Бывшие.(Не)родной папа для Пуговки

– К сожалению, ничего со словом “ресторан” вы здесь не найдете. А столовая на первом этаже, налево от ресепшена.

– Вадик, я, кажется, понял куда нам нужно! – раздается из-за угла глубокий баритон, и я замираю на месте, громом пораженная.

Не может быть! Показалось… Не выспалась сегодня, вот и мерещится всякая ерунда.

Но, через пару секунд понимаю, что с моим сознанием все в порядке. Потому, что по навстречу шагает… Константин Аксенов собственной персоной.

– Костик, иди сюда, – машет рукой блондин, –  Кажется, я нашел человека, который поможет нам не умереть от голода и проводит до ресторана. Правда, меня уже предупредили, что это слово здесь неуместно…

Мой бывший муж направляется к нам широкими шагами, а я смотрю на него и мечтаю провалиться сквозь перекрытия.

Все так же хорош. При взгляде на него екает сердце.

Широкие плечи, каштановые волосы, волевой подбородок. Слегка небритые щеки, которые когда-то я так любила зацеловывать…

Бежевый свитер крупной вязки, брюки в тон ему, коричневые кожаные мокасины. Старинный перстень, доставшийся от отца и очень скромные на вид часы.

Все элегантно, сдержанно и стоит, как космический корабль. Пресловутый стиль олд мани.

Ему не нужно никому ничего доказывать. Великолепен от природы.

Непроизвольно подмечаю, что обручального кольца нет.

Он тоже зыркает на мою правую руку, но тут же демонстративно теряет интерес.

Нарочито-равнодушный янтарный взгляд встречается с моим, испуганным. На пару секунд читаю в нем что-то похожее на злость, но Костя очень быстро берет себя в руки. Покерфейс. Слегка недовольный.

Что написано у меня на лице – не знаю. Стараюсь сделать хорошую мину при плохой игре. Надеюсь, выглядит не очень жалко.

На его фоне я – маленькая серенькая мышка. Которая мечтает юркнуть под плинтус.

Слегка мятый после сеанса лечебной физкультуры медицинский костюм, растрепанные волосы, никакого макияжа.

Не готова я к этой встрече, совсем не готова. Короче, полный швах. Знала бы, хотя бы накрасилась. И оделась поприличнее.

Хотя, зачем? Все равно для него я – никто. Отработанный материал, ничтожество, с которым даже разговаривать стремно…

Ну и пусть. Зато у меня есть Василиса. А вот моему бывшему об этом знать совсем не обязательно.

Ранящие воспоминания валятся сокрушительной лавиной. Наружу вырываются почти забытые боль и обида, но я стараюсь держать лицо. Надеюсь, успешно.

Зато Костя невозмутим. Рассматривает меня, абсолютно не скрываясь. Не спеша, оценивающе.

Янтарный взгляд пронизывает насквозь. На долю секунды кажется, что я вижу там боль, но тут же начинаю сомневаться, так как на его губах появляется презрительная ухмылка.

– Ну, здравствуй, Влада, – со снисходительной интонацией говорит Аксенов, – Не думал, что мы когда-нибудь еще встретимся.

Глава 5.

– И ты здравствуй, Костя, – равнодушно отвечает она, – Догадывалась что мир тесен, но не думала что настолько.

– Вау! – удивленно восклицает Вадим, – Вы знакомы?

– Нуууу… – нахмурив лоб, тянет Влада, – Как бы, да. Мы развелись шесть лет назад…

Смотрю в эти синие, как майское небо глаза и пытаюсь дышать ровно. Я всегда прекрасно умел владеть собой, но сейчас внутри буквально взорвалась бомба.

И разнесла в пух и прах всю мою систему защиты. И из потаенных уголков сознания бурным потоком хлынули воспоминания. Ненужные. Нерациональные. Причиняющие боль.

