Саквояж и всё-всё-всё. Книга. IV. Пестрый налим

Геннадий Войт

Саквояж и всё-всё-всё. Книга. IV. Пестрый налим

Дисклаймер

Все персонажи и события, описанные в этой книге, являются вымышленными. Любое сходство с реальными людьми (живыми или умершими), событиями или организациями является непреднамеренным и случайным. Мнения и взгляды, высказанные персонажами, принадлежат только им и не отражают точку зрения автора.

©2025

Моим самым главным людям —

жене Ольге, сыновьям Герману и Глебу.

С бесконечной любовью и благодарностью.

Пёстрый налим

Отжимания от пола сродни уплате налогов. Занятие, по общему мнению, полезное, но положительных эмоций не вызывающее. Я, например, с детства подозревал, что спорт придумали очень злые люди. Возможно, те же, кто изобрёл будильник, рыбий жир и понедельники.

– Десять! – объявил я, осилив два повторения, и распластался на полу.

Немного полежал, глядя в потолок. В углу притаилась паутина, в центре которой бодро копошился её полноправный владелец. Я мысленно перебрал все известные мне приметы, связанные с появлением пауков в доме, и предсказуемо остановился на самых приятных: к здоровью, семейному благополучию и скорому успеху во всех начинаниях.

В этот момент зазвонил телефон.

– Алло, – произнёс я с робкой надеждой, что на том конце провода окажется кто-то разумный и с хорошими новостями (хотя откуда бы им взяться? ).

– Бодрое утро, Виктор! – голос Гриши был таким оглушительно жизнерадостным, что его хотелось запретить на законодательном уровне. – Я по делу. Заскочу через полчасика!

– Какое ещё дело?

– Очень важное! Ну, не то чтобы очень. Но зато неожиданное. Короче, жди!

Он бросил трубку. Приметы не заставили себя ждать. Успех в начинаниях, очевидно, уже стоял за дверью.

Дверной звонок грянул ровно через тридцать минут, будто Гриша сверялся с палатой мер и весов. Это само по себе было подозрительно. Обычно он либо опаздывал на три дня, либо материализовывался без предупреждения в семь утра с куском торта и невинным вопросом: «Ты спал? »

На пороге стоял он – ходячий, дышащий, вопиюще жизнерадостный оптимизм. Белобрысые вихры торчком, взгляд ясный, улыбка на пол-лица. Бодр, свеж и даже причёсан. Одет, как всегда, неправдоподобно ярко. Я всегда подозревал, что где-то существует его двойник – суровый мужчина в сером костюме, – просто для сохранения вселенского равновесия.

Когда-то в школе мы прочили его в гении, но гениальность так и не манифестировалась, уступив место редкой способности находить нечто из ряда вон выходящее в самых заурядных вещах.

– Витя! Вот и я! – он ворвался в квартиру, сияя, как новогодняя гирлянда. – Как жизнь? Творческий процесс кипит?

– Пузырится… – пробормотал я. – Проходи. Кофе будешь?

– Конечно! Ты же знаешь, я за здоровый образ жизни.

Я знал. Для Гриши кофе был безусловно полезен, потому что бодрил. А кофе с коньяком – полезен вдвойне, ибо бодрил ещё сильнее.

Мы прошли на кухню. Я поставил турку на плиту, извлёк банки с кофе и сахаром. Гриша уселся за стол, смахнул невидимые крошки и, сцепив руки в замок, торжественно объявил:

– Я тут залип на фотографии шестидесятых!

– В смысле?

– Ну, старые снимки. Люди, машины, улицы… Это как портал в прошлое! Такие экземпляры попадаются – дух захватывает! Кстати, у тебя нет случайно чего-нибудь эдакого?

Я задумался.

– Вроде бы была одна… Купил как-то вместе с саквояжем.

– Ого! – оживился Гриша. – Покажь!

Я отправился в комнату и извлёк из-за дивана потёртый кожаный саквояж – трофей из одной антикварной лавки.

Вернувшись на кухню, я водрузил его на стол и принялся потрошить недра. Там по-прежнему обитал целый ворох будущих загадок: одинокая перчатка из тонкой кожи с вытисненными на ней алхимическими символами, старый театральный билет, блокнот с непонятным шифром, какая-то шкатулка… Наконец, под всем этим археологическим слоем, нашлась и она. Фотография.

– Вот, держи. Любуйся эпохой.

Гриша вцепился в снимок и прищурился.

–Ты, где это раздобыл?

