Ветер над рекой: Надежда Жанин

Айве Лелия

Ветер над рекой: Надежда Жанин

Глава: Последняя Надежда.

Жанин опустила ноги на землю, оперлась на костыль и с трудом поднялась с сиденья такси. Хрупкая, сутулая, она нервно вздрогнула, когда хлопнула за спиной дверь и машина тронулась.

Перед девушкой возвышалось огромное здание из бетона и стекла. В окнах отражалось небо и солнце, слепившее глаза, отвыкшие от яркого света, и заставившее их слезиться.

Смахнув кончиками пальцев предательскую влагу, она отыскала взглядом главный вход и охранников, осторожно вдохнула, пытаясь собраться с силами. Но тут же мучительно сжалась и застонала, а в следующий миг её охватил тяжёлый, изнурительный кашель.

К счастью, страдания тут же были замечены. Из здания к ней подоспела молодая медсестра с инвалидным креслом и один из охранников. Совместными усилиями они усадили девушку, всё ещё сотрясаемую кашлем. Медсестра надела на неё кислородную маску и покатила в клинику.

Спазмы начали постепенно стихать, но не боль, им вызванная, отчего слёзы ручьями побежали по щекам, застилая глаза. Роскошный вход, приёмную, охрану – всё это Жанин видела смутно. Да и думать уже не могла, борясь со страшным приступом.

Навстречу вышел молодой мужчина. Внешне собранный, с уверенной походкой.

– Жанин Адриш? – спросил он, присев перед креслом и заглядывая ей в глаза. – Рад, что вы откликнулись. Добровольцев на такие исследования совсем мало, отчего продвигаемся медленнее желаемого. Я доктор Нобоа. С сегодняшнего дня я буду вашим лечащим врачом и сделаю всё возможное, чтобы спасти вашу жизнь.

– Доктор Нобоа… – хрипло повторила она, протирая глаза и смахивая слёзы платочком. – Да, это я – Жанин. – робко кивнула пациентка, разглядывая мужчину перед собой: подтянутого, с волосами приятного пшеничного цвета и пронзительными голубыми глазами. Как и полагалось, он был в белом халате, на шее висел неизменный атрибут врача – стетоскоп. – Я рассчитываю на вас. Боюсь, вы моя последняя надежда, доктор. Позаботьтесь обо мне.

– Я понимаю, – печально улыбнулся ей Нобоа, забирая у медсестры кресло и направляясь вместе с пациенткой через оживлённый зал к лифту. – С вашим делом я ознакомился, – продолжил он уже в кабине. – Видел приступ. Мне потребуется собрать полный набор анализов и как можно скорее. Также важно понимать ваше самочувствие, уровень боли сейчас, температура, – добавил он, мягко прикоснувшись кончиками пальцев к её лбу. – Похоже, температуры нет. – улыбнулся доктор девушке и продолжил, – Я применяю экспериментальную терапию, находящуюся на стадии клинических исследований. Она направлена в том числе и на борьбу с раком, но пока не является гарантией излечения. – Нобоа сделал едва заметную паузу. – Возможны… потенциальные риски и побочные эффекты. Вместе с тем вы подписали договор о полном неразглашении…

– Подписала… – шепнула Жанин, опуская глаза, пряча легкий румянец и прижимая ладонь ко лбу. – Доктор… – вдруг взглянула на доктора снова, ловя взгляд. – А сколько вам лет? Я… Я ожидала увидеть мудрого старца, а вы…

Доктор хмыкнул, поправил воротник и шагнул в открывшиеся двери. Новый этаж встретил их запахом антисептика, смешанным со страхом. Контраст помещению у входа был разительным. Сверхсовременное оборудование, стерильность, холодный свет и бездушная тишина, которую лишь подчеркивало затянувшееся молчание доктора и поскрипывание колес кресла Жанин.

– Скоро двадцать один, – сдержанно ответил Нобоа, когда она уже и не надеялась услышать. – Но не волнуйся. Не возраст делает доктора, а опыт и знания. Я раньше других окончил курс обучения и в кратчайшие сроки защитил докторскую по вирусологии и генной инженерии, – пояснил он, продолжая катить пациентку по холодному коридору. – Ты в надежных руках.

– Двадцать один? – удивленно заморгала она, поднимая глаза на молодого человека за спиной. – Совсем как мне! И… – взгляд её упал на колени. – Уже доктор… учёный… А я… – Жанин зачастила моргать, борясь с влагой на ресницах и пытаясь сохранять ровным дыхание, кусая губы. – Я… Умираю…

– Я здесь, чтобы не позволить этому случиться! – решительно произнес Нобоа, сворачивая в боковой коридор.