Надеюсь, по лицу этого не видно. Держу покерфейс, а внутри все клокочет.

Я не видел ее шесть лет. Достаточный срок, чтобы освободиться.

Забыть обо всем, что когда-то нас связывало, убить внутри себя те лучи, что тянулись к ней, стереть ее образ из памяти. Вытравить. Выжечь каленым железом.

Было нелегко, но я справился.

Свою любовь завернул в белый саван и похоронил заживо. Утрамбовал над ней землю, а сверху придавил огромной каменной глыбой. Чтобы ненароком не выбралась.

А потом заменил на ненависть. Честно, не хотел, но пришлось. Иначе сам бы не выжил.

Я звал ее Славкой… Как маленькую лесную птичку. Этой птичкой она для меня и была.

Веселая, шустрая, с легким характером. Мое яркое майское солнышко. Она порхала вокруг и дарила свой свет. Жаль только, что не мне одному…

Я ревновал ее к каждому столбу. К преподавателям, к пациентам, даже к прохожим на улице. Потому, что когда она улыбалась, все мужчины вокруг оборачивались ей вслед.

Меня буквально телепало от ревности. Я хотел видеть ее только своей. Не желал ни с кем делиться своим сокровищем.

Устраивал сцены, пытался воспитывать. А она лишь смеялась и обзывала меня Отелло недоделанным.

Садилась на колени, запускала пальцы в мои волосы и целовала как только она умеет. От ее запаха сносило крышу…

Я забывал обо всем. Любил так, что себя не помнил. А потом…

Об этом лучше не вспоминать. Потому что сразу хочется крушить все вокруг…

Взгляд цепляется за бейджик на ее груди. “Красавина Владислава Михайловна. Врач-терапевт.” – выведено на нем золотыми буквами.

Фамилия девичья, кольца нет. Значит, не замужем.

И устроилась по специальности все-таки. Хотя я сделал все, чтобы не смогла.

Может быть, это было чересчур, но тогда я просто не мог ее видеть. Не хотел сталкиваться на семинарах и конференциях. Не хотел жить в одном городе.

Боялся, что у меня просто-напросто рванет кукуху, и я ее убью. Слишком глубокую рану она нанесла.

Вот и сейчас моя бывшая мило беседует с Вадимом, а мне хочется придушить их обоих. Его просто прикончить. А ее разложить на шелковых простынях, наказать хорошенько, и потом придушить. Чтобы не досталась никому.

– Владислава Михайловна, – вкрадчиво начинает мой друг, – Расскажите мне пожалуйста, какие услуги предоставляются в вашем санатории. Ну, там, массаж, грязевые ванны, может быть, что-то еще? И какие из них оказываете конкретно вы?

Он, что, с ней флиртует? Бросаю на Вадима убийственный взгляд и слышу тихий скрежет собственных зубов.

Невольно присматриваюсь к огнетушителю на стене. Треснуть бы его сейчас по башке, чтобы закрыл свой поганый рот. Женился ведь недавно, а все туда же.

– Конкретно я предоставляю консультацию терапевта, – лучезарно улыбается Влада, а мне хочется накинуть на нее паранджу, – И веду занятия по лечебной физкультуре.

Вид у нее, конечно, усталый. Да и похудела она с момента нашей последней встречи.

На лице ни грамма косметики, волосы слегка растрепаны. В подметки не годится моей ухоженной с головы до кончиков ногтей Оксане.

Вот только мужика, разговаривающего с Оксаной желания пристрелить никогда не возникало, а тут…

– Интересно…– продолжает Вадик, – А как на эти занятия попасть?

– По показаниям, – спокойно объясняет бывшая, – В зависимости от диагноза в санаторной карте. У вас ведь есть санаторная карта?

– Хммм… Наверное, – друг неопределенно качает головой.

Влада внимательно смотрит сначала на него, потом на меня.

– Вообще-то вы не слишком похожи на тех, кто приезжает сюда лечиться, – заявляет скептически.

