Внутри

– Тогда спускайся. Поглядим, на что ты способна.

Продолжая улыбаться, он бесшумно покидает мою комнату и тихонько закрывает за собой дверь.

Точно что-то задумал. Эта мысль не отпускает меня, вонзившись в череп гвоздем. Через двадцать минут, переодевшись в белое теннисное платье, появляюсь на корте. Я спятила? Почему не нашла вескую причину не приходить сюда?

Я не страстный любитель данной игры, как, например, Кирилл, который и возвел домашний теннисный корт. Но я часто замечала, что каждый взмах ракеткой помогает отпустить тревожные мысли. Они будто летят вместе с мячом, и, если его отбить, то и дурную мысль вместе с ним. Что ж, сейчас теннисная терапия будет мне даже полезна.

– Папа? – хлопаю глазами от радости, спеша к Кириллу. Каждый раз перед игрой он делает разминку. – У нас что, микст?

Чудесная новость. Не придется играть с Аверьяном один на один.

– Совершенно верно! Ты же не думала, что я буду отсиживаться в сторонке?

– Я рада! – даю ему пять.

– Мы с мамой покажем вам высший класс!

Улыбка мгновенно сползает с моего лица.

– Нам? – Смотрю на Аверьяна с Вероникой. Они разминаются на другой стороне поля. – А разве мы не с тобой в паре?

– Нет, дорогая моя. Сегодня мы сыграем в разных командах. Настоящая битва! Посмотрим, кто кого: активная молодежь или опытная зрелость?

Кирилл настроен решительно. Надел любимую белую форму, кроссовки, повязку на лоб и напульсники. Он так резво выполняет приседания, что мне делается не по себе.

Поправив бейсболку и свободную косичку, переброшенную на правое плечо, перехожу на другую часть поля. Надо же, у Аверьяна точно такая же, как и у отца форма, только черная. Наверное, тоже считает её счастливой. И он делает то же самое: приседания, отжимания, быстрые прыжки на месте. Ноги у него впечатляющие! Длинные, с прекрасно развитой мускулатурой.

– Адель, ты здесь! – восклицает Вероника и подхватывает меня под руку. – Мы с папой решили составить вам компанию!

– Я в курсе. Только он назвал это битвой между активной молодежью и опытной зрелостью.

– Опытной зрелостью! – усмехается Аверьян, глянув на решительно настроенного соперника, который отрабатывает удары по невидимой груше. – Ну, удачи ей – этой зрелости!

– Кажется, всё серьезно, да? – шепотом спрашиваю Веронику.

– Если бы они были в паре, то нас с тобой разнесли бы в щепки уже на первой минуте. А так они будут уничтожать друг друга.

– Так, может, мы побудем сегодня в роли болельщиков?

– Начинаем! – громким и бодрым голосом объявляет Кирилл. – Ника, что ты забыла на поле соперника? Живее сюда!

Закатив глаза, Вероника спешит к напарнику, который решительно настроен на победу. Аверьян вручает мне ракетку и задерживает взгляд на косичке.

– Мешать не будет? – спрашивает, поправляя повязку. У него высокий лоб, вдоль которого тянутся две глубокие линии. Кивнув на родителей, он добавляет: – Можешь убрать волосы. Отсюда они всё равно ничего не увидят.

– У меня всё в порядке.

– Ну разумеется! – комментирует со смешком. – Орел или решка?

– Сам выбирай.

– Но я спрашиваю тебя, – смотрит в мои глаза. На губах играет улыбка – раздражающая, но притягательная. – Так орел или решка?

– Орел.

Продолжая улыбаться и смотреть на меня, он громко сообщает:

– Орел!

Пока Вадим – помощник по хозяйству – бросает жребий, чтобы определить первого подающего в матче, мы с Аверьяном продолжаем смотреть друг на друга.

– Что такое? – теряю я терпение.

– Ничего, – пожимает он плечами. – Не нравится, когда на тебя смотрят? Или это тоже нарушает твои границы?

– Что ты задумал?

– Пока ничего, – смеются его красивые глаза. – А тебя это тревожит?

– Может, мы лучше обсудим нашу стратегию? Или ты решил играть сам, а я здесь только для фона?

– Контролируй сетку и старайся играть в ноги противнику, – говорит он так, словно это раз плюнуть, учитывая, что на той стороне поля заряженный на победу отец, с которым лучше всего играть в одной команде. – Какие-то сложности?

