Обоняние

– Ароматы? – Натали явно оживилась, – обожаю нишевой парфюм! И ты уже успела что-то создать? Или пока только изучаешь эту тему?

– Я… – меня накрыло неодолимое желание поделиться с Натали своим восторгом от парфюма, поскольку я почувствовала в ней такого же увлечённого собеседника, готового слушать истории про запахи, но Леон снова сжал мою ладонь. В этот раз крепче – и я замолкла, невольно бросив на мужчину удивлённый взгляд.

– Она создала сегодня потрясающую композицию, просто сногсшибательную! И мы хотим подарить её Герману… в знак благодарности за плодотворное сотрудничество.

Леон пристально посмотрел на Натали, а та нахмурилась и отвернулась:

– Понятно… – было видно, что она не хочет продолжать эту тему: её запах мгновенно стал затхлым, словно всё её нутро кричало: “Уйдите, уйдите отсюда!” – несмотря на то, что пару минут назад она сама пригласила нас присесть.

У меня мелькнула шальная мысль, я достала флакон из сумки и, не обращая внимания на хмурый вид собеседницы, открыла и протянула ей:

– Понюхай. Как думаешь, Герману подойдёт? Ты ведь хорошо знаешь его.

Лицо девушки озарило возмущение: я сейчас явно вторгалась в её личное пространство, игнорируя недвусмысленные невербальные сигналы о том, что она не желает продолжать этот диалог. Но, сделав максимально невинное лицо, я продолжила протягивать ей флакон, выжидательно глядя в глаза.

Нехотя и даже чуть брезгливо Натали взяла в руки стеклянный пузырёк и аккуратно поднесла к носу:

– Я думаю, этот аромат… – она начала говорить, чтоб дать характеристику парфюму, но вдруг замолчала и втянула запах полной грудью, затем глянула на меня и следом на Леона. В её глазах читались скорбь и отвращение:

– Я думаю, что Герман недостоин ни этого парфюма, ни какой-либо другой благодарности… – девушка вернула мне флакон и замолчала, глядя вдаль, затем продолжила, – он домогался меня всё то время, что мы работали вместе. Я каждый день со страхом и омерзением шла на работу. Каждый раз пресекала все его грязные попытки приставать. Но в один день он был выпившим и едва не… ну… вы поняли, в общем… В ту ночь я едва вырвалась из его лап. И сразу же улетела и скрылась здесь. У меня ещё два года контракта, и я теперь должна ему выплатить просто неподъёмный штраф. Мне было дешевле сбежать и залечь на дно, несмотря на то, что это точка в моей карьере.

– Но почему, – я ощущала рядом с этой красивой девушкой такую лёгкость, словно мы знакомы пару тысяч лет, поэтому осмелилась задать такой личный вопрос, – почему ты не написала на него заявление?

Натали невесело рассмеялась, и даже Леон хохотнул:

– Потому что у него всё схвачено. Везде. Он никого и ничего не боится, у него свои люди во всех возможных структурах, – Леон ответил за девушку, затем обратился к ней сам, – дай мне свой номер для связи. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь.

– Чем же? – Натали зажгла вторую сигарету и затянулась, – устроишь мне подпольное дефиле за донаты? Выплатишь за меня штраф?

– Я пока не знаю, – откровенно признался Леон, – но мы ищем пути, как решить вопросы с Германом. Меня местами тоже не устраивает сотрудничество с ним, – Леон выразился обтекаемо, но Натали не стала уточнять.

– Хорошо, – она выдула дым, слегка пахнущий клубникой, – записывай… Только никому не говори, что видел меня здесь!

– Да нет, конечно! – Леон с возмущением посмотрел на старую знакомую, – я ведь хочу тебе помочь, а не подставить.

Четыре часа спустя, глядя в иллюминатор на удаляющиеся огни аэропорта, я ломала голову: как один человек может портить жизни всем вокруг? И что с этим делать, если он абсолютно неуловим и знает это?