– Ну, почему же, – делает невинное лицо Вадим, – У меня суставы шалят, у Кости – спина…

– Ну, да, – фыркает она, поворачиваясь в мою сторону, – Видимо, подрала дикая кошка. Соленое озеро вам в помощь.

– Жестоко вы с ним.

– Заслужил, – тихо говорит бывшая и лезет в карман за телефоном.

Открываю рот от негодования. Это я заслужил? Но меня не удостаивают даже взглядом.

– Валюша, – говорит она в трубку, – Тут у меня на этаже два интересных джентльмена заблудились. Можешь проводить их до столовой? Отлично. Спасибо, дорогая.

– А насчет консультации терапевта… – Влада поднимает глаза и хитро прищуривается, – Если она вам действительно нужна, то можно записаться на ресепшене. В порядке очереди, естественно. Или на новых владельцев это правило не распространяется?

– Черт, – смеется Вадик, – Быстро же вы нас раскусили.

– Это было нетрудно. Если хотите слиться с толпой отдыхающих, найдите одежду попроще.

– Спасибо, учтем. Владислава, могу я вас попросить об одном одолжении?

– О каком?

– Пока не распространяться о том, что мы – новые хозяева.

– А то что? – саркастически ухмыляется Слава.

– Накажу! – шутливо заявляет Вадим, а мне снова хочется ему врезать.

Приветливая девушка по имени Валентина показывает нам где столовая, но есть мне почему-то расхотелось. Оставляю друга знакомиться с меню и выхожу на воздух.

Кому, вообще, пришла эта дикая идея – сделать из захолустного санатория фешенебельный курорт?

Мне, блин. Мне пришла. И провести разведку боем – тоже моя инициатива.

Только вот неожиданный сюрприз в виде встречи с бывшей спутал мне все карты. Да и не ожидал я от себя такой реакции…

Думал, все перегорело, забылось, а нет. По-прежнему больно.

Не смогу я каждый день с ней пересекаться и смотреть, как любезничает с мужиками. Никаких нервов не хватит.

И отступать уже поздно. Деньжищи бешеные вложены.

Значит, остается одно – уволить ее к чертовой матери. Начальник я, или где, в конце-то концов?

Глава 6.

В растрепанных чувствах тихо бреду по тропинке. Да, нехило меня накрыло. Ни одна женщина не вызывала во мне столько эмоций. Никого в этой жизни я так сильно не любил. И не ненавидел…

Пытаюсь успокоиться. Полной грудью вдыхаю степной воздух и неожиданно вижу, что под ногами хрустит соль. Я и не заметил, что ушел уже далеко от санатория.

С правой стороны какие-то дома, с левой – озеро.

А оно действительно красивое. Гладкое зеркало соленой воды отражает пушистые облака и полностью сливается с горизонтом. Появляется ощущение бесконечности. Как будто ты подвешен между землей и небом.

Ради того, чтобы увидеть это великолепие стоило приехать на край света. Надо будет сделать здесь что-то похожее на набережную.

Во мне просыпается бизнесмен. Иду по кромке воды, прикидывая, как лучше все устроить.

Неожиданно слышу тихие всхлипы, доносящиеся из зарослей пожухлой травы. В груди неприятно екает. Просто так, без причины, на уровне инстинктов.

Осторожно делаю несколько шагов и замираю на месте.

Между кустов пожелтевшей осоки сидит маленькая девочка, смотрит на водную гладь и горько плачет.

На вид ей около пяти. Одета как куколка: симпатичное осеннее пальто бежевого цвета, красная беретка. На ногах – лаковые ботиночки. Светлые волнистые волосы шевелит легкий ветерок. Не девочка – картинка.

Я совсем не разбираюсь в детях. Но все же мне кажется, что рановато ребенку такого возраста разгуливать одному. Да еще на берегу водоема.

