Принц песка: Цена бессмертия

«Буря!» крикнул Захир. «Большая!»

«Это не просто буря,» сказала Сафия, ее голос был напряженным. «Это дыхание гнева. Нам нужно укрытие!»

Песок под ногами Тарика закричал – не звуком, а ощущением паники, хаоса и дикой, разрушительной силы. Он чувствовал, как мириады песчинок поднимаются в воздух, не просто подгоняемые ветром, а словно добровольно устремляясь в эту бурю. Это было похоже на пробуждение древнего, яростного существа.

«Там!» крикнул Тарик, его взгляд, ведомый интуитивным чувством песка, устремился к группе скал, возвышающихся над дюнами на небольшом расстоянии. Скалы не были очень большими, но между ними было узкое ущелье, возможно, достаточно глубокое, чтобы дать хоть какое-то укрытие.

«Быстро!» рявкнул Захир, уже разворачивая своего верблюда.

Они погнали животных к скалам. Ветер налетел на них, горячий, сильный, швыряя в лицо мелкую, колючую пыль. Небо над ними мгновенно потемнело, приобретая зловещий желтоватый оттенок.

Когда они достигли ущелья, стена песка была уже совсем близко. Они спешились, втолкнули верблюдов в узкий проход между скалами и сами юркнули следом. Захир быстро набросил на верблюдов плотные попоны, чтобы защитить их глаза и дыхательные пути.

И тогда буря обрушилась.

Это было не просто ветер и песок. Это был рев стихии, который казался голосом чего-то огромного и яростного. Ветер был такой силы, что казалось, он может сдвинуть сами скалы. Песок бил сплошным потоком, словно миллионы острых игл, свистя, воя и забиваясь в малейшие щели. Видимость упала до нуля. Они могли видеть только друг друга, сбившихся в кучу в самом узком месте ущелья, прикрывая лица руками и тканью.

Аль-Касим, несмотря на опасность, пытался что-то крикнуть, указывая на свой шар, который светился ослепительно-голубым светом и дрожал в его руке, словно живой. Его слова тонули в реве бури, но Тарик понял – магическая энергия была на пике.

Тарик прижался спиной к холодной скале. Он закрыл глаза и сосредоточился на своем чувстве песка. Это было подавляющee. Он чувствовал миллионы песчинок, несущихся мимо, каждую по отдельности, но одновременно и как часть единого, бурлящего потока. Это было похоже на то, будто его сознание оказалось внутри самой бури. Он чувствовал ее силу, ее ярость, но также и… направленность? Казалось, буря не была хаотичной. Она двигалась с какой-то целью, проносясь мимо них с сосредоточенной, почти разумной силой.

Он почувствовал не просто ветер, а словно чье-то присутствие в нем. Джинны? Была ли эта буря их творением? Или они сами были частью этой бури?

Тарик протянул руку, касаясь песка, который набивался в ущелье. Он попытался «поговорить» с ним, не словами, а намерением. Мы не враги. Мы ищем спасения для земли.

В ответ он почувствовал лишь усиление хаоса, равнодушную, всепоглощающую ярость. Песок не слушал. Или слушал, но ему было все равно. Стихия была слишком сильна, слишком первобытна.

Рядом Сафия тихонько напевала что-то на своем языке, ее голос был едва слышен сквозь вой ветра. Она держала в руках небольшой мешочек, из которого исходил легкий травяной запах, и что-то шептала, обращаясь, казалось, к самому ветру. Возможно, это было древнее заклинание или просто мольба к духам пустыни.

Захир стоял, прикрывая их всех своим телом, его щит – небольшой, но прочный, был выставлен вперед, отражая потоки песка. Его лицо было скрыто тюрбаном, но его поза выражала несгибаемую решимость. Он был воплощением человеческой стойкости перед лицом ярости природы или магии.

Время шло. Часы превратились в бесконечность. Звук бури был настолько громким и постоянным, что становился почти невыносимым. Казалось, мир за пределами их крошечного укрытия перестал существовать, осталась только эта слепая, ревущая ярость.

Тарик чувствовал, как его связь с песком выматывает его. Быть настолько близко к его дикой, необузданной силе было тяжело. Он боролся с ощущением, что его собственное сознание начинает растворяться в этом бурлящем море песчинок, теряя свою форму, свою индивидуальность. Это было первое прикосновение к той цене, о которой говорила Скрижаль? Превращение в часть песка?