– А что будешь делать ты?

– А я буду пудрить им мозги, – отвечает Аверьян и подмигивает мне. – Ну, что там?

– Орел! – сообщает Вадим. – Подавайте, ребята!

– Смотри, наша первая маленькая победа. Поздравляю.

Аверьян протягивает мне мяч. Он кладет его в мою ладонь, но пальцы не разжимает. От прикосновения к его теплой коже по моей руке пробегает электрический разряд и взрывается в районе солнечного сплетения. Очень надеюсь, что он этого не понял. Потому что ток проходит сквозь пальцы повторно. Снова. И снова.

– Я не такой страшный, каким ты себе меня представляла. – В моей груди замирает воздух. А не слишком ли жарко сегодня для активной игры? – Удачи нам!

⁂

На протяжении всего матча глаза упорно отказываются меня слушаться. Удивительно, как наша команда умудряется вести в каждом сете, учитывая, что мое внимание на семьдесят процентов сосредоточено на партнере.

Меня будоражат его движения. Аверьян с такой силой бьет ракеткой по мячу, что удивительно, как та не разлетается вдребезги! Даже пот стекает по его шее невообразимо соблазнительно. Настолько, что у меня пересыхает во рту.

Игра заканчивается нашей победой. Пока я пытаюсь привести в чувства расплавленные вечерним солнцем мозги, Кирилл с Вероникой поздравляют нас и обещают, что в следующий раз игра сложится в их пользу. Ну уж нет. В следующий раз без меня, пожалуйста!

В душе я не перестаю мусолить в голове слова Аверьяна, сказанные перед игрой. С чего он вообще решил, что я представляла его страшным? Он что, думает, я боюсь его?

Испытываю волнение – да. Легкую тревогу – да. Но это вполне объяснимо, учитывая, что я впервые вижу его и вынуждена с ним общаться против своего желания. А мое нежелание имеет самые обоснованные причины: он намеренно нарушает мои границы, он дружит с Богданом, он вернулся домой к своей родной семье. Первое приводит меня в замешательство, второе вызывает раздражение, и только третье заставляет испытать настоящую радость. Правда, есть что-то ещё в этом сумрачном букете весомых причин держаться от него подальше.

«Если не хочешь, чтобы кто-то вторгался в твое личное пространство морально или физически, просто держись от таких людей подальше. Не все умеют нарушать чужие границы так же осторожно и терпеливо, как я».

Нервозность проносится по телу электрической волной и замирает, как паутинка в воздухе, где-то внизу. Где-то в животе. Или чуть ниже.

– И как он тебе? – спрашивает меня Настя в телефонном разговоре. – Настроен дружелюбно или не очень?

– Сложно сказать. Я пока не поняла.

– Как это?

Со вздохом ложусь на кровать и смотрю в белоснежный потолок. Не хочу говорить об Аверьяне. Мне и в собственной голове его присутствия достаточно.

– Сосед сверху затопил мою квартиру.

– Что?!

– А несколькими часами ранее кто-то разбил фару на машине и порезал шину. К полудню вдруг нагрянули родители с тортиком и застали меня посреди мокрого хаоса.

– Я даже не знаю, чему ужаснуться больше!

– Наверное, тому, что Вероника слезно умоляла меня пожить в их доме несколько дней, пока в квартире будет идти уборка и гребаный ремонт.

– Ремонт?! Всё настолько серьезно?

– Сама как думаешь, раз я снова переехала к родителям?

– Адель, ты всегда можешь пожить у меня!

– Я в курсе. А ещё в какой-нибудь гостинице или просто снять квартиру посуточно, – говорю, перекатившись на живот. – Я не собиралась приезжать сюда, но Вероника… Короче, такие у меня дела.

– Она молодец! Ухватилась за прекрасную возможность. Идеальные условия для того, чтобы её взрослые и любимые дети подружились и сблизились.

От слова «сблизились» мои губы невольно приоткрываются, но те, что перед ним, вызывают какое-то непривычное отвращение.

Дети.

Наш разговор длится недолго. Зоя отправляет сообщение в группу «Дом», оповещая её участников – Веронику, Кирилла и меня, – что пора спускаться к ужину. И уже в следующую секунду на экране загорается уведомление о новом участнике – Аверьяне.