Тихо покашливаю, чтобы не напугать и делаю несколько шагов вперед. Девчушка замечает меня и оборачивается. Смотрит бездонными глазами цвета виски или темного янтаря. Очень необычные глаза. И такие красивые…

Тихо опускаюсь на корточки, улыбаюсь.

– Привет, – обращаюсь к малышке.

– Привет! – насупившись, отвечает она и трет пальчиками мокрые щеки.

– А что это ты здесь делаешь? – спрашиваю вкрадчиво.

– Гуляю, не видно, что ли? – недовольно фыркает она, сдувая со лба светлую прядь волос.

До боли знакомый жест. Именно так всегда делала Славка, когда сердилась.

Ну, надо же как торкнуло… Даже в абсолютно незнакомом ребенке мне бывшая мерещится.

– А не рановато такой маленькой девочке разгуливать одной? Да еще по берегу озера? Мало ли что может случиться?

– Я не маленькая, – говорит презрительно, – Мне уже целых пять лет. А весной исполнится шесть! И в этом озере утонуть нельзя, вода слишком соленая.

Невольно растягиваю губы в улыбке. Надо же, какая важная персона. Целых пять лет!

Вид ребенка детсадовского возраста, гуляющего без сопровождения, вызывает протест. Нужно срочно вернуть ее родителям.

– Я, конечно, понимаю, что ты взрослая, но твоя мама, скорее всего, тебя потеряла. Волнуется, наверное.

– Нет. Не волнуется, – качает головой девчушка, стирая с пушистых ресниц остатки слез, – Маме некогда волноваться. Она работает.

А бабушка знает куда я пошла. Если что, у меня есть телефон. И вообще, я не одна, я с Пушком. Он следит, чтобы меня никто не обидел.

Сокрушенно качаю головой:

– А кто такой Пушок? Котенок?

– Нет. Пушок – это алабай, – мило улыбается малышка и смотрит куда-то мне за спину.

Медленно поворачиваю голову и нос к носу сталкиваюсь с огромной, лохматой мордой. Псина скалит зубы и тихо рычит.

Поднимаю руки ладонями вперед и отступаю. Вот это я встрял. Такой монстр проглотит меня и не подавится.

– Пушок, фу! Нельзя! – хмурит брови малышка и, как ни странно, собака ее слушается.

– Даааа. С такой охраной можно ходить куда угодно.

– Куда угодно мне мама не разрешает, – тяжело вздыхает девочка, – Меня всегда должно быть из окна видно. Мы вон там живем.

Малышка кивает на маленький уютный домик из красного кирпича метрах в ста от берега.

– Можно лишь до озера и до магазина. И только с Пушком. С бабушкой можно куда угодно, но она редко гуляет. Старенькая уже, ноги болят.

– А с папой? – задаю простой вопрос, – Куда ты ходишь с папой?

У девочки мгновенно портится настроение. Темные бровки сходятся в одну линию, пухлые губки начинают дрожать. Понимаю, что сморозил что-то не то, но уже поздно.

– Нет у меня папы… – хмуро отвечает девочка и шмыгает носом, – Он ушел от нас, когда я была у мамы в животике. Поэтому в садике меня дразнят брошенкой и ненуженкой, а маму – разведенкой с прицепом.

Почему-то печет в груди. Жуть как обидно за маленькую.

Никогда не понимал козлов, бросающих своих детей. Ну, развелся ты с женой, ребенок-то при чем? Тем более, такая хорошенькая девочка… Сам бы я так не поступил ни за что на свете!

– Скоро в садике праздник. День отца, – продолжает малышка, – Все придут со своими папами и дедушками. Девочки уже репетируют с ними танец для утренника. А у меня нет ни папы, ни дедушки, поэтому я буду сидеть в сторонке… – ясные глаза девчушки снова заполняются слезами и тут мое сердце не выдерживает.

