Земля в иллюминаторе

Ларион Александрович Теккин сдержанно кашлянул и взял из вазочки со стола мандаринку. Он не спал третьи сутки подряд и держался исключительно на крепком импортном кофе.

– Что такое, Ларион Александрович?

– Я по поводу космонавтов, товарищ Сноков. У некоторых моих коллег есть сомнения…

– Чем же вас не устраивают эти двое? – удивился Сноков. – По-моему, лучше и не придумаешь.

– Я сейчас объясню, чтобы стало понятно даже вам. – В самом конце стола поднялась маленькая энергичная женщина лет шестидесяти с зачесанными назад жидкими темными волосами. На ее носу сидели огромные очки с толстыми линзами, так что глаза женщины казались больше и крупнее, чем есть на самом деле. – Не останавливай меня, Йося, я должна им сказать.

Она отцепила от себя руку такого же маленького и очень сморщенного мужчины, который сидел рядом и хватал ее за рукав, пытаясь усадить на место. Женщина поправила белый халат, подошла к Снокову, выхватила у него справку о кандидатах, скомкала и бросила в мусорную корзину.

– Она от него не понесет! – безапелляционным тоном заявила женщина.

Член Политбюро товарищ Сноков застыл от удивления и одними губами прошептал:

– Кто вы вообще такая?

Вездесущий полковник Хаскин тут же подскочил к высокому начальнику, наклонился и зашептал ему на ухо:

– Это профессор Мария Зиновьевна Канатова, главный врач отряда подготовки космонавтов. Она не совсем благонадежная, сами понимаете, еврейское происхождение.

Сноков жестом руки показал Хаскину, что не нуждается в его подсказках.

– Чем вы, профессор, подтвердите ваше заявление? Насколько я знаю, современная наука не может предсказать точно…

– Ваша современная наука много чего не может, а мой Йося сразу сказал, что у этих коммуняк ничего не выйдет. Йося, ну что ты сидишь как будто пулю проглотил, встань и иди сюда.

Глаза Снокова стали такие же большие, как линзы очков профессора Канатовой.

– Йося – это ее муж, известный гинеколог Иосиф Силыч Юдин. – Над ухом Снокова снова возник полковник Хаскин. – Светило мировой медицины, но очень антисоветских взглядов. У нас есть на него досье.

Профессор Юдин постарался втянуть голову в плечи и теперь выглядел до того маленьким, что показалось, будто он залез под стол.

– Йося никогда не ошибается, но я все же его проверила, – продолжала профессор Канатова. – И вы представляете, он снова оказался прав! У Холодовой очень нестабильные месячные и нерегулярный цикл. Вам ни за что не угадать нужный момент, это практически как тыкать пальцем в небо. А Павлик, – тут Канатова усмехнулась, – ну вы знаете, как говорили у нас в Одессе, мочь и иметь возможность – это таки разные вещи.

Сноков наморщил лоб, и наконец до него стало доходить, о чем идет речь.

– То есть, товарищ Канатова, вы хотите сказать, что космонавт Дмитриев не способен совершить с женщиной…

– Да нет же, – оборвала его Мария Зиновьевна, – Павлик способен, да еще как. Известный ловелас. Только учтите: я лично пробовала его сперму. Ничего выдающегося. Концентрация десять, подвижность тридцать. Он, конечно, способен стать отцом, но трудиться придется долго. Года два в среднем, для таких показателей.

– Что вы пробовали? – Потрясенный Сноков не знал, как реагировать на откровенности пожилой дамы.

– Товарищ Канатова имеет в виду, что лично делала анализы физиологической жидкости у космонавтов, – пояснил Теккин. – К сожалению, у Дмитриева показатели посредственные. И насчет Холодовой тоже правда, – Теккин потупил глаза, – очень нестабильные функции. Мы посчитали – вероятность успешного оплодотворения в заданный период времени не более десяти процентов.

– Меньше, – возразила Канатова. – Йося, ну что ты молчишь, скажи им, что в невесомости, скорее всего, произойдет гормональный сдвиг, и даже если вы угадаете со временем, в ее крови будет недостаточно лютропина, чтобы вызвать овуляцию. Нужен очень сильный организм, чтобы репродуктивная функция продолжала работать в стабильном режиме после стартовых перегрузок.