– Да в антикварном. За копейки отдали. Фотография шла в комплекте с тем мандариновым галстуком, помнишь? Ты ещё помог мне найти редакцию журнала «Ленинград», где работал его владелец.

Гриша оторвал взгляд от карточки и всмотрелся в меня.

– Это ж надо… – пробормотал он. – Слушай, а ты вообще соображаешь, что на ней?

Я взял фотографию из его рук. Действительно, зрелище престранное: группа людей в каких-то фантастических костюмах, словно пришельцы из будущего, по ошибке угодившие в прошлое. Или рыцари, ушедшие в запой где-нибудь в XIII веке и очнувшиеся посреди века двадцатого. Я пожал плечами.

– Какие-то чудики в странных нарядах. Может, театральный кружок? Или клуб любителей исторической реконструкции?

– Витя, ты что, не понимаешь? – Гриша посмотрел на меня так, будто я не Виктор Левицкий, а Юрий Лоза, только что заявивший о плоскости Земли. – Это же… Операция «Пёстрый налим»! Кажется!

– Какой ещё «Пёстрый налим»? Звучит как название съезда рыболовов-любителей.

– Съезда, – передразнил меня Гриша. – Это секретная экспедиция на Байкал в начале шестидесятых. Я слышал о ней от отца, но всё было под грифом «совершенно секретно», ходили одни слухи…

Он выхватил у меня фотографию, перевернул её и прочитал надпись на обороте:

– «Байкал. 1962 г.» Вот! Я же говорил! А это что? Список фамилий?

Я кивнул, всё ещё не видя причин для подобного ажиотажа.

– Последняя фамилия обведена красным, – заметил я. – Зор-Зенин А. Н. Знакомая?

Гриша покачал головой.

– Нет, но… Витя, ты не понимаешь! Такую экспедицию не организуют просто так… Если всё засекречено, значит, искали кое-что очень важное!

– Кое-что важное? На дне Байкала? – я не мог сдержать скепсиса. – Гриш, ты опять насмотрелся низкопробных передач по РЕН ТВ?

– Нет, Витюша, нет, ты послушай! – Гриша был в своей стихии. – Отец рассказывал, что детали миссии были скрыты самым тщательным образом. А эти костюмы, – он ткнул пальцем в фотографию, – это глубоководные скафандры. Их разрабатывали специально для этой операции.

Я смотрел то на снимок, то на Гришу, силясь понять, не разыгрывает ли он меня. Но его глаза горели таким неподдельным энтузиазмом, что сомнений не оставалось – он верил в каждое своё слово.

– И что теперь? – спросил я, всё ещё не догадываясь, к чему он клонит.

Гриша медленно, предвкушающе улыбнулся. Той самой улыбкой, от которой мой инстинкт самосохранения обычно начинал бить в набат.

– А теперь, мой друг, – произнёс он с расстановкой, – мы отыщем истину. И выясним, что же они там на самом деле искали. Лишняя разгаданная тайна тебе ведь не повредит?

Я вздохнул. Тайны – это, конечно, интересно. Но спокойную жизнь было отчаянно жаль.

***

Я поставил турку на стол и разлил дымящийся кофе по чашкам. Гриша задумчиво вертел фотографию, словно таролог – судьбоносную карту, и нетерпеливо постукивал по её краю ногтем. Я молча наблюдал, ожидая, когда в его беспокойной голове созреет очередная безумная идея.

– Ну что, – спросил я, подвигая ему чашку. – И каковы наши дальнейшие действия? Кроме как любоваться чудиками в скафандрах?

Гриша отвлёкся от снимка, взял чашку, отхлебнул и прикрыл глаза в экстазе.

– Эх, хорош! Спасибо, Витя! А делать… – он снова уставился на фотографию, – делать будем историю! Вернее, раскапывать её!

– Раскапывать? Это как? Лопаты, билет до Байкала, погружение в масках и ластах? Гриша, притормози. Это даже не авантюра, это диагноз.

– Авантюра! Витя, ну ты как маленький! Какое ещё приключение? Это – исследование! Поиск истины! У тебя же в этом деле опыт! Мы же интеллектуалы, в конце концов! Начнём с малого. С поиска информации. В интернете сейчас есть всё!

– В интернете? – усмехнулся я. – Секретная, как ты выразился, советская экспедиция шестидесятых. Прямо так и лежит в открытом доступе, ждёт нас. Берите, дети фортуны, пользуйтесь.

