Сквозь тьму. Предсказание Таро

– Прилично. Что нужно делать? – голос Милорады все еще дрожал, но держалась она гораздо лучше, чем Стефану могло показаться минуту назад.

На улице слышались звуки схватки, рычание, возгласы и вдруг что-то тяжелое ударило в бок кареты, заставив ту опасно накрениться. Милорада вскрикнула и тут же зажала рот ладонью, боясь что ее услышат.

– Схватка кипит справа. Значит, мы попробуем выбраться слева. Когда я скажу – беги, поняла? – господарь чуть тряхнул девушку за плечи, дождался кивка и осторожно приоткрыл противоположную дверцу, оглядывая лес. Вроде бы никого? Стефан соскользнул со ступеньки, обнажил саблю, и протянул назад свободную руку, помогая выбраться невесте. Карету снова встряхнуло, послышался человеческий крик боли, сменившийся невнятным бульканьем – оборотни не собирались никого щадить.

Господарь приложил палец к губам, призывая девушку не шуметь, и, стараясь ступать как можно тише, двинулся к козлам, где впряженные лошади ржали и перебирали ногами, не в силах выбраться из капкана – их пугал густой запах крови, повисший в воздухе, звон оружия и тяжелый звериный дух. Кучер был мертв. Его тело обмякло на сидении, залитое кровью, и Стефана на секунду замутило от этого зрелища. Решение пришло мгновенно. Сабля наотмашь рубанула по шлее, соединяющей животных с каретой, и освободила одну из лошадей. Перевес в силах явно клонился в сторону стаи, люди заняли оборонительную позицию, но сколько они еще смогут продержаться? Стефан оглушительно свистнул, подзывая Шторма к себе. Он очень надеялся, что стражники догадались перерезать повод, который сдерживал скакуна рядом с обозом. К сожалению, свист привлек внимание не только коня, но и оборотней.

Стефан обернулся ровно в тот момент, когда огромный серый зверь перемахнул через карету, приземлился на четыре лапы прямо перед Милорадой, все еще стоящей на месте, и круто развернулся, оскалив зубы. Девушка держала в руках совсем крошечный кинжальчик, выставив его вперед, словно это могло защитить от клыков зверя. В следующий миг все слилось воедино. Оборотень сделал движение, девушка пыталась уколоть его кинжалом, и челюсти волка сомкнулись на ее запястье. Стефан бросился обратно, взмахивая саблей, и лезвие с силой рубануло по мохнатому боку. Шерсть тут же окрасилась красным, зверь завыл от боли, клыки разжались и он замотал головой.

– Сюда! – Стефан еще раз взмахнул саблей, нанося новый удар, а Милорада змеей скользнула в просвет, оказываясь вне предела досягаемости волка. Прокушенное запястье прикрыл длинный рукав платья. – Быстрее!

Господарь медленно двигался спиной вперед, не сводя взгляд с раненного оборотня, и увидел, как из-за кареты выходят еще двое, бесшумно ступая лапами по земле.

– Стефан! – пока он следил за противником, Милорада уже ловко подняла длинный подол, легко забралась на спину освобожденной лошади, подбирая упавшие поводья. – Скорее!

И именно в этот момент в наступающих оборотней врезался черный жеребец, разбрасывая волков в разные стороны.

– Шторм, ко мне!

Господарь умел запрыгивать в седло на ходу и сейчас благодарил всех богов, что приказал полностью оседлать коня, предполагая часть пути проделать на его спине. Ему потребовались ровно три секунды, чтобы вцепиться в луку седла, подтягиваясь, и оказаться сидящим верхом.

Тем временем на крышу кареты забрался тот самый стражник, с которым господарь разговаривал не более десяти минут назад. Лицо воина было залито кровью, но на ногах он стоял уверенно.

– Скачите, господарь! Я постараюсь их задержать.

У стражника в руках блеснул тяжелый арбалет и в волков полетел первый болт. Сколько у них времени до того момента, пока он свалится с крыши или пока не закончатся болты? Минута? Две? Пять? Слишком мало. Надо было бы помочь, но Стефан понимал, что не в праве рисковать жизнью Милорады, поэтому он хлестнул коня, посылая его вперед.

Ветер бил в лицо, низко свисающие ветви хлестали по глазам, выбивая слезы, но несущийся сзади волчий вой не позволял даже на йоту сбавить скорость, давая отдых лошадям. Стефан поглядывал на Милораду, которая прильнула к шее своей кобылы, пряча лицо от ветвей. Справа мелькнула почти незаметная просека, уводящая вглубь леса, и господарь потянул за поводья.