– Вы же сами утверждали, Теккин, – Сноков строго посмотрел на Лариона Александровича, – что Дмитриев и Холодова почти идеальные кандидаты! Летная подготовка, теоретические знания… А теперь они, оказывается, на что-то там неспособны!

– Против природы не попрешь, товарищ Сноков…

– И тем не менее, им придется лететь, – категорически настаивал член Политбюро.

– С тем же успехом вы можете отправить туда нас с Йосей – результат ничем не будет отличаться, – махнула рукой профессор Канатова и направилась обратно на свое место. – Йося, ты, как всегда, был прав, они нас не послушали.

Глава 2

Люди иногда предчувствуют, что с ними должно произойти что-то хорошее. Так и Раиса. Когда она ехала в автобусе по январской Москве на очередную сдачу анализов, у нее возникло ощущение, что жизнь очень скоро изменится. И обязательно в лучшую сторону. А как может быть иначе? Этот «хоровод серых дней» когда-то должен закончиться, она твердо в это верила и была убеждена, что рано или поздно в ее судьбе произойдет значительный перелом. Но она не подозревала, что так быстро и так резко.

Войдя в лабораторию, Рая вместо привычной медсестры Платовой, крупной женщины с очень проворными толстыми пальцами, увидела двух незнакомых мужчин в одинаковых длинных пальто. Махнув перед ее носом каким-то удостоверением, они взяли Раису под руки и молча повели к выходу. Медсестра Платова, наблюдавшая за этой сценой, только лишь тихо всплеснула пухлыми руками. Раю усадили в черную «Волгу» с затемненными стеклами, и машина, взвизгнув тормозами, рванула с места.

Здание, куда ее привезли, находилось за желтым бетонным забором с колючей проволокой. На крыше пятиэтажного дома, на котором не было ни вывесок, ни названия улицы, стояли параболические антенны. Раиса в дороге пыталась разговорить своих попутчиков, спрашивая, куда ее везут, но безуспешно. Они поднялись в лифте на пятый этаж, ее провели в длинный коридор с удобными мягкими стульями вдоль стен и усадили рядом с дверью, обозначенной табличкой как «Зал заседаний». На этом таинственные похитители молча развернулись и ушли.

В коридоре Рая осталась не одна. Двое, симпатичный молодой человек с располагающей, обаятельной улыбкой и красивая девушка, светлые волосы которой отливали каким-то неземным фиолетовым блеском, сидели напротив нее и о чем-то перешептывались. Они казались хорошо знакомыми друг с другом. Молодой человек был одет в зимнюю летную куртку, и она придавала ему очень мужественный вид. Раиса задержалась на нем взглядом, невольно поправила рукой выпавший из-за уха каштановый локон, посмотрела ему в глаза, потом сразу отвела их в сторону и снова посмотрела, уже смелее. «Летчик», как она его назвала про себя, усмехнулся и приветливо ей подмигнул.

Красивая девушка посмотрела на нее неодобрительно, словно с каким-то осуждением. Только сейчас Рая заметила, что правая и левая руки ее соседей по коридору как бы случайно соприкасаются тыльными сторонами ладоней. Она подумала, что молодой человек и девушка – не просто знакомые или друзья, и ей стало стыдно, что она столь беззастенчиво пялилась на него. Обрывки их фраз, которые она услышала, лишь подтвердили ее догадку.

– Что-то долго заседают, – нетерпеливо произнес «летчик», бросая тревожный взгляд на дверь.

– Они решают очень важный вопрос, Паша. Не торопи события, нам все объявят, когда придет время.

