Томат на стажировке: Овощ в мире волшебства

Дар Орлова

Томат на стажировке: Овощ в мире волшебства

Глава 1

Рокот боевого рога прервал мой сон. Покинула второй ярус кровати. Осмотрелась. Схватила со стойки деревянный меч для отработки ударов. Медленный пульс набирал обороты. В комнате царила тишина и пустота. Десять двухэтажных кроватей были аккуратно заправлены и покинуты своими хозяйками. Пахло хлоркой и цветами. На полу в середине комнаты валялось мое одеяло. Рокот затих.

Тяжелый вздох. Очередной раз, выругавшись на великих мыслителей, которые придумали ставить на будильник боевой рог, положила меч на место. Болью отозвались ребра и спина. На глаза мне попалось зеркало. Повернувшись спиной и задернув майку, пыталась рассмотреть, остались ли следы после вчерашнего экзамена. Сделать это оказалось весьма сложно. На серо-синей коже синяки практически не видны, но вроде есть небольшое потемнение. Вернулась к кровати, попутно закинув наверх одеяло. Мазь от ушибов не раз меня выручала. Слегка нанесла гель на место, где мне казалось, был синяк. Подумала. Нанесла мазь на всю спину.

Интересно, если бы моя кожа была бы человеческой, я бы использовала меньше этих гелей. Если бы я была человеком, я была бы вся синяя, но уже в другом смысле – эта мысль позабавила меня.

В последний раз холодная ткань школьной формы скользнула по моей коже. Теперь уже было не до шуток – последний экзамен, и вся моя жизнь изменится. Руки начали предательски дрожать. Да, конечно, если я его не сдам, я не умру, но быть отправленной обратно в общину мне не хотелось. Встав перед зеркалом, чтобы повязать галстук и в последний раз запечатлеть у себя в голове образ себя в форме, отметила свою бледность. Теперь моя кожа чуть не сливалась с синей формой. Расплела косы.

окно постучали. Большое зеленое создание в капюшоне и круглых темных очках. Губы мои невольно изогнулись в улыбке. Показав в сторону, где располагалась входная дверь, мой гость пропал за окном. Теперь он ждал меня у двери. Осознание одиночества этого места легло на меня тяжелым грузом, да и время экзамена неистово приближалось. Начала торопиться. Коридор. Крем с защитой от солнца на лицо и длинные острые уши. Темные очки. Косуха. Скрип двери.

Летний теплый ветер, ударив в лицо, сбил меня с толку. Он играл с прядями растрепанных волос, подбадривая меня. Убаюкивал запахами цветов. Птицы тихо напевали замысловатые мелодии, в такт перешептывающимся листьям. Наслаждаясь происходящим, я не сразу заметила моего гостя, который уже прикрыл дверь в обитель одиночества. Неожиданно слеза скатилась по моей щеке, то ли от мандража, то ли от понимания, что эта глава закончилась.

– О, неужто Темные эльфы бывают сентиментальны? Я что-то такого раньше не видел.

– Ну-ну, а знаешь, чего не видела раньше я и во что до сих пор не могу поверить? Гоблин-алхимик. Страшные дела творятся. Скотт – улыбка явно дрогнула на моем лице, и он это заметил. Его большая фигура возвышалась надо мной закрывая от солнца

– А что не так? Тем более что ты активно пользуешься всеми благами сего деяния. Я принес, что ты просила, – его мантии парень достал бутылку и протянул мне. Новые рубежи моего разума захватывала тихая паника. Вырвав бутылку из его рук, я выпила ее до дна одним движением, а потом кинула бутылку в близстоящий мусорный бак. Скотт подошел ближе. – Тома? Ты хоть спасибо скажи.

– Я должна тебе признаться, – взглянув на свое отражение в круглых очках, взяла его руку в свои ладони, – если мы сейчас опоздаем, профессор Драгон сожрет нас и не подавится, а мы опоздаем, если сейчас же не побежим на экзамен.

– Думаю, гоблины не вкусные, – Зеленое лицо недовольно скривилось, что вызвало у меня лишь улыбку.

– Надеюсь, – поправила я.

– Что?

– Ты хотел сказать: «Надеюсь, что гоблины не вкусные». – Тут уж мы оба не сдержали смеха.

Скотт не любил бегать, не потому что он плохо бегал, а потому что боялся потерять реактивы, спрятанные в каждом его кармане. Однако об этом думать я не хотела. Сорвавшись с места, побежала на экзамен. Мимо пролетали деревья, пруд, другие студенты.