Перед ними оказалась шлюзовая дверь, как в фантастических фильмах. Доктор приложил к ней пластиковую карточку, и створка медленно с шипением сдвинулась в сторону.

За ней открылся изолированный блок из нескольких помещений. Такой же холодный, жутковатый коридор. Гладкие, легкомоющиеся стены; у дверей в каждую комнату – смотровые окна из прочного стекла с функцией матирования для приватности пациентов внутри.

– Спасибо вам большое… – прошептала Жанин, пытаясь всматриваться в матовые стекла и угадать, какая из этих палат будет её, и тревожно передёргивая плечами, отчего тут же сбилось дыхание.

Доктор не ответил и также карточкой открыл одну из боковых дверей – гермодверь с автоматическим доводчиком и небольшим шлюзом для передачи предметов персоналом, – закатил пациентку внутрь.

Перед ними предстала стандартно укомплектованная палата: кровать, прикроватный монитор, удобное кресло, небольшой телевизор. Воздух тихо гудел из-за работы систем, скрытых в стенах.

– Вот мы и на месте. Какое-то время здесь будет твой дом. – произнес Нобоа, подкатив кресло к постели. – Помочь перелечь? – заботливо поинтересовался он.

Жанин медленно обвела взглядом помещение, изучая встроенную технику и стараясь дышать ровнее.

– Как тюрьма… – озвучила она свои выводы. – Нет, я встану сама… – засмущавшись, замотала головой девушка и, упираясь в подлокотники инвалидного кресла, с трудом поднялась на ноги, но тут же качнулась вперёд, теряя равновесие.

Доктор мгновенно подхватил её, прижимая к себе на миг. Затем ловко взял на руки и, словно принцессу, бережно опустил на постель.

– Ну почему как тюрьма? – шепнул он, отстраняясь и укрывая её ноги одеялом. – Скорее… – мужчина задумался ненадолго, чуть хмурясь, но тут же улыбнулся. – Каюта в космическом корабле? И мы отправляемся к твоему полному исцелению.

– Так просто? – от смущения натягивая одеяло чуть ли не на глаза, она попыталась спрятать покрывшееся румянцем лицо. – Тогда… Что дальше, капитан?

И тут отворилась дверь, пропуская в палату элегантную девушку в строгой одежде: белая блузка, деловая юбка до колен, туфли-лодочки. Золотистые волосы аккуратно собраны в высокий хвост.

– Вам нужно подписать документы, – бросив беглый взгляд на доктора Нобоа, произнесла она, протягивая несколько листов и ручку ему и Жанин. – Медсестра подойдет через минуту, – добавила она, вежливо улыбаясь пациентке. – Поможет переодеться и возьмет анализы. Вы голодны? Завтрак уже прошел, но я распоряжусь, чтобы вам принесли поесть.

– Да… Принесите… – согласилась Жанин, выныривая из-под одеяла и заглядывая в документы, чтобы не смотреть на внезапную посетительницу.

Доктор тепло улыбнулся, бросая взгляд на вошедшую.

– Благодарю, Линда, – произнес он, ставя подписи в бумагах и подавая их ей, а после возвращая внимание пациентке. – Отдыхай пока. Я навещу тебя чуть позже. А если станет хуже или что-то понадобится… – он указал на панель вызова у кровати. – До скорой встречи, Жанин. – попрощался доктор и тут же направился к выходу.

Дверь закрылась за ним и Линдой. Гул систем стал единственным звуком в стерильной палате. Жанин осталась одна, сжимая край одеяла и глядя на матовое стекло двери, за которым лишь угадывалось движение теней.

Глава: Судьба Нэнси.

Жанин сидела на краю кровати, исхудалые пальцы судорожно впивались в край одеяла. Тупая, знакомая боль гвоздем сидела в груди, заставляя брови сходиться у переносицы, а губы – бессознательно сжиматься. Она пыталась уставиться вниз, на свои колени, на прозрачную кожу рук, но взгляд непокорно снова и снова скользил к тонированному стеклу двери. Тени? Или мерещилось? Сердце бешено колотилось, когда она, затаив дыхание, ловила малейший звук из коридора: монотонный гул невидимых аппаратов, приглушенные, неразборчивые голоса… Внезапный щелчок прямо за дверью заставил ее вздрогнуть всем телом, а после радостно улыбнуться.

Доктор Нобоа открыл дверь и шагнул в палату к Жанин, наполненный решимостью. Бледный, сосредоточенный, он положил небольшой железный чемоданчик на край кровати и заглянул в голубовато-зеленые глаза девушки.

– Ты готова? – спросил он ее. – Я введу тебе препарат. Потребуется несколько инъекций. После каждой будет пауза, полный набор анализов и обследований. Снова и снова. До полного выздоровления.