– Да что решать-то! – горячо и немного громче, чем нужно, воскликнул он. – В отряде нет никого подготовленного лучше, чем я. А ты – номер один у женщин. Все ясно: они хотят отправить нас вдвоем. Но если только…

Он сжал губы и постарался произнести как можно тише, но Рая все равно услышала:

– … если они знают про то, что мы…

Рая окончательно смутилась, что вынуждена подслушивать их беседу, встала со стула и прошлась по коридору. Тут-то ее внимание и привлек третий. Он стоял к ним спиной; на нем было длинное серое пальто, обтягивающее широкие плечи, поднятый воротник почти скрывал его голову. Рая сначала даже подумала, что это приставленный к ней охранник. Она прошла мимо него, сделала еще шагов десять и развернулась. Идя обратно, почти поравнявшись с ним, она быстро взглянула ему в лицо и ахнула. Слипшиеся черные волосы небрежно спутались на лбу, большой нос горой выдавался вперед, а через всю щеку тянулся жуткий шрам, обильно смазанный зеленкой и йодом. Поперек шрама были заметны свежие швы.

Рая невольно остановилась, не в силах оторвать взгляда от жуткого зрелища.

– Кто это вас так… – спросила она и даже протянула к незнакомцу руку, чтобы ободряюще прикоснуться к его плечу.

– Тебе какое дело? – злобно огрызнулся он и почему-то икнул.

– Грубиян, – оскорбленно фыркнула Раиса и прошла обратно на свое место.

– С нами он так же обошелся, – посочувствовал ей симпатичный «летчик». – Кстати, я – Павел, а это Эмилия. – Он показал на свою спутницу. – Мы тут обсудили и думаем, что вы здесь не случайно. Вы новенькая в отряде? Вам сказали, зачем вас привезли?

– Нет, я вообще не понимаю, где… – начала Рая, но дверь открылась, из нее вышел рыжий мужчина в строгом черном костюме, окинул всех взглядом, потом показал пальцем на Раю и сказал: – Ты, заходи.

Затем всмотрелся в коридор.

– Одинцов, ты тоже.

«Летчик» Павел недоуменно поднялся с места.

– А мы?..

– А вы… ожидайте, – приказал рыжий, впустил приглашенных в «Зал заседаний» и захлопнул дверь.

***

Ларион Александрович Теккин перечитывал дорожную карту подготовки запуска. По всем расчетам выходило, что они успевают самое быстрое – к первому марта. Монтаж электроцепей, их проверка, настройка автоматики, выходной контроль… Даже если работать в три смены, то выходило никак не раньше начала весны. Им не хватало каких-то двух недель… Но доктор Канатова однозначно заявила: либо середина февраля, либо только во второй половине марта.

Теккин покрутил замусоленный карандаш, оторвался от чертежа с разрезом третьей ступени корабля и протянул руку к телефону. Набрал короткий номер.

– Мария Зиновьевна, это Теккин. Доброе утро. Не ложились? И я тоже. Есть вопрос.

– Слушаю, Ларион Саныч… – ответил бойкий голос на том конце провода.

– Нельзя ли сдвинуть срок этой, как ее… эволюции?

– Овуляции.

– Ага, ее, буквально на пару недель? Раньше ну никак не успеваем.

– Ларион Саныч, – строго ответила женщина в телефоне. – Сдвинуть срок можно только у пятилетнего плана. В физиологии все работает иначе. По приказу дети не рождаются. И чем скорее там, наверху, поймут это, тем быстрее перестанут играть в глупости.

– Но насчет середины февраля – вы ручаетесь?

– Йося говорит, что дает свой последний зуб на то, что у нее будет середина цикла в период с пятнадцатого по семнадцатое число. Он никогда еще не видел таких результатов. Ее наблюдали полгода во время эксперимента у эндокринологов. Анализировали гормоны, в том числе и лютеинизирующий. Она как автомат, день в день. И уровень прям такой как нужно. А с этим вашим Одинцовым они просто идеальная пара. Он натуральный ходячий монстр, я как увидела, так ахнула: более пятидесяти миллионов головастиков на один миллилитр, подвижность – шестьдесят процентов. Такой способен оплодотворить и мумию Нефертити.

– Мумию мы посылать в космос не будем. Спасибо за консультацию, – вздохнул Теккин.

