Нашу маму раздраконили

И тут я наконец остановился. У милой бабушки явно были проблемы со слухом, и мои слова, будто сообщения при плохом интернете, доходили до неё не сразу. Поэтому сперва она умилилась ответу Агаты, а потом принялась разбираться со мной. Где-то на втором предложении (об орангутане) лицо её, сморщенно-улыбчивое, побледнело, расправилось, а после стало похоже на морозилку – так холодно она на меня смотрела. Губы старушки поджались, глаза сузились, и она вдруг дёрнула обоих внуков за руки. Шипя что-то себе под нос, бабушка с близнецами поспешила на своё место – как раз почти у окошка кассы. До нас долетело только одно слово: «Хам».

Кажется, это она меня так назвала. Но я ведь… рыцарь!

Билет не на балет

– Хам? – переспросила Агата, вытянувшись лицом. – Это кто такой?

Глаза мамодракона блеснули: она явно хотела что-то ответить дочери и объяснить, кого старушки называют хамами. Но из её пасти вырвались только пламя и дым. Мы с Агатой разом подпрыгнули, закрыли лица руками и зака́шлялись.

– Мамочка, ты можешь это… Ты можешь помолчать? – выдала Агата и укоризненно посмотрела на дракона.

Мамодракон в ответ хмыкнула, приподняла бровь и вдруг дунула дочери в лицо горячим и влажным воздухом через ноздри. Отчего вся сажа, а также корона и наглость с Агатки слетели. Тут мы как раз оказались перед кассой.

– Три билета, пожалуйста. – Я заглянул в окошко, встав на носочки.

Агата снова нацепила корону и тёрла юбкой лицо, а мамодракон отвернулась и принялась вроде что-то насвистывать, словно она была не при делах и вообще не летающий ящер. Кассирша поправила на носу очки и вытянула шею, разглядывая нас. Что-то в нашей компании ей явно не нравилось.

– Сколько-сколько билетов? Сколько детских? – переспросила она.

Я достал банковскую карточку и приготовился заплатить:

– Простите. Два детских и один взрослый билет.

Компьютер и маленький принтер внутри кассы загудели, но зря. Даме в очках явно наскучило выдавать билеты малышам и их мамам. А тут мы как раз попались под руку.

– А взрослый у вас кто? – уточнила строгая выдавательница билетов. И добавила: – Карточки не принимаем. Наличные есть?

Наличных у меня не было. Мы с Агатой переглянулись и по привычке посмотрели на маму. Та оживилась и полезла в клатч. Толстыми пальцами с огромными когтями она довольно ловко справилась с миниатюрным замочком и вскрыла сумочку. Но… денег там не нашла и расстроенно опустила глаза. Клатч в её когтистых лапах защёлкнулся, а Агата зашипела, что драконы отлично управляются с роскошью.

– Им сундуки надо охранять, – плюнула сестра мне в ухо. Кажется, это был её первый бизнес-план.

– Наличных нет, – сообщил я кассирше. – Может, можно оплатить переводом? По кьюар-коду?

Дама вытянула шею и теперь смотрела на маму в упор. Я ждал, что сейчас она нажмёт на какую-нибудь тревожную кнопку или поднимет крик, но она оказалась непредсказуема.

– Да даже если бы и были… У нас со своим нельзя. Нельзя с животными! А у вас тут это… пернатое и шипастое. Билеты не продам.

И выставила в окошке табличку «Билетов нет».

Мама смотрела на эту жестокую надпись и не моргала. Но её драконья грудь стала часто подниматься от негодования и обиды. Меня тоже разозлили строгий взгляд и жестокость кассирши. Да она сама наверняка каждый вечер превращается… в муравье́да. Или в вара́на! Или в змею! А тут не пускает в зоопарк нашу маму! Ещё и в такой день!

Разозлились и другие люди, стоявшие в очереди за нами. Замёрзшие, уставшие после работы, утомлённые детьми и общественным транспортом, они начали гудеть и возмущаться, что так кассу закрывать нельзя. И вообще, что это за драконодискриминация? Какой-то мужчина кинулся к окошку, девушка стала записывать происходящее на видео, а Агата потянула маму и меня к турникетам.

– Пусть там ссорятся, – пропела сестра. – А мы полетим. Мамочка, ты ведь умеешь летать? Ты же дракон!

Первый полёт

С Агатой спорить было трудно: мама и правда возвышалась над нами драконом. Только готова ли она подняться в небо?

Я вспомнил картинки из моего «Кодекса рыцаря»: драконы, по представлению авторов, подлетали к замкам и башням и висели в воздухе, часто махая крыльями. А ещё они жили в горах, под скалами или в пещерах. «Their weight was approaching one and a half thousand pounds»[3], – писали в «Кодексе». Если пересчитать в килограммы, то это получится… получится шестьсот восемьдесят!

– Мамочка, ты сейчас весишь почти семьсот килограммов, – сообщил я дракону.

Мы стояли у арки главного входа в зоопарк, похожей как раз на скалу. Или пещеру. Мама наклонила ко мне морду и приподняла бровь, явно ожидая пояснений по поводу её веса. В человеческом обличье, как не раз говорилось подругам и папе, она весила не более пятидесяти пяти.

– Семьсот килограммов – это совсем немного… – поспешил объяснить я. – «Боинг», который самолёт, весит двадцать пять тонн!