Сердце отбивало чечетку где-то в горле, когда я остановилась перед массивными дверьми. Вздохнуть получалось с трудом. Все тело отзывалось судорогой, а спина и ребра ныли. Когда мне удалось выровнять дыхание, появился Скотт. Товарищ даже не взмок, однако его активная ходьба сопровождалась звоном стеклянных колбочек. Стоило ему подойти достаточно близко, я несколько раз стукнула в тяжелые каменные двери молоточком на ручке с вырезанным львом.

– Скотт и Тома – прибыли на экзамен по трансфигурации, – сделала пару шагов назад.

Тяжелые двери распахнулись. Приветствуя нас, запахом старой деревянной мебели и книг, а затем перед нами образовался проход. Смесь запахов: пота, кофе, старых книг и рвоты – явно говорила о том, что вокруг происходило. Измученные студенты с трудом готовились, кто фактически, а кто морально, но в этой разномастной массе я искала только огромные зеленые крылья. Долго искать мне не пришлось. Руби сидела на окне, наслаждаясь запахом цветов, влекомым ветром из открытого окна. На коленях у нее была открытая книга. Подойдя к ней, я аккуратно приобняла ее.

– Чем от тебя пахнет? – спросила она, прижавшись ко мне.

– Успокоительным настоем, – тихо сказал Скотт.

– Тома, – тихо прошипела подруга, а я отошла от нее, делая вид, что безумно испугана.

– Я рождена не бояться, – сказал я слишком громко, громче, чем мне хотелось.

– Я весьма польщен вашей смелостью, Тома, – голос профессора Драгона напугал меня. Я чувствовала пренебрежительные взгляды сокурсников и слышала их шепот – В особенности вашей смелостью не соблюдать школьную форму до конца обучения. Ну что ж, пройдемте. Вы первая.

Профессор Драгон открыл кабинет и махнув своих драконьим хвостом чуть не снес меня с ног уж очень вовремя мне удалось увернуться. Студенты рассаживались по местам, а мне очень повезло, что Скотт был искусным алхимиком и страха не было совсем. Профессор, как исинный драконорожденный гордо восседал за своим столом.

– билет – спокойно сказал он.

Выхватив случайную, я начала ее читать. Всего три пункта были на листике: 1. Утка; 2. Кот; 3. На выбор что-то не живое. Сосредоточившись, я начала творить. Почувствовала, как уменьшаюсь. Под ногами почувствовался холодный пол. Открыла глаза. Утка получилось очень даже сносная. Победоносно, я взлетела и сделала круг над аудиторией. Ну и что, что лапы синие и так сойдет я просто редкая утра. Закрыла глаза. Почувствовала, как тяжелые перья превращаются в мягкий пух. Кошка выдалась лучше всего белая и пушистая правда малость растрепанная. Следующим элементом было что-то не живое. Я задумалась о том, что это может быть, а желудок предательски вклинился в монолог разума с желанием еды. А что бы я съела правильно томат. Тишина и хохотом разразился весь класс. Да, я превратилась вполне не плохой такой овощ. Только синий, потому что не до конца сосредоточилась. Вернувшись в свою форму неловко улыбнулась. Хотя бы подняла настроение замученным товарищам.

– Хорошо у тебя получилось, только вот над цветом поработай, Томат. Ой Тома –смеялся преподаватель, а теперь можешь идти тебя искал декан.

Теперь было не до смеха. Зачем декану понадобилась я. Обдумать это времени у меня не хватила. Кабинет Декана был за близлежащий поворотом. Аккуратно постучав в дверь и дождавшись разрешения войти, проникла внутрь. Пахло дорогой кожей, деревом и дымом. Камин почти догорел. Кабинет декана никогда не менялся, говорили слухи, и редко кто мог рассказать о нем ведь обычно от сюда академию покидали навсегда. Напряжение буквально царило в воздухе, казалось, что я могу уцепиться за него руками.

– Здравствуйте.

– Тома, присаживайся – он указал на место по другую сторону стола. Тихо села поджав ноги- я пригласил тебя сюда из-за вашей совместной практики. Дело в том, что все разделились на четыре человека ваш же лишь трое. А заповедник куда вы едите просит аж пять студентов. У меня есть ученик. Он с радостью поедет с вами. Он не очень общительный, но пожалуйста присмотрите за ним.

– хорошо – согласилась я, радуясь, что наша идеальная практика не накроется медным тазом.