– Туда!

Кони круто свернули, комья земли полетели из-под копыт, и помчались дальше, стремясь оказаться как можно дальше от преследователей. Сколько могла бы продолжаться эта безумная гонка? На сколько хватит сил у лошадей, до тех пор как они не начнут спотыкаться и хрипеть, сбавляя скорость? Пока позади было тихо. Возможно, стражнику удалось и впрямь задержать оборотней, а, может, те тоже устали, догоняя сначала карету, а теперь преследуя беглецов. Мимо мелькали деревья, сливались порой в сплошную зеленую стену. Наконец, Стефан сделал невесте знак замедлить движение, натягивая поводья и чувствуя как бока Шторма ходят ходуном.

– Дальше шагом.

Куда им теперь? От преследователей они пока оторвались, но рано или поздно оборотни настигнут свою добычу. Кроме того, господарь совершенно не представлял, в какую сторону им теперь двигаться, потому что в пылу безумной скачки он не следил за направлением, а вокруг был только лес.

– Покажи рану. Он сильно тебя?

Господарь повернул голову к Милораде, та приподняла рукав, показывая багровую отметину от зубов. К его удивлению, та уже не кровила, запекшись. Девушку трясло, губы кривились – она явно сдерживала рвущиеся наружу рыдания. Стефан протянул ей платок, предлагая хотя бы так прикрыть рану, и попытался приободрить, сам не веря в свои слова.

– Мы выберемся, обязательно.

Милорада кивнула, но и в ее глазах уверенности не было.

Лес же становился только темнее и гуще, представлять, как они будут плутать тут в темноте, не хотелось. Внезапно девушка вскинула голову.

– Я слышу голоса.

Стефан удивленно повернулся. Сам он не различал ничего, кроме скрипа стволов и обычных лесных шорохов, и на миг ему показалось, что у невесты на фоне нервного потрясения могли начаться видения, но та уже решительно взялась за поводья здоровой рукой, направляя лошадь куда-то между деревьев. Что ж, в любом случае это направление было не хуже других, как говорится, из двух меньших зол можно выбрать и третье, даже если оно – всего лишь иллюзия.

К его изумлению, уже через несколько минут ноздрей коснулся горьковатый запах дыма, а это означало только одно – рядом действительно есть поселение. А чуть позже уже и господарь разобрал приглушенный гомон голосов, и уважительно посмотрел на сосредоточенную невесту – надо же, какой тонкий слух – в одиночку он мог еще долго плутать по лесу, так и не наткнувшись на людей. Деревья поредели, в просвете мелькнули повозки, составленные в центре большой поляны кругом. Все громче звучала гортанная речь, запахло горячей похлебкой, костром, лошадиным навозом.

– Это цыгане… – не веря своим глазам, шепнул Стефан, и направил коня вперед, к границе табора. На звук движения выглянул чумазый мальчишка из кибитки, глаза которого округлились, и он кубарем скатился на землю, припустив куда-то к центру стоянки, только пятки сверкнули.

– Мы заблудились в лесу, госпожа ранена. – Стефан заговорил громко, чтобы не пугать людей и не получить шальной арбалетный болт в горло, потому что незваных гостей из леса никто не любит, мало ли какая нечисть прикидывается человеком. А уж про сколько случаев он сам слышал, что просится бедняк на постой, а потом оборачивается упырем или чем похуже, съедая без остатка тех, кто проявил жалость. – Мы просто люди.

На его голос высовывались из кибиток смуглые люди, настороженно глядя на пришельцев. А от центра поляны уже спешил пожилой, но крепкий цыган в яркой желтой рубашке и жилете, расшитом бусинами и лентами.

– И что же вас, добрые… люди, завело в такую глушь?

Судя по тому, что больше никто голоса не подал, цыган был предводителем табора, а значит только он имел право решать, предоставлять приют путникам, или отправить их обратно в лес. Господарь вздохнул, бросил быстрый взгляд на бледную Милораду, что поджала губы, глядя куда-то вдаль.

– Мое имя – Стефан Дечан. Я…

Договорить он не успел, послышались взволнованные шепотки среди таборных, которые все прибывали и толпились у кибиток:

– Господарь, Господарь… Сыночек старого Дечана… Да не может этого быть, что ему делать здесь?

Цыганский барон поднял руку, призывая всех к тишине. И усмехнулся.

