Развод. Во власти прокурора

– Ты бешеная что ли? – шипит тот, когда я дотягиваюсь таки до его руки и яростно смыкаю на ней свои зубы.

– Максим, – голос прокурора почему-то усладой пробегает по моей коже. – Оставь ее.

Бугай ставит меня прямо на том месте, где подхватил.

Пытаюсь как можно скорее нормализовать дыхание. Мне нужно вывалить на своего «спасителя» всю информацию, пока я не передумала. И пока он готов слушать. Готов же?

Взгляд его темный, пугающий даже. Он не выражает никакой заинтересованности. Зато полуголая девушка, сидящая подле прокурора на кожаном диванчике, смотрит на меня с презрением.

Стараюсь расправить плечи и выпрямить спину. Нужно держаться уверенной, если собираюсь вести с таким человеком дела.

Гордо задираю подбородок, хотя внутри я вовсе не такая. Мне страшно и, одновременно, воспоминания нашего первого знакомства навеиваются очень некстати.

Мышцы где-то внизу живота сводит, и я уверяю себя, что это от страха. Не могу же я возбуждаться, вспоминая, как он жестко завалил меня на стол и нагло полез в трусики.

Быстро сбрасываю с себя наваждение.

– Так и будешь стоять, или мы сегодня что-нибудь услышим? – спокойно произносит Коган, глядя на меня будто ждет бесполезного оправдания перед казнью.

Наверное, он на всех смотрит так. Негласный хозяин города, который даже моему мужу не по зубам.

– Меня зовут Рада. Дюжева, – добавляю фамилию мужа. Так ему будет проще понять, кто я такая.

Уверенность, которую я так старательно из себя изображала, тает на глазах.

Но я держусь.

Два года с Кириллом многому меня научили. Например, не показывать страх и боль.

– Мы с вами встречались пару лет назад, – поджимаю губы. Обстоятельства нашего знакомства снова всплывают в памяти, заставляя меня живо представить ладони Давида, жадно задирающие платье.

И почему он так смотрит, будто проделывает это все прямо сейчас? Клеймит своими ладонями, заставляет нутро вспыхивать и сжиматься, а дыхание стать горчим и рваным?

Но ведь сейчас Коган занят совсем другой девушкой. Она ласкает его своими пальчиками и трется рядом грациозной кошкой. Хочет отвлечь его внимание. Не делиться. А у меня почему-то ком в горле встает.

– И?! Каждый день я встречаю десятки людей. Думаешь, у каждого из них, есть право врываться ко мне практически с ноги?

– Нет, но…

И на что я рассчитывала?

Конечно же, он не узнал меня. Сколько таких, как я у него было? Сколько девушек побывали в его постели?

А даже если бы узнал, что с того? Он правда не обязан разговаривать с каждым.

– Мне просто нужна помощь, а пойти больше некуда, – понимаю, что сейчас или никогда! – Я готова предложить все, что у меня есть. Деньги, бизнес… последнее платье отдам! Только защитите.

– Тогда снимай.

– Что? – голос срывается и выдает во мне дрожь. Показывает, что внутри я слабая, и весь этот стержень – ни что иное, как последняя попытка выжить. Выжить, сдавшись в руки дьяволу.

– Платье, – медленно произносит Коган, растягивая это слово, точно смакуя.

На секунду в его взгляде вспыхивает темный огонек, но тут же гаснет.

Он узнал.

Теперь я в этом уверена.

Понимаю, что это мой шанс. Такая вот проверка на вшивость. На правдивость моих слов. Потому наспех принимаюсь стягивать с себя длинное платье.

Кожа становится горячей и воспаленной. Я буквально чувствую, как оголяется каждый ее сантиметр. Как на мне не остается никакой защиты, кроме черного кружевного белья, которое тоже пришлось одолжить у Алены.

Подруга любит принарядиться, и чего-то кроме вычурного полу-прозрачного комплекта у нее не нашлось.

Закрываю грудь руками. Наивно полагая, что это защитит.

– Вот, – голос окончательно срывается, и уже абсолютно непохож на мой.

Следующие секунды молчания кажутся мне вечностью. Давид внимательно, но будто лениво, рассматривает меня, особенно долго задерживаясь на тех местах, где мне совсем не хотелось бы ощущать чужого взгляда.

– Выйдете все, – хрипло командует он.