Машинально ударяю пальцем по его черно-белой аватарке. На фотографии шумное заведение, похожее на бар. Гости пьют, веселятся, танцуют – так много лиц. Наверное, это где-то в Нью-Йорке. Приближаю изображение до максимума, пытаясь найти Аверьяна, но тщетно. Да и как ему там быть, если это фото наверняка сделано им?

18:28 Зоя: Ужинать!

18:28 Аверьян: Бегу, малышка! влюбленный эмодзи

18:28 Вероника Кох: Аверьян! возмущенный эмодзи

18:28 Аверьян: И мама здесь? Зоя, что за подстава? испуганный эмодзи

Через несколько минут все участники закрытой группы в Telegram встречаются на террасе. Предлагаю Зое помощь, на что она категорично качает головой и требовательным жестом указательного пальца приказывает мне сесть за стол.

– Какие ароматы! – комментирует Аверьян, глядя на большое белоснежное блюдо в центре большого круглого стола. Он занимает место напротив меня. – Если наберу лишний вес, виновата будешь ты, Зоя.

– Наберешь, как же! – усмехается она, поставив на стол графин с красным вином. – Последний раз я видела тебя полненьким, когда ты ещё толком ходить не умел.

– Да, – улыбается Вероника. – У него щеки были, как у бурундучка, когда он набивает рот желудями. А ручки и ножки, как колбаски, перевязанные ниточками.

– А после стоматита ты превратился в худышку! – вспоминает Зоя, прильнув к макушке Аверьяна. – Из-за язвочек во рту совсем ничего не ел!

– Ну, всё! Заканчивайте! Мы ужинать собрались, а вы тут про язвы какие-то говорите!

Аверьян качает головой, посмотрев на меня так, словно мы уже сотни раз собирались за одним столом и обсуждали всё на свете.

Пожелав нам приятного аппетита, Зоя уходит на кухню, чтобы навести там порядок, а после отправиться в их с Вадимом покои, расположенные в небольшом уютном домике в пяти метрах от хозяйского.

Вероника накладывает в мою тарелку ароматное жаркое, усыпанное свежей зеленью, потом делает то же для Аверьяна.

– Спасибо, – говорю ей, – но у меня есть руки.

– Ты стала приезжать к нам очень редко, поэтому дай мне насладиться моментом. Все мои дети здесь! – восклицает она радостно и поднимает бокал с вином. Дети. – За вас, родные!

– За вас, дети! – поддерживает Кирилл. – Наконец-то мы все вместе!

Поразительно, но мне удается проигнорировать Аверьяна взглядом, хотя я салютую ему и чувствую, как он смотрит на меня.

Дети.

Интересно, у него так же пробегает мороз по коже, как и у меня?

– Что там с машиной? – спрашивает Аверьян отца. – Удалось установить личность этого варвара?

Мой игнор длится недолго.

– Есть видео, снятое на регистратор в одной из машин, которая стояла неподалеку, – рассказывает Кирилл, накладывая в тарелку овощной салат. – Там только видно, как мимо быстро проходит человек, а уже через несколько секунд бежит обратно.

– Ты не рассказывал! – удивляется Вероника.

– Дима минут десять назад позвонил и сообщил.

– То есть момент совершения преступления не зафиксирован? – спрашивает Аверьян.

– К сожалению, нет. Он вот-вот отправит мне это видео, – говорит Кирилл, повернув ко мне голову. – Взглянешь на него? Вдруг узнаешь кого-то?

– Я посмотрю, конечно. Но вряд ли я смогу на нем кого-то узнать.

– Почему ты так думаешь? – спрашивает Аверьян.

– Потому что среди моих знакомых и друзей нет тех, кто ранним утром отправился бы разбивать мою машину. Это сделал кто-то чужой из вредности.

– И так же вполне возможно знакомый по личным причинам, – умничает Аверьян, и его широкие брови совершают быстрый скачок. – Всякое может быть.

– Это правда, милая, – поддерживает сына Вероника. – Сейчас такое время, что даже близкий друг может оказаться настоящей сволочью.

Ну да. Сложно с этим поспорить, учитывая, что с одного из них уже сползла овечья шкура.

– Кстати, – говорит Кирилл, пережевывая еду, – насчет машины не беспокойся. Богдан уже отвез её в ремонт. Правда, новая фара будет здесь только послезавтра. Но это ничего, поскольку там ещё нужно перекрашивать деталь…

– Богдан? – перебиваю, вытаращив глаза. – А он здесь при чем?

– Он сегодня приезжал к Аверьяну.

– Я это поняла, когда увидела во дворе его машину.

