Внутри

Но вот вчера впервые за четырнадцать лет в непроглядном мраке раздался первый звук, а во рту на мгновение появился металлический привкус… Это было оттуда, издалека, из прошлого, из глубины моего подсознания. И вызвал всё это Богдан, ударив меня по лицу.

– Я не нервничаю, – отвечаю на вопрос Дарины, – поскольку не вижу для этого никаких причин.

– Вы ведь уже могли давно познакомиться, но почему-то не сделали этого. По правде говоря, я всегда этому удивлялась.

– Не знаю, как так получалось, – изображаю непонимание.

– Сколько раз Вероника с Кириллом ездили в Нью-Йорк?

– Я не считала.

– Много! – смеется Дарина, словно я не смогла ответить на самый простой вопрос в этом мире. – И они никогда не брали тебя с собой. Почему? Ты не подумай ничего такого, просто говорю же, меня всегда это удивляло.

– Тебе нужно внести оплату за топливо, – говорю, кивнув на подъехавшую к той же бензоколонке машину, – уже очередь собирается.

– Подождут! – отмахивается Дарина. – Лучше скажи, что у вас с Богданом? – переключается она с одной дурацкой темы на другую. – А то мой дорогой кузен утверждает, что ничего не знает, но как такое возможно, если Богдан его лучший друг? Конечно, после Аверьяна. Вы встречаетесь?

– Нет, – отвечаю коротко, пожалев, что не уехала отсюда сразу.

– Скажу тебе по секрету: многие думают, что вы вместе.

– Мы не вместе, – отвечаю на последних остатках терпения. У меня уже зудит в ушах при звуке этого имени. – С чего такое заявление?

– С того, что вы постоянно рядом друг с другом. Где бы мы ни оказались все вместе, вы уже идете плечом к плечу. То, что Богдан без ума от тебя, и так понятно. А ты?

– Дарина, – настойчиво смотрю в её беззастенчивые глаза, – мы с Богданом не вместе. Нас ничего не связывает и никогда не связывало, кроме дружбы. Пойми это наконец и другим расскажи, кому так интересна моя личная жизнь.

– Сказать по правде, я тебя понимаю. Правда! Он бегает за тобой, ты от него – это заметно. Конечно, если приглядеться.

– Если приглядеться? – вытаращиваю я глаза.

– Вспомни свое двадцатилетие? – не унимается она. – Мы все тогда сильно напились, но я прекрасно помню, как вы с Богданом поднялись в спальню, и вас очень долго не было…

– У меня есть парень! – перебиваю, с трудом сохраняя самообладание. Одна ошибка. Всего одна ошибка, совершенная моим пьяным и глупым мозгом, о которой я стараюсь не вспоминать! – Поэтому обсуждать какое-то нелепое прошлое и Богдана в контексте моего «типа возлюбленного» – показываю кавычки пальцами, – неуместно.

– Парень? – заинтригованно улыбается Дарина. – Серьезно?

– А это так странно?

– Нет! Что ты! Нет, конечно! Я просто удивлена, ведь всё это время думала, что ты одинока. Я имею в виду, что если бы у тебя кто-то был, то Богдан бы наверняка успокоился! Ну, или его успокоили, – усмехается она, намекая на моего вымышленного парня. – Да и, знаешь, иногда я ловила себя на мысли, что вы с Богданом хорошо смотритесь. Идеальный сюжет для романтического фильма: лучший друг главного героя встречается с его сестрой!

– Что за бред ты несешь?

– А что? – хлопает длинными ресницами хохотушка. – Если бы вы с Аверьяном успели установить теплые братско-сестринские отношения за эти годы, то мы бы ещё посмотрели, как он защищал бы тебя от внимания собственного друга! Впрочем, как и любого другого. У старших братьев это в крови: демонстрировать свой суровый характер и превращаться в питбуля, когда какие-то парни проявляют интерес к их сестрам!

– Мы с Аверьяном не брат и сестра! Мы не одной крови и даже не знаем друг друга! О чем ты вообще говоришь?

Двумя секундами позже жалею, что не сдержалась, ведь мои слова могут добраться до ушей Вероники, потому что Дарина та ещё болтушка и сплетница. Одно хорошо – хотя бы немного да полегчало.