Девушка подле него начинает недовольно шевелиться. Зыркает на меня недовольно. А вот охранник исчезает сразу.

Коган так и не сводит с меня взгляда, потому понимаю, его приказ меня не касается.

Давид поднимается со своего места и подходит ближе. Каждый его шаг будто отдается в груди. Там становится все тяжелее, но я продолжаю стоять, хотя нутро вопит подобрать с пола платье и больше никогда не возвращаться сюда.

От Давида веет опасностью. Каждая секунда приближения этого мужчины будоражит что-то у меня внутри. И от осознания своей беспомощности и жалкости кровь закипает в венах.

– Ты же понимаешь, какую плату за свою помощь я попрошу, Рада? – мужчина останавливается позади меня, и я чувствую обнаженной кожей его горячее дыхание.

Оно вызывает мурашки, страх и что-то еще. Тягучее. Запретное. И слишком горячее.

Не вижу его самого, лишь чувствую голос. Ощущаю его прикосновение на своем остром плече.

– Какую? – едва размыкаю губы, чтобы спросить.

Он ждет от меня этого вопроса. Понимаю.

А еще Давид назвал меня по имени. Узнал. Вспомнил.

Застываю, точно каменная статуя, пока его крупные пальцы ложатся мне на плечи и медленно сползают по ним вниз, буквально воспламеняя мою чувствительную тонкую кожу.

Теперь у меня нет сомнений в плате, которую мне назовут. Но готова ли я пойти на такую цену?

– Тебя, – выдыхает Давид практически рядом с моим ухом.

Закрываю глаза и тоже с шумом выпускаю воздух из приоткрытого рта.

Одно единственное слово, пронзает насквозь.

Кажется, такая сделка будет равнозначна смерти. Тогда какая разница, как умирать?

– И если ты согласишься… Мне будет позволено все.

От осознания ситуации хочется заплакать. Алиса была права – я глупая. Глупая и наивная. Решившая, что хоть кому-то в этом городе до меня есть дело.

Согласиться на такие условия – с двойной силой наступить себе на горло. Разорвать в клочья все принципы. Потерять достоинство навсегда.

Потому я в последний раз зажмуриваюсь, чтобы найти в себе силы произнести:

– Никогда, – тихо отвечаю. Забываю вдохнуть хоть немного воздуха, и мой голос уходит в хриплый шепот. – Мой ответ: нет.

Глава 6

Рада

Нужно ли говорить, как сильно бьется в этот момент мое сердце? Я слышу его оглушительный звон в ушах, и от этого даже тошнота подступает.

Когда Давид попросил меня снять платье, стоило сразу догадаться, как повернется история дальше. Нужно было прислушаться к себе.

– Тогда больше не задерживаю, – Коган тут же отстраняется. Моментально.

Его теплые ладони больше не согревают своими касаниями мою холодную кожу, а дыхание не греет шею.

– Я не занимаюсь благотворительностью.

Мужчина отходит от меня на приличное расстояние, возвращается на диванчик. А я так и продолжаю стоять, обнимая себя рукам.

Я просто не понимаю, что мне делать.

– Ты все еще здесь? – Давид не проявляет во мне никакой заинтересованности.

Правильно сказала Алиса: у этого человека полно женщин. Рассчитывать на что-то рядом с ним – дурацкая ошибка.

Не мешкаю больше. Подхватываю с пола свое-чужое платье и выбегаю в коридор, прижимая его к груди. Только там соображаю, что вышла на люди практически голой, потому спешу поскорее натянуть на себя одежду, чтобы закрыться, наконец.

– Может, я тебе помогу? – слышу голос позади. Это охранник Когана. Смотрит на меня, не сводя глаз.

Я ничего не отвечаю. Какое глупое предложение. Этот Максим, или как его там, просто не знает, кто такой мой муж. Поэтому я в последний раз поправляю на себе платье и выбегаю сначала в душный зал со сверкающим разными цветами танцполом, а затем на улицу, вдыхая, точно одержимая, прохладный ночной воздух.

Будто не дышала целую вечность. И мне бы надышаться, да не выходит. Все сильнее и сильнее надуваю грудь.

– Далеко тебя занесло, – голос мужа становится полной неожиданностью. Я даже не вижу Кирилла, но ощущаю его тяжелое присутствие.

Оно давит на меня, как и всегда. Может, зря я отказала Когану?