– Ну вот иди и познакомься с ним он ждет тебя снаружи, а мне надо заниматься бумагами – он быстро говорил. Происходящее ему явно не нравилось.

Декан быстро выпроводил меня, чуть ли не пинком за дверь. Минуту я стояла не подвижно, а после подняла глаза. Предо мной на скамье сидел парень и читал. По обе стороны от него лежали учебники, да не простые, а по запретной магии. Он молча поднял на меня глаза и мне стало не по себе. Его лицо не выражало эмоций, оно было мертвецки бледным.

– здравствуй, я Тома – напустила я на себя вуаль дружелюбия, хотя наша встреча к этому не располагала.

– через три дня буду ждать вас на станции – тихо произнес он даже, не представившись, а после собрал книги и ушел.

– что это было – тихо произнесла я под нос, когда с другой стороны коридора меня позвали друзья

– Томат, иди сюда.

Под вечер я выбралась сквозь прогнившие доски в ограде академии. Снаружи начинался древний лес, где вековые сосны переплетались корнями с мшистыми валунами, а воздух был густым от запаха хвои и влажной земли. Тропинка, протоптанная мной за годы учебы, вела к одинокому дубу-великану, чьи узловатые ветви скрипели на ветру, будто жалуясь на одиночество.

Присела на примятую траву, уже холодную от вечерней сырости. Ветви над головой расступались, образуя окно в небо – хотелось увидеть первые звезды, но до их появления оставалось часа два, если не больше. Рядом распустились ночные люмины, их бледно-голубые лепестки мерцали в сумерках, как далекие маяки. Их холодный свет смешивался с золотистыми бликами заката, пробивающимися сквозь листву.

Механически достала зажигалку Zippo . Тяжелый металл приятно холодил пальцы. Плохое предчувствие грызло меня изнутри, как голодный зверек. Завтра отец пришлет машину – официальный визит наследницы в фамильное поместье. Какая ирония.

Припустила зажигалку между пальцами несколько раз. Открыла крышу. В кармане нащупала почти пустую пачку "Chapman" – две сигареты. Грубый скрежет кремня, едкий запах бензина – эти знакомые ощущения хоть как-то заземляли. Первая затяжка обожгла горло, оставив горькое послевкусие тоски. Дым клубился в прохладном воздухе, растворяясь в надвигающихся сумерках.

– Неужто плохой день? – знакомый голос раздался за спиной, но я даже не вздрогнула. Только глубже затянулась, чувствуя, как никотин притупляет тревогу.

– Завтра еду к отцу, – выдохнула с дымом, не оборачиваясь. – Ты и дальше будешь следить за мной, как нянька за непослушным ребенком?

Скотт молча опустился рядом, его зеленая кожа почти сливалась с мхом на камнях. "Просто беспокоюсь, Томат," – его улыбка была теплее, чем пламя в моих руках. Протянув ему пачку сигарет, смотрела как он забирает последнюю

– Там опять будет плохо? – спросил он, затягиваясь.

– Отец все еще решает – я ему наследница для выгодного брака или просто диковинка для гостей, – горько усмехнулась. – "А мачеха… Она смотрит на меня, как на бродячую кошку, которую из жалости пустили в дом. Только и ждет, когда я нагажу в её идеальный мир.

– Если что – пиши. Приеду. – Его слова повисли в воздухе, смешавшись с дымом.

– Прискачешь, как принц на белом коне? – пошутила я, но голос дал трещину.

– Если попросишь, – он снял круглые очки, и его желтые глаза светились в темноте, как те самые ночные цветы.

– Я справлюсь, – прошептала, добавляя про себя: "Наверное."

Его рука легла на мое плечо, тяжелая и надежная. Прижалась к нему, слушая ровный стук его сердца. Оно билось медленно, по-гоблински, но в этом ритме была какая-то древняя мудрость. Тепло от его тела согревало лучше любого пламени.

– У тебя есть мы. Не забывай об этом. Мы же твоя… охрана? – он ковырнул землю носком ботинка, явно гордясь, что вспомнил это слово.

– Ты так и не запомнил, что это значит, да? Охана – я фыркнула

– Ну, типа, мы никем не бросаемся. Или как там? – он выпустил кольцо дыма, которое поплыло вверх, растворяясь среди ветвей.

Впервые за вечер я искренне рассмеялась. Но смех быстро сменился грустью, когда увидела его задумчивое лицо.

-О чем думаешь? – спросила, удивляясь этой нехарактерной для него меланхолии.