Когда-то я мечтал о ребенке. О такой же замечательной, смышленой девочке с пушистыми ресницами и светлыми волосами. Похожей на Владу, черт бы ее подрал…

И, если бы она родила, от своей дочки не отказался бы ни за что. Даже несмотря на то, что ее мать натворила…

Но, не сложилось. И слава Богу, наверное.

Мокрые дорожки на пухлых щечках девчушки – словно нож в сердце. В груди клокочет негодование.

Хочется вытащить ремень из брюк и надавать по заднице жестоким детям, из-за которых эти ясные глазки льют слезы. А папашу ее ненормального привязать к стулу и долго пинать ногами. Пока не осознает…

В голове что-то щелкает, и я, неожиданно для себя, предлагаю:

– А хочешь, я притворюсь твоим папой? Схожу с тобой на праздник и станцую танец?

Глаза цвета виски недоверчиво смотрят на меня. Маленький кулачок трет шмыгающий носик.

– А ты правда сможешь? – настороженно спрашивает она.

– Ну конечно! – беспечно улыбаюсь, – Когда там у вас репетиция?

– Послезавтра днем…

– В садике?

– Да.

– Отлично. Я приду.

Она все еще не до конца верит в происходящее. Рассматривает меня со всех сторон, как музейный экспонат.

– Зовут-то как тебя, дочка? – спохватываюсь я.

– Василиса, – важно представляется она и протягивает руку, – Но мама зовет меня Пуговкой.

– Василиса-Пуговка, – пробую на вкус ее имя и жму маленькую ладошку, – Отлично. Мне нравится. А я – Костя.

– Только, знаешь что… – хмурит она нежный лобик, – Давай пока моей маме ничего говорить не будем. А то она бывает такая ругачая…

– Ну, раз ругачая – не будем.

Провожаю Пуговку до дома и не спеша бреду обратно в санаторий.

Глава 7.

Домой возвращаюсь разбитая в хлам. Оказывается, делать вид, что тебе все равно – занятие весьма утомительное. Тем более, если внутри бушует тропический шторм.

Не знаю, как буду дальше работать с ним под одной крышей. По-прежнему больно.

Смотрю на Костю, а перед глазами тот злополучный день. Кожаный диван в дорого обставленном кабинете и обнаженная брюнетка на коленях…

Давно нужно забыть и простить, но я не могу. С упорством заправской мазохистки сыплю соль на незаживающую рану.

Надеюсь, он скоро уедет. Наведет здесь порядок, и вернется в Москву, к своей Оксане.

Потому что находиться с ним в одном помещении – натуральная пытка. Долго я так не выдержу.

– Мама, мамочка! – встречает меня в прихожей маленькая дочка, и на душе становится тепло.

За что я искренне благодарна бывшему – это за Василису.

Смотрю в эти огромные янтарные глаза и чувствую, как все мое существо наполняется любовью. Чистой и искренней, которой можно любить только своего ребенка.

– Здравствуй, Пуговка! Как ты? Соскучилась? Я – очень-очень!

Беру на руки свое сокровище, целую в пухлую щечку и чувствую, как на душе становится тепло. Все невзгоды мгновенно уплывают куда-то за горизонт.

Василиса – мой источник с живой водой, в ней я черпаю силы. Стоит почувствовать как рядом бьется ее маленькое, но такое родное сердечко – и сердце наполняется нежностью. Как же здорово,что она у меня есть!

С головой погружаюсь в мамские заботы. Готовлю незамысловатый ужин, которым кормлю домашних.

Васька трогательно пытается мне помочь. Разрешаю расставить тарелки, разложить вилки и подать на стол хлеб.

После еды купаю дочурку. А потом провожу наш любимый ежевечерний ритуал: расчесываю ее длинные, блестящие волосы.

В это время мы обычно разговариваем. Делимся последними новостями, рассказываем как прошел день.