– И что же завело тебя, господарь Стефан в наши края? Да еще и со знатной леди. Неужто надоели дворцы и палаты? Захотелось воздуха свободы вдохнуть?

Милорада вдруг покачнулась в седле, закрыла глаза, и Стефан спрыгнул с коня.

– Мы следовали к родителям моей сиятельной невесты, но подверглись нападению стаи оборотней. Только нам удалось уйти от погони. Госпожа ранена, я прошу у вас приюта и помощи.

Барон прицокнул языком, словно удивился тому, откуда знатный господарь знает правильные слова, но кивнул, хитро улыбнувшись вдруг.

– Ну что ж, сможете войти – получите и приют, и помощью. Слово ромала.

Господарь удивился, потому что никакой преграды не видел, но протянул руки, чтобы осторожно снять обессилившую невесту с лошади. Милорада прижалась к нему всем телом, обвила ледяными руками за шею. Белокурая головка опустилась на его плечо.

– Я не могу идти…

Ее голос шелестел так тихо, что Стефан едва разобрал слова, но только крепче прижал девушку к себе.

– Я отнесу тебя. Здесь нам помогут.

И сделал шаг вперед.

Ноги вдруг увязли в сгустившемся воздухе, словно что-то не желало пропускать господаря в круг, но он подался вперед, прорываясь внутрь, не позволил изумлению промелькнуть на лице, и вдруг увидел, как расслабляются цыгане. Барон же улыбнулся еще раз куда приветливее.

– Добро пожаловать в табор «Вольный», молодой господарь. Идите к моему шатру, там вам будет удобно.

Мужчина повернулся спиной, предлагая двигаться за ним, Милорада в руках Стефана только вздохнула от облегчения, когда господарь зашагал следом.

Практически в центре лагеря расположился большой шатер, словно весь состоящий из разных лоскутков. Но по мере приближения стало понятно – это заплатки, коих было так много, что первоначальный цвет ткани уже и не угадывался, полог был откинут в сторону. Рядом с ним переминался с ноги на ногу давешний мальчишка, сгорающий от любопытства.

– Прошу.

Барон сделал приглашающий жест, и Стефану пришлось немного пригнуться, чтобы войти.

Простая обстановка – стол в центре шатра, за тонкой занавесью скрывалась кровать, у полотняной стены – сундук с резной крышкой. Господарь явно замешкался, но барон указал ему на сундук, предлагая устроить девушку прямо на нем, а сам, опустил сначала входной полог, а после и сел, опираясь локтями на стол.

– Что же с вами случилось, Господарь?

Стефан устроил невесту на широкой крышке сундука и обернулся.

– Наш отряд попал в засаду оборотней. Стража погибла, но дала нам возможность спастись, на ваш табор мы наткнулись случайно. Моя невеста ранена, у вас есть кто-то, кто может оказать ей помощь?

Барон постучал пальцами по столу, а потом вдруг громко крикнул:

– Богданко! Сюда поди, поганец! Слышу же, как ты сопишь у входа.

Полог шевельнулся, внутрь просунулась всклокоченная голова мальчишки.

– Я не сопел, Баро! Просто подумалось, может тебе что понадобиться?

Глаза его бегали, видимо, цыганенок сам не особо верил собственному неумелому вранью. Барон усмехнулся.

– Шувани позови, быстро. Господа хотят ее видеть. Да пошевеливайся, слышишь?

Мальчик кивнул и пропал, только за стенкой раздался частый топот, когда он понесся прочь.

Цыганский табор под красивым названием «Вольный» расположился в удобной низине между высокими соснами, царапающими верхушками небо.

Совсем молодая цыганочка, разложив на камнях пышную юбку, торопливо зашивала яркий передник, щедро украшенный бусинами и лентами, и недовольно прикусывала розовые губы. Успеть бы пока совсем не стемнело… Низкие, тяжелые тучи летели по небу, бледное солнце скрывалось за ними.

Цветные кибитки, перезвон монисто да горящие костры. Звучала быстрая речь, похожая на журчание ручья, слышались переливы музыки…

Для цыган не было лучшего дома, чем лес. Не было прекраснее доли, чем бесконечная дорога, ведущая каждого из табора за собой. Однажды и ее, совсем еще девчонку, подхватила эта дорога, закружила перекрестками, запутала поворотом.