– Готова, – с придыханием ответила Жанин, не отрывая взора от доктора, и протянула ему руку. – Я здесь только для этого – получить лекарство, выжить.

Нобоа кивнул, открывая чемоданчик с бумагами и рядом ампул. Все аккуратно разложено и промаркировано. Со легкой дрожью в руках он извлек одну из них, отмеченную длинным загадочным номером. Мутноватая жидкость. Холодное стекло.

Девушка принялась сжимать и разжимать кулак, подготавливаясь к уколу и дыша чаще, отрывистее, не отрывая ни на миг глаз от молодого доктора. Удивительно молодого.

– Будет больно? – шепнула она взволнованно, лишь бы разорвать напряженную тишину.

– Будет, – кивнул Нобоа и тут же сосредоточился на подготовке: сжатые челюсти, горящий решимостью взор. Его движения медленные, сверхточные, ритуальные. Каждое действие выполнялось со скрупулезным вниманием к деталям. Проверка этикетки ампулы. Стерильная протирка крышки ампулы и места инъекции на Жанин, для чего он уверенно взял ее за руку, заставляя ее покраснеть. Набор препарата в шприц – руки больше не дрожали.

Шприц готов.

Миг Нобоа смотрел на Жанин, но взгляд его был не здесь. Вдох… Выдох…

Девушка также замерла, затаилась, забыла как дышать. Медицинский ритуал зачаровывал, пугал ее и заставлял биться сердце чаще, снова пробуждая на бледной коже румянец.

– Все будет хорошо, Нэнси, – прошептал Нобоа, снова беря Жанин за руку и поднося к ней иглу.

– Нэнси? – удивленно выдохнула девушка, рефлекторно отдергивая руку и хмурясь.

Нобоа медленно поднял взгляд на ее лицо, моргнул, хмурясь и сжимая губы.

– Прости. Нэнси была моим первым пациентом… Я… Не смог ее спасти… – прошептал он с горечью, но тут же взял себя в руки, возвращая решительный, сосредоточенный вид. – В этот раз все будет по-другому. У меня было время подготовиться. Были другие пациенты.

Доктор снова осмотрел шприц, взял руку Жанин, не встретив ее сопротивления, пусть лицо ее оставалось встревоженным. Тремор в его руке вновь усилился. Он сделал глубокий, резкий вдох. Челюсти сжались. Горящий взгляд сфокусировался на точке ввода иглы.

– Коли… – подтвердила свою готовность Жанин, едва коснувшись свободной рукой его колена.

Быстрое движение Нобоа. Резкое! Игла вошла под кожу. Плавно. Решительно. Поршень пошел вниз, проталкивая. Весь их мир моментально сузился до иглы, руки, мутной жидкости в шприце.

Жанин нервно прикусила губу, оторвала взгляд от иглы, пытаясь отвлечься и вновь ныряя в глубину его синих глаз и утопая в них, забывая про иглу, лекарство, больницу…

Миг. Еще миг…

Нобоа разорвал этот взгляд, извлек иглу и отпустил руку Жанин.

Девушка отрывисто вздохнула, прижала холодную ватку на месте укола и отвела от него глаза. Сердце билось часто, встревоженно, и к щекам прилила кровь.

Тремор вернулся в руки Нобоа сильнее прежнего. Доктор, не глядя на девушку, положил шприц в чемоданчик. Перевел дух.

– Вот и все, – прошептал он. – Как ты себя чувствуешь? – сдержанно прозвучал его голос.

– Горячо. Словно живой огонь растекается по венам… медленно… – прошептала она, вновь не отрывая глаз от доктора, а после ловя его за руку. – Расскажи про Нэнси. Она была… красивая?

Доктор удивленно распахнул глаза и покачал головой, позволяя себе печально улыбнуться.

– Ей было семьдесят лет или около того, – с теплотой в голосе произнес он. – Она так же пыталась справиться с раком легких, как и ты… – добавил он сдавленным голосом, но вновь нахмурился, – Прости… Я не должен был этого тебе говорить…

– Она умерла? – выдохнула Жанин, и в ее голосе прозвучало сначала странное облегчение, которое тут же сменилось смущением. – Мне… Очень жаль… Правда…

– Умерла, – холодно констатировал Нобоа, закрывая чемоданчик и медленно поднимаясь. – Если почувствуешь себя странно или внезапно ухудшится самочувствие – позвони мне. А пока… Отдыхай.

Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Жанин осталась сидеть, прижимая ватку к руке, где под кожей тлел живой огонь.

– Нэнси… – эхом отозвалось имя в тишине палаты. Она сжала ватку крепче, словно талисман против чужой судьбы.