А было ли?

Лейсан Гатина

А было ли?

Я вышла на крыльцо дома, спустилась на вторую ступень. На миг почудился звук смеха, который хорошо знала, но не хотела бы слышать снова. Сославшись на шум в ушах, отмахнулась от показавшегося и посмотрела под ноги в поисках своих галош. Нашла пару с флисовой подкладкой синего цвета, надела и прислушалась. Где-то вдалеке тарахтел трактор, ветер поигрывал с листвой садовых деревьев, в хлеву перетаптывались с ноги на ногу корова, годовалый бычок и овцы. Сердце тревожно защемило, но я переступила через боль и прошагала пять шагов влево от крыльца. Сняла с забора эмалированное ведро, захватила со стоявшей рядом с крыльцом скамейки кумган1. Зайдя в хлев, выгнала овец и бычка в открытый загон, затворила за ними дверь и подошла к корове. На меня уставилась жующая морда.

– Заждалась, Акбаш2? Ну-ну, вижу, что молоко налилось, – я принесла из угла хлева низкую табуретку и поставила рядом с животным. Сначала привязала коровий хвост к задней ноге его владелицы, чтобы не мешал делу. Потом тщательно омыла вымя, достав из-за пояса льняное полотенце, вытерла его насухо. Тихо читая молитву, принялась доить одной рукой, второй придерживала ведро.

Вечер стоял теплый. Июль выдался сухим и знойным. Нагретая земля не успевала по ночам остыть, как новый день добавлял порцию солнечного жара. Я уморилась за сегодня и мечтала смыть с себя усталость. Капли пота выступили на моем морщинистом лбу.

– Старость, Акбаш, добралась и до меня, – вздохнула, – Силы уже не те, что раньше. Да-да, не возражай. Не мотай головой, потому что это правда.

Я принялась доить двумя руками. Белые струйки ритмично устремлялись в ведро, наполняя емкость парным молоком. На его поверхности постепенно росла шапка воздушной пены.

Послышался смех. Звонкий, но какой-то недобрый. Корова замерла, ловя внезапный шум большими ушами. Принюхалась к чему-то в воздухе. Напряглась и сорвалась с места, лягнув ведро. Оно опрокинулось, разливая молочную лужу на деревянном полу.

– Ах! – вскрикнула я от неожиданности и еле успела увернуться от нового удара копытом. – Хайван3, что натворила! Какая муха укусила тебя? Почти закончили ведь.

Попыталась успокоить двурогую, но та ни в какую не хотела завершения дойки, странно себя вела, поддевая мордой ручку двери, что вела в открытый загон.

Я откинула крючок и выпустила Акбаш к другим животным. Те сжались в углу загона в одну кучу, прислушивались к чему-то и отрывисто втягивали воздух. Медный звон смеха с примесью чего-то леденящего душу затих.

– Что с вами сегодня? Испугались? – всплеснула руками на животных и решила загнать их обратно в хлев. Я догадалась, кто мог проявиться вместе с раскатами смеха, но продолжила действовать как можно спокойнее, хотя в моем теле уже зародилась дрожь.

Закончив с животными, я вздохнула, вытерла потный лоб тыльной стороной ладони и прислушалась. Никаких посторонних звуков. Домашняя скотина пришла в себя и занялась обычным делом – принялась жевать свежескошенную траву.

– Может, показалось, – вышла из хлева, повернула деревянную защелку на двери. Пальцы на руках еще подрагивали.

Я направилась к крыльцу, приговаривая вслух слова молитв и успокаивающие фразы, словно общалась с кем-то другим. Делала так часто. Наверное, чтобы уберечь себя и не чувствовать одиночество при находящемся рядом муже. Он не блистал красноречием, а даже наоборот, ронял слова только по редкой надобности. С годами надобность снижалась, и я потеряла надежду на теплые отношения в семье, довольствуясь тем, что имела. Мой супруг – Ахмет-бабай, как стали звать его после пятидесяти лет по причине сурового нрава и такого же вида – слыл да и был жестким человеком. Говорил отрывисто, принимал только свое мнение за правильное, не отступал от принятого решения, тяжело шел на близкий контакт, не проявлял к родным нежности, хотя обеспечивал и заботился о материальном достатке семьи. С годами его внешняя красота сошла на нет, сохранившись только в воспоминаниях. Жаловаться особенно не на что, хотя в молодости я представляла, что наши отношения с мужем будут близкими и глубокими, мы станем опорой и защитой друг для друга.

