Познавшие глубину. Роман

– Я слышал, Вы трудились на Свободных Островах, – не менее учтиво взяв девушку под руку, сказал Глава. – И бывали там, куда обычно путь закрыт…

– Да, я провела там немалую часть своей жизни, – уклончиво ответила Цера, не уточняя, где именно. Она сравнила бы Главу с горным массивом, настолько он был несгибаем и непоколебим чувствами. Такая диаметральная разница с опытником… – Надьяр Таэль, если позволите, я бы не хотела углубляться.

– Позволю, – кивнул тот. Они как раз подошли к двери оранжереи, подле которой девушка увидела небольшой сумрачный кристалл. Глава коснулся его, тот засветился. – Ну не стучать же.

Входная дверь распахнулась через несколько мгновений, представив двум хэккийцам, лесному и морянке хозяйку оранжереи. Лесная северной конституции, с бело-зелеными волосами средней длины, собранными в обычный конский хвост на затылке, серо-голубыми глазами, в черно-зеленой лекарской форме с садовым фартуком, явно занималась чем-то непосредственно в оранжерее, о чем говорили пара выбившихся на лицо прядей и земля на неснятой перчатке. Цераэль отмечала изменения в ее эмоциональном состоянии в зависимости от того, на кого смотрела девушка, хотя внешне не менялось ничего.

– Доброго полудня, Глава, – учтиво кивнула четвертькровка, испытывая несколько дочерние чувства, которые затем сменились интересом, хоть и с настороженностью. – Надьяра.

– Цераэль, – ответила та и кивнула в знак приветствия, не упустив отзеркаленные чувства лесного, промелькнувшие у четвертькровки при взгляде на опытника. Ясно.

– Привет, зеленая! – улыбнулся Наэль. Та взаимно улыбнулась, едва шевельнув губами «привет». Цераэль определила их взаимоотношения как дружеские. А ведь девушка очень похожа на его жену.

– Меня зовут Фьюриэль, – снова обратилась к Цераэль та. – Пойдемте.

– Я вас оставлю, – сказал Глава. – Если будет что-то нужно, обращайтесь.

Девушки синхронно кивнули.

– Фьюри, – обратился Наэль, тоже не заходя внутрь. – Мы с Лими ждем вас на ужин сегодня, как закончите – приходите.

Цераэль подняла бровь и вопросительно посмотрела на своего новоявленного родственника. Тот, как ни в чем ни бывало, пожал плечами:

– А что, я разве тебе не сказал? И Лими тоже? Шаэль-ода в курсе, если ты об этом волнуешься.

Цераэль поменялась в лице несколько раз, выражая весь спектр испытываемых по этому поводу эмоций. Но Наэль уже ничего не видел, следуя за Главой подальше от слуг Тысячеликой.

Они остались втроем. Фьюриэль, Фараэль и Цера.

– Вы что-то хотели, надьяр? – поинтересовалась хозяйка оранжереи у лесного, исключительно доброжелательно, так, что Цераэль пришла в восторг от самообладания алхимика. Как-будто капнула лекарством на болячку и подула, чтобы все прошло. Примерно то же испытал и лесной. Но молча мотнул головой и удалился. Фьюриэль проводила его взглядом, погружаясь с каждым его шагом прочь в такую пучину боли и страданий от собственного бессилия, что Цера с трудом сдержала слезы, упустив смену эмоций на сухой профессиональный интерес. – А теперь, давайте познакомимся поближе и обсудим ваш вопрос.

Оранжерея алхимика Хормундского Опытничества была поистине уникальной. Складывалось впечатление, что строилась она под конкретного владельца с очень конкретными запросами. Ничего лишнего, все продумано, логично и потрясающе целостно. Оранжерея была разделена на отсеки с различными климатическими условиями, что позволяло выращивать вообще все, что угодно. Больше всего позабавила морянку грядка с разносортными помидорами. Вот уж чего не ожидалось, так не ожидалось.

Внезапно девушка ощутила ладонью прохладный мокрый нос и замерла. Медленно повернула голову и почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в пятки. Ее ладонь обнюхивал снежный кот средних размеров с изумрудно-зелеными глазами. Кот тем временем перестал обнюхивать посетительницу и ткнулся погладиться. Цера не смогла ему в этом отказать, запуская пальцы в черно-белый полосатый мех. Послышался рокот. Кот заурчал.