– Ну, не всё, конечно. Но зацепки-то могут быть! Статьи, упоминания… Надо копнуть! Понимаешь, Витя, такая история, такая фотография – это же клад! Информационный! Мы просто обязаны разобраться, что к чему.

Взглянув на Гришу, я понял, что спорить бесполезно. Когда он загорался идеей, его энтузиазм приобретал свойства доменной печи. Да и, по правде говоря, проклятое любопытство уже начало точить и меня. Что же на самом деле искали на дне Байкала эти люди в диковинных скафандрах?

– Ладно, – сдался я. – Давай попробуем. С чего начнём? Какие ключевые слова предложит гений сыска? – спросил я, открывая ноутбук.

– «Операция «Пёстрый налим“»! И ещё «Экспедиция Байкал 1962»! И фамилии из списка! Зор-Зенин… кто там ещё? Дай-ка… Вот! Синевский, Лунгинов, Шумилов, Светозар… Пробуем все комбинации!

Он придвинул к себе мой ноутбук и застучал по клавишам с остервенением пианиста-виртуоза. Я наблюдал за ним, попивая кофе.

Первые результаты поисков оказались, как и следовало ожидать, удручающе скудными. «Операция «Пёстрый налим“» в сети не упоминалась вовсе. Запросы по байкальской экспедиции 1962 года выдавали лишь сухие отчёты о научных изысканиях. Зоологи, биологи, ихтиологи – но ни единого намёка на тайную миссию в глубоководных скафандрах. Фамилии из списка рассыпались по сети тысячами тёзок, не давая никакой конкретики.

Гриша, однако, не унывал. Он тасовал поисковые фразы, менял слова, комбинировал имена с датами. Он напоминал старателя, терпеливо промывающего речной песок в лотке, – тонны пустой породы ради одной-единственной крупицы.

– Так, стоп! – вдруг выдохнул Гриша, застыв у экрана. – Вот! Смотри! Форум дайверов… Обсуждают старые экспедиции на Байкал… И вот, кто-то упоминает… «Слышал от деда про какого-то «Налима“ в шестидесятых… Говорил, что-то военное, очень секретное… связано с какими-то поисками на дне… но подробностей не знал».

– И это всё? – спросил я, не разделяя его восторга. – Слухи и домыслы.

– Нет, погоди! Читаю дальше! «…Дед говорил, что там чуть ли не людей искали. Пропавших каких-то… Или что-то такое… В общем, мутная история».

– Пропавших людей? – я нахмурился. – Это уже любопытно. Но при чём тут скафандры? И почему «Пёстрый налим»?

– Глубоководные поиски? – предположил Гриша. – Байкал же глубоченный. Для этого и скафандры. Чтобы на самое дно спускаться.

– Звучит логично, – признал я. – Но всё равно слишком туманно. Нужны факты, Гриша, факты. Слухи и байки нас далеко не заведут.

– Факты будут, Витя, будут! – заверил меня он. – Надо просто копать дальше. Может, в архивах что-то есть? Старые газеты? Библиотеки?

Идея с архивами и библиотеками звучала уже основательнее. Интернет – это, конечно, хорошо, но не все тайны прошлого оцифрованы.

– Ладно, – кивнул я. – Попробуем архивы. Начнём с архива Военно-морского флота, того, что на Миллионной. Если экспедиция секретная, да ещё и на Байкале…

– Отлично! – Гриша хлопнул в ладоши. – Точно! И в Национальную библиотеку запросы отправим! Работы непочатый край!

***

В следующие несколько дней мы с головой ушли в поиски. Гриша, как неутомимый паровоз, тащил состав нашего расследования вперёд, генерируя всё новые идеи. Я же, подобно старой библиотечной моли, осторожно просеивал каждую крупицу информации через сито здравого смысла. Задача была не просто найти, но и отделить золото фактов от шлака домыслов.

Мы, как два одержимых сыщика, обрывали телефоны архивов, бомбардировали библиотеки запросами и, словно цифровые археологи, вгрызались в онлайн-кладбища старых газет. Сведения сочились скупо, как вода сквозь камень, но постепенно эти капли начали собираться в небольшой, пока ещё мутный ручеёк.

В подшивках удалось найти несколько куцых заметок о том, что в начале шестидесятых на Байкале действительно проводились некие загадочные глубоководные работы под прикрытием научной программы. Упоминались «новые скафандры», но без деталей и уж точно без всякой связи с «Пёстрым налимом». Ни одной фамилии из нашего списка там, разумеется, не было.