Словно вчера босоногая цыганская детвора с веселым хохотом бегала по мелководью быстрой говорливой речушки, бросалась камешками в толстых коричневых лягушек, с жаром заявляя, что это – нечисть, а они все – сильные и смелые колдуны и колдуньи, которые побеждают всех и вся одним взмахом руки.

Веселье прервалось, когда на берег вышла, кутаясь в яркую цветную шаль, высокая женщина, чьи темные косы уже серебрились нитями седины.

– Тетка Рамина! – мальчишки тут же бросили камни, вытерли грязные ладони о штаны, и обступили женщину, дергая за юбку.

– Расскажи сказку! Расскажи!

Гомон голосов сливался в один, требуя волшебной истории, и только самая маленькая девочка, чьи тоненькие косички горели на солнце жарким пламенем, отступила, одернула подол слишком короткой латанной рубашки, порванной по плечевому шву и неумело зашитой кривоватыми стежками.

Именно эта девчонка и привлекла внимание цыганки.

– А ты что же не подходишь? Неужто не хочешь послушать сказку?

Рамина знала, что малышка – сиротка, приблудная былинка, подобранная добрым Баро на ярмарке, где ребенок просил милостыню, сидя под стеной дома в грязи.

– Как тебя зовут, девочка?

Рамина присела на корточки, с улыбкой глядя на сиротку. Та насупилась.

– Илка. Так мама называла, когда еще не заболела… – в зеленых глазах задрожали слезы, но девочка прикусила губу, стараясь сдержать их.

– Ну какая же ты Илка. Яркая такая, как огонек… – Рамина поманила девочку к себе, чтобы потрогать косичку, перекинутую на грудь, кончиками пальцев. – Я буду звать тебя Кхамали. Твое имя – твое племя. Пойдешь ко мне в ученицы?

Девочка все еще хмурилась, но когда услышала предложение, брови ее поднялись, выдавая удивление.

– А что надо будет делать? Убирать у вас дома? Стирать белье?

Кажется, о работе служанки четырехлетняя малышка знала не понаслышке. Рамина покачала головой.

– Нет у нас домов. Мы же вольные люди. Куда дорога ведет, туда и идем. Для ромала весь мир – дом. А ты сильная. Я вижу, как тлеет внутри тебя огонь. Станешь моей ученицей – и засияет он жарким костром. Сможешь судьбу предсказывать, сможешь видеть чужие пути-дороги. Сможешь беду отводить от людей. Так хочешь? Или я пойду?

Дети не вмешивались, не понимая, что такого тетка Рамина нашла в этой маленькой девочке. Да она, наверно, и сама бы не смогла ответить на вопрос, но ощущение правильности не отпускало. И девочка медленно кивнула, вкладывая в протянутую руку цыганки свою мокрую, грязную ладошку.

– Хочу. Я правда стану сильной колдуньей?

Рамина только усмехнулась, набросила на худенькие детские плечи свою шаль и увела ее к шатру барона, тогда еще не старого совсем.

– Баро, я беру эту девочку к себе. Буду учить. Теперь ее зовут Кхамали.

Так, бедная сиротка Илка бесследно растаяла где-то среди лесов и полей, а на свет появилась воспитанница цыганской колдуньи, Кхамали. Потекли годы обучения. Цветные карты, ложась на стол рубашками вниз, обретали голоса, рассказывая о судьбах тех, кто приходил к колдунье. Нет, к шувани. Кхамали уже привыкла, что шувани не только колдунья. Она та, которая оберегает табор. Та, которая лечит, к которой идут за советом и с просьбами. Та, которая знает все секреты еще до того, как они звучат вслух. Ромалы называли их знающими и бесконечно уважали за способности.

Кхамали училась разбираться в травах, училась слушать дороги и видеть внутреннюю суть людей, училась всему, впитывая знания как губка. Рамина заменила ей семью. Была мудра как бабушка, добра как мать, весела как старшая сестра. Со временем воспоминания о родной семье стерлись из памяти девочки, и она, не будучи цыганкой по крови, стала ей по духу.

Только вот наставница несколько месяцев как ушла по лунной дороге туда, где сияют небесные костры, сгорела за несколько дней от лихорадки, что превратила цветущую женщину в седую высохшую старушку. Не помогли ни отвары, ни заговоры, ни амулеты… Табор похоронил ее на опушке леса, да ушел дальше. Отныне забота о людях лежала на плечах Кхамали.

– Кхамали!

Цыганка подняла голову от рукоделия, сверкнув из-под завесы медных кудрей зелеными глазами. Совсем еще юный ромал переминался с ноги на ногу, не решаясь подойти ближе.