– Не думал, что моя жена окажется такой проблядью. Отпустил тебя всего раз, и куда ты направилась?

– Отпусти меня, Кирилл… – поворачиваюсь к нему, с трудом отпуская перила, за которые держалась. – Дай развод. Я больше не могу так. Если нужно, я перепишу на тебя все! Забирай все! Мне ничего не нужно. Ничего…

По взгляду мужа, все еще захмелевшему, понимаю – мои мольбы бесполезны. Он не отпустит, пока не завершит все свои грязные делишки. Пока окончательно не раздавит то, что строил с молодости мой отец.

– В машину ее, – командует Кирилл, и меня тут же подхватывают под обе руки его парни, взявшиеся буквально из неоткуда. – Видно, я недостаточно хорош в твоем воспитании.

Меня с ног до головы захватывает отчаяние. Даже не сопротивляюсь, в этом нет смысла. Я слабая. Слабая и беспомощная.

Пока меня ведут к машине, припаркованной неподалеку, замечаю краем глаза Давида. Он выходит из клуба с той самой девушкой. Только теперь она одета в серебристое блестящее платье. Короткое очень.

Не знаю, как получается разглядеть это все за доли секунды, а еще, как Коган, устраивает свою крупную ладонь на нее поджарой заднице прежде, чем пригласить в салон авто.

Меня тоже в этот момент запихивают в машину. Именно запихивают, безо всяких почестей. А после туда же, на привычное для себя место, усаживается и мой муж.

– Ты же понимаешь, как опозорила меня, явившись сюда? Весь город знает, что ты моя жена. Это неподобающее поведение.

– Прости.

Это все, что получается выдавить из себя.

Может быть, зря я отказала Когану? У меня ведь был шанс, и был он так близко, что мне осталось только протянуть руку. Сказать пресловутое «да», и выдохнуть уже. Но я побоялась, желая отстоять свою честь, на которую всем плевать с высокой горы.

Замечаю, как перед нами трогается машина Давида. Она удаляется от нас быстро. Так же быстро, как тает моя надежда на призрачный шанс рядом с ним.

Но я не плачу и даже не дрожу. Все идет своим чередом, и я привыкла к такому порядку.

Знаю, как все будет. Кирилл затащит меня в дом сам. Больно сожмет плечо, а затем отшвырнет в сторону с такой силой, что я не удержусь на ногах и свалюсь на пол. А потом муж ударит меня. Много раз. Пока, по его мнению, не будет достигнут ожидаемый эффект.

Но сегодня мы останавливаемся на первом этапе: когда я падаю на прохладный кафель гостиной. А после Кирилла отвлекает телефонный звонок.

– Слушаю, Давид Владиславович, – выплюнув поначалу матерное слово, мой муж отвечает в трубку довольно дружелюбно.

А у меня от имени Давида сжимается в груди.

– Прямо сейчас? – недоверчиво уточняет Кирилл. Его брови ползут вверх от удивления. – Хорошо, я приеду. Благодарю, что пошли навстречу.

Мой муж нажимает на «отбой» и смотрит на меня, поджимая губы:

– Повезло тебе сегодня, сучка, – хмыкает недовольно. – Вопрос важный порешать надо. А ты пока к себе иди. Завтра поговорим.

Мне не нужно повторять дважды. Быстро сгребаю себя с пола и несусь на второй этаж, в свою спальню. А в голове все крутится одна мысль: почему он позвонил? Почему позвонил именно сейчас?

Глава 7

Рада

Всю оставшуюся ночь я не могу уснуть.

Несколько раз принимаю душ, прислушиваюсь к каждому шороху.

В последний раз, когда вытираюсь полотенцем, замечаю на своем теле синяки.

Синяки… Давно их не появлялось. А тут есть несколько крупных на руках и талии. Кирилл был не слишком осторожен, когда пытался меня взять силой. Я вырывалась, как могла, и вот результат.

Да и вообще выгляжу я неважно. Самой на себя не хочется лишний раз смотреть в зеркало.

Кирилл домой так и не появляется. Даже утром. Но мне от этого не легче. Я начинаю даже думать, что это Давид сделал что-то с моим мужем.

С другой стороны, он четко дал понять, что не занимается благотворительностью и помогать просто так не станет.

Тогда к чему это все?

Или я лишь слишком много раздумываю, наивно полагая, что мир вращается вокруг меня?

