держала небольшой цветочный магазин (с небольшим отделом подарков) и, конечно же, выращивала в дачной теплице бесчисленное множество самых разных цветов круглый год (горшки высились в несколько этажей, поливать приходилось со стремянки). Вот и сейчас бабушка собирала композицию «на заказ» – сосед очень хотел поздравить дочку с появлением малыша оригинально, поярче, так что были тут и колясочка из цветов на каркасе, из недр которой лилась нежная колыбельная, и резиновый, сосущий палец пупс.

Лоле нравилось приезжать на дачу. Домик окружали небольшой, собственный фруктовый садик и забор, увитый виноградными листьями, а у выхода с участка башнями высились две дождевые бочки («высотки»). Уже этого было достаточно, чтобы потерять Лолу на целый день, но её взрослые очень старались вести себя хорошо, следили за ней (с некоторых пор с Витькой стало попроще: все дорожки приводили его к сестре), и каждый честно передавал эстафетную палочку тому, кто работал поблизости (буквально: папа смастерил эстафетную палочку, так критично им это было). А дел на даче было много, всегда, и у Лолы тоже.

Пока папа запоздало принимает эстафету от бабушки, косички уже пружинят у забора…

Лола собирает виноградных улиток в жёлтенькое ведёрко, чтобы построить улиточную ферму (она видела такое в отпуске – это было необыкновенно). Витька рядом, но под забором, копает червей (ковыряет землю палкой и достаёт тех, что потолще; конечно, иногда они упираются и с каким-то «пуп» рвутся на две части, но таких он отпускает, и половинки, танцуя, ныряют обратно в землю). Лола как раз тянется на носочках за особенно красивой улиточкой, как вдруг что-то тычет её в макушку! Тычок выходит не больным и глухеньким, но неожиданным. Лола бахается прям на брата с его червями (достаётся и тем, кого он отпустил, ведь «уйти» далеко они не успели), улитки дождём сыплются сверху, а та самая улитка выпучивает глаза и так вытягивает рога поглядеть, что чуть не пикирует со своего листа.

– Ну вот, – вздыхает Витька. – И что на этот раз?

Лола трёт макушку и вдруг замечает, что пальцы подозрительно легко скользят по голове – как по тёплому мячику.

– Мой ободок! – возмущается девочка. – Кто стащил мой ободок?

Конечно, он нужнее бабушке, чем Лоле, чтоб довершать превращение, но ведь бабушка спросит, да и вещи терять нехорошо («Что унёс, то принёс!»).

Витя уже привык к тому, что с Лолой весело и что рядом с ней – сплошные приключения, а потому с радостью ей помогал. Ну, не умел он влипать в необычное вот так, словно муха в медок.

Ребята терпеливо обшаривают всё вокруг себя, потом ползают на коленках, и даже глазеют на мир пластом. Разгадка приходит неожиданно. Уставшие, они растягиваются на рыхлой земле с пучками травы (на небе делают шашлычки из облаков) и вдруг замечают, как на яблоне что-то блестит.