– Смотри, Витя! – как-то раз взволнованно воскликнул Гриша, врываясь в комнату с распечаткой. – Я нарыл статью в научном журнале за шестьдесят второй год. Описывается уникальная глубоководная экспедиция на Байкале. И руководитель упоминается… некий профессор Зор-Зенин…

Я выхватил у него лист. Действительно, фамилия Зор-Зенин. И экспедиция описывалась как нечто из ряда вон, связанное с испытаниями новой техники.

– Зор-Зенин… – пробормотал я, вспоминая фотографию. – Последняя фамилия, обведённая красным… Профессор Зор-Зенин… Совпадение?

– Не думаю, – ответил Гриша серьёзно. – Слишком редкая фамилия. Время, место, тематика… Мне кажется, мы на верном пути. Зор-Зенин – это наша нить Ариадны!

– Возможно, – согласился я. – Но что нам это даёт? Профессор руководил экспедицией. И что? Он уже наверняка давно на том свете.

– Не факт, – возразил Гриша. – Надо проверить его биографию. Родился, женился, умер… Может, у него есть родственники? Дети, внуки?

Идея показалась мне разумной. Если экспедиция была секретной, официальные архивы будут немы. Но семья… семья могла что-то знать. Хранить письма, дневники, фотографии…

– Хорошо, – сказал я. – Давай искать информацию о профессоре. И о его родне. Снова интернет?

– Ага! – Гриша уже сиял. – «Профессор Зор-Зенин». Биография. Семья. Поехали!

Мы снова уселись за ноутбук. Поиск выдал несколько научных статей и упоминаний в справочниках. Выяснилось, что Зор-Зенин Александр Николаевич (инициалы совпали! ) был видным советским океанологом, специалистом по глубоководным исследованиям. Руководил несколькими экспедициями, в том числе и той самой.

Но странное дело: информации о нём было до смешного мало. Ни статьи в Википедии, ни слова о семье, ни воспоминаний коллег. Как будто кто-то прошёлся по его биографии ластиком, оставив лишь сухие строчки в научных талмудах.

– Гриш, – сказал я, – не может же быть, чтобы у известного учёного не нашлось ни одного родственника, ни одного ученика, который бы о нём вспомнил? Что-то тут не так.

Гриша задумчиво почесал подбородок.

– Да, странно. Может, он был засекречен? Или… – он замолчал.

– Или что? – подтолкнул я его.

– Или с ним что-то случилось. Что-то, о чём все предпочли забыть, – закончил Гриша.

– Вполне возможно, – согласился я. – Слушай, а давай просто поищем по фамилии. Вконтакте… Мордокнига… Одноклассники… Фамилия-то редкая.

Гриша пожонглировал буквами на клавиатуре и через минуту торжествующе объявил:

– Есть! «София Зор-Зенина». В Мордокниге! Фото… хм, весьма. И город – Санкт-Петербург! Это она!

Я заглянул в экран. На странице действительно была симпатичная девушка с умным, чуть печальным взглядом. Фамилия – Зор-Зенина. Город – Санкт-Петербург. Вероятность совпадения стремилась к нулю.

– Вот это удача, – удивился я. – И что дальше? Пишем ей: «Здравствуйте, София, мы тут фотографию нашли, не ваш ли дедушка на ней, и не расскажете ли про секретную операцию на Байкале? »? Звучит как бред сумасшедшего.

– Ну, не так в лоб, конечно, – задумался Гриша. – Деликатнее. Напишем, что интересуемся историей советской океанологии. Профессор Зор-Зенин – величина. Хотим узнать о нём больше.

– Звучит цивилизованно, – кивнул я. – Давай. Только без «Пёстрого налима». Начнём издалека.

Мы принялись сочинять. Гриша фонтанировал идеями, я придавал им строгую и уважительную форму. В итоге получилось следующее:

«Здравствуйте, София!

Мы пишем Вам как исследователи-любители, интересующиеся историей советской науки и, в частности, вкладом профессора Александра Николаевича Зор-Зенина в развитие океанологии.

Нам известно о его уникальных работах в области глубоководных исследований, включая экспедиции на озеро Байкал в 60-е годы. Мы были бы очень благодарны, если бы Вы смогли поделиться какими-либо воспоминаниями о нём или, возможно, у Вас сохранились материалы из его личного архива.

Будем рады любой информации.

С уважением,

Виктор и Григорий».

Гриша предложил не указывать фамилии, чтобы не спугнуть. Я согласился. Отправили и стали ждать.

День прошёл, второй… Ответа не было. Гриша начал нервничать.