Ни в обед, ни вечером мой муж так и не объявляется. А я понимаю, что со страхом жду его возвращения.

– Так больше продолжаться не может, – уверяю сама себя.

Сначала Кирилл едва не проигрывает меня, обнажает при всех, после пытается изнасиловать. А что дальше?

Уже ближе к концу всеобщего рабочего для собираюсь духом и обращаюсь к охране. Прошу отвезти меня в прокуратуру. Вру, о письме, которое получила на почту. Такое иногда бывает.

Мужчины соглашаются отвезти меня.

Надеваю закрытое платье и туфли. Макияжа не наношу, чтобы не вызывать подозрения. Хотя, думаю, При полном параде я понравлюсь Когану гораздо больше.

В прокуратуре меня легко пропускают. На проходной говорю, что мне нужно подать заявление. Мужчина записывает мои паспортные данные и позволяет пройти через турникет.

Но в канцелярию я не иду, естественно. Сразу поднимаюсь на второй этаж в поисках кабинета Давида. За моими передвижениями никто не следит, потому у меня легко получается это сделать.

Девчонка в приемной не успевает меня удержать. Я мчу напрямик и распахиваю дверь в кабинет прокурора, боясь передумать.

Сердце бешено трясется прямо в горле.

Секретарша за моей спиной кричит, чтобы я остановилась, но ей меня не удержать.

Сейчас или никогда.

Сейчас или никогда.

– Я согласна на твои условия.

Мои тихие слова отражаются от стен в полумраке его дорогого кабинета.

Выпаливаю их на одном дыхании сразу же, как только вхожу.

Боюсь передумать.

Но Давид – единственный, кому под силу остановить моего мужа.

Поэтому я пришла. Ради защиты.

Сердце вот-вот выпрыгнет.

Давид лениво поднимает взгляд из-за ноутбука. Откидывается на спинку кресла, и я сжимаюсь, пораженная его ощутимой даже на расстоянии аурой. И цепким взглядом холодных глаз.

Там на секунду вспыхивает усмешка, но тут же сменяется бездушным жестким выражением.

– Подойди, – уверенно и спокойно произносит мужчина, и это слово будто физически касается меня. Заставляя ощутить все грани его власти. Влияния, которого побаиваются в нашем городе все.

Стоит только произнести имя Давида Когана, как любой вопрос мгновенно разрешается. И вряд ли кто-то не побоится встать у него на пути.

Мне приходится сделать шаг, который дается с трудом.

Еще один.

Следом третий.

Огромный некогда кабинет превращается в слишком маленький, чтобы вместить нас обоих.

Но у меня нет другого выхода.

Или с НИМ, или…

Давид не сводит с меня тяжелого взгляда.

Ткань платья вдруг становится предательски тонкой, и мне хочется прикрыться, несмотря на довольно закрытый фасон.

Последний шаг никак не дается.

Но мужчина неожиданно тянет меня на себя, и я, сдержав крик, падаю ему на колени, ощутив под собой его каменную твердость.

От него приятно пахнет. Свежестью, едва уловимыми нотками парфюма и терпким мужским запахом.

А еще опасностью.

У меня почему-то подгибаются коленки.

Закусываю губу, чтобы не показывать страха.

– Ты ведь понимаешь, что это значит? – уточняет Давид своим низким чарующим голосом.

Я часто киваю, потому что не в силах произнести хоть что-то.

Гулкий пульс отражается ударами в висках, и я рвано выдыхаю, когда Давид укладывает свою крупную загорелую ладонь на мое бедро. Уверенно забирается под подол легкого летнего платья.

Инстинктивно свожу ноги плотнее.

– Ну же, девочка, – голос Давида не звучит даже обманчиво нежно. Этот мужчина холоден и расчетлив. – Ты знала, на что шла. И мои условия были вполне конкретны.

Стараюсь убедить себя в том, что все в порядке. Что я поступаю правильно. На кону стоит слишком много. Моя жизнь, например.

Мне приходится повиноваться и развести колени по сторонам.

Тяжелая ладонь Давида ползет по моему бедру выше, настойчиво сжимая горящую под ее касаниями кожу.

Это пугает и, одновременно, заставляет низ живота сжаться тягучим спазмом. Он порождает там же приятное томление, предвкушение чего-то острого, грязного, порочного, захватывающего дух.