– Чего тебе, Богданко? – она, для профилактики, строго глянула на мальчишку. А тот выдохнул и отбарабанил на одном дыхании:

– Баро зовет. Говорит – гости важные пожаловали. Наверно опять выгонять будут.

Последнее это, видимо, мысли самого ромала уже, а не слова Баро. Но идти надо. Девушка поправила рукав вышитого нижнего платья и легко поднялась. Позолоченные бусины на головном платке мелодично зазвенели.

– Беги, Богданко. Сама к шатру пойду.

И вздохнула. Шувани не бегают, они неспешно несут себя сквозь пространство и время, оставаясь вне всего – такова цена цыганской магии. Не знать ей ни тяжести замужества, ни радости материнства. Теперь она – якорь и проводник табора, его сила и путеводная звезда.

И что гости приехали – слыша, но не стала бежать к границе, опоясывающей лагерь. Раз прошли сквозь защиту – значит просто люди, а богатые или нет – не важно. Выгонят отсюда, не страшно. Мир большой, не этот лес, так другой приютят табор. Она набросила на плечи упавшую шаль, принадлежавшую еще наставнице и неторопливо пошла к шатру Баро, слыша, как тревожно вдруг зазвенели многочисленные браслеты что служили украшением тонких запястий.

– Звал, Баро? – голос оставался предельно спокойным, когда Кхамали откинула тяжелую полу, закрывающую вход в шатер.

– Здравствуй, знающая.

У предводителя табора уже пробивалась седина в черной как смоль бороде, но глаза смотрели ясно. А напротив него стоял… Кхамали заморгала, глядя на мужчину. Тонкая кость, темные волосы тяжелой волной спадают на красную котту с вышитыми узорами золотой нитью. В каждом движении сквозила грация дикого зверя. За его спиной жалась к полотняной стене девушка, богатое платье которой было запятнано грязью до самой талии.

– Это господарь Стефан и его сиятельная невеста, Милорада. Они путешествуют, на госпожу напали.

Кхамали подошла ближе к столу, сосредоточилась на словах Баро, но взгляд то и дело возвращался к гостям. Стефан едва заметно улыбался и рассматривал вошедшую девушку. Это вот эта пигалица – знающая? Да и непохожа она на цыганку. Рыжие волосы, кожа светлая. Ей бы подошел изумрудный переливчатый шелк платья, оттенивший цвет необычных глаз… Господарь помотал головой, отгоняя наваждение. Какое ему вообще дело до девчонки? Зато его спутница нервно вздрагивала, но неотрывно смотрела на то, как ведьма неспешно двигается по шатру.

– Кто же напал на господаря? Неужто перешел он дорогу кому? Или лихие люди польстились на богатство?

Шувани подошла ближе к Милораде, рассматривая ее.

– Что же у тебя болит, госпожа? Чем я могу тебе помочь?

Стефан уже открыл было рот, но в этот момент заговорила сама Милорада.

– Ты же знающая? Вот ты и скажи мне, что видишь.

К удивлению господаря, голос такой кроткой и нежной невесты сейчас так и сочился пренебрежением и брезгливостью. Неужели так повлияла на девушку погоня и потрясение? Даже он, будучи выше всех присутствующих по статусу, понимал, что здесь хозяева – цыгане. И если они откажут в помощи, то ждать им двоим неминуемой смерти в лесу.

Шувани же, будто не заметила тона госпожи, достала из потертого кожаного мешочка на поясе потрепанную колоду. Подумала и протянула ее на ладони девушке.

– Сдвинь.

Милорада неловко потянулась, тронула карты кончиками пальцев и отдернула руку, словно обожглась о них, а Кхамали перевернула выбранную. На черном фоне над горящей кибиткой парила темная фигура с косой.

– Смерть. Она идет за тобой.

Стефан поднял руку и сделал знак, отгоняющий зло. И в этот момент в лесу завыли волки…

– Поди прочь!

Блондинка вдруг оттолкнула от себя шувани, и карты рассыпались по полу.

– Это они! – девушка была бледна до синевы, прижимая к груди руки.

– Они – это… – даже не вопрос, утверждение. Просто никто не желал произносить вслух слово «оборотни». Те, кто безраздельно царствует в лесах, те, кто однажды почуяв добычу, не остановятся.

Баро кивнул, вставая из-за стола.