– Может, она не каждый день в сеть заходит? – пытался я его успокоить.

– Да нет, – отмахивался он. – Видел, она вчера фото выкладывала. Игнорирует. Наверняка решила, что мы мошенники. Или сектанты.

На третий день утром, когда я уже почти смирился с провалом, телефон пиликнул уведомлением. «София Зор-Зенина ответила на ваше сообщение».

Сердце ёкнуло. Я открыл мессенджер:

«Здравствуйте, Виктор и Григорий!

Спасибо за интерес к работам моего деда. Мне очень приятно, что его наследие не забыто.

К сожалению, я вынуждена вас огорчить. Я практически ничего не знаю ни о его жизни, ни тем более о научной деятельности.

Дело в том, что мой дед исчез в 1962 году, вскоре после рождения моего отца. С тех пор в нашей семье не сохранилось почти никаких сведений о нём. Даже фотографий. Всё, что есть, – это отрывочные и довольно пугающие воспоминания моей бабушки, которая всегда боялась говорить на эту тему.

Поэтому, боюсь, мои знания о его работе крайне скудны.

Тем не менее, если вы расскажете, что именно вас интересует, возможно, я смогу вспомнить какие-то детали из её рассказов.

С уважением, София Зор-Зенина.

P. S. Мне очень жаль, если я вас разочаровала».

Мы переглянулись.

– Что скажешь? – спросил Гриша.

Я задумчиво перечитал сообщение. Внучка – и ничего не знает? Ни одной семейной истории? Странно.

– Напиши ей, что мы нашли старую фотографию, – сказал я. – И что на ней фамилия Зор-Зенин обведена. Может, это что-то прояснит.

Гриша быстро набрал ответ:

«София, спасибо, что ответили. Дело в том, что у нас есть старая фотография, на обороте которой имя Вашего деда обведено красным. Чем больше мы ищем, тем больше странностей находим. Если Вам любопытно, можем рассказать подробнее».

На этот раз ответ пришёл почти мгновенно.

«Здравствуйте!

Ваше письмо меня невероятно заинтриговало. Я никогда в жизни не видела своего деда. В нашей семье нет ни единой его фотографии.

Вы пишете, что нашли снимок, где его фамилия обведена? Это поразительно! Мне было бы очень интересно его увидеть. Возможно, это хоть какая-то ниточка.

Я хотела бы показать фотографию бабушке. Может быть, она что-то вспомнит.

Пожалуйста, если возможно, покажите мне её. И да, мне очень любопытно узнать все подробности.

Давайте созвонимся?

С уважением,

София».

– Созвониться? – Гриша вскинул брови. – А вот это уже интересно.

– Конечно! – я почувствовал, как азарт погони пробежал по венам. – Надо договариваться.

Мы быстро набрали:

«София, спасибо за откровенность. С радостью расскажем всё. Когда Вам удобно? »

Ответ пришёл тут же.

«Сегодня вечером, если вам удобно. Видеозвонок в Мордокниге подойдёт? »

Я взглянул на Гришу. Он пожал плечами, но в глазах у него уже плясали черти.

– Подойдёт. Главное – выяснить, что она знает, а что скрывает.

– А ещё произвести благоприятное впечатление, – добавил я, взлохматив его белобрысые вихры. – Причешись, Гриша. С такой шевелюрой ты похож на йети, которого только что вычесали против шерсти.

***

Гриша не просто убирался – он метался по комнате, словно пытался одним махом усмирить хаос из распечаток, скомканных черновиков, пустых банок из-под энергетиков и прочего творческого сора. Я же, напротив, демонстративно сохранял олимпийское спокойствие, хотя внутри, правду сказать, тоже назревала суета. События неслись вскачь. Только вчера мы ломали головы над выцветшей фотографией и загадочной фамилией Зор-Зенин, а сегодня уже готовились к видеозвонку с его внучкой.

Настенные часы показывали 18: 55. Всего ничего до прыжка в неизвестность. Хотелось, чтобы всё прошло без сучка без задоринки: интернет-соединение я проверил трижды, камеру настроил, а главное – отсканировал ту самую фотографию.

– Готов, абоминабль? – спросил я Гришу, застывшего перед зеркалом в позе античного героя. – Красавчик.

– Да ладно тебе, Витя, – отмахнулся он, в последний раз яростно проведя расчёской по волосам. – Главное – не экстерьер, а что мы скажем. Хотя… – он критически оглядел своё отражение и скорчил гримасу, – ты прав, лучше не пугать её с первого раза.