Если спросить о том, как произошло знакомство с Ахметом и последующая свадьба, то я бы ответила: “Родители договорились, как водилось раньше”. Только это будет полуправдой. Потому что первая встреча случилась примечательной и злополучной одновременно. С тех пор много воды утекло, навертелось пятьдесят пять годов на веретено жизни, вырос единственный сын, появились внуки, мы потеряли хоть какой-то интерес друг к другу, скупились на слова и эмоции. Каждый из нас действовал по давно заведенному порядку, разделяя с другим домашний быт и хозяйство по необходимости. Развестись, может, и приходило в наши головы, но последствия подобного решения казались постыдными.

Когда-то в далеком 1953 году недоброжелатели сплетничали после нашей свадьбы:

– Накия приворожила Ахмета, потому что не может первый красавец на деревне выбрать в невесты бесцветно-русую девушку с веснушками, у которой из достоинств только коса ниже пояса и покладистость.

– Он многим молодухам по душе, статный, умный, точно дорастет до большого человека.

– Накие ничего не остается, как на колдовство надеяться. Кто бы Ахмет на нее взглянул, если бы не магические силы?

– Двадцатый век на дворе, а женщины бесстыдством занимаются. Куда только смотрит советская власть?

В первое время я пыталась оправдываться, но не смогла переубедить деревенский народ. Так и закрепилась за мной репутация нечестной ворожеи. На самом деле эти далекие события происходили иначе. Ворожбы не могло быть, потому что я происходила из религиозной семьи, а ислам запрещает любую магию. Только длинные языки не укоротить, да и ссылаться на мусульманское воспитание в те времена являлось опасным. Что свело меня с будущим мужем, не назовешь рядовым событием, скорее мистическим, но это я определила не сразу.

Как бы не хотелось, но меня унесло в то время, когда я была молода, легка, наивна и опрометчива. С пустым ведром в руках и полными воспоминаний мыслями я опустилась на ступеньку крыльца и принялась мысленно перелистывать книгу памяти.

Стояло лето 1952 года. Мне было восемнадцать. Я под вечер возвращалась от подруги. Нужно было преодолеть спуск к озеру Шакир и пройти между ним и вторым водоемом под названием Урталык. У подножия крутого склона по направлению к этой дороге увидела тонущего парня в метрах семи от берега. Он кричал о помощи и махал мне.

Подхватив с земли подвернувшуюся ивовую ветку и не раздеваясь, я бросилась в Шакир-озеро, на ходу скинув обувь. Дно круто уходило вниз, но я зашла по грудь и протянула гибкий шест утопающему. Вода странным образом закручивалась и затягивала в омут. Парень схватился за розгу и потащил на себя. Я покачнулась, но устояла на месте. Вода дошла мне до подбородка. Течение не унималось, казалось кто-то специально увеличивает его силу, нагоняя давление.

– Держись крепче и иди на меня, – крикнула утопающему. – Сейчас буду волочить тебя из последних сил

С ревом сделала трудные два шага назад и дернула ветку на себя. Парень не подкачал и вырвался из плена странного водоворота. Тяжело дыша, мы оба плюхнулись на берег.

– Что это было? – первой начала разговор, покосившись на голый торс спасенного.

– Шел с фермы домой. Показалось, кто-то тонет. Доплыл до места, никого не обнаружил. Только сам попал в ловушку.

– Как это?

– Почувствовала сильную воронку?

– Да, еле удержалась. А что это было?

– Водяная, – тихо ответил парень, всматриваясь в гладь озера.

– Шутишь? – я рассмеялась.

– Если бы. Не слыхала разговоров в деревне?

– Все это сказки, как у Тукая4.

– Ты же почувствовала сверхъестественную силу? – хмыкнул парень.

– Что-то было странное, но в Шакир-озере, говорят, случается такое. Чего сразу нагонять ужас про нечисть?

– Можешь не верить, дело твое. Спасибо, что не прошла мимо. Я хоть успел на войне натерпеться разного, но с таким столкнулся впервые.

– Ты же Ахмет? – догадалась о том, кто сидел рядом. – Тот еще шутник и известный…

– Известный кто? Продолжай, – парень прищурился.

– Ну… – я замялась, поежившись от мокрого платья, пора было сворачивать разговор и бежать домой переодеваться. – Балагур. Любишь красоваться перед девушками, дразнить их. Может, и сейчас выдумал историю про Водяную, чтобы посмотреть, приду на помощь или нет.

– Преувеличивает народ, привирает. По мне не видно, что испугался я не меньше твоего? Недаром люди редко купаются в Шакир-озере, не думала об этом?

– Нет, некогда мне размышлять о подобном. И пора уже домой. Платье мокрое, как бы не простудиться, – поднялась и, расправив прилипшую к телу ткань платья, хотела уже попрощаться.

– Погоди, как тебя зовут-то? – спохватился Ахмет, задрав на меня голову.

– Накия Фаттахова.

– А, дочка покойного муллы Хадията ? – парень поднял с земли рубаху.