– Они пришли за вами? – Кхамали торопливо собирала свои карты, присев на корточки. Стефан огляделся, словно ожидал, что оборотни ворвутся прямиком сюда, но за волчьим воем было слышно лишь, как цыгане торопливо загоняли детей в кибитки. – За нами. Это они напали на нас в дороге.

– Не за вами. За ней. – Шувани выпрямилась, убрала колоду подальше. Ее палец ткнул почти в грудь блондинки. – Вокруг тебя тьма. Внутри тебя смерть. Что за беду ты принесла к нам в табор?

Милорада задрожала, прижимая к себе руку. Рукав сполз, обнажился багровый след от укуса, и теперь уже Баро сотворил перед лицом знак, словно это могло отвести беду. В шатре повисла звенящая тишина, а вот за его пределами цыгане торопливо подбрасывали в костер побольше дров, женщины закрывали пологи кибиток, пряча детей.

– Это я привел сюда их, меня и вини.

Стефан протянул руку, собираясь коснуться плеча Кхамали, чтобы отошла подальше и не заставляла невесту нервничать, но та и сама отступила вдруг, круто повернувшись. Зазвенели бусины на платке, тонко заплакали золотые браслеты на запястьях шувани и она вдруг покачала головой, пристально глядя в глаза господаря.

– Нет на тебе печати тьмы, даже странно. Так что не бери на себя лишнего, не кликай беду.

Тем временем ближе подошел Баро. Внезапный порыв ветра ударил в тряпичный полог, заставляя его взметнуться, вскрикнула Милорада, отшатнулась назад, и едва не свалилась с сундука на котором сидела. Стефан тут же оказался рядом, поддержал невесту за плечи. Ледяные пальцы коснулись его ладони, заставляя опустить взгляд.

– Им не перейти границы нашего лагеря. Но и уйти они не смогут, пока вы здесь! – голос знающей был спокоен, зато Баро засуетился вдруг, старательно отводя глаза.

– Нам не нужны неприятности, господарь Стефан. Никто не думал, что вас так быстро найдут.

А Кхамали, отбросила назад косы, сделала шаг вперед. Ее пальцы коснулись груди Стефана.

– Она меченая! – голос шувани звучал тихо. – Смерть идет по вашим следам. Я вижу дороги, вижу пути. Все они обрываются под острыми клыками оборотней. Все, кроме одной. Эта тропка дрожит, она не путь – звериная стежка, которая может спасти.

Стефан смотрел в затуманившиеся глаза цыганской ведьмы и видел, как в них разгорается огненная круговерть. Странное зрелище, пугающее и завораживающее одновременно.

– Научи, как нам спастись? Я отплачу тебе золотом. Дам столько, сколько скажешь.

Но она словно не слышала его посулов. Потянулась и сняла с шеи простенькую медную подвеску – кругляш, с продетой в него веревочкой.

– Возьми, господарь. И не снимай его.

Стефан принял амулет, на миг коснулся ее пальцев и удивившись, какие они горячие. Или это просто показалось на контрасте с ледяными прикосновениями невесты? А шувани порылась в каком-то кошеле на поясе и протянула Милораде деревянный корешок, завязанный хитрым узлом.

– Спрячь на себе. Это на время сделает тебя невидимой для глаз оборотней.

Стефан отметил, как Милорада осторожно взяла подарок, натянув на ладонь рукав платья, и убрала его подальше, старательно завернула в носовой платок. Сам он такой предвзятостью и брезгливостью не отличался, сразу повесив амулет на шею, еще и спрятал за ворот, чтобы медный круг касался кожи – почему-то это казалось верным решением.

Тем временем барон переговаривался негромко с отошедшей к нему шувани, но едва господарь прислушался, его постигло разочарование: разговор шел на цыганском языке, которого он не понимал. Наконец, Баро кивнул, словно они пришли к какому-то решению, и вышел наружу, а шувани снова развернулась к господам.

– Вам нужно переодеться. Сейчас принесут вещи.

Милорада поджала губы, с отвращением оглядела наряд цыганки.

– Я такое не надену! Оно грязное!

Кхамали равнодушно пожала плечами, – Не надевай. Я тоже не в восторге от вашего пребывания здесь. Но хочу напомнить, что именно вы явились сюда незваными гостями и привели за собой беду. Наш долг гостеприимства уплачен – я дала вам то, что защитит обоих, и, если помощь грязных цыган больше не нужна… – шувани развернулась к выходу, но Стефан жестом вдруг велел невесте замолчать и шагнул вперед, не давая цыганке уйти.