– Академия выпускает нас слишком поздно, – его голос звучал непривычно тихо. – В двадцать пять хочется уже семью, детей… а не корпеть над учебниками.

– Я полукровка, – ответила автоматически, хотя он и так знал. – У темных эльфов я – урод без хвоста и с маленькими руками. У людей – диковинка с синеватой кожей и белыми волосами. Кому я нужна? – Голос дрогнул – Мечтаю только об одном – тихой жизни. Ты со своей красавицей женой и оравой детей под боком и Руби со своим возлюбленным рядом

Слезы предательски выступили на глазах. Скотт грубо вытер их большим пальцем.

– Заткнись. Любой идиот видит, какая ты красавица, – проворчал он.

– Я наполовину самое агрессивное существо в этом мире, наполовину – самое эгоистичное, – затушила сигарету о камень, наблюдая, как пепел рассыпается в траве. – Дочь темной эльфийки и чародея… Живое проклятие. Но хватит об этом.

Тишина. Только ветер шевелил листья, да где-то вдали кричала сова. Мы сидели плечом к плечу, два ночных существа в этом слишком большом мире, и этого на данный момент было достаточно.

Глава 2

Машина подъехала к воротам академии. Для проверки я повернула браслет на руке и осмотрела цвет кожи на ладонях. Теперь, благодаря магическим чарам, я выглядела как обычный человек.

Дворецкий Джастин вышел из машины сиденья и открыл передо мной дверь. Его дорогой костюм подчеркивал и статус машины, и его собственную безупречность. Моё вежливое приветствие растворилось в его молчании.

В машине царила гробовая тишина. Тело то и дело кололо или чесалось – непривычный облик давал о себе знать. За окном мелькали картины огромного города, но они сливались в серую массу. Тревога сжимала горло. Снова его оценивающий взгляд. Снова я не та, кого он хотел бы видеть. Мой визит сюда был грустной необходимостью, а не радостным возвращением.

Телефон на заднем сиденье завибрировал. На экране загорелся фон – я, Скотт и Руби. Сообщение было от Льва:

«Тебя встретили?»

«Джастин, как обычно – сама вежливость», – ответила я, пальцы с трудом попадали по клавишам.

«На него дворецкий пролил кофе перед выездом. Мама не предупредила о твоём приезде, но отец настолько мрачен, что я догадался.»

«Он в ярости?»

«Нет, но завтра будет. Встречу тебя у ворот. Обещаю спасти от важных персон хотя бы в этот раз.»

Руки наконец расслабились, но ноги всё ещё дрожали.

Каменные стены поместья встретили меня холодом. Башня с часами показывала половину первого. Ухоженный двор сверкал безупречностью. Джастин высадил меня у главного входа, и мой взгляд сразу зацепился за брюнета в строгом костюме. Сердце ёкнуло – но тут он улыбнулся, и я выдохнула.

Лёгким движением он распахнул дверь машины и протянул руку. Чёрная перчатка обожгла кожу теплом.

– Добро пожаловать домой, мой Орлёнок, – его голос пролился успокоением, словно тёплый чай. – Ты наконец-то здесь.

– Лев, я невероятно рада тебя видеть, но ты выглядишь, как вылитый отец: костюм, пальто, галстук… Узнала тебя только по этим растрёпанным волосам. Я фыркнула. – Девушки, наверное, падают в обморок?

– Давай внутрь. – Он взял мою руку. – Хочу увидеть тебя настоящую, но матушка ждёт нас к чаю в саду ровно в час. Провожу тебя в комнату – приведешь себя в порядок, а перед приёмом поговорим.

– Госпожа… хочет видеть меня? – Ноги стали ватными. – Ты уверен?

– Матушка сама сказала: «Приведи Антонину, как только она приедет». Я поморщилась, услышав полное имя.

– Не называй меня так, – прошипела я. – Ты же знаешь, как я его ненавижу.

– Как скажешь, Орлёнок. – Он усмехнулся, и в его глазах мелькнуло то самое снисхождение, от которого у меня сводило зубы. – Всё та же ворчунья с надутыми щёчками.

Я закрыла глаза на секунду, чувствуя, как знакомая усталость накатывает волной. Опять. Да сколько можно? В двадцать шесть лет быть для него вечной девочкой – это уже не мило, а попросту утомительно. Сначала идея высказать ему подступила к горлу, я подняла взгляд и встретилась с его. Он был счастлив, как бывают счастливы лишь дети. А секунду назад он сам звал меня ребенком. Нужные слова испарились.