– А, Учару, вот ты где! – воскликнула Фьюриэль. Кот затих, прижал уши и отошел от гостьи. После чего вытянулся, изогнулся до хруста и распрямился уже молодым юношей-северянином с теми же самыми изумрудно-зелеными кошачьими глазами. Фьюриэль кинула ему что-то прикрыться, тот ловко намотал себе набедренную повязку и взъерошил белоснежные волосы средней длинны. – Сообрази-ка чаю, будь любезен, нам с надьярой предстоит не особо короткий разговор.

– Как изволите, надьяра, – поклонился тот, после чего, вновь неожиданно для морянки, распрямляясь, потерся той о плечо. Как самый настоящий кот.

– П-пере-вертыш? – наконец выдавила из себя Цера после того, как юноша отправился выполнять поручение алхимика.

– Он самый, – с улыбкой кивнула Фьюри. – Кошак кошаком. Причем, что любопытно, в отличие от своих старших, обращается в особь своего пола, а не противоположного… Игривый дурень, но ласковый и уютный.

Девушки прошли оранжерею насквозь, до кабинетов алхимика. Цераэль увидела то, что ожидала, после знакомства с четвертькровкой – порядок и функциональность, начиная от расстановки мебели, заканчивая предметами на рабочих столах. Личный кабинет алхимика Хормундского Опытничества, был относительно небольшим, с одним окном по теневой стороне, выходящим на лесной массив. Прохладно, тихо, приятный, неяркий свет. Массивный стол, кресло с высокой спинкой за ним, пара гостевых кресел перед ним, несколько книжных шкафов, несколько закрытых шкафов, небольшой алхимический стол в углу, а на подоконнике стоял горшок с маленьким и, почему-то, черным Древом Зодчих.

Фьюриэль жестом пригласила девушку на одно из гостевых кресел, сама же направилась к хозяйскому месту, по пути тронув пальцами Древо. Цераэль аж передернуло, что не укрылось от алхимика.

– Прости, – тихо сказала она, резко осипшим голосом. – Я все время забываю, что моряне воспринимают эмоциональное состояние. Так что у тебя, если можно на ты, за дело?

– Можно, – кивнула Цера. – Мне нужно лекарство для Морского Дракона.

– Я думала, что мне тогда показалось, – протянула Фьюриэль. – Это будет крайне непросто…, и я не вполне уверена, что у меня есть нужные ингредиенты…

– У меня есть склянка со структурированной информацией, – сразу обозначила Цера. Алхимик вопросительно подняла бровь.

В дверь постучали. Фьюриэль пригласила войти. Зашел перевертыш, полностью одетый почему-то в хэккийскую форму. В руках он держал поднос с чайником и чашками. Он поставил его на стол и разлил душистый крепкий черный чай с нотками темных ягод по чашкам. После чего отошел к двери.

– Спасибо, Учариэль, можешь быть свободен сегодня, – кивнула алхимик и юноша удалился, учтиво поклонившись на прощание.

– Вода хранит всю информацию о том, чего когда-либо касалась, – начала Цера. – Если смешать ее с кровью, сменить агрегатное состояние до твердого, она структурирует полученные сведения под запрос, и это сохраняется при возвращении в жидкость.

– Я, наверное, так же выгляжу, когда про свою работу рассказываю, – улыбнулась алхимик.

– Если коротко, – сменила тон Цера. – У меня есть вода из Драконьей Колыбели, смешанная с кровью молодого Морского Дракона.

Закатный осенний Хормунд навевал тоску. Не спасали даже периодически спорящие между собой о чем-то чайки. Город был довольно темным, влажным и мрачновато-зловещим. На улицах было чисто, булыжные мостовые поблескивали в свете сумрачных кристаллов и лучей уходящего солнца.

Но Цераэль одолевала тоска совсем по другому поводу. Она не лезла с расспросами к алхимику, про себя до глубины души восхищаясь её силой и выдержкой. И она прекрасно понимала, что хочет сделать для нее взамен. И вряд ли надьяр Шаэль ей в этом не поможет.