– Извини, Адель. Ты права, меня уже занесло в такие дебри, что несу всякую фигню. – Задрав голову к небу, Дарина тяжело вздыхает. По правде говоря, она самый безобидный человек в большой компании лицемерных и наглых гадюк, и она единственная, кто с самого начала относилась ко мне по-доброму. Просто очень часто Дарина забывает включать фильтрацию речи. Иногда это забавно, а иногда раздражает до чертиков. – Если я спишу это на нервозность, ты простишь меня?

– Мне не за что тебя прощать, – легонько тяну её за руку. – Просто с тех пор, как стало известно о возвращении Аверьяна, от меня будто чего-то ждут. Будто я должна броситься ему на шею и прокричать: «Дорогой и любимый брат! Ты приехал!». И совсем ничего, что я этого человека не знаю.

– Да уж. Ты права.

– А что случилось у тебя? Почему ты нервничаешь?

– Да всё из-за того же, – пожимает она плечами. – Аверьян.

– А что с ним? – не понимаю её.

– Да так, – отмахивается Дарина. – Ничего такого… Мне уже пора бежать, а то меня тут скоро побьют за задержку. Мы ведь ещё поболтаем, правда?

– Конечно.

– Расскажешь мне о своем парне! Хочу знать о нем всё!

Да. Обязательно.

– Богдан с ума сойдет, когда об этом узнает!

И ладно. Ещё один веский повод оставить меня в покое.

3

Родственники.

Друзья.

Подруги.

Мама постаралась на славу, собрав всех: кого я искренне рад видеть и с кем не хочу говорить даже за чемодан, набитый пачками долларов. Многим интересно, почему я вернулся, чем займусь, где буду жить и вообще какие у меня планы на ближайшее будущее. Как будто в течение этих лет мы не созванивались, не отдыхали вместе и вообще никому не известно, чем я уже занимаюсь.

– Хватит вам утомлять моего сына вопросами! – встает на мою защиту мама и, прильнув ко мне сбоку, запрокидывает голову, чтобы посмотреть в мои глаза. – А то ещё уедет от нас опять. И что я тогда буду делать?

– Я никуда не уеду, – говорю ей на ушко. – Но их всех очень скоро пошлю. Достали.

Тихонько посмеявшись, мама, подхватив со столика бокал с шампанским, незаметно уводит от нашей компании за 30 ту, которой за 50.

– Моя мать мне таких праздников не устраивала, – говорит Архип. – Хотя я учился вместе с тобой и точно так же когда-то вернулся домой.

– Если бы ты, как Аверьян, задержался ещё на несколько лет, то тогда бы и оказался в центре внимания двухсот с лишним человек! Не ной, – говорит ему Белла, а её сестра-близнец, потягивая из трубочки розовый коктейль, согласно кивает и издает дурацкое «угу-угу-угу». За столько лет ничего не изменилось. Одна глупее другой. – Ты отлично выглядишь, Аверьян. И у тебя татуировок стало больше, да?

Смотрю на Архипа. Пригубив виски, мой друг закатывает глаза и встает полубоком, выискивая кого-то в толпе гостей.

– Мы собираемся поехать в Бодрум в июле, – говорит Эмма. – Поедешь с нами? Будем плавать на яхте, купаться в море и много танцевать.

– Пить, курить и развлекаться, – добавляет Белла, ведя указательным пальцем по моему плечу. – Ты можешь фотографировать нас так, как захочешь.

– В любом виде.

– В любых позах.

– Никаких запретов.

– Звучит заманчиво, – комментирует Архип, мысленно высмеивая любимых дочурок компаньона своего отца. – Подумай над предложением.

– Я подумаю, – говорю и тяну терпкий и горький виски. – Кого ты всё выглядываешь? – спрашиваю Архипа.

– Богдана. Он уже должен быть здесь.

– Как будто ты не знаешь, куда он мог запропаститься! – усмехается Белла. – Если Богдана нигде нет, значит, он бегает хвостиком за…

– Бах! – пугает друг, появившись позади нее. Белла верещит, опрокидывает на высокий круглый столик свой коктейль, а тот, что в руках у Эммы, выплескивается мне на руку. – У-у, девочки, вам нужно сию минуту посетить дамскую комнату!

– Ты совсем больной? – ругается Белла, отпрянув от испачканного столика. – Это платье стоит целое состояние!