– Ну вот, – пожимает Кирилл плечами. – Мы с ним немного поговорили, я рассказал о случившемся. Он очень испугался за тебя.

– Почему мне не сказали? – удивляется Вероника. – Я с ним даже не поздоровалась!

Вот так беда!

– Вы с Адель уже ушли в дом, а он куда-то спешил. Правда, когда узнал о происшествии, тут же спохватился и предложил помощь. Богдан очень быстро всё организовал.

– Он всегда такой, – расплывается в улыбке Вероника. – Если что-то нужно, Богдан тут же поможет и перевернет всё. Особенно если это связано с Адель.

Хорошо, что я успела съесть совсем немного. Иначе бы меня прямо тут стошнило.

– Ты отдал ключи от моей машины Богдану? – спрашиваю Кирилла.

– Да. Его друзьям принадлежит отличный автосервис. За качество ремонта можно не беспокоиться.

– Адель, ты расстроилась? – спрашивает Вероника.

– А сами-то как думаете? – вмешивается Аверьян, глянув на родителей с откровенным весельем. – У Адель есть парень, который вполне мог бы всё уладить, но вы поручили это другому парню, который бегает за ней, а она убегает от него. И как ей теперь объяснить всё это человеку, с которым у нее отношения? Кажется, ссоры не избежать.

– У тебя есть парень? – удивляется Вероника.

Смотрю на провокатора. Довольный собой, Аверьян спокойно поглощает ужин и потягивает вино, игнорируя меня взглядом.

– Адель, милая, почему ты нам не рассказала об этом?

– Потому что не было подходящего случая, – говорю сквозь зубы.

– И давно вы встречаетесь? – улыбается Вероника. – Как его зовут? Чем он занимается?

Аверьян маскирует свой дурацкий смешок за случайным кашлем. Я не могу сказать, что на самом деле никого у меня нет и я это выдумала только, чтобы Богдан оставил меня в покое. Аверьян расскажет ему. Они друзья. Этот прилипала был здесь, когда мы приехали. И он наверняка делился с другом своими сердечными муками, явно позабыв упомянуть о том, что он вытворил пару дней назад. А ещё Аверьян знает мою маленькую тайну. Если у меня нет парня, так кто же мне тогда врезал? В случайное стечение обстоятельств он не верит, поэтому будет и дальше продолжать меня доставать, пока не доберется до правды, ну а она может привести к необратимым последствиям… Черт.

– Матвей.

– Матвей? – смотрит на меня Вероника.

– Да. Его зовут Матвей.

– Прекрасное имя, – улыбается она и отправляет заметно настороженный взгляд мужу. – А чем Матвей занимается?

– Он инвестиционный консультант, – говорю первое, что приходит в голову. Вообще-то, бывший Насти им был, вот я и запомнила.

– Брокер! – кивает Кирилл, как бы оценивая социальное и финансовое положение моего «парня».

– Кредитный или страховой? – уточняет Аверьян, стараясь подавить издевательскую улыбку.

– Таможенный, – отвечаю, явно удивив его.

Спасибо тебе, Александр, бывший моей лучшей подруги. Благодаря тебе я знаю, что существуют таможенные брокеры.

– Значит, если я захочу сделать крупный заказ из Китая или ещё откуда-нибудь, твой парень сможет мне помочь?

– Разумеется.

– Что ж, – вздыхает Кирилл, – в таком случае я и правда поступил не хорошо. Я понятия не имел, что у тебя кто-то есть.

– Ничего страшного, – улыбаюсь ему. – Только больше не подключай Богдана к какой-либо помощи или делу, связанному со мной.

– Ох! – вздыхает Вероника. – Бедный Богдан. Он ведь не в курсе, что ты в отношениях.

– Ему всё известно, – говорю. – Я вчера сказала.

– Вчера? Так он поэтому так рано уехал? Аверьян, он ничего тебе не говорил?

Лжец отрицательно качает головой. Поверить не могу, что обсуждаю за семейным ужином своего несуществующего парня!

– Бедный мальчик. Его сердце должно быть разбито.

Сердце у него разбито. А что насчет моих нервов? Не говоря уже о лице.

– Не преувеличивай, – говорит Кирилл. – Всё с ним в порядке.

С головой у него не в порядке.

– Адель, расскажи о своей работе? – вдруг спрашивает Аверьян. Распахиваю взгляд, который секунду назад стремительно опускался под гнетом неприятных мыслей. На мгновение мне даже чудится, что Аверьян сумел прочитать эти мысли. – Ты ведь работаешь в центре?