– Я понимаю, что мы вдвоем, но тебе не бывает страшно одной перемещаться по городу в такое время? – полюбопытствовала она у четвертькровки.

– На мне форма жалованного хэккийского алхимика, кто посмеет покуситься? – с деланной гордостью подняла та нос. После чего слегка пожала плечами. – Мы не одни. Меня, с некоторых пор, всегда сопровождает хэккйиский офицер.

– Чем пахнет? – резко сменила тему Цера. Пахло вкусно, прям хоть ешь этот запах. Рот наполнился слюной, и она поняла, насколько проголодалась. Фьюриэль улыбнулась.

– Горэльскими булками, как скажет Наэль. Здесь пекарня одного из братьев Лими.

– В такое время?

– Круглосуточно, – пожала плечами алхимик. – Но хлеба вкуснее, чем печет сама Лимдэль, я не пробовала нигде. Я не знаю, что она туда добавляет и как его делает, и до сих пор загадку не разгадала. Чувствую себя неполноценной, как алхимик.

Цераэль улыбнулась. Слишком много Фьюриэль думала. Слишком часто бежала от очевидных ответов за логику цифр и механику алгоритмов. Сухо, лаконично, строго по делу. Во многом, та же самая натянутая струна, что и у надьяра Фараэля.

– Я не спросила, – начала Цера. – А что тебя связывает с ними?

– С Наэлем и Лими? – подняла брови четвертькровка. Морянка кивнула. – Долгая история. Если вкратце, мы друг другу помогли. И да, я выбирала имя для их сына.

– Подожди, – замедлила шаг Цера, обдумывая услышанное. – Лимдэль сказала, что морянских полукровок двое, одна из которых девушка, Наэль сказал, что детей у него четверо, и дочь единственная. Что-то не сходится. Прости, я путаюсь в количестве родни.

Фьюриэль рассмеялась. Звонко и по-доброму.

– Сколько детей у Наэля – одному Дракону известно, половина молодых офицеров ветви на него похожа. Но если мы говорим за тех, кого считают своими детьми они с Лими, то это полуморянские двойняшки Наэля и твоей сестры, как я понимаю, сын Лимдэль от первого мужа, и их общий сын, не без моей помощи рожденный.

– Огненная вода, – кивнула Цера. – Как я сразу не догадалась… Есть задача, с которой ты, как алхимик, не справилась бы?..

Цераэль хотела откусить себе язык за этот вопрос, но не спросить она не могла.

– Есть, – тем же осипшим голосом, что и недавно в кабинете, ответила та. – И даже не одна.

– Прости, – Цера коснулась ее руки и заглянула в серо-голубые глаза. Ей очень нужно по ту сторону зеркала. Но принудить она ее не может.

– Пришли, – как ни в чем ни бывало сказала алхимик, указывая на приоткрытые ворота, за которыми мгновенно скрылся любопытный белоснежный нос.

Дом Длани Хэку не был большим, с точки зрения северян, но Цераэль оценила его как больше среднего – два этажа с узорчатыми окошками, внутренний двор, умещавший кузню, конюшню, псарню, сад, огород и еще оставалось место побегать по траве. Неплохо так. А уж после Свободных Островов, так и вовсе – хоромы, сродни Княжеским.

Подойдя к входной двери, Цераэль услышала живущий своей жизнью дом, который ждал гостей. Пахло так вкусно, что наесться можно было количеством выделившейся слюны.

Фьюриэль занесла руку, чтобы постучать, но дверь успела открыться прежде. Встречал их хозяин дома, в синей рубахе со сдержанным северным орнаментом искусной работы, вместо хэккийской формы.

– Когда-нибудь, я успею постучать, – с деланным недовольством сказала Фьюриэль. Наэль улыбнулся.

– Когда меня дома не будет, разве что, – сказал он, приглашая девушек внутрь.

После того, как Цераэль перешагнула порог, у нее появилось стойкое ощущение, что ее обняли. Все тревоги, лишние мысли и раздумья, остались за порогом этого дома.