Ровно в семь на экране ноутбука замигало окошко входящего вызова в «Мордокниге». Гриша мешком плюхнулся на стул рядом, подтолкнул меня локтем, и я нажал кнопку «Ответить».

В жизни София оказалась даже симпатичнее, чем на фотографиях. Тёмные, небрежно собранные волосы, тёплые карие глаза, чуть припухшие, будто от хронического недосыпа, – но в них, несмотря на усталость, светился живой ум. За её спиной угадывались бесконечные книжные полки и этюдник с незаконченной акварелью.

– Здравствуйте, София! – начал я, изображая на лице радушие голливудской звезды на благотворительном вечере. – Я Виктор, а это Григорий.

– Привет, София! – Гриша помахал в камеру, вышло чуть неловко, но искренне.

– Здравствуйте, Виктор, Григорий, – ответила она с лёгкой улыбкой. Голос у неё был приятный, с характерным петербургским «растягиванием» гласных. – Рада вас видеть.

– Мы тоже очень рады, – подтвердил я. – Спасибо, что согласились поговорить. Для нас это действительно важно.

– И для меня тоже, – кивнула София. – Так что… рассказывайте.

Я сделал глубокий вдох. Рассказал всё как на духу: про Гришино увлечение фотографиями шестидесятых; про мою случайную покупку в антикварной лавке – старый саквояж; про находку внутри – снимок группы людей в странных, почти инопланетных скафандрах. Про список фамилий на обороте, где «Зор-Зенин» было обведено красным. Про статью 1962 года о глубоководной экспедиции на Байкале, где мельком упоминался профессор Зор-Зенин. И про глухую стену, в которую мы упёрлись, пытаясь найти о нём хоть что-то ещё в открытых источниках.

В нужный момент, словно заправский ассистент фокусника, Гриша поднёс к камере ту самую фотографию. Сначала лицевую сторону – люди на фоне громадных валунов и тёмной воды, – а затем оборот.

– Вот, смотрите, София, – продолжил я. – Это она. Надпись: «Экспедиция «Байкал“, 1962 год». И список фамилий. Видите?

София наклонилась к монитору так близко, что её лицо заполнило весь наш экран. Брови её медленно поползли вверх.

– Да… вижу, – тихо произнесла она. – Фамилии… и среди них… Зор-Зенин… Да. Обведена красным… Почерк незнакомый… Но фамилия… Это не может быть совпадением…

В её голосе смешались изумление и робкая, почти испуганная надежда.

– Именно! – подхватил Гриша, заметно оживившись. – Фамилия редчайшая, время и место совпадают… София, мы уверены: один из этих людей – ваш дед. Александр Николаевич Зор-Зенин.

Она молча кивнула, не отрывая взгляда от экрана.

– Я… я никогда его не видела, – наконец выдохнула София, и в голосе её зазвучала лёгкая дрожь. – Даже не знаю, как он выглядит. Бабушка… никогда не показывала фотографий. Говорила, что их нет… не сохранились…

– София, вы в порядке? – осторожно спросил я.

– Да… просто… это так неожиданно, – она глубоко вздохнула. – Видеть эту… старую карточку… Странно и… волнующе.

– Мы понимаем, – сказал я как можно мягче. – Мы не хотели вас расстраивать. Просто история этой экспедиции и роль вашего деда в ней кажутся нам… необычайно интересными.

– Да, да, я понимаю, – перебила София, словно очнувшись. – Бабушка как-то упоминала… что-то про экспедицию… но очень туманно… Она всегда боялась об этом говорить.

– И больше ничего? Никаких деталей? – с надеждой вклинился Гриша.

София нахмурилась, пытаясь зацепиться за обрывки детских воспоминаний.

– Кажется, она говорила про какие-то… испытания… Вроде бы… не уверена… И ещё помню её фразу: «Это опасно, лучше не знать».

– Опасно? – переспросил Гриша. – Опасно знать о научной экспедиции? Что за ерунда?

– Вот именно! – подхватил я. – София, чем глубже мы копаем, тем больше странностей. О вашем деде практически нет информации. Словно некто могущественный и методичный намеренно вымарывал его имя из истории. Ни биографии, ни научных статей, ни воспоминаний коллег… Для учёного такого уровня это более чем подозрительно.

Она молча смотрела на нас, и в её глазах тревога смешивалась с растущим любопытством.

– Вы думаете, с ним что-то случилось? – тихо спросила она. – Что-то… плохое?