
Полная версия
Истекая кровью

Элиз Вюрм
Истекая кровью
Глава 1
«Поцелуй был такой глубины и силы,
что мёртвых пронзил во мраке могилы.
Поцелуй возвратился, горяч и глубок,
в губы живых лихорадил и влёк.
Поцелуй был слишком велик для губ,
он чувствовал это, вонзаясь вглубь.
Тот поцелуй, который привык
выкапывать мёртвых и сеять живых»
Я посмотрела на него по-другому. Когда пришла, посмотрела.
Значит, мы не чужие.
Он подходил, тяжело опираясь на трость, смотря глазами-безднами, надвигался.
Ширли Хорн пела в доме «You're Nearer»:
Ты ближе, чем моя голова к подушке,
Ближе, чем ветер к иве,
Дороже, чем дождь для земли внизу,
Драгоценен, как солнце, для того, что растёт
– Здравствуйте, мадам!
Голос другой, звучит по-другому – жадно, жаден до встречи.
Меня это поразило.
Я тоже это чувствую, – жажду быть с ним, рядом с ним, и говорить – эту сладость сходства, общности!
– Здравствуйте!
Подошёл. Стал рядом. Напряжён. Сосредоточен. В глубине глаз – тепло радости.
Он, правда, рад меня видеть.
– Как ваши дела, Мюзетт?!
– Хорошо. А ваши, Тамал?!
Тамал Тапас изменился в лице.
– Вы назвали меня по имени!
– Не надо?
– Надо. Это похоже на глоток воздуха.
– Почему?
– Я забыл, как дышать с тех пор, как стал инвалидом.
– Вы инвалид?! Я не заметила!
Усмешка на его губах, бурная, страшная – и нежная.
– А что вы заметили, Мюзетт?!
– Вы красивый, и с вами интересно.
– Потому, что красивый?!
– Потому, что интересно!
Он посмотрел мне в глаза, яростно, страстно – и вновь та его нежность.
Выпалил как на исповеди:
– Это вы красивы!
Я улыбнулась как маленькая девочка.
– Правда? Я сегодня красивая?!
– Всегда. Вы всегда красивы, Мюзетт!
– Почему?
Он тоже улыбнулся, мужчина по имени Тамал.
– Вы же муза!
– Ах!
Засмеялся, довольный, расслабился, посмотрел с мягкой симпатией.
– Я заварил ваш чай!
– Он теперь мой?
– Если хотите…
– Хочу!
Симпатия стала острее – он не сводил с меня глаз так, словно боялся потерять из виду.
– Сын ждал вас.
– Мы виделись в школе.
– Ему трудно там, да?
Тамал не спрашивал.
– У него есть его злые крылья…
– «Злые»?
– Ваша любовь.
– Моя любовь злая?!
– Она жаждет быть вечной!
Спросил, став спиной, колдуя над заварочным чайником:
– Расскажите о себе. Что вы делали? Почему не приходили к нам?
Как сдержанно звучит его голос.
– Читала. – Потерялась я.
– Что? Что вы читали, Мюзетт?!
Посмотрел на меня, обернулся.
– «Рассказ служанки».
Не удивился.
– Вы говорили, что любите антиутопии – я помню!
– Вы изучили «Слезу Азазеля»? – Смущённо спросила я.
– Нет.
Покачал головой.
– Почему? – Тихо спросила я.
– Воюет со мной!
Недоумение. Изумление. Волнение.
А потом:
– Знаете, как воюют книги?!
Я удивилась.
– Как?!
– Молчат.
Он справился с чайником, подошёл к столу, ко мне и к розе одиноко стоящей в высокой вазе с узким горлом.
– Почему роза одна? – Спросила я, подняв голову, и посмотрев на него.
– Красота одинока, вы не знали?
– Это обязательно?
– Что?
– Быть одинокой!
Он удивился.
– Так легче.
Заглянул мне в глаза.
– Разве, нет?
Я печально улыбнулась.
– У вас есть Алессио!
– А у вас? Что есть у вас?!
Я посмотрела на него с нежностью.
– Я сама!
Глава 2
Он сел, сел рядом, но не близко, я могла смотреть ему в глаза.
Хоуп Сандовал, пела рядом с нами «Into the Trees».
– Вам нравится? – Спросил.