Я пытался улыбнуться самой милой, самой солнечной улыбкой, но предательница Агата скорчила мне кислую мину. Видимо, улыбка вышла и правда не очень, но сестра быстро сменила тему и ткнула пальцем в бетонную «скалу».

– Смотри, мамочка! Тебе надо залезть на эту горку и прыгнуть с неё. Чтобы полететь, – сообщила Агата. – Мы так в детском саду делали, когда прыгали в бассейн с мягкими шариками.

Идея Агаты, признаться, меня чуть раздосадовала. Да откуда ей знать? Она даже у Викуси своей не спросила, а вот так вот взяла и просто из головы придумала. А между прочим, это я предложил идти в зоопарк…

Но пока я хмурился, а мамодракон ковырялась ко́гтем в зубах, Агата посильнее придавила корону к голове и полезла на горку.

– Вот так, мамочка! Как на скало-ло-лазании!

Ветер поддувал Агатины пальто и юбку, колготки сияли, словно снег на солнце, и даже очередь притихла, наблюдая, как моя сестра карабкается по скале. Кассирша выглянула из-за таблички, сняв очки.

Агатка ворчала что-то себе под нос, типа «я покажу, смотри» и «рукой за камень, ногу в дырку». Я перестал дышать. Пару раз нога Агаты соскальзывала, её пальцы явно устали хвататься за выступы, и она даже ойкнула, прижавшись к «скале» под порывом сильного ветра. Очередь тоже замерла́. И когда сестра в очередной раз задёргала потерявшей опору ногой в воздухе, мамодракон не выдержала. Она сделала пару драконьих шагов, мягко прихватила Агату зубами за шиворот и спустила на землю. А потом цокнула языком. «Нет-нет-нет», – могла бы сказать она, но, слава богу, не открывала пасть и не плевалась огнём, как на кухне.

Мама вообще вела себя по-другому: то ли ещё больше превращалась в дракона, то ли ей начали нравиться её чешуя и крылья – такими мягкими и плавными стали её движения. А Агата возмущённо скрестила руки на груди и насупилась.

– Мам! Мам! Я знаю, что нужно делать! – закричал я. – Тебе надо разбежаться, прям очень быстро, сильно прижимая крылья к бокам, и потом их раскрыть! Как параплан! – Я показал, как себе это представляю. – Тебе понравится!

Очередь отмёрзла и теперь смотрела на нас с любопытством. Дяденьки и тётеньки провожали взглядом меня, «парящего» над площадкой перед главным входом; кто-то из детей даже пытался повторить мои движения. Мне кажется, в конце даже раздались аплодисменты.

Но дракономаму это не очень впечатлило. Она скривилась и передразнила меня: открыла рот, высунув огромный, длинный, словно змея, язык, и закатила глаза. Выглядела она, скажу я вам, в этот момент довольно страшно. А потом, чуть согнувшись, вдруг замахала крыльями и подняла́ вокруг себя целый вихрь снега и ледяной пыли, ветер и такой шум, что зрители задрожали, а мы с Агатой почувствовали себя на вертолётной площадке.

– Ну-у-у-у ни-и-и фига-а-а се-э-эбе-э-э! – крикнул я сестре и захлопал в ладоши.

Мамодракон тоже удивилась. Она переложила клатч в пасть, развернулась спиной ко входу в зоопарк и начала́ махать крыльями ещё сильнее.

От такой активности покосилась палатка с бесполезным зимой мороженым, закачались дорожные знаки и светофор, а люди прижались друг к другу, чтобы их не сдуло. Агата вдавилась в ту самую бетонную стену-скалу, а я медленно скользил к ней по ледяной плитке.

– Ща полети-и-ит! – крикнул я.

И мама, сделав несколько шагов, пару раз оттолкнувшись лапами от земли, замахав крыльями ещё чаще, и правда полетела.

Куда делся дракон?

– Ма-ма! Ма-ма! Ты-ы-ы-ы лети-и-и-и-ишь! – кричала Агата и хлопала в ладоши. – Сеня, давай телефон! Папе видео запишем! – вопила сестра уже мне прямо в ухо.

А я будто примёрз к плитке у входа в зоопарк и не мог пошевелиться. Такое со мной иногда бывало – когда я чему-то удивлялся или вдруг что-то понимал.

Вот, например, уравнения в школе мы начали решать ещё в первом классе. По какой-то новой методике наша учительница решила ускоренно пройти с нами программу по математике, а потому игреки, иксы и буквы «бэ» и «цэ» атаковали нас уже прошлой весной. Словно качели во дворе, по вечерам они раскачивались перед моими глазами по разные стороны от знака «равно». Но математика всегда давалась мне нелегко. И одно заковыристое уравнение застряло в моей голове и проторчало там всю большую перемену, задержавшись ещё и на физкультуру. И так оно меня увлекло, что во время игры в вышибалы я вдруг понял, как его надо решать! Но сперва завис прямо посреди спортзала и, конечно же, получил мячом по лбу. Мяч стукнулся звонко, все засмеялись, а цифры и буквы в уравнении посыпались… В общем, озарения стоили мне дорого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Самое тёмное время наступает перед рассветом (англ.).

2

И долг любого доблестного рыцаря – бороться со злом. И с драконами (англ.).

3

Их вес приближается к полутора тысячам фунтов (англ.).