У дверей стояли две служанки – будто суровые надзирательницы. Они почти вырвали меня из рук Льва.

Браслет сняли. Истинный облик вернулся, но моих «мучительниц» это не удивило. Меня бросили в горячую ванну, одна пара рук намыливала волосы, другая скребла кожу мочалкой, словно пытаясь содрать её до мяса.

Вытерли насухо, усадили в кресло. Одна занялась волосами, другая – ногтями. Двадцать пять минут пытки. Меня превратили в то, что здесь считалось «нормой». Даже одели сами. Когда служанки наконец отпустили меня, я стояла перед зеркалом, едва узнавая собственное отражение. Они превратили меня в куклу – безупречную, холодную, чуждую. Гладкие волосы, уложенные в строгую прическу, бледный макияж, платье, которое сковывало движения. Идеальная Антонина. Та, какой меня хотят видеть.

Я глубоко вдохнула, ощущая, как магия бурлит под кожей, недовольная заточением. Но сейчас было не время для протестов.

В дверь постучали.

– Входи, – пробормотала я, даже не оборачиваясь.

За моей спиной раздался мягкий смех. Прислуга покинула комнату вслед за его приходом за все время они не сказали не слово.

– Ну и вид, Орленок.

Я резко повернулась. В дверном проёме стоял Лев, сменивший официальный костюм на простую тёмную рубашку с расстёгнутым воротом. Мысль о предстоящей встрече с мачехой ударила по сознанию, словно тяжёлый кулак. Дыхание перехватило, а в висках застучало. Лицо брата исказилось тревогой. Он резко схватил меня за руку и усадил на кровать, пока перед глазами мелькали обрывки болезненных воспоминаний.

– Тома, Орлёнок… – его голос донёсся будто сквозь толщу воды. Предо мной оказался бокал с водой. Руки мои дрожали. Сердце колотилось в ушах. Что-то горячее скользнуло по моему лицу. С трудом я попыталась сконцентрироваться на дыхании. Его одеколон ударил в нос. Дыхание с трудом восстанавливалось – вдох раз, два, три. Выдыхай.

Тело медленно подчинялось его спокойным командам. Он повторял их с бесконечным терпением, не торопя и не упрекая. Его перчатки обжигали кожу, когда пальцы скользнули к моей шее. Плотная ткань перчатки аккуратно смахнула слёзы.

Когда я наконец смогла открыть глаза, прямо перед собой увидела его плечо – я вцепилась в него так, что мои пальцы побелели. С трудом разжала хватку. С каждым вдохом мир становился чётче.

Лев слегка отстранился, изучая моё лицо. Его пальцы нежно запутались в моих волосах – щёлкнула заколка, упала на ладонь цепочка, душившая меня. Пряди рассыпались по плечам.

– Лучше? – в его голосе дрогнули ноты тревоги.

Я лишь кивнула.

– Пей. – он поднёс бокал к моим губам.

– Всё не так… – прошептала я беззвучно.

Лев наклонился ближе, и в его глазах вспыхнуло что-то опасное:

– Слушай внимательно. Да, она ждёт нас в саду. Но если скажет хоть одно лишнее слово – мы уходим. К чёрту протоколы.

– Ты серьёзно? – я широко раскрыла глаза. – Это же…

– Я больше не наследник, – перебил он. – Отец слагает полномочия. С сегодняшнего дня я глава семьи. И буду защищать свою сестру, – его пальцы сжали мои, – которой обязан жизнью.

Я не сдержалась и обняла его.

– Приводи себя в порядок, – он мягко высвободился. – Скоро за нами придут.

– она точно хочет что бы я пришла без браслета?

– Матушка сказала, что это важная встреча лицом к лицу – напряженно произнес он

Смыв часть макияжа и оставив волосы распущенными, я сделала последний глубокий вдох. В этот момент дверь распахнулась, и горничная склонилась в поклоне:

– Госпожа ожидает.

Лев протянул мне руку. Я сжала её. Его ладонь была тёплой и твёрдой – ясно ощущалась сила, готовая в любой момент превратиться в защиту. Мы шли по пустующим коридорам родового поместья. Ни один человек не встретился нам на пути.

-Зачем она меня вызвала? – оставалось для меня загадкой. Плохие воспоминания тяжёлым грузом давили на сознание. Мои пальцы непроизвольно сжали плечо Льва сильнее. Его тепло жгло сквозь ткань одежды.Лев открыл передо мной дверь в беседку.