…Сидя за овальным столом на просторной кухне и наблюдая за происходящим и своими ощущениями, Цера не заметила, как дожевала вторую тушку белой рыбы, запеченной с луком и козьим сыром. Для хлеба Лимдэль у нее теперь был выделен отдельный желудок, но секретный ингредиент она разгадала. Внезапно, светскую беседу о замачивании на зиму брусники прервал приглушенный стук со струнным резонансом. Кто-то уронил музыкальный инструмент.

– Молодец, – сказал хозяин дома без тени раздражения или негодования. Видимо, ему прекрасно было известно, что произошло и каким образом.

– Наэль? – лукаво улыбаясь протянула Лимдэль.

– Неси, что уронил! – громко, но добродушно, повелел тот.

Малыш по имени Оганэль с виноватым видом принес отцу старенькую мандолину с серебряными струнами. Инструмент явно повидал за свою долгую жизнь. И принадлежал не одному хозяину.

Наэль немного подстроил мандолину, пробежался пальцами по струнам и плавно перешел на одну из самых похабных портовых песен. Но, дойдя до куплета, петь не начал, а переключился на совершенно другой мотив. На третьем переборе поднял глаза на жену, встретил ее взгляд и даже моргать перестал. У Цераэль аж волоски дыбом встали от той глубины любви, нежности и благодарности, что эти двое друг к другу испытывали.

Слов она не слышала, в текст не вникала, просто плавала на волнах тех чувств, что в таком сочетании и развитии не были ей знакомы до сих пор.

Из транса ее вывело прикосновение алхимика, которая обеспокоено вглядывалась ей в лицо. Цераэль сморгнула, поняла, что ее окружает тишина и такие же обеспокоенные лица северной четы. Причина была проста – у нее с обеих сторон от подбородка капали слезы.

– А, ой, извините, – проговорила она, судорожно вытирая предательски соленую воду с лица. – Просто очень красиво…

– Чеши мне! – резко помрачнел Наэль, глядя на нее исподлобья. – Единственный, у кого на эту песню такая же реакция – Глава Хэку!

– Ты ведь сам ее написал… – начала Цера, но тут же осеклась, потому что и Фьюриэль, и Лимдэль удивленно посмотрели на Длань. Тот, поняв, что отпираться бессмысленно, согласно кивнул.

– Да, это моя песня. Сути дела это не меняет, – он, не мигая, смотрел на морянку. Та никак не могла уловить его основную эмоцию. Внезапно, он резко успокоился. Цера увидела руку Лимдэль на его предплечье.

– Возьмете с собой пирожков? – полюбопытствовала та, переводя взгляд с одной гостьи на другую.

– Я не буду спрашивать, почему ты услышала раньше меня, – сказал хозяин дома, глядя на встающую жену. Спустя мгновение раздался стук в дверь.

Цераэль была несколько удивлена, потому что пришел Сузуэль. И пришел он за ней. Удивляться тому, что старпом знаком с алхимиком она не стала.

Всю дорогу от дома Длани до «Гатари-ода», включая небольшой крюк до постоялого двора, где жила Фьюриэль, Цераэль обдумывала слова, которые шепнул ей на ухо северянин, обнимая на прощанье – «только скажи и я его закопаю». Безусловно, такое участие ее согрело, но она не вполне понимала, имел ли Наэль ввиду кого-то конкретного, или же это просто было собирательное предложение.

Цера поделилась с Сузу пирожками, заботливо собранными в холщовый мешок белошвейкой, и отправилась к себе. Спать.

Она приглушила свет сумеречных кристаллов до приятного полумрака, переоделась ко сну и выпустила из клетки Мудавара. Тот явно сильно соскучился по хозяйке и заняв законное место на плече, принялся что-то рассказывать ей на ухо.

– Прости, круглоухий, – тяжело и виновато вздохнула девушка. – В этой круговерти я совсем перестала уделять тебе внимание. Но у меня есть кое-что вкусненькое.

Цераэль отломила кусочек пирога и вручила крысу. Тот взял еду в ручки, обнюхал и с удовольствием съел, после чего принялся умываться.

Девушка поиграла с любимцем около получаса, после чего, наконец, провалилась в глубокий сон.