– Она самая. Ладно, пойду. Мать ждать будет, по хозяйству дел полно.

– Ну, бывай, – парень махнул рукой.

Я прошмыгнула в заросли молодых ив вдоль озера. С того дня стала замечать, будто наблюдает за мной кто-то. Вглядывалась в людей, окружавших на работе и в поле. Оборачивалась в поисках соглядатая, но никого не обнаруживала. Кроме того, в памяти застряли слова Ахмета по Водяную и тревожили.

Знакомство то не имело продолжения, пока в один из дней ноября того же года в моем доме не появился отец парня – Салих Галеев – высокий мужчина с хмурым лицом в глубоких морщинах. Из-под его каракулевой шапки торчали огромные уши, здоровенный нос далеко выдавался вперед, узловатые длинные пальцы выглядывали из-под овечьего тулупа. Весь его внешний вид походил на Шурале, про которого я читала в книге Тукая5.

Увидев нагрянувшего гостя, моя мать удивилась, а сама я почувствовала, как всколыхнулось что-то в груди, появилось ощущение скорых перемен.

За чайным столом, накрытым на скорую руку, моя мать – вдовствующая Саниябану – и я повели с гостем обычные для односельчан разговоры: что у кого случилось, какие новости бродят по деревне. Салих-абзый был немногословен, поглядывал в мою сторону, словно оценивал. Под цепким взором мужчины я ежилась, теребила рукава платья под столом. Мать, наконец, не выдержала и напрямую спросила:

– Салих-абзый, не чай пришел пить за разговорами, наверное, конкретное дело к нам привело?

– Верно. Люблю прозорливых, как ты, Саниябану, – прочистил горло мужчина и погладил седую бородку. – Знаешь, что весной со службы на флоте вернулся мой сын Ахмет. Семь лет отдал армии.

– Слыхала, – кивнула мать, – навел шорох среди деревенских. Вернулся здоровым после долгого отсутствия, последние годы войны зацепил. Красавец, говорят, наши сельчане.

– Людям, особенно тем, что в платье ходят, лишь бы внешние качества обсуждать. Я вот радуюсь, что голова у него светлая, умная, далеко пойдет. Сейчас учится на бухгалтерских курсах в Казани. Весной получит диплом, устроится на работу в наш совхоз. Парню уже двадцать пять, а холостой. Непорядок. Хочу женить его и ищу подходящую пару. Вот зашел к вам. Знаю, что покойный муж твой, да будет место ему в раю, происходил из уважаемого рода, да и сама ты женщина достойная. Поэтому хочу предложить выдать твою дочь Накию за моего Ахмета. Что скажешь?

– Салих-абзый, уважил, спасибо, – мать склонила в знак благодарности голову. – Только сейчас молодые сами решаются на никах6. Старшую не выдала без ее воли и на младшую не буду наседать сильно.

– Раз хочешь по-современному вершить, то спросим твою дочь? – Салих-абзый обратился ко мне. – Знакома с моим сыном?

– Да, – я потупила взор, не посмев смотреть взрослому мужчине в глаза.

– Он рассказал, что ты спасла его на Шакир-озере. Нужно было раньше это сделать, но и сейчас не поздно поблагодарить тебя за помощь и отвагу.

– Накия твоего Ахмета спасла? Я не знала, – удивилась мама и повернулась ко мне. – Почему скрывала?

– Не удобно было рассказывать. Я от подруги возвращалась под вечер, проходила около Шакир-озера. Ахмет тонул, я кинула ему ивовую ветку и вытащила на берег. Потом в мокром платье добежала до дома, переоделась, пока ты корову доила. Что тут рассказывать, если мы не общались после того случая? – почувствовала, как щеки наливаются пунцовым, вспоминая, как сидела рядом с полуголым парнем и разговаривала: “Хорошо, что никого поблизости не было, не обошлось бы без сплетен”.

– Хорошая ты девушка, скромная, без гонора. Я справился у досточтимых людей в деревне, отзываются о тебе благонадежно.

– С серьезными намерениями пришел, Салих-абзый, – с радостью в голосе отозвалась мать

– Конечно, буду я размениваться на всяких. Мне для сына нужна добропорядочная жена, чтоб уважительно относилась ко мне, к мужу, чтобы работящая и покладистая была. Разгильдяйства и непочтения не потерплю.

– Знаю твой нрав и ценю мнение, только Накию за Ахмета сватаешь без него самого. Думаешь, парень согласится на никах? Может, у него зазноба есть? – мать хотела выяснить все обстоятельства жизни кандидата в зятья.

– Об этом не беспокойся. Как распоряжусь, так Ахмет и поступит.

– Салих-абзый, дай время на раздумья, дело-то ответственное.

– Только не тяни, в конце декабря из Казани вернется Ахмет, тогда можно молодым и смотрины устроить .