Ладонь мужчины быстро оказывается между моих ног.

Я забываю как дышать и дергаюсь, будто меня ударило разрядом тока, когда жесткие пальцы впервые касаются моих складок.

Медленно. Но настойчиво.

Дыхание сбивается, пока Давид обводит чувствительную и горячую плоть подушечкой своего пальца через трусики.

Откидываю голову назад и издаю тихий стон. Прикосновения Давида такие горячие и умелые, что не получается оставаться равнодушной.

Неужели, я позволю ему… ВСЕ?

Внутри разливается приятная истома. По позвоночнику ползет непривычная дрожь. Мощная сжимающаяся волна возрастает где-то внутри моего живота, но вдруг все прекращается.

Давид убирает свою крупную ладонь, оставляя складочки пульсировать и сжиматься в предвкушении чего-то большего.

– А теперь встань и сними одежду. Я хочу по-настоящему насладиться тем, что теперь принадлежит мне.

У меня кружится голова. От слов Давида и осознания того, что совсем рядом, буквально за стеной, сидит его помощница. По коридору снуют другие люди. И это все комком оседает в моем горле, забирая воздух, который так необходим сейчас.

Мне приходится встать и сделать пару шагов в сторону.

Я сама приняла это решение, и теперь должна следовать ему.

Оказываюсь в затемненном от освещения месте. Так немного легче, но пальцы все равно не слушаются, когда я пытаюсь расправиться с пуговицами.

Давид терпеливо ждет, расслабленно сидя в своем кресле. Наблюдает. Ему не нужно даже ничего делать, чтобы заполучить меня. То, что так долго хранила для единственного и любимого.

Вижу, как недвусмысленно оттопыривается его ширинка. Огромный бугор, и даже в таком состоянии он пугает. Неужели, эта штука поместится в меня?

Платье легко слетает вниз, вынуждая мою кожу пылать. Соски заостряются и выпирают вперед, не закрытые сейчас абсолютно ничем. А между ног наливается тяжесть, которая заставляет меня рвано выдохнуть, которая становится еще ощутимее, стоит яркому алчному огоньку в глазах Давида пугающе сверкнуть.

– Опустись… – его голос отчего-то становится таким хриплым, что это странно отдается во мне. Волна мурашек проносится по спине, и я снова с шумом выдыхаю воздух. – Руки на пол.

Давид заставляет меня принять неприличную грязную позу, и я чувствую, как против воли жаром наполняется между ног.

– Помнишь, что я сказал тебе тогда, Рада?

Сознание отказывается воспринимать реальность. Зато подбрасывает яркие воспоминая из прошлось.

– Да, – мой голос тоже непохож сам на себя. – Мне придется просить… – отвечаю на вопрос, не веря, что произношу все вслух.

– Тогда ты знаешь, что нужно делать.

Глава 8

Рада

Не могу поверить в то, что происходит.

Давид хочет, чтобы я… попросила? Умоляла его сделать это со мной?

Все нутро противится.

Кровь закипает сильнее, заставляя мое тело буквально пылать от жара, а щеки предательски краснеть.

Разве я смогу сказать такое?

Попросить?

Хотя, чего уж там?! Я уже стою перед ним на четвереньках, как какое-то животное. В грязной неприличной и ужасно унизительной позе.

Мотаю головой, пытаясь как-то вернуться в реальность. Но помогает слабо. Ерзаю на месте и ткань трусиков елозит по чувствительному местечку у меня между ног.

И я понимаю, что хочу большего. Пульсация меж складочек становится ощутимее. Низ живота сжимается болезненным спазмом. Но эта боль сладкая. Она порождает там же приятное томление, предвкушение чего-то острого, грязного, порочного, захватывающего дух.

Еще никогда со мной не было ничего подобного.

Рвано выдыхаю и чуть продвигаюсь вперед.

Давид сидит прямо передо мной. Его ноги широко разведены, а поза расслабленная. Бугор между ног будто пульсирует и, кажется, становится еще больше. Крупнее. Опаснее.

– Иди сюда, Рада. Я помогу.

Давид чуть склоняется вперед и манит меня рукой. Различаю его крупную сильную ладонь с выпуклыми надутыми венами. Она манит меня. Странным, невероятным образом.

И я медленно, осторожно, все еще борясь сама с собой совершаю еще пару движений ей навстречу. Это дается с трудом, но, в то же время, все тело жаждет продолжения.