Но сегодня я не знаю о чем говорить. Встреча с бывшим – не слишком хорошая тема для общения с маленьким ребенком. Поздно вечером маме расскажу. А Пуговке это ни к чему.

Молча вожу расческой по волнистым волосам, и вдруг слышу из уст своей дочери вопрос, от которого едва не падаю со стула.

– Мой папа, – задумчиво произносит она, – А какой он?

Замираю на месте, думая что ответить. Нет, папа у нас не космонавт и не погибший герой. Вася знает, что он где-то есть, просто с нами не живет, но раньше это ее не слишком интересовало.

Открываю рот, чтобы начать рассказ, но тут встревает моя мама. Она откладывает в сторону вязание, приподнимает очки и совершенно не стесняясь в выражениях заявляет:

– Да сволочь он первостатейная! Сломал жизнь вам обеим! Слава была лучшей студенткой на курсе, подавала такие надежды, а сейчас…

– Мама! – рассерженной кошкой шиплю я, – Это непедагогично!

– А беременную жену из дома выгонять педагогично?

– Он не выгонял, я сама сбежала! – раздраженно отвечаю я.

Моя дочь смотрит на нашу перепалку, удивленно хлопает глазками и изрекает:

– Так, папа выставил тебя из дома, потому, что в животике была я?

Злобно зыркаю на мать.

Вспоминаю все, что читала в статьях по психологии. Не хватало еще, чтобы дочь получила эмоциональную травму, считая что родители развелись из-за нее.

Но и правду сказать не могу. Она не для ушей маленькой девочки.

– Ну что ты, Пуговка, конечно нет! Он, вообще, не знал что я беременна. Я сама не знала до того, как мы развелись. Так бывает. Иногда.

Дочь сверлит меня суровым взглядом. Точь в точь таким же, как у отца.

– Мммм… Понятно… А почему ты ему не рассказала?

Блин. Вот что ей ответить? Потому, что мы бедные, но гордые? Потому, что ждала, когда сам позвонит? Потому, что надеялась, что он все еще любит, и не станет разводиться?

Но такая правда тоже не для ребенка, поэтому, мычу невнятно:

– Не рассказала – и все. Не захотела…

– Тебя послушать, так он просто ангел во плоти! – фыркает мама и выходит из комнаты.

Василиса провожает ее долгим взглядом и поворачивается ко мне:

– А кто такой “сволочь”?

Вспоминаю, что психологи советуют формировать у ребенка положительный образ отца. Ну, или хотя бы нейтральный, и вновь начинаю дипломатично врать.

– Бабушка ничего такого не имела в виду… Просто она на него немного обижена.

– Он разносил песок по комнатам, как Пушок? – удивленно спрашивает Василиса.

Смотрю на дочурку и губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Не без удовольствия представляю маму с веником, гоняющую Костю по комнате.

– Ну что ты, нет, конечно. А при чем здесь это?

– Бабушка Пушка тоже называет “сволочь”…

Фыркаю от смеха. Обнимаю мою Пуговку и начинаю рассказ.

– Твой отец – врач. Очень известный. Он спасает людей. Делает сложные операции на сердце и сосудах. Такое далеко не каждый умеет.

– Значит, он умный?

– Да, умный. Этого у него не отнять.

– А он сильный? Сможет передвинуть тот большой камень в огороде, который бабушка хочет выкинуть?

– Да. Сможет, – улыбаюсь я, – Во всяком случае, меня он поднимал легко.

– А он красивый?

– Красивый. Высокий, широкоплечий. У него глаза такие же, как у тебя. И вообще, ты очень на него похожа.

– Значит, я тоже красивая?

– Очень! Самая красивая девочка на свете! – целую дочь в макушку.

– А встретились вы где? – пытает любопытная малышка.

– Я проходила практику в его больнице. Мы познакомились и полюбили друг друга. А от любви появляются детки. Вот, у меня появилась ты…

– А что потом?