– И вот что еще, Ларион Саныч. Если хотите знать мое мнение. Судьбы людей – это вам не игрушки. Одинцов тип еще тот, а вот девушка… Она хорошая, честная. Вы готовы использовать ее тело ради очередной партийной идеи? Она же не робот, а человек. Ребенок – это ведь на всю жизнь. И неизвестно еще, каким он родится, – а его нельзя будет выбросить как результат неудачного эксперимента. Мой совет – сделайте так, чтобы полет не состоялся. Я уже жалею, что подсказала вам выбирать тех, у кого хорошее репродуктивное здоровье. Надо было поступать по совести, и черт с ней, с наукой.

В трубке раздались короткие гудки. Теккин вернулся к чертежам. Взглянул на календарь. До запуска оставался месяц. Вопросы совести… Если решать их, то точно не успеем. Не пошлют этих – так найдут других. Если что он и может сделать, так это обеспечить их взлет и посадку. А остальное… Пусть делает природа. Надо было каким-то образом отвоевать эти две недели. Ларион Александрович помотал головой из стороны в сторону, разминая шею. На стене справа висели чертежи военного модуля «Заря», который находился в стадии разработки. В голове Теккина что-то щелкнуло, он замер, а потом кинулся к телефону.

– Слушай, приятель, – спросил он снявшего трубку начальника КБ автоматики, – мы блоки АСУ на «Зарю» уже поставили? А они совместимы с «Союзом»? Полностью? Есть у меня одна идея…

***

Это январское утро чем-то напомнило о грядущем приближении весны. Стояла оттепель. С юго-запада дул теплый ветер. Солнце изредка прокалывало рваные тучи, щекоча скользкими лучами по холодной земле. Маленькие синички прыгали с ветки на ветку и весело щебетали, то и дело пикируя на снег и подбирая разбросанные там зерна овсянки. Рая специально носила с собой газетный кулек с кормом, чтобы побаловать птиц. Эти полчаса между завтраком и до начала тренировок считались их личным временем и были сейчас самыми спокойными в ее жизни. Далее начинались бесконечные занятия по подготовке к полету, медицинские процедуры и тренировки на симуляторах… Она до сих пор поверить не могла, что все это происходит именно с ней. Конечно, ей всегда нравилось небо, она даже один раз прыгала с парашютом на подмосковном аэродроме, но про космос никогда не задумывалась. Ей вполне хватало своих земных забот.

Предложение, которое ей сделали, ошеломило ее. Почему я? Почему сейчас?

«Все просто, – объяснил ей какой-то влиятельный руководитель. – Советская космонавтика шагнула настолько далеко вперед, что может послать в космос простую девушку, без многих лет специальных тренировок. Мы хотим доказать всему миру, что в космос способны летать обычные люди, например, такие, как вы. А ваш напарник, один из лучших советских летчиков, обеспечит полную безопасность и счастливое возвращение на Землю».

С напарником была проблема. Злобный, мрачный, угрюмый. Этот Иван Одинцов, или, как он просил себя называть, «Вэн», всегда ходил спесивый и важный. Здоровался сквозь зубы, на приветливых работников Центра подготовки шипел, с руководителями полета держался нагло и вызывающе. Спорил по любому поводу, лез на рожон и всячески пытался показать, что он тут самый умный. Раиса даже засомневалась, стоит ли ей лететь именно с ним. Спросила об этом Ларион Саныча, главного конструктора, милейшего старичка. Тот лишь развел руками и почему-то горько усмехнулся.

Готовиться к полету с Одинцовым Рае было сложно. Он ее постоянно подгонял и пенял на ошибки. Конечно – сам-то военный летчик, проблем с техникой у него не возникало. Устройство корабля он выучил, кажется, за одну ночь, а она до сих пор иногда путала некоторые кнопки.

– Ты оставишь нас на орбите, – отчитывал ее Вэн после очередной ошибки на тренажере. – Сначала тумблер «А» в положение «Отключен», потом запускаешь «Цикл».

– Да без тебя знаю, – огрызалась она в ответ. – За собой лучше следи. Вон вчера опять на тройку сдал центрифугу. Координация-то слабая.

– Все в порядке с координацией, – нахмурился он. – Я их проверял.

– Специально заваливаешь тренировки? – расширила Рая глаза от удивления. – Но зачем? Тебя же отстранят от полета!