Это нельзя объяснить. Никакой логикой нельзя. А можно лишь почувствовать. Отдаться ощущению. Предать себя.

– Смотри на меня, Рада, – произносит Давид абсолютно незнакомым голосом. Возбужденным, хриплым. Насквозь пропитанным похотью. – Хочу, чтобы ты смотрела на меня.

Поднимаю голову по команде, встречаюсь с темным блеском его бездонных холодных глаз.

Он все еще в кресле, я на четвереньках перед ним. Ситуация унизительная, но так возбуждает, что я ненавижу сама себя.

В этот момент я даже забываю, зачем пришла сюда. Почему я здесь. Зачем делаю все это…

– Вот так…

Давид чуть склоняется, и его ладонь неожиданно оказывается между моих ног. Я забываю как дышать и дергаюсь, будто меня ударило разрядом тока, когда жесткие пальцы впервые касаются моих складок.

Попка сама оттопыривается навстречу пальцам. Я выгибаю спину и тихо стону. Но все происходит само. Против воли.

Да и вообще та девочка, что сейчас на коленях, не я. Это кто-то другой. Другая. Развязная и доступная. Не я.

И эта шлюшка хочет продолжения, потому что ощущения где-то за гранью реальности.

– Какая ты отзывчивая, Рада. Я еще ничего не сделал, а ты уже такая мокрая для меня…

Становится так стыдно, что хочется провалиться сквозь землю. Не понимаю, как из хорошей умной девочки я превратилась в такую?

Хотела бы сказать, что Кирилл вынудил меня пойти на это. Но ведь не муж заставил меня так похотливо течь и получать удовольствие.

Давид гладит мои складочки. Нежно. Неспешно. Растирает влагу по всей возбужденной плоти.

А сам смотрит в глаза. Глядит, с какой благодарностью я принимаю эту ласку.

Глубоко вдыхаю, когда прокурор начинает описывать круги вокруг моего узкого входа. Это кажется нереальным. Усиливает чувство предвкушения, питает панику, я ведь так и не сказала ему про девственность.

Я боюсь того, что он может сейчас сделать и, в то же время, хочу этого очень сильно. Будто без этого я не смогу освободиться. Очиститься от напряжения, которое накопилось внутри после грязных неприличных прикосновений и приказов.

Давид проталкивает палец внутрь моей дырочки. Неожиданно. Резко. Я глухо вскрикиваю, ловя ртом воздух.

Вокруг меня останавливается время. Я и сама будто замираю, а попка… Я снова подаюсь ей навстречу пальцам, выпрашиваю продолжения. Напряжение между моих ножек такое сильное, что приносит боль. Тягучая тяжесть, от которой хочется завыть.

Палец Давида начинает свое движение внутри меня. Но он лишь дразнит, не входит глубоко.

Мужчина неожиданно нажимает другим своим пальцем на чувствительное местечко спереди, и мои ноги подкашиваются. Стон получается громким и острым. Сердечные удары переходят на рваный ритм, но меня, кажется, уже больше ничто не волнует.

Палец во мне движется сначала медленно, растягивая, неторопливо лаская разгоряченные стеночки, а потом и вовсе замирает, когда другой палец вновь начинает играть с чувствительной горошинкой, спрятанной между складочек.

Потом они меняются, и я снова начинаю чувствовать движение внутри. Правда недолго. Давид укладывает вторую руку мне на спину и ведет по позвоночнику вниз, пока не замирает, нажимая куда-то в районе ребер. Больно. Но мне плевать.

– Это что еще за нахрен? – рычит он, а его палец резко покидает мое лоно.

Глава 9

Давид

– Я не уйду, пока вы меня не выслушаете! – грудь девчонки часто вздымается, пока Максим не скручивает ее в бараний рог, чтобы выпроводить.

Конечно же я сразу узнал эту малышку.

До сих пор помню ее мягкую киску. Такую узенькую, что даже палец протолкнуть не удалось. Теперь она замужем и там, наверное, запросто поместится вся моя пятерня.

– Максим, оставь ее.

Парень ставит девчонку на пол.

Красивая.

Гордая.

Строит из себя неприступную, а глаза горят. Вижу.

Какого хрена решил ее послушать – не знаю. Хотя, почему же?! Знаю. Незакрытый гештальт. Сука, которая не дала.