– Идиот! – бросает Эмма, и они с сестрой спешно уходят чистить пёрышки. Они абсолютно всё делают вместе. Даже жутко от этого. – Где тебя манерам учили?

– Я не нарочно! – поднимает Богдан вверх руки. – Просто хотел пошутить.

Внимательный официант приносит салфетку, и я вытираю липкую руку.

– Ты как раз вовремя, – говорит Архип. – От них уже уши вянут.

– Я тебя спас? – толкает меня Богдан в плечо.

– Близняшки подросли, – говорю, оглянувшись на них. – Помню их ещё малолетками.

– Да, – смеется Богдан. – У них тогда прыщи на лице появлялись одновременно и в одинаковых местах.

– Ты и такое помнишь! – качает головой Архип. – Кошмар.

– И что они рассказывали? Небось демонстрировали непревзойденное искусство соблазнения?

– Меня от такого искусства коробит, – комментирует Архип.

– Так это было оно? – говорю, и мы с Богданом смеемся.

– Привет, мальчики! – здоровается мама, словно её и не было с нами пять минут назад. – Как настроение?

– С вашим появлением, Вероника, стало ещё лучше! – отвечает Богдан. – Вы сегодня просто изумительно выглядите!

Мы с Архипом переглядываемся. Подлиза.

– Спасибо, дорогой! Ты подстригся?

– Вы очень внимательная, – улыбается друг. – Моя мама до сих пор не понимает, что такого во мне изменилось.

– Я хотела спросить, – обращается мама к моим друзьям и почему-то уменьшает громкость своего голоса, – вы не видели Адель?

Слегка растерявшись, Богдан проводит указательным пальцем по лбу, потом смотрит на меня и вновь опускает глаза на мою маму.

– Нет. Я вообще-то тоже её искал и хотел у вас спросить. Кхм.

– Я ей звоню, но она снова недоступна. Почему у нее со вчерашнего дня выключен телефон?

– Понятия не имею, – комментирует Богдан, опустив необъяснимо виноватый взгляд. – Может, разрядился. Кхм.

– Ладно, – напряженно улыбается мама и оглядывает нас, – будем надеяться, что она вот-вот приедет. Я ей говорила, что без нее ужин не начнется.

– Адель может не приехать? Она вам что-то говорила? – тут же спрашивает Богдан и на мгновение замирает, словно осознает, что сказал это, не подумав.

– Я видела её сегодня. Она сказала, что обязательно приедет. – Мама поднимает на меня осторожный взгляд. – Отдыхайте, мальчики. Скоро я к вам ещё подойду.

В нашем тесном кругу повисает странное молчание и, если бы его не нарушила кузина Архипа, повисшая на мне с радостными воплями, я бы прямо спросил: какого черта они все так напряглись?

– Ты здесь! Ты приехал!

– Дарина, – смотрю на нее. – Отлично выглядишь.

– Благодарю, – светится она от счастья. – Ты тоже ничего. Брутальный и свирепый снаружи, но мягкий и нежный внутри.

– С чего это ты взяла, что я мягкий и нежный внутри?

– Звучит, как реклама плавленого сыра, – ежится Архип.

– Как жизнь? – спрашиваю девчонку, у которой всегда был язык без костей. – Замуж ещё не собираешься?

– Ты бы уже об этом знал, – улыбается она, с демонстративной неспешностью проходясь томным взглядом по моим плечам. – А твоя как? Встретил ту единственную, которой готов подарить целый мир, а ей от тебя он нафиг не нужен?

Архип за её спиной снова закатывает глаза и закидывается виски.

– Или тебе повезло больше, чем нашему несчастному Богдану? – смеется Дарина и подзывает к себе официанта. – Принесите мне безалкогольный коктейль, пожалуйста.

– Только не говори, что ты беременна! – бросает Богдан, очевидно, оставшись недовольным её высказыванием. – Не хочу, чтобы твоя мечта стать известной певицей уничтожил плачущий ребенок, рожденный вне брака.

– Я за рулем, болван! – закатывает она глаза, как её кузен.

– Ты правда хочешь стать певицей? – спрашиваю.

– Кого ты слушаешь! Они с Архипом приехали однажды в караоке-клуб, где мы с подругами отмечали девичник. Я выпила и пела от души, а он это услышал.