– Голос? – Удивилась я.
– Да.
Кивнул, заглянув в глаза.
– «Ты привёл меня туда, / Где мне захотелось остаться навсегда»…
Я тоже заглянула в черноту его глаз.
– Куда он привёл её, Тамал?!
– В лимб, Мюзетт.
– Почему?!
– Они там – ничьи!
– Почему?
– Почему ничьи?
– Да.
– Нас рвут на части, Мюзетт, – сатана Смерть и нежность надежды!
– «Нежность»? – Удивилась я.
– Когда не можешь ничем управлять, остаётся только нежность.
– Вы говорите о жизни?
– И о не жизни.
– Вы говорите о нежности как об одержимости…
– Вы правы, как тонок этот лёд!
Тамал посмотрел на заварочный чайник.
– Давайте пить чай! Я ждал вас, чтобы пить чай!
– «Чай»? – Улыбнулась я.
Посмотрел с трепетом, глаза вспыхнули.
– Чай – самая сложная трапеза, вы не знали?!
– Нет.
Я улыбалась, – интересный – и милый!
Захотелось спросить:
– Почему вы так сказали?! Что чай – самая сложная трапеза…
Он взял мою руку, обеими руками, трогательно нежно, вкрадчиво.
– Он обязывает к кресту!
– Чай?!
– Эта трапеза, когда один человек приходит к другому… И надо говорить – или молчать! Вот вам Крест: на нём все как есть!
Я поняла: он мне нравится! По-настоящему нравится, со всеми его странностями и сложностями!
– Расскажите о вашей жене. – Попросила я, не отнимая руку.
Посмотрел на меня. Тёмные глаза стали чернильно-чёрными.
– Я расскажу вам кое-что…
– Расскажите!
Мы заглянули друг другу в глаза.
– Однажды человек по имени Тамал, появляется в монастыре, чтобы отринуть земное. Ему предлагается пройти испытание. Испытание он не проходит, срывает покров с зеркала и выпускает демона, живущего в нём. Демон это он сам, только его двойник… Шпигельменш – зеркальный человек, уводит Тамала за собой, в жизнь земную, в ту, что и без демона полна страстей. Проходит время, и Шпигельменш приводит Тамала к самому мучительному краху, который способен испытывать человек – к краху нравственному, от осознавания которого, Тамалу не хочется жить. Он судит себя сам. Он приговаривает себя к смерти, и выпивает яд. Тамал умирает, умирает и Шпигельменш. Потом Тамал открывает глаза, и понимает, что жив, ему говорят, что он прошёл искус…
Глава 3
«Души моей зрелость
давно уже знает,
что смутная тайна
мой дух разрушает.
И юности камни,
изъедены снами,
на дно размышления
падают сами.
«Далёк ты от бога», —
твердит каждый камень»
– Я не прошёл искус, Мюзетт!
– Чем?! – Смутилась я.
– Смертью.
– Что с вами случилось?!
– Я любил мою жену. Говорят, дом мужчины – церковь, а его родина – женщина!
– В каком-то смысле – так и есть. – Согласилась я.
Тамал взял пиалы.
– Знаете, как называются эти пиалы?
Я посмотрела на его руки держащие маленькие пиалы.
– Как?
Посмотрела ему в глаза.
– «Алхимия» и «Бессмертие»!
Он посмотрел на меня.
– Вы – «Алхимия», а я – «Бессмертие»!
– Почему? – Улыбнулась я.
– Мы живы в той степени, в какой оживляем других… Так говорят!
– Вы меня оживили?
– Вы же всё забыли… Да!
Меня поразили его слова.
– Значит, забыть – это умереть?
– Забыть – это не существовать!
Глава 4
«– При лунном свете?
– Да.
– Вдвоём?
– Почти.
– И вы говорили о…
– О мёртвых»
Я посмотрела на лицо его, на крупные черты и нос хищный. Барон Семетьер.
«Я была подобна раненому оленю, который уходит в заросли и там испускает дух, созерцая пронзившую его стрелу».
Он прав – я не существую!
– Я расстроил вас, – Повинно сказал он. – Простите меня, Мюзетт!
– Вы сказали правду…
Я обескуражено, посмотрела на него.
– Я выбираю правду, Тамал!
Он остро посмотрел на меня, словно отвык от звучания своего имени.
