Яйцо Цыпленок Курица

– Нет! Отойди от меня, ― он разворачивается рывком по расползающимся текстурам деревьев и асфальта, но фигура в плаще распадается на рой цикад, моментально обгоняя его.

Один из семерых собирается из насекомых в гуманоидную форму прямо перед беглецом.

– Я не хочу снова во тьму! Оставь меня! – голос Аменабара прокатывается по мерцающей наслаивающейся самой на себя улице, зависшей словно открытые окна на компе, ставшие формировать собственные копии из-за ошибки.

– Тогда не было выбора. Прости… Пришлось спрятать тебя от них… ― слова вышли с мерзким стрекотом, будто насекомые научились говорить.

Неназванный понимает, что убежать от такого чудища не в силах и останавливается. Да и куда? С окружением вокруг творится чертовщина, а объяснить всё может лишь сущность в плаще. Да и его ли это мир вообще? Кто он сам, откуда? Недавно варился в хаосе, где нет звуков, слов и картинок, лишь мысли с внутренним голосом. Тогда терзали вопросы и сейчас же его снова собирают по частям, но загадок меньше не становится. В чем смысл? В том, чтобы постоянно искать ответы? До полного хаоса, неназванный живет оболочкой деревни, строит Иерихон. Хочется приступить к беседе с одним из семерых, но он не знает с чего начать, а рука все крепче сжимает рукоять черного клинка в опасении, что снова придется пережить ту пустоту. Существо в плаще обращает внимание на бумеранг с мечом Ванреда.

– Встречался с черным уже… Хорошо. Ты пока не полностью восстановлен. Не бойся, нет сейчас необходимости стирать твои текстуры, скоро все поймешь, а теперь посмотри кое-что, ― последние слова уже доносятся стрекотом из распавшейся фигуры на рой цикад.

Насекомые волной направляются в сторону неназванного. Существо пытается отмахнуться от них клинком Ванреда, но оружие будто рубит воздух. Мелкие твари облепили тело и раздается привычный треск, словно кто-то ломает болванку пальцами.

Все исчезает, сменяясь огромными синими деревьями, приятный аромат. Не успевает неназванный насладиться пейзажем нового мира, как все внимание к себе приковывает она. Обнаженная девушка с баклажанными волосами прижимается к нему, а потом шепчет на ухо, но разобрать слова он не может. Татуировки на ее теле двигаются, превращаясь в странные знакомые символы, а неназванный и рад бы вспомнить их значение, но не в силах. Готов провести в ее объятиях вечно, но через некоторое время девушка растворяется в воздухе.