– Более того, – смеется Богдан, – я снял это на видео! И, кстати, после него у меня заглючил телефон, пришлось покупать новый. Там не голос, а истерия.

– Истерия будет у тебя, когда ты узнаешь, что… – Дарина резко замолкает, а уже через секунду на её губах начинает играть хитроумная улыбка. – Ты ведь уже сказал? – спрашивает она Богдана, забрав у официанта свой напиток.

– Сказал что?

– Сказал Аверьяну, что сходишь с ума по его сестре? – уточняет девчонка и как ни в чем не бывало потягивает коктейль из широкой трубочки. – Ох! – смотрит она на меня, потом на Богдана с деланным смущением. – Кажется, я сказала что-то не то?

Архип бросает на кузину укоризненный взгляд, а когда переводит серые глаза на меня, в них ярким пятном застывает вина и недосказанность.

– Ты бы пошла к своим подругам и поздоровалась, – напряженно говорит ей Богдан. – Они тебя уже заждались.

Я замечаю, как веселье на его квадратном лице стремительно испаряется. На короткое мгновение в синих глазах загорается злоба, а уже в следующее сменяется безропотным терпением.

– О чем речь? – спрашиваю обоих.

– Об Адель, – отвечает Дарина. – Твой лучший друг не один год влюблен в твою сестру.

– В кого-кого? – уточняю, не сдержав смешок.

– В Адель. Твою сестру. Разве он не…

– Погоди, погоди, – перебиваю с улыбкой, которая издает скрип и скрежет. – Какая ещё сестра?

– Адель, – повторяет Дарина, но уже с меньшей уверенностью.

– Ты о той девочке, которую взяли под опеку мои родители много лет назад?

– Они её удочерили, Аверьян. Она стала их дочерью, значит, и твоей сестрой.

– Пусть так, – говорю, не сводя с нее глаз, – у нее есть родители, только мне она не сестра. Я её даже не знаю и в глаза её ни разу не видел.

– И что с того? Это ничего не меняет, – пожимает она плечами. – Вас теперь до самой старости будут считать братом и сестрой. А вообще, я бы тебе посоветовала так громко не выражаться. Иначе большинство из этих лицемеров решат, что те слухи были правдой.

– Какие слухи?

– Что после учебы ты не вернулся сюда из-за нее. Как будто ты не знал! Между прочим, из-за этого Адель пришлось не сладко. И пока Архип с Богданом не вернулись в город, многие из твоих недоумков-друзей и подружек на вечерах, подобных этому, обращались с ней отвратительно, а я была единственной, кто хоть как-то затыкал им их грязные рты. Не благодари.

Молча смотрю на Архипа, который не просто возмущен словами кузины, но и откровенно обескуражен. Богдан пьет газировку и уводит виноватый взгляд в сторону.

– Что значит – обращались с ней отвратительно? – спрашиваю Дарину.

– То и значит. А те две курицы с одним мозгом и влагалищем на двоих были самыми жестокими. Они вели себя с ней просто по-ублюдски, когда рядом не было ваших родителей. Да что уж там: Вероника с Кириллом до сих пор не знают, сколько всего пришлось вынести их дочери, пока все вокруг пили, развлекались и вели непринужденные беседы! – Вытянув трубочку из стакана и бросив её на стол, Дарина залпом выпивает коктейль и добавляет: – Её нежелание признавать в тебе брата оправданно. Ты знал, что все эти люди, а в особенности твои подружки, считали виноватой именно её в том, что ты не хотел больше приезжать сюда. Из-за этого ей приходилось молча стряхивать с себя всё то дерьмо, которым её поливали.

– Я этого не знал, – говорю сквозь зубы и поднимаю глаза на друзей. – Почему вы мне ничего об этом не говорили?

– Потому что, когда Архип и Богдан вернулись из Америки, все дружно засунули языки себе в зад, ведь эти двое – лучшие друзья её старшего брата, с которым никто не хочет ссориться! – отвечает Дарина. – Теперь-то девочку точно нельзя обижать. Ну, а с тех пор как Богдан стал за ней ухаживать, все вокруг сразу позабыли о том, какими уродами были, и превратились в очень вежливых лицемеров.