– Почему?!
– Что «почему»?!
– Почему вы выбираете… умереть, но жить?!
Какие непростые вопросы он задаёт.
– «Умереть, чтобы не умереть»! У Годара, помните?!
Он не сводил с меня глаз – и я не сводила глаз с него, я тоже стала бояться потерять его из виду!
– Вы забыли про чай. – Сказал тихо и нежно.
Я улыбнулась – заулыбалась.
И лукаво сказала:
– Я не забыла!
Тамал засмеялся.
– Расскажите мне о ней! – Взмолилась я. – Какой она была, ваша Мортра?!
– Счастливой, – Сказал он, сложив руки на груди. – У неё ничего нельзя было отнять!
– Почему? – Удивилась и смутилась я. – Вернее, как это, когда ничего нельзя отнять?!
Он печально усмехнулся, печально и прощающе.
– Она сказала мне, если мы расстанемся, я больше никогда не увижу Алессио!
– Вы хотели уйти? – С сожалением спросила я.
– Нет… Я бы не ушёл!
Я вопросительно посмотрела на него.
– Она просто… предупредила меня…
Сардоническая усмешка.
– Что будет, если я поступлю по-своему!
Я смотрела на «свою» пиалу «Алхимия».
– Почему вы молчите?
– Я должна что-то сказать?
– Да.
– Почему?
Я посмотрела на него, оставив пиалу в покое.
– «Я хочу в последний раз вызвать из пустоты твоё лицо, твоё тело, твою нежность, твою бессердечность, собрать перемешанное, истлевшее твоё и моё, как горсточку праха на ладони, и с облегчением дунуть на неё. Но жалость снова всё путает, снова мешает мне»!
Я смотрела на него – я поняла.
– Вы были зависимы от неё!
– Я и сейчас… подвластен ей! Так полно, так ужасно, как тень от тени!
– Почему?!
Я не знала, о чём спрашиваю.
– Я не в силах понять: я умираю без неё, или живу!
Он посмотрел на свои японские сигареты.
– Знаете, что такое зависимость?
Заглянул мне в глаза.
– «Человек может делать то, что он желает, но не может желать, что ему желать»…
Я грустно улыбнулась.
– Вы говорите об аде детерминизма имя, которому Неизбежность!
Глава 5
Пришёл Алессио, и я почувствовала себя беспомощной.
– Здравствуйте, мадам! – Написал он, в заметке на телефоне.
Я посмотрела на него, ему в глаза.
– Здравствуйте, Алессио!
Я не могла говорить ему «ты», он не ребёнок, внешне – да, но не внутренне.
– Как ваши дела? – Спросил.
Я прислушалась к музыке звучащей в столовой, – Чет Бейкер пел «The Thrill Is Gone».
– Хорошо. – Ответила я. – А ваши?
Алессио пристально посмотрел на меня.
– Хорошо.
Кивнул.
Я заметила книгу в его руке.
– Что вы читаете?!
Он удивлённо посмотрел на меня.
Протянул книгу.
Я прочитала имя на обложке, – поняла.
– «Полицейский сказал; лейтесь слёзы»!
Он снова схватился за заметки, Алессио:
– Вы читали этот роман?!
– Да.
Я кивнула.
– Расскажите!
Отбросил свой портфель – я заметила взгляд Тамала, изумлённо-возмущённый.
Алессио сел за стол, не сводя с меня тёмных отцовских глаз.
– Рассказать? – Смутилась я.
– Расскажите, Мюзетт! – Попросил Тамал.
Я посмотрела на него, и вновь это чувство… беспомощности!
– Странная книга, – Сказала я смущённо. – Хорошая книга!
Они жадно смотрели на меня, смотрели как на родную.
Я вдруг подумала, – Родство душ… что это? Как это?!
Чет Бейкер пел:
Ночи холодны,
Потому, что любовь доживает последние дни.
Любовь была большой, когда она только начиналась.
Птицы пели, и небеса были голубы,
Но это больше не трогает тебя —
Чувства остыли.
Я поняла, – как! Воспринимать и ощущать почти одинаково, как будто вы – Каиново племя, обречены, всепонимать!
Глава 6
– Не знаю, права ли я, – Начала я неуверенно, страшась того, что они меня не поймут. – Это книга об одиночестве, – мир антиутопии – лишь фон!