– Вот и посмотрим, – неопределенно ответил Вэн, но дальше разговор продолжать не стал.

Как назло, их заставляли много времени проводить вместе. Они должны были есть за одним столом, вместе совершать пробежки, ходить в спортзал, бассейн (спасибо, что хоть раздевалки были отдельные). Кроме того – ежедневные занятия по техническому устройству корабля, работа на симуляторе и обязательный час у психолога. И все это вдвоем, практически неразлучно. Они возненавидели друга друга пуще врагов.

Раиса злилась на него, да и на себя тоже. Хороший контакт и доверительные отношения с напарником – важнейшая вещь в космосе, как постоянно внушала им психолог на отработке эмоциональной совместимости. С контактом и совместимостью пока получалось не очень.

Когда на одной из тренировок во время бега по движущейся дорожке она оступилась и подвернула ногу, Вэн помог ей допрыгать до скамейки, потом снял кеду с ее пострадавшей ноги и стал проверять, может ли она двигать стопой. Рая отметила про себя, какие у него теплые и приятные руки. Впервые между ними возникло что-то вроде хрупкого доверия. Рае хотелось закрепить результат, и она как можно приветливее улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. Но Вэн тут же все испортил.

– Чего смеешься? – спросил он. – Считаешь, здесь шуточками занимаются?

– Просто улыбнулась, нельзя что ли? Ты совсем никогда не улыбаешься?

Он метнул на нее гневный взгляд. Потом резко дернул ее ногу на себя, так что Рая даже ойкнула от боли.

– Вставай и продолжай работать.

И даже не подал ей руки, чтобы помочь подняться на ноги. Невоспитанный хам. Рая решила свести общение с Вэном к минимуму. Раз уж его выбрали ей в напарники, то придется терпеть. Но, по крайней мере, она не собиралась делать вид, что все хорошо. Не хочет нормально общаться – его дело. Ей он тоже неинтересен.

Но сегодня случилось неожиданное. Началось с того, что за завтраком к их скучающей паре внезапно подсел полковник Хаскин – еще один неприятный, но совсем иначе, субъект. Этот Хаскин занимался в Центре подготовки непонятно чем, никаких видимых обязанностей не имел, но постоянно крутился где-то поблизости и везде совал свой любопытный нос. В отличие от Одинцова полковник со всеми держался любезно, говорил всегда на полтона ниже, голосом мягким, словно пуховое одеяло. Он любил пересечься с человеком глазами и долго смотреть как змея, не отводя взгляда, а потом, когда его собеседник не выдерживал этих змеиных переглядок и тушевался, Хаскин ему очень по-доброму улыбался и ободряюще похлопывал по плечу. Рае становилось от такого не по себе. Если ершистый Вэн хоть и бесил ее своими манерами и грубостью, но с ним все было просто и без скрытых смыслов, то в присутствии Хаскина, несмотря на всю его гладкость и обходительность, она чувствовала себя холодно и неуютно. Лишь только ради приличия Рая при встречах с ним была вежлива и поддерживала разговор. В отличие от Вэна – тот Хаскина подчеркнуто игнорировал, вообще не обращая на него внимание, словно это не живой человек, а радиоприемник или телевизор.

В этот раз Хаскин неслышно приземлился на свободное место за столом рядом с Раей, и ей пришлось аккуратно отодвинуться вправо, чтобы не касаться его бедром.

– Приятного аппетита, – как обычно, негромко произнес полковник. – Прекрасный сегодня завтрак. М-м-м! Яичница с беконом и французским сыром – легко и очень питательно. То что нужно перед насыщенным трудовым днем. Вы сегодня прекрасно выглядите, товарищи. Иван, как всегда, – бодр и подтянут. А вы, Раиса, очаровательны.

Хаскин замолчал, ожидая, что кто-то среагирует на приветствие. Непрошибаемый Вэн с каменным лицом пил компот и разглядывал огромную мозаику на стене столовой. Рая, давясь бутербродом, изобразила благодарность за назойливый комплимент и что-то промычала набитым ртом. Она постаралась поскорее запихнуть в себя следующий кусок, чтобы не быть обязанной вести беседу. Возможно, если ему не отвечать – он уйдет.