Не сдержав короткое, но четко объясняющее мое удивление ругательство, допиваю виски и громко ставлю пустой стакан на столик.

Девочка Адель возникла из ниоткуда. Не успел я сесть на самолет до Нью-Йорка, как родители сообщили, что собираются её удочерить. Не сказать, что я был шокирован этой новостью. Мама всю жизнь работала с особенными детьми, основала фонд помощи детям из неблагополучных семей и являлась негласным куратором для многих оказавшихся в сложном положении женщин. Мы с отцом всегда поддерживали её в этом. Я привык, что они оба готовы отдать последнее тому, кто в этом нуждается, поэтому их желание помочь маленькой девочке, оказавшейся в беде, было вполне нормально и объяснимо. Только я относился конкретно к этому порыву немного иначе. Скажем так, я не думал, что это займет настолько длительное время. Я считал, что после совершеннолетия девочки и её обязательного поступления в университет, родители ослабят свое внимание к ней, позволят почувствовать свободу и постепенно влиться в другую жизнь, более самостоятельную. Но они продолжали держаться за нее, вести её, стирая границу между истинным родством и искусственным. И постепенно, возможно, и сами того не замечая, родители стали навязывать мне сестру.

Я не бесчувственный человек, но бываю эгоистом, а те, так или иначе, проявляют некую степень равнодушия к определенным людям, предметам и явлениям. Так вот мой внутренний эгоист, оправданный объективной логикой, впадал в состояние холода при упоминании об этой Адель, как о моей сестре.

Какая ещё сестра?

Мы с ней что, выросли вместе?

Делили одну крышу над головой много лет?

Она доставала меня, а я отгонял от нее влюбленных мальчишек?

– Аверьян, я много раз хотел тебе сказать, что Адель нравится мне. Но всё время что-то мешало, да и случая подходящего не находилось, – начинает оправдываться Богдан. – И вообще, сообщить лучшему другу о том, что его младшая сестра вызывает…

– Эта девушка мне не сестра! – перебиваю его, теряя терпение. – До сегодняшнего дня она была в моей голове в образе случайной десятилетней девочки, которой решили помочь мои родители. И такой она остается и сейчас, потому что повторю, – настойчиво смотрю на Дарину и Богдана, – для тех, у кого проблемы с памятью и слухом: я даже ни разу не видел эту Адель. Твои переживания о том, что мне могут как-то не понравиться ваши отношения, совершенно беспочвенны. Я не могу относиться к неизвестной мне девушке, как к сестре, вам ясно? Ухаживай за ней, гуляй, встречайся – делай, что хочешь, меня это не касается. Вы оба взрослые люди.

Возмущение играет на моем лице и нервах. Я этого не понимаю. Хоть убейте, не понимаю! Мама уже успела за эти несколько часов, что я дома, пару раз как бы невзначай упомянуть о «моей сестре», но у меня язык не повернулся её поправить. Но завтра, когда от праздника в мою честь останется лишь грязная посуда, я аккуратно и весьма доходчиво объясню, что мне не по себе, когда в мои тридцать два года мне приписывают младшую сестричку и пытаются убедить в том, что мы с ней чуть ли не родные друг другу люди. Бред какой-то!

Правда, новость о том, что этой девчонке доставалось по сути ни за что, доставляет дискомфорт. Почти расстраивает. Близняшки не намного старше нее, но не сомневаюсь, что яда и дерьма у них, как в двух старых ведьмах.

– Ну, тогда проблем нет! – объявляет Дарина, пожав плечами и посмотрев на Богдана так, словно их отсутствие её очень огорчило. Ведь с ними было бы куда интереснее наблюдать за развитием отношений моего друга и моей типа сестры. – У тебя нет сестры, а у Адель нет брата, и вы оба этому только рады. Тебя она тоже не признает.

И замечательно. Значит, у девочки есть мозги.

– О, кстати! У меня для тебя прискорбная новость, Богданчик! – продолжает говорить Дарина. – Советую сменить газировку на что-нибудь покрепче, чтобы было чуть полегче смириться с неизбежным.

– О чем ты? – настораживается друг.

– О том, что тебе с Адель ничего не светит. Бум, бах: сбылся твой самый жуткий кошмар! – смеется Дарина, поставив локти на столик и подперев подбородок. – Я угадала?