В тот же вечер мать уговаривала меня:

– Салих-абзый суров и говорят про него, что домочадцев держит строго. Только если выбрал нас и сам пришел с предложением, думаю, сладится дело. Как считаешь?

– Про него разные толки ходят, вроде, уморил первую жену, вторая сильно болеет и тоже скоро помрет, не выдерживают они у него. Слишком сложный и суровый характер.

– Тебя за сына сватают. Он молодой, видный, на флоте служил, понабрался манер, опять же честолюбив, учится и хочет карьеру сделать. Чем не жених для тебя? А нам с тобой нужно сильное мужское плечо. Тяжело одним выживать.

– Я для Ахмета пустое место. После спасения он не пытался со мной встретиться. Наверняка у него девушка есть, в Казани соблазнов достаточно, – мой голос дрожал от неуверенности.

– Салих-абзый слов на ветер не бросает, если заверил в готовности принять тебя невесткой, то за Ахметом дело не станет. Нужно будет уважить их как следует на смотринах, стол накрыть, пирогов напечь. Покажешь свои качества умелой хозяйки. Вы – молодые – еще не понимаете, что красота не накормит и уют не создаст. Договорюсь на неделе о дне встречи. Дочка, выдам тебя замуж за самого лучшего и перспективного парня в нашем селе.

– Не уверена, что с ним будет мне счастье, – я вздохнула.

– Женское счастье при муже обретается. Тебе восемнадцать стукнуло, по всем законам взрослая. Среди невест нашего села скоро станешь перестарком, придется за вдовца пойти. Другого варианта может и не случиться, парни нынче нарасхват. И то, если достанется кто-то путный. После войны мужчин не хватает. С кем будешь жизнь коротать?

– Одна, наверное.

– В девках сидеть зазорно. Мой тебе совет – иди замуж за Ахмета.

– Мы с ним чужие люди.

– Невелика сложность. Познакомитесь поближе. При встрече с Салих-абзыем обсудим условия никаха. Дочка, ты умница, что помогла Ахмету спастись. Теперь он тебе благодарен. А если увидит в тебе хозяйственную, работящую девушку, то все у вас сладится.

– Но между нами нет никакой симпатии. Он – первостатейный красавец, а я – бесцветная замухрышка, длинная и тощая, – ныла я матери.

– И что с того? Внешность не главное. Муж с женой не в гляделки играют, а быт строят, хозяйство ведут, детей рожают. Когда тут успеть рассматривать друг друга? Решено. Я настаиваю на свадьбе с Ахметом, – командным голосом проговорила мать, дав понять о твердости намерения выдать дочь замуж и об окончании разговора.

Побежали дни в ожидании важного события. С одной стороны я радовалась, что моим женихом будет Ахмет. Точно знала, что девушки-односельчанки удивятся и будут завидовать моему счастью. С другой – ощущала ошибочность союза. Между нами не было и толики интереса. Вернее, он отсутствовал со стороны парня. С равнодушным и чужим человеком заводить семью казалось неправильным и опрометчивым. Словно навязывалась к Ахмету в невесты. А поскольку никогда не попадала в подобную ситуацию, то не могла разобраться в своих чувствах, положившись на добрую судьбу.

До смотрин случилось еще одно, что не восприняла как дурное предзнаменование. Ахмет вернулся из Казани и неожиданно появился на пути, когда я торопилась с фермы домой.

– Салям7, Накия! – отсалютовал парень, приложив пальцы к ушанке.

– Здравствуй, – я оторопела и оглядела проулок. Никто за нами не подглядывал, да и сумерки уже сменили день.

– С работы?

– Да, с фермы. Тороплюсь домой. Разговор ко мне есть или мимо проходил? – еще глубже натянула потрепанные рукавицы.

– А ты не так проста, как может показаться, – Ахмет улыбнулся. – Специально поджидал. Потолковать надо.

– Хорошо, говори, что стряслось.

– Отец хочет женить меня на тебе.

– Я разве давала согласие? – мой нос чуть вздернулся, обидно звучали слова парня.

– Похоже, что нет. Только и я еще не просил твоей руки, – Ахмет склонил голову, словно разглядывал меня. Я засмущалась, стянула рукавицу на одной руке и начала поправлять шаль на голове, убирая выскользнувшие пряди волос.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кувшин для воды с носиком, ручкой и крышкой, используется для омовений.

2

Акбаш – Белая голова (с татарского языка), кличка коровы.

3

Хайван – скотина (с татарского языка).

4

Габдулла Тукай – известный татарский поэт, который написал произведение “Су анасы” (Водяная)

5

Имеется в виду произведение Г. Тукая “Шурале”

6

Никах – заключение брака по мусульманским обычаям.

7

Привет (с татарского языка).