– Все благодаря тому, что продуктовое обеспечение Звездного городка осуществляется по первой категории, – продолжал полковник. – Недавно были попытки срезать паек у административно-хозяйственного персонала, но товарищ Теккин, при моем скромном участии, смог отстоять вопрос в Минфине. И это правильно. Люди прокладывают дорогу в космос, не важно, на какой должности, и они все имеют право на качественное питание.

– Зато других можно морить голодом. – Вэн, кажется, впервые заметил существование Хаскина в своей вселенной.

– Простите… – замялся Хаскин. – Я не совсем понимаю, Иван…

– Все ты понимаешь, – отрезал Вэн. – Забастовка рабочих в Кузнецке месяц назад. Им подняли нормативы и срезали премии. Волнения шахтеров в Воркуте. Голодные обмороки людей в очередях за хлебом на Урале…

В выражении глаз Хаскина на мгновение промелькнуло что-то похожее на злость, но он моментально вернул лицу свою обычную маску симпатии и участия.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – без тени смущения ответил полковник. – Наверняка это всего лишь слухи. За ними нет фактов. А что есть? Есть люди, которые, к сожалению, не любят нашу Родину, хотя и пользуются всеми благами, что предоставляет им советская власть. Такие готовы за подачки наших врагов на Западе распускать самые лживые наветы.

– У него в комитете специальные папочки заводятся. – Одинцов снова вычеркнул Хаскина из списка для общения и обращался к Рае, будто полковник и не сидел за одним столом с ними. – Красного цвета – для благонадежных, желтый – для подозрительных, черный… – Вэн на секунду перевел взгляд обратно на полковника. – Для меня же черный, да?

– Вы слишком много болтаете, Одинцов. – В голосе Хаскина куда-то исчезла вся мягкость, он стал властным, холодным и впервые совпал с ощущением, которое с самого начала вызывал в Рае. – Слишком много для человека с вашим прошлым.

Вэн выпрямил спину и сразу стал выше Хаскина почти на голову.

– А ты знаешь, мне – плевать, – спокойно сказал Вэн и скрестил руки на груди. – Можешь записывать что угодно, доносы строчить куда угодно. Я всю вашу партию, всех ее прихлебателей и твой вонючий комитет видел знаешь где?

Хаскин задержал на Вэне свой уже известный Рае взгляд ядовитой змеи, но внезапно встретил отпор – на побывавшего в переделках летчика-испытателя какие-то детские гляделки не производили должного эффекта. Подождав минуту, Хаскин сморгнул, повел бровями, ухмыльнулся.

– Ну что ж, – со вздохом заметил он, – есть и такие, что не способны оценить все преимущества социалистического общества. Иногда это наследственное…

Вэн рывком поднялся. Смачный звук оплеухи прозвучал в столовой ясно и отчетливо. Хаскину повезло, что это была именно оплеуха, так как если бы Вэн ударил кулаком, то голова полковника рисковала бы просто оторваться от шеи. Все трое мигом оказались в центре внимания двух десятков пар глаз. Хаскин сидел не шевелясь, кажется, не веря в то, что произошло. Ухо пострадавшего пылало, как алый кумач на первомайской демонстрации.

– Приятного аппетита, – вежливо, как ни в чем не бывало сказал Вэн. – Завтрак и правда очень вкусный. Яичница с французским сыром – м-м-м!

Провожаемый взглядами, он размеренно зашагал к выходу.

Хаскин дотронулся до горевшей щеки.

– Хамское поведение. – Пальцы полковника заметно дрожали. – Провести с этим монстром три дня? Не завидую вам, Раиса.

Рае стало неловко от всеобщего внимания и от жуткой нелепости положения, в котором она оказалась. Еще чего доброго подумают, что двое мужчин разыграли прилюдную сцену из-за нее. Только этого ей не хватало! В голове почему-то промелькнули гнусные сплетни, которые обязательно поползут по всему Звездному городку. Она виновато улыбнулась Хаскину, чтобы хоть как-то сгладить неловкость, но, кажется, получилось только хуже.