– О чем ты вообще?

– Я о том, что у Адель есть парень!

– Да у вас тут настоящая Санта-Барбара, – бросаю смешок в их сторону и пробегаю скучающим взглядом по знакомым лицам.

– А это обязательно обсуждать именно сейчас? – спрашивает кузину Архип.

– А когда ещё? Я, конечно, не хотела рассказывать, но чем раньше ты узнаешь об этом, тем лучше. Не корми себя ложными надеждами.

Богдан смеется и смотрит на Дарину так, словно она с неба свалилась и серьезно травмировала голову.

– Что за чушь ты несешь?

– Это вовсе не чушь. Адель в отношениях, и я говорю тебе об этом только лишь для того, чтобы ты перестал донимать её.

– Что делать? Донимать? – прыскает со смеху Богдан, а потом, будто вспомнив, что рядом стою я, резко замолкает и буквально проглатывает грубые словечки. – Это не правда.

– Правда.

– Нет у нее никого.

– Есть.

Богдан явно теряет терпение.

– Послушай, вчера мы были вместе, и никакого парня с нами не было.

– И что же вы делали вместе? – издеваясь, спрашивает его Дарина. – Ты заехал к ней в центр на обед или вы случайно встретились в каком-нибудь заведении? Послушай, Богдан, если бы Адель была заинтересована в тебе, то вы давно бы уже были вместе. Ты уже столько времени ухаживаешь за ней, а толку никакого. Приди в себя.

– У нее никого нет, – проговаривает друг каждое слово. – И ты действительно выбрала не самое подходящее время для этого разговора.

– Как хочешь! – поднимает Дарина ладони. – Но она сама мне сказала об этом полчаса назад, так что не думай, что я это выдумала.

– Сказала сама? – усмехается Богдан, пробежав неспокойным взглядом по столику. – Адель что, уже здесь?

– Мы встретились на заправочной станции. Немного поболтали, и она поделилась со мной хорошей новостью. Она ещё оставалась там, когда я уезжала.

– И что она там делала? – резко спрашивает Богдан.

– Ого, – комментирую непривычную нервозность друга. Даже забавно. – Тебе что, девчонка крышу снесла?

– Верно подметил, – подмигивает Дарина. – Иногда мне кажется, что недосягаемость Адель вынуждает тебя выдавать желаемое за действительное.

Не знаю, что заставляет меня засмеяться: Дарина, продолжающая откровенно издеваться над очевидными чувствами Богдана к девушке, или сам Богдан, которому чужды эти самые чувства. По крайней мере, так было раньше.

– Давайте закроем тему! – предлагает Архип. – А тебе и впрямь не помешает поздороваться с подругами.

– Нет, постой, – качает головой явно задетый Богдан и смотрит на Дарину. – И какое же желаемое я выдаю за действительное?

– Да хотя бы то, что вчера вы с Адель были вместе. Вместе – это свидание, поездка куда-то или просто валяние дома на кровати! Ну, а вы же встречаетесь с ней только на подобных этому вечерах! Слушай, я нисколько не смеюсь над тобой и не принижаю твои старания, но тебе давно пора смириться с тем, что ты не в её вкусе. У нее есть кто-то другой.

– Весело тут у вас.

– Я не пойму, ты такая разговорчивая из-за Аверьяна? – усмехается Богдан, явно готовясь к нападению. – Стараешься обратить на себя внимание?

– Вообще-то, я стараюсь обратить на тебя его внимание, – не поддается на провокацию Дарина. – Может, хоть Аверьяну удастся вправить тебе мозги, ведь у Архипа это совсем не получается.

– Серьезно, Дарина, – вздыхает Архип. – Ты уже достала своей болтовней.

– Знаю, людям не нравится слышать о себе правду. Прости, кузен, но ты и правда в этом деле беспомощен. О, глядите! А вот и Адель! – смотрит она вперед. – Богдан, надеюсь, тебе хватит ума не закатывать истерику? Вероника любит тебя, но не сильнее, чем родного сына, ради которого организовала этот чудесный вечер. Так что не верещи.

– Ты такая же чокнутая, как и близняшки, – говорит ей с фальшивой улыбкой Богдан и отворачивается, чтобы поприветствовать, очевидно, ту девушку в белом худи, которую держит под руку моя мама.