Наконец, так же внезапно, как и началась, буря начала стихать. Рев превратился в вой, вой – в свист, свист – в шелест. Поток песка ослабел. Желтоватый мрак начал рассеиваться, пропуская слабый свет заходящего солнца.

Они медленно, с трудом выпрямились. Песок набился повсюду – в одежду, в волосы, в складки кожи. Он лежал толстым слоем на дне ущелья, почти погребая верблюдов по брюхо.

Захир первым выбрался из укрытия, осторожно осматриваясь. «Чисто,» хрипло сказал он, сплевывая песок. «Но мы были близки к гибели.»

Тарик вышел следом. Перед ними раскинулось море песка, но оно было другим. Дюны, которые они видели раньше, исчезли или изменили форму. Ландшафт был неузнаваем. Ветер успокоился, но воздух был полон мелкой пыли, которая все еще оседала.

Верблюды, хотя и защищенные, выглядели напуганными. Запасы были в порядке, но некоторые вещи, оставшиеся без защиты, были сильно повреждены песком. Стеклянный шар Аль-Касима остыл, его жидкость успокоилась, но ученый смотрел на него с благоговением и страхом.

«Такой выброс энергии…» бормотал он. «Это было нечто… нечто разумное. Или управляемое.»

«Гнев песка,» повторила Сафия, ее голос был тихим. «Пустыня показала нам свою силу, принц. Она предупредила нас.»

Тарик опустился на колени, касаясь нового, свежего слоя песка, который принесла буря. Он был теплым от недавней ярости. Его связь с ним была… измененной. Ощущение боли отступило, сменившись чувством подавленности и уважения перед этой древней, первобытной силой. Он почувствовал в этом песке отголоски бури – не просто ветра и частиц, а чего-то более глубокого, почти сознательного.

«Это не просто песок,» тихо сказал он. «Он живой. И он не рад нашему присутствию.»

Они пережили испытание стихией. Оно показало им ничтожность человеческих сил перед мощью пустыни и ее магией. Оно подтвердило, что они вступили в мир, где правила природы переплетаются с правилами магии и джиннов. И оно дало Тарику новое, более глубокое понимание песка – не просто субстанции, но стихии, с которой он был связан, и которая могла быть как спасением, так и источником его гибели.

Солнце окончательно село, погружая пустыню в холодную темноту. Но в темноте песок под ногами Тарика слабо вибрировал, напоминая о пережитом испытании и о долгой, опасной дороге, которая лежала впереди. Дороге к Сердцу Бури.

ГЛАВА 8: Приют в Мираже

После угасания бури мир вокруг них изменился. Ландшафт был перекроен яростью ветра. Дюны, бывшие вчера здесь, сегодня находились там, их формы стали острее, линии – жестче. Воздух, хоть и успокоился, все еще был насыщен мельчайшей пылью, которая придавала солнечному свету странный, нереальный оттенок. Песок под ногами ощущался иначе – не просто истощенным или уставшим, но словно… встревоженным. Он вибрировал с низкой частотой, словно земля еще приходила в себя после пережитого потрясения.

Они продолжили путь, ориентируясь теперь больше по интуиции Сафии и Скрижали Тарика, чем по каким-либо картам. Аль-Касим пытался сверять показания своего мерцающего шара с направлением, указанным на скрижали, бормоча о смещении энергетических линий и флуктуациях эфира. Захир шел настороженно, его глаза постоянно осматривали горизонт, ища признаки новой опасности – будь то разбойники, звери или нечто более неестественное.

Жар стоял невыносимый, но теперь он казался не просто зноем, а частью общей, давящей атмосферы этого места. Миражи стали их постоянными спутниками. Они танцевали на горизонте, предлагая соблазнительные картины: прохладные озера с трепещущими камышами, тенистые рощи, даже силуэты городов с высокими минаретами. Тарик, сосредоточившись на своей связи с песком, учился отличать их от реальности. Миражи были пусты – в них не было того резонанса, того «веса» или «дыхания», которое ощущалось в реальной земле. Различать их было изнурительно, но необходимо.