Как в песне

Как в песне

Юрий и Аркадий Видинеевы

© Юрий и Аркадий Видинеевы, 2025

ISBN 978-5-0067-4715-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Он настоящий волшебник!

Утраченные иллюзии подобны лёгким облакам, гонимым ветром, кружащимся в падении осенним листьям и улетающим на юг перелётным птицам. Прощание с ними сопровождается сожалением и печалью.

Есть особая сладость в мире приятных иллюзий.

Есть зябкая боязнь погрузиться в мир суровой реальности, не смягчая его эргономической проблемности, не приукрашивая того, что режет глаза и терзает душу своим уродством.

И есть необходимость принимать мир таким, каков он есть, чтобы находить и реализовывать правильные решения. Необходимость быть реалистом.

И жили по соседству, учились в одном классе два антипода: суровый реалист Александр и заоблачный мечтатель Николай.

– Знаешь, Сашка, есть такая шаманская практика: смотреть на камень до тех пор, пока не увидишь, как он станет прозрачным. Тогда он откроет тебе свои знания, – Колька сказал это так, будто говорил сам с собою.

– И ты станешь «умным», как камень? – усмехнулся в ответ Сашка.

– Камень – это скрытая видеокамера. Шаман посмотрит в него и увидит, куда прошёл мимо него зверь, куда прошёл человек. Всё может стать для тебя прозрачным, если овладеешь такой практикой. Только ты ей никогда не овладеешь, потому что ты – конченый, непробиваемый реалист. Вот если бы ты был мечтателем…

– То сидел бы и дурачил сам себя тем, будто «вижу» то, чего не вижу! – перебил товарища Сашка.

*

После окончания школы их пути разошлись. Они не виделись и не общались по переписке. Александра жизнь закрутила, а Николая поглотил глубокий омут медитаций и созерцаний невидимых обычному глазу реальностей.

Сколько октав у голоса?

Сколько диапазонов у слуха, у зрения, у обоняния?

Какова палитра осязательных возможностей у слепых?

Отчего мыслеформы одних биологических видов невидимы для других? Может ли человек перейти на частоту вибраций того животного, которое мыслеформит в далёком от человеческого вибрационном диапазоне?

Тут много разных проблем. Например, рамки физиологических возможностей, установленные для каждого вида живых существ по принципу минимально необходимого для его выживания. Тут и жёсткие рамки психологического порядка, сформированные в ходе долгой эволюции по тому же принципу минимальной необходимости, ради сохранения того запаса, который может затребоваться для выживания вида в резко изменившихся условиях его пребывания.

Может ли человек вырваться из этих жёстких рамок и сохранить психическое здоровье?

*

Каждый, кого закрутила жизнь, со временем начинает томиться от изнурительного темпа её «закрутки», тяготиться этим и «выгорать». Случилось это и с Сашкой, ставшим солидным и знаменитым в его профессиональных кругах Александром Михайловичем.

– Вам необходимо отдохнуть со сменой обстановки, съездить на курорт, попутешествовать по заграницам, – посоветовал Александру Михайловичу его лечащий врач кардиолог.

– Не по мне эти курорты – заграницы. Мне бы лучше в нашу русскую глубинку, туда где сохранился русский дух, где Русью пахнет. Там душа вновь силы обретёт.

Сказал – и сделал. Поехал, выбрав по карте давно обжитую поселенцами, но обойдённую шумом и гамом цивилизации глухомань.

«Как-то примут меня местные старожилы?» – думал Александр Михайлович, подходя к деревушке, в которой планировал обосноваться на всё время отпуска.

– Сашка! – окликнул Александра Михайловича первый же повстречавшийся ему «старожил».

Александр Михайлович с удивлением уставился на незнакомца. Сухонький, неказистый, одетый по-деревенски просто, с жиденькой растительностью на лице и на голове.

Что-то давно знакомое в его по-детски открытой, немного блаженной улыбке…

– Колька! Ты?! – не веря своим глазам, отозвался Александр Михайлович.

*

Избушка у Кольки (теперь уже Николая Егоровича) просторная. Глухая стена сплошь в стеллажах с книгами. В красном углу – иконы и лампадка. В воздухе – запах ладана, сушёных трав (целебных?) и домашней сдобы. Жена у Егоровича тоже сухонькая, неказистая, но приветливая. Она с искренним радушием встретила старого приятеля своего мужа, потчует его наваристым борщом, мясом домашней птицы со своего подсобного хозяйства, свежими овощами со своего огорода.

Дети?

«Детей Бог не дал», – смущается Авдотья Селивановна (жена Егоровича), – «А в остальном – всё, как у людей! Живём, будто у Христа за пазухой».

– Ты, Саша, я вижу, нашёл себя в жизни, да вот, на некоторое время потерял. Это ничего. Городская жизнь много сил отбирает. Зато здесь всё будет, как ты хотел: и русский дух, и русский запах, и прилив свежих сил.

– Да ты, Коля, как волшебник! Всё верно обо мне угадал!

– Ну, что ты, я не волшебник. Я только учусь. Но дружба…

– Делает настоящие чудеса! – продолжил за него Александр Михайлович цитату из детского фильма про Золушку. – А камни до того, чтобы они стали казаться прозрачными, ты научился видеть?