– А потом твой папа меня разлюбил, – жму плечами, – и мне пришлось уехать. Так иногда бывает. Я была на него обижена, поэтому не рассказала про тебя.

– Понятно, – кивает Васька и спрыгивает со стула, – Я пошла спать.

По-деловому, девчушка направляется в сторону своей спальни, но я ее останавливаю.

– Василиса, скажи, ты заговорила про отца, потому что тебе не с кем танцевать на утреннике?

Знаю, что для нее это больной вопрос, но дочка абсолютно спокойна.

– Нет, – отвечает она, – Просто интересно.

– Ну, хочешь, я попрошу дядю Колю, нашего соседа с тобой станцевать?

– Нет. Не хочу. От него пахнет сигаретами, – брезгливо морщится моя принцесска, – Не беспокойся, мамочка, я сама найду себе папу. Спокойной ночи!

Маленькая егоза целует меня в щеку и исчезает в спальне, а я, улыбаясь, смотрю ей вслед.

Вот ведь выдумщица!

Глава 8.

Шагаю по полутемным коридорам санатория, и тихо бешусь. А руки в карманах непроизвольно сжимаются в кулаки.

Потому, что впереди неспешно идет мой лучший друг и деловой партнер  Вадим Лебедев, и, миленько так, улыбается Славке… Галантно пропускает ее вперед, придерживает двери, задает шутливые вопросы.

Вроде как и по делу, но видно же что флиртует… Явно нацелился на ни к чему не обязывающий курортный роман.

Самец собаки, блин. Даже то, что с момента его женитьбы и полугода не прошло не останавливает…

А она и рада стараться. Угорает над шутками, сама подливает масла в огонь. Ржут вдвоем, как ненормальные. На меня – ноль внимания. Поглощены друг другом.

Ну а чему я удивляюсь? Моя Влада была яркой звездочкой. И нравилась мужчинам…

Хотя, какая она, к черту, моя? Столько времени прошло…

Шесть лет у меня уже другая жизнь, другая женщина, другие приоритеты… И все равно эгоизм собственника вылезает откуда-то из подкорки.

Да ну, фигня какая-то… Не люблю я ее больше! Ненавижу – да. И лишь она сама в этом виновата!

Если бы не ее игра на два фронта, сейчас все было бы иначе…

Сожалею? Нет. Даже рад, что узнал вовремя. Вовремя освободился. Но, так больно, как тогда, мне никогда в жизни не было…

Сейчас я не должен чувствовать к ней ничего. Потому что пустой внутри. Когда-то давно эта хрупкая девушка спалила меня дотла. Еле выкарабкался.

И самому странно, что вид другого мужика рядом с ней до сих пор вызывает приступ бешенства.

Хотя, ненависть – тоже чувство. И это всего лишь ее дурацкие проявления.

– Вы, наверное, хотите посмотреть наш лечебный корпус? – спрашивает Славка у Лебедева, – Там более-менее нормальный ремонт, и даже есть новое оборудование.

– Ну, вообще-то по медицинской части у нас Костя, – лучезарно улыбается мой друг, – Я больше по строительству.

Влада оборачивается ко мне, недовольно сжимая губы. Но, через секунду уже берет себя в руки и делает непроницаемое лицо.

Надо же, меня заметили! Судя по реакции, ей тоже не все равно. Находиться рядом явно не рада, но деваться некуда. И поделом ей.

А то едва поздоровалась и ушла в демонстративный игнор… Со мной так нельзя!

– Мы тут пока инкогнито, – делая недовольную морду, отвечаю я, – Будет странным, если двое простых отдыхающих попрутся смотреть оборудование и помещения. А я сначала хочу понять чем тут народ дышит. Чтобы понимать как поступить с персоналом. Кого убрать, кого оставить…

Гляжу на бывшую в ожидании реакции. Но она, похоже, не врубилась. Или сделала вид, что не поняла. А зря, ее это касается в первую очередь.