Он делает это нарочно? Целенаправленно уводит разговор подальше от Богдана?

– Да, это так, – отвечаю с небольшой задержкой. – До ноября прошлого года я была куратором внеклассных занятий, личным тьютором, а иногда и администратором.

– Ты что, эксплуатируешь свою дочь? – усмехается Аверьян, глянув на Веронику. – Мама, мама.

Свою дочь.

В моей груди становится непривычно тепло и приятно волнительно. Как будто мной сдан экзамен, к которому я готовилась несколько лет.

– Найти толковых администраторов крайне сложно, – объясняет Вероника, закатив глаза. – Зато сейчас, тьфу-тьфу-тьфу, проблем с ними нет.

– А что случилось после ноября прошлого года? – спрашивает меня Аверьян.

Ему интересно?

– Я стала преподавателем курса по грамотности и чтению для взрослых.

– Адель сама его разработала. Её ученики показывают превосходные результаты!

– Я думал, что ваш центр ориентирован на детей, – смотрит он на Веронику.

– Так и есть, но не только им нужна наша помощь. У нас есть группа поддержки для родителей особенных детей, для родителей-одиночек, для тех, кто столкнулся с трудными жизненными обстоятельствами и нуждается в психологической помощи. Не так давно мы открыли группу для родителей, потерявших своих детей при самых разных обстоятельствах. Людей очень много, они все разные, у каждого своя история, тревоги и трагедии, но им всем становится легче жить, отпускать и верить в лучшее, когда есть возможность просто выговориться.

– Но это психологическая помощь.

– Так и есть. Но благодаря общению, сарафанному радио и главное – исследованию, которое провела Адель в рамках своей дипломной работы…

– Ника, – перебивает Кирилл, тихонько посмеиваясь, – опусти детали и переходи к сути.

– Целое исследование? – удивленно смотрит на меня Аверьян.

– Чтобы открыть образовательный курс, нужно точно знать, что в нем есть потребность.

– Так ты учишь людей…грамоте?

– Именно.

– Не хочу показаться безразличным и безмозглым куском чего-то нехорошего, но мне как-то в голову не приходило, что есть люди, у которых существуют проблемы с чтением.

– Людей, не получивших начальное образование по самым разным причинам, достаточно много, – рассказываю о том, о чем могу говорить часами. – Многие этого очень стыдятся. Некоторые даже умудряются скрывать это на протяжении долгих лет от супругов. Но что ещё печальнее, так это проблемы, с которыми им приходится сталкиваться в повседневной жизни. Они не могут посещать банки, больницы, кафе и работать там, где есть тексты и необходимость вести какие-то записи. Образованный человек этого не понимает. Он просто не замечает, насколько сложную и трудоемкую работу совершает его мозг изо дня в день, потому что многие его навыки и полученные ранее знания укоренились настолько, что он думает, будто уже родился с ними. Так что с безразличием это никак не связано.

Аверьян улыбается.

– Что ж, немного, но ты меня успокоила.

– Я сам этого не знал, – делится Кирилл. – Точнее сказать, я не представлял, что эта проблема действительно существует.

– Есть вечерние школы, куда может поступить любой, кто желает получить аттестат, – продолжаю. – Но их осталось не так много. В основном туда обращаются люди, которые хотят окончить последние два класса. Те, кто вообще незнаком с азбукой и цифрами, появляются там крайне редко. Они почти не дают о себе знать.

– И твой курс направлен как раз на таких людей?

– Да. В моей пока единственной группе десять человек, – сообщаю не без чувства гордости. – Самая младшая – Карина, ей девятнадцать. Елене – сорок три. Мы занимаемся с понедельника по пятницу по три часа.

– Представляешь? – восхищается Вероника. – Всего три часа в день, а сколько у людей остается положительных эмоций, знаний, и насколько сильно в них возрастает желание овладеть необходимыми навыками!

– Да, это действительно так. Я ими очень горжусь.

– Я уверен, очень скоро у тебя будет не одна такая группа, – с доброй улыбкой говорит мне Кирилл. – Как бы грустно, конечно, это ни звучало.

Ну вот. Теперь я испытываю тоску по своим ученикам.

– Что могу сказать, – заключает Аверьян, оглядев нас. – Адель и впрямь дочь своих родителей. По-другому и быть не могло.