…Ей определенно нравилась алхимик. И подходом к делу, и манерой общения. За те несколько дней, что они совместно решали задачу, она прониклась к этой язвительной интеллектуалке, не похожей ни на кого.

– Я не пойму никак, чего не хватает, – поделилась Фьюриэль. – Вроде, все верно, но чего-то не хватает, чтобы сработало наверняка.

– Что бы дополнило формулу по твоему виденью? – спросила Цера.

– Это даже страшно произносить, но что-то вроде крови Тысячеликой, – алхимик боязливо огляделась, закрыв себе рот рукой. Как будто сейчас ее должна поразить молния или же земля разверзнется под ее ногами за подобное.

– Эмм, а как насчет провести маленький эксперимент? – Цера решила воспользоваться случаем, хоть и не была уверена в том, что это сработает так, как надо.

– Что ты хочешь сделать? Я все доступные варианты испробовала.

– Фьюри, ты у нас «поднесенная к губам», это вполне себе должно быть эквивалентом…

– Нет! – расстроенно помотала головой алхимик. – Не работает оно так. Видишь ли…

– Стоп, – прервала ее Цера, почувствовав, как та проваливается в глубочайшую бездну вины, сожалений и бессилия. – Ты пробовала, как алхимик. Давай посмотрим, чего там не хватает для полноты картины? Мне нужна всего лишь капля твоей крови и немного воды в плоском блюде.

– И ты скажешь мне, чего в моей крови не хватает для создания лекарства от всех бед?..

– И возможно ли это в принципе. А то, может, мы и вовсе зря.

Фьюриэль задумалась на мгновение, после чего предоставила в распоряжение морянки требуемое.

…Девушки сидели на полу кабинета алхимика, крепко обнявшись и безудержно рыдая друг у друга на плече. У Цераэль вопросов больше не было. Вообще никаких. Если и был кто-то, кому так же, как ей самой «везло» по жизни, то это была четвертькровка.

– Я больше не могу, – прошептала та, чуть успокоившись. – Если бы только он тогда позволил мне уйти… Это все не принесло ничего путного, ради чего стоило бы…

– Фьюри, – внезапно жестко и холодно прервала ее Цера. – Ты ведь помнишь свой разговор с Тысячеликой, когда просила за Лими и за Главу. И ты прекрасно знаешь, ради чего просила, и какова была цена.

– Ты это сейчас к чему? – сдвинула брови алхимик. Вода на их глазах и лицах испарялась слишком быстро.

– В чем разница между лекарями и опытниками с точки зрения учения Тысячеликой?

– Они к ней ближе, но… не платят годами своей жизни за спасение других, – проговорила девушка, явно не понимая, к чему клонит морянка.

– А что бывает с теми лекарями, кто платит своими годами ради исцеления с расчетом что-то поиметь взамен со спасенного?

– Да это невозможно! – воскликнула Фьюриэль. – Это исключено! Тысячеликая никогда не позволит свершится подобной сделке!

– Почему же?

– Это нарушит баланс и осквернит лекарское искусство в корне своем!

– А если с точки зрения Тысячеликой любая жизнь имеет цену? И нужно просто соблюсти баланс?

Фьюриэль задумалась. Цераэль задавала провокационные вопросы, над которыми она прежде не задумывалась. Морянка выждала еще немного времени, после чего вполголоса сказала:

– Ни один лекарь не сможет ему помочь, Фьюриэль. Он решил, что умнее, хитрее и что его благое дело перевесит на чаше весов. Он заносчиво поспорил с той, кого нельзя обмануть.

Фьюриэль отрицательно мотала головой. При всем произошедшем после Гармахта, она отказывалась видеть реальность.

– Фьюри, его интересы всегда были выше твоих. Даже там, – Цера взглядом указала на горшок с Древом Зодчих, после чего тут же получила пощечину. Алхимик в ужасе от осознания отползла спиной в угол, закрывая рот руками и отрицательно мотая головой. Наконец, Цера брызнула ей в лицо водой из блюда. Та сразу успокоилась. Привела себя в порядок. Посмотрела на морянку со сдержанной благодарностью.

– Извини, – сказала она. – Это непозволительно