Войдя, я сделала реверанс, а затем, подняв глаза, увидела госпожу. Её волосы цвета пшеницы были уложены в высокую причёску. Дорогое платье, украшенное изящными узорами, подчёркивало её аристократичную стать. В руках она держала небольшую фарфоровую чашку. Холодный, как лёд, взгляд впился в меня.

– Проходи, Антонина, присаживайся, – она указала на место за столом напротив себя.

– Благодарю вас, госпожа, – я опустилась на стул.

– Матушка, – Лев склонил голову в поклоне, – разрешите разделить с вами чаепитие.

– Конечно, Людочка. Принеси моему сыну чашку, – приказала она девушке, стоявшей позади. Та молча поклонилась и вышла.

– Людмила, принесите чашку и для Томы, – произнёс Лев достаточно громко.

– Дорогой, не думаю, что Антонина захочет пить с нами чай.

Моё тело напряглось. Выговорить хотя бы слово казалось невозможным. Ноги онемели. Я хотела что-то сказать, но сил не было. Я смотрела на сидящих за столом и понимала: мне здесь не место. Теперь стало ясно, зачем госпожа Елена вызвала меня.

Я прикусила губу. Кожа предательски лопнула. Во рту появился вкус крови.

– Вытри, – брезгливо и властно приказала она.

– Не буду. – Я почувствовала, как тёплая струйка стекает по подбородку. Видимо, прокусила слишком сильно.

– Ну, как знаешь. – Она неторопливо отпила чай. – Ты уже в курсе, что Лев займёт место отца? – Её слова звучали чётко и не терпели возражений. – Я не хочу, чтобы кто-то мешал ему. Тебе стоило бы уехать после практики… куда-нибудь подальше.

Лев резко поднялся, и за ним в воздух взметнулись языки пламени. Но прежде чем он успел что-то сказать, госпожа Елена мягко улыбнулась и жестом попросила его сесть. Я видела его внутреннюю борьбу – как бы он ни пытался защитить меня, эта женщина оставалась его матерью. Близким и родным человеком, которого у меня никогда не было. Комок обиды и боли подступил к горлу. Я наблюдала их немой диалог, видела, как Лев, стиснув зубы, опустился на место.

– Полно, Левушка, зачем так горячиться? – её голос звучал почти ласково. Она держала его руку в своих ладонях, не сводя с него восхищенного взгляда. Пламя вокруг него постепенно угасло. – Я же просто выразила… беспокойство.

Она неторопливо подняла чашку, сделала маленький глоток и с лёгким звоном поставила её на блюдце.

– Антонина, ты, конечно, понимаешь, что я желаю только лучшего нашему дому. И тебе – тоже.

Её пальцы провели по краю чашки, будто стирая невидимую пылинку. Взгляд скользнул от фарфора ко мне. Губы искривились в натянутой улыбке. Неожиданно её руки потянулись ко мне. Ладонь коснулась моих пальцев. Я отпрянула, едва сдерживая вздох ужаса. По коже пробежали мурашки – в её прикосновении сквозила магия, ощутимая лишь для меня. Лев этого не заметил. Я сжала дрожащие руки на коленях, чувствуя, как язык предательски прилипает к нёбу.

– После практики у тебя будет столько возможностей… Где-нибудь в столице, может быть? – Она чуть склонила голову, и в её глазах мелькнуло что-то холодное. – Здесь ведь так… скучно для молодой крови.

Лев напрягся, но Елена лишь рассмеялась – лёгким, словно звенящим смехом, каждый звук которого разрывал мне внутренности. Страх, ненависть, боль, беспомощность – всё смешалось в клубок у самого горла. Каждый раз я шла с мыслью, что в этот раз будет иначе, и каждый раз её присутствие парализовало меня. Старая рана на лбу заныла. Я перебирала пальцами под столом, избегая её взгляда, но видела, как Лев метается между нами. Я не могла позволить себе причинить ему боль.

– Ой, да что вы оба так на меня смотрите? Будто я злая мачеха из сказки! – Она шутливо потрепала Льва по руке. – Я же просто предлагаю подумать о будущем. Всё решать, конечно, тебе, сынок.

Но когда её взгляд снова скользнул по мне, я поняла – это не предложение. Это приговор. С трудом поднявшись, я ощутила, как предательские слёзы подступают. Посмотрела прямо в её ледяные голубые глаза, затем перевела взгляд на Льва – разрывающегося между нами. Я не могла лишить его того, чего сама была лишена – материнской любви. Слишком уж я любила своего старшего брата. Поклонилась.