Вероника расплывается в счастливой и благодарной улыбке и гладит сына по руке. Это лучший комплимент для их с Кириллом стараний и безграничной заботы, которую они проявляли ко мне с первого дня моей новой жизни. Взяв нас с Аверьяном за руки, оба смотрят друг на друга с благодарностью и необычайной гордостью.

– Семья, – говорит Кирилл, глянув на меня, потом на Аверьяна. – Даже когда вам будет сорок-пятьдесят – неважно сколько, вы всё равно останетесь для нас детьми.

– Которыми мы всегда будем гордиться! – добавляет Вероника и шмыгает носом.

Сжимаю её пальцы. Ну, зачем она так? Нравится же ей плакать по поводу и без. Улыбаюсь ей и наклоняюсь ближе, чтобы сказать что-то ободряющее, но мой взгляд невольно поднимается на Аверьяна. Он смотрит на меня. Смотрит, не отрываясь, балансируя между прохладной рассудительностью и теплой лаской, и вдруг по-дружески подмигивает мне. В следующую секунду на его губах расцветает настолько довольная улыбка, что всё внутри меня переворачивается с ног на голову.

Может, он и впрямь не против, что я сейчас здесь?

8

Сполоснув тарелки под проточной водой, составляю их в посудомоечную машину. Вероника тем временем перекладывает остатки ужина в стеклянный контейнер и издает протяжный вздох, когда, открыв холодильник, с трудом находит для него место.

– Со вчерашнего вечера ещё столько всего осталось.

– Настоящее расточительство.

– Не то слово. Всегда боюсь, что еды окажется мало и гости останутся недовольны. Вот и заказываю на целую армию.

– Я могу увезти немного еды в центр, – предлагаю, а в следующую секунду вспоминаю, что машины у меня теперь нет. – Ну, или ты.

– Так и сделаем. На нашей кухне всегда всё очень быстро съедается. Милая, – обращается Вероника, решив помочь мне со столовыми приборами, – как у тебя дела?

– Ты ведь уже спрашивала! Вчера, мам.

– Ну, вчера я понятия не имела, что у тебя есть парень!

– Так в этом дело? Тогда следовало задать вопрос иначе.

– Ладно! – сдается она. – У вас с Матвеем всё серьезно? И как долго вы вместе?

– Я не знаю, – изображаю занятость. – Пару месяцев.

– Что значит – не знаю?

– То и значит, – пожимаю плечами. Не хочу, чтобы они с Кириллом придавали огромное значение отношениям, которых нет, но и не считали их несущественными, чтобы продолжать надеяться на наш с Богданом союз. Ужас. Даже мурашки от этой мысли по спине пробегают. – Я не знаю! Это ведь не сразу приходит. Говорю же, мы только пару месяцев встречаемся.

– Пару месяцев – тоже срок. Спроси у своего отца, который ухаживал за мной два месяца, прежде чем сделал мне предложение. Для него это была целая вечность.

– Ты умеешь играть на нервах.

– Что это ещё такое? – деланно возмущается Вероника. – Гордость и воспитание не позволяли мне признаться в своих чувствах в первый же день знакомства!

– В первый день? – удивленно смотрю на нее. – Ну ты даешь!

– Ты любишь Матвея?

– Мам! – издаю нервный смешок и выпрямляюсь. – Что за вопросы такие?

– Нормальные вопросы. Ты в курсе, что человеку достаточно пары минут, чтобы влюбиться? Хотя, лично по мне, это целая вечность.

– Я уже это поняла!

– Я влюбилась в вашего отца с первого взгляда. Мне сразу стало понятно, что он тот, с кем я буду очень счастлива!

– Тебе повезло, – улыбаюсь и возвращаюсь к грязной посуде.

– А тебе нет?

– Ника, хватит, – вздыхаю громко и протяжно.

– Ну, раз мы беседуем, как подруги, тогда расскажи мне, что ты чувствуешь, когда Матвей находится рядом? Тебе тепло, холодно или горячо? Ты волнуешься, вздрагиваешь или чувствуешь сильное притяжение?

– Послушай, я так наелась, что если сейчас начну сильно смеяться, из меня просто вылезет наружу весь ужин! Давай не будем переводить пищу зря.

К счастью, Кирилл появляется вовремя. Крадучись, он подходит к жене и заключает её в крепкие объятия.

– И что тут делают мои самые восхитительные женщины? – смеется он.