– Нет, не сподобился, – развёл руками Егорович.

– Зато язык птиц и зверей мой Колюшка понимает, – вступилась за мужа его жена.

*

На следующий день, сидя у костра на берегу лесного озера за приготовлением ухи из только что наловленной рыбы, Александр Михайлович решил уточнить у друга:

– А что это вчера жена твоя говорила, будто ты язык птиц и зверей понимаешь?

– Ну, это она так по-своему понимает то, чему я обучился. Нет у них языка в прямом смысле этого слова. Но думают они, как и люди, образами, то есть мыслеформами. Мы их мыслеформы не видим, потому что мы с ними «не на одной волне». Я научился «попадать на их волну». Только и всего.

– Я бы тоже хотел научиться.

– Поздно ты, Саша, этого захотел. Я всю жизнь этому учился, а научился лишь к старости.

Их разговор перебила заполошно затрещавшая в лесу сорока.

– Что это она так разоряется? – покосился в сторону леса Александр Михайлович.

– Ей не нравится, что сюда идёт охотник с собакой, – вяло отозвался Егорович.

– О чём это ты? Нет там никакого охотника!

Вскоре из леса вышел человек в охотничьем снаряжении, с ружьём, в сопровождении породистого спаниеля.

*

Как быстро пролетает время отпуска!

Александр Михайлович вернулся к своей работе полный свежих сил. Теперь он знает, где он будет их пополнять в каждом последующем отпуске. Между ним и старым школьным другом установился оживлённый контакт.

«Это хорошо, что я такой законченный, непробиваемый реалист. Всё, чего я добился в жизни, случилось благодаря именно этому моему «законченному, непробиваемому реализму». Но у Коли жизнь интереснее, ярче, чем у меня. Это благодаря тому, что он такой «заоблачный мечтатель». Он действительно овладел умением понимать птиц и зверей. И людей.

Он настоящий волшебник!

Бедная, бедная Маги

Нехорошая мысль, следуя в своём вихревом потоке, была занесена в сознание одной персоны, зацепилась там за что-то и осела, обретя, наконец, столь желанное постоянное место жительства. Со временем она там укоренилась, окрепла, вошла в силу и стала приносить плоды: поступки. Плоды от той нехорошей мысли, естественно, тоже были скверными и греховными.

А где греховные поступки, там и бесы.

Как в связи с этим не вспомнить притчу об одном молодом человеке, который спросил у священника:

– Святый отче, как избавиться от навязчивых греховных побуждений?

– Видишь этот маленький росток будущего дерева? Вырви его.

Молодой человек легко справился с этим несложным заданием.

– Видишь рядом молоденькое, ещё не окрепшее деревце? Вырви его.

Молодой человек вырвал это деревце, приложив немало усилий.

– Видишь рядом многолетнее дерево? Вырви его.

– Не смогу, святый отче! Не по силам мне это.

– Вот так и с греховными побуждениями. Вырывай их из своей души, пока они не окрепли.

*

Что-то было не так в молодой бедовой красавице. Красота её пьянила, околдовывала, влекла к себе с неодолимой силой, но было в ней что-то порочное.

Те, кому дан великий дар видеть не только лицо человека, но и сердце его, знали, что было «не так» в этой неотразимой красавице: её сердце было вместилищем многих бесов. А у того, в ком затаились бесы, греховных помыслов и дел невпроворот.

Имя у этой красавицы было подобно её колдовскому очарованию: необычное, с намёком на волшебство. Красавицу звали Маги.

Ей были открыты секреты чёрной и красной магии. Распаляемая сидящими в ней бесами, Маги почти еженощно проводила гадкие ритуалы то чёрного, то красного колдовства по наведению порчи на женщин, в которых она видела соперниц, и по насыланию любовных мук на мужчин.

Мужчины, которые были склонны к самокритике и самобичеванию, а потому неуверенные в себе, страдали от безответной любви к восхитительной Маги издалека. И все они, оказавшись во власти чёрного колдовства, присылали в дар своей возлюбленной деньги, драгоценности, бесценные раритеты, посвящали ей свои стихи и песни.

Самоуверенные мужчины, оказавшись в плену любовного приворота, рьяно соперничали друг с другом за право стать счастливым избранником их пылко обожаемой Маги. Их соперничество зачастую принимало настолько крайние формы, что дело у них доходило до смертельных схваток друг с другом.

А бесподобная, несравненная, роковая красавица Маги милостиво принимала обильные потоки их идолопоклоннических пожертвований материальными и духовными ценностями, кровью и самими жизнями, не испытывая никаких ответных чувств к своим пылким обожателям. Её сердце было наглухо закрыто для любви, так как оно до отказа было набито бесами.

И жила она в богатстве, роскоши и довольстве, бедная, бедная Маги, в предчувствии лютой расплаты на Страшном Божьем Суде за страдания, за кровь и за смерть своих многочисленных обожателей да за тяжкие недуги, насылаемые ею на соперниц.

Ценность жестоких воспоминаний

Иные воспоминания приходят, «как тать в ночи», и терзают душу, уничижая и ослабляя её с беспощадностью палача, изголяющегося над своей безответной жертвой в мрачной пыточной камере.