Корова – робот-потрошитель

– му

– то, что характеризовало его машину, мягкий символ удовлетворенности и производства, превратилось в оглушительный механический рев. Сон превратился в котел шума и хаоса, наполненный гневом выпущенного на волю зверя.

Теперь стало ясно. Мот пострадал от шторма.

То, что когда-то было тихим шепотом обещания, теперь напоминало яростный вой вышедшей из строя машины. Чудо, которое он так терпеливо создавал, превратилось во что-то ужасающе знакомое, в символ ужасающей правды. Природа, когда-то такая чудесная, стала жестокой, создав злую и неумолимую силу, которая, казалось, пожирала все, с чем сталкивалась. Он почувствовал, как тяжесть этой правды обрушивается на него, чувство ответственности поселилось в его сердце, когда он понял, что Мотылек, прекрасный символ его мечты, был в опасности.

Глава 7: Неоново-Зеленая Ярость

Рев Чудо-машины для производства молока был оглушительным, чудовищный звук, который, казалось, сотрясал сам фундамент мастерской. Профессор Итан с ужасом и восхищением наблюдал, как некогда нежный

– му

– мутировал в адский вопль. Казалось, он вибрирует в самом воздухе вокруг него, почти как живое существо, дышащее яростью и разочарованием. Он наблюдал, его глаза расширились от тревоги, когда огни в его мастерской начали яростно мигать, а сам воздух загудел от неестественной энергии.

Он больше не мог бездействовать.

Профессор Итан поспешил к своему рабочему столу, где теперь стояло блестящее серебряное ведерко для молока, угрожающее напоминание о магии, которую он пытался использовать. Он только что приготовил его. Восхитительная смесь – сладкая, восхитительная смесь свежих молочных продуктов и экстракта Моли, – но теперь ее содержимое оказалось ненадежным.

Молоко было не нежного оттенка слоновой кости, а тревожного оттенка зеленого, фосфоресцирующего свечения, которое усиливалось с неистовой вибрацией, отбрасывая гротескные тени по комнате. Он мерцал зловещим блеском, напоминая ядовитое варево, способное расплавить сталь.

При каждом стоне коровы-робота ведро с молоком сильно сотрясалось, его содержимое пузырилось и кружилось, пульсируя, как живое сердце, готовое разорваться. И внезапно это произошло.

Ведро с молоком опрокинулось. Зеленое молоко – густое, вязкое и сильное – каскадом полилось на стеклянную перегородку, в которой содержался нежный Мотылек. Она текла, как скользкая ядовитая жидкость, покрывая стеклянную поверхность и стекая к светящимся рубиново-красным глазам существа.

Было слишком поздно.

С пронзительным криком, разнесшимся по мастерской, Мотылек яростно забился в конвульсиях, колотя крыльями по стеклянной клетке в отчаянной попытке вырваться на свободу. Зеленый свет усилился, стал ослепительно ярким, излучая тепло такой силы, что профессору Этану пришлось сделать шаг назад.

Он наблюдал, с колотящимся о ребра сердцем, как неоново-зеленое молоко достигло существа. Казалось, он шипел, яростно реагируя на свечение Мотылька, его электрическое гудение превращалось из успокаивающего, нежного журчания в неистовую симфонию помех и грома.

Внезапно раздался ужасающе громкий визг, звук настолько резкий и хриплый, что его было больно слушать, а затем существо замерло, его тело окутал зеленый свет, который окутал его, как саван.

На мгновение профессор Итан не осмеливался ни дышать, ни моргать. Его сон превращался во что-то опасное, во что-то, чего он больше не понимал. Его

– Чудо-молочная машина, – некогда источник радости, превратилась во что-то зловещее. Ужасающее проявление природы, о которой он не был полностью осведомлен. Красота зеленого света исказилась, его нежное тепло стало обжигающим, а магия существа превратилась в электрическую ярость, которая угрожала поглотить их обоих.

Его великолепная машина, теперь вибрировавшая с лихорадочной силой, гудела, как живое, пульсирующее тело, ритмичный звук теперь звучал как бешеное сердцебиение чего-то одновременно чудовищного и прекрасного, хаотическое сочетание чуда и ужаса.

Когда светящееся зеленое молоко прилипло к прекрасным крыльям Мотылька, а ее нежная кожа запульсировала электрическими искрами, его охватило пугающее осознание:

Он создал монстра.

Роботизированная корова, которая должна была приносить чудесную сладость и тепло, превратилась в нечто разрушительное, ее механический стон звучал почти как мучительные крики замученного существа. Некогда волшебный зеленый огонек теперь был пугающим символом опасной силы, которую он высвободил, предостерегающим знаком, намекавшим на нечто большее, чем он сам.