– Я думаю, вы правы, – Задумался Тамал. – Как рассказать о невозможном, казалось бы?! Перенести это в мир антиутопии! В мир, в котором возможно всё, любые допущения!
Я удивилась; как хорошо он понимает…
– И вы ещё раз правы, Мюзетт, – Добавил он. – Это книга об одиночестве!
– Почему вы так думаете?! – Спросила я, охваченная жаждой узнать его мнение, его ощущения.
– Джейсон – один, в мире похожем на наш, – один…
– «На наш»? – Зацепилась я.
– Да. У нас тоже уничтожают неугодных!
Тоска в его голосе, тоска и жажда.
– И у нас… – Согласилась я.
Он посмотрел на меня, мне в глаза.
– Вас тоже уничтожают, Мюзетт?
Как мягко он спросил, он знал, что, да.
Я тоже посмотрела ему в глаза.
– Думаю, вы поймёте… Мы сами себя истощаем!
Он посмотрел на меня со смятением, он, конечно, понял.
– Вы хотели сказать «убиваем»? Да!
Я посмотрела на картину над его головой – Уильям Блейк «Ночь радости Энитармон».
Я вдруг поняла: это Мортра, Геката, но Мортра!
Глава 7
«Могила – маленький мой дом,
Где я храню уют —
И терпеливо жду тебя,
Как только жены ждут.
Перетираю наш сервиз
И накрываю стол —
Скорей бы вечность началась
И ты ко мне пришёл»
– Вам понравилась картина? – Спросил Тамал, не спрашивая.
Алессио поднял голову, и посмотрел на неё.
– Да… Люблю работы Уильяма Блейка!
– Любите?
Вновь эта его острота, бдительность.
Алессио встал, и подойдя к радиоприёмнику, повернул ручку. Зазвучала музыка, а потом голос, женский голос.
– Необычно! – Сказала я, Тамалу и Алессио.
Алессио посмотрел на меня.
– Это – Файруз.
– «Файруз»?
– Ливанская певица.
Он убрал телефон в карман.
Странно я почувствовала себя, когда он убрал телефон… Одиноко?
– Вы никогда не слышали о Файруз? – Спросил Тамал.
Я удивилась.
– Нет…
Он посмотрел на меня с сожалением.
А потом:
– Она прекрасна!
Полуулыбка, полуусмешка.
– Она – странно… напоминает мне о картинах Брейгеля Старшего.
– Почему?!
Я вновь удивилась.
– Его картины интересны тем, что на них всегда что-то происходит, – Икар упал в море, а пахарю нет до этой трагедии никакого дела. Охотники вернулись ни с чем, а жизнь продолжается!
Что-то перевернулось у меня в душе.
Захотелось сказать:
– Вы спрашивали меня о «Coulez mes larmes, dit le policier»…
Я встретила взгляд Алессио.
– Как он плакал… Полицейский! По потере любви. В этом его мире, как в книге Маккарти: Всё в этоммиревырвано с корнем, зависло в безжизненно-сером воздухе, всё держится на одном дыхании, коротком и слабом. Почему моё сердце не из камня?
Тамал не сводил с меня глаз.
– Мир, – Сказала я. – Рухнул не из-за студентов, или чернокожих – из-за любви!
– Из-за Бога, – Сказал он. – Женщины!..
Посмотрел на Мортру-Гекату.
– Всё просто, мадам; Бог – это она и есть, даже если Дьявол!
Глава 8
Когда я засобиралась домой, Тамал сказал мне:
– Я бы хотел встречаться с вами… Это возможно?!
Я улыбнулась.
– Да.
Он тоже улыбнулся.
– Вы всегда такая лаконичная?
Я засмеялась.
– Не всегда!
– Только со мной?
Его глаза заблестели.
– Я смущена, но отчаянно делаю вид, что нет!
Тамал рассмеялся, посмотрел с симпатией.
– Вы очень живая, мне это нравится!
– Ооо, я была зажигалкой!
Снова засмеялся.
– Расскажите!
– Вы передумаете! – Смешливо сказала я.
– Ни за что!
Тамал сказал это так весело, что я опять засмеялась.
– Уверены?
– Более чем, Мюзетт…
Он нежно взял меня за руку.
– Дайте мне шанс!
Я смотрела на него, какая у него тёмная аура, а глаза добрые. Настрадался!?
Я сказала ему:
– Я прошу вас о том же!
– Почему?!
Сжал руку.
– Мне нужен шанс, Тамал…
– Шанс?!
– На человеческую близость…
– Она у вас нечеловеческая? С кем-то!..
– С большинством людей!
– Почему?
– Это самое трудное… Я – вам, вы – мне!
Посмотрел на меня со смятением, взволнованно.
– Согласен!
– Вы сказали мне; нигде нет Бога…
– Я говорил о брате моём, Азазеле…
– «Брате»?
– По духу!
Я удивилась.
– Как это, когда у тебя есть такой брат? Такой сложный!..
– Я понимаю его, Мюзетт!
– Понимаете?
– Он как я, или я как он: мы оба потеряли Бога в себе!
– Вы больше не верите?
– Не так страстно!
– Я понимаю.
– Понимаете?
Тамал поднёс мою руку к губам, и поцеловал.
– Я жила надеждой, что Крест обернётся Христом, и пожалеет меня… Я из Каинитов – Крест заслонил собой всё!
Глава 9
Они пришли ко мне вдвоём, Тамал и Алессио.
– Здравствуйте, мадам!
Заулыбались.
Я удивилась, увидев Тамала другим – подстригся…
– Здравствуйте!
Я тоже улыбалась.
Подошла.
– Как ваши дела?!
Посмотрела в глаза Тамалу, посмотрела на Алессио.
– Хорошо…
Он сиял, мужчина одетый в костюм цвета штормового неба.
– А ваши, Мюзетт?
Заглянул в глаза.
Понизил голос:
– Как проходит ваш день?!
И голос зазвучал участливо-нежно.
– Хорошо… Иду на обед!
– Можно с вами?!
Бездна его глаз вспыхнула теплом и нежностью.
– Или вы – с нами!
– Я – за!
Мы заулыбались друг другу.
Он водит сам, ноги позволяют ему водить машину.
Я села рядом с ним.
– Кудамы едем, Тамал?
– На край света…
Запустил двигатель автомобиля.
– Где только мы втроём!
Улыбнулся, ласково посмотрев на меня.
– Люблю людей… не любя!
Нота в его голосе… глухая, сдавленно-стальная.
– Почему?
– Мы друг друга не прощаем, Мюзетт…
– За что?
– Они верят, что есть выход… А я не верю!
– «Выход»?
Я вдруг поняла, почувствовала:
– Вы… Оправдываетесь?!
Улыбнулся… так взволнованно.
Сказал с надломленной доверительностью:
– Не судите!
Глава 10
Я поняла: он – необычный…
Я понимала это и раньше, но…
Человек со своей болью и со своей волей.
Я вдруг подумала, – Самое страшное, что дано человеку – это воля.
– Вы молчите…
Посмотрел на меня.
И я посмотрела на него.
– Вам к лицу эта стрижка.
– Вы заметили?!
Удивился. И, засмущался.
– Да… Как я могу не заметить!
– Почему?! Почему не можете?!
– Вы мне очень нравитесь!
– А вы – мне!
Он нашёл мою руку, сжал:
– Спасибо, Мюзетт!
– За что? – Удивилась я.
– За вашу…
Вновь глянул на меня.
– Нежную силу!
Мы расположились в милом кафе, – официант принёс меню.
– Чего ты желаешь?! – Спросил Тамал, сына.
Посмотрел на меня:
– А вы, Мюзетт?!
– Что-нибудь сытное, – Улыбнулась я. – Вы помните… я люблю поесть!
Посмотрел очарованно:
– Значит, у моей дамы хороший аппетит?
Я засмеялась:
– Передумали?!
– Ни за что!
Я снова засмеялась.
– Я вас не разорю?
– Я смогу прокормить мою девушку…
Посмотрел на Алессио, подмигнул:
– И дитя!
Алессио заулыбался отцу и мне.
Мы сделали заказ.
Я увидела… Тамала, – его костюм сидящий на нём как влитой. Клирически строгий, как узда.
Я увидела его фигуру – я думала, он хрупкий, а он… по-звериному жёсткий, натянутый как струна…
Глава 11
– О чём вы думаете? – Чутко спросил меня Тамал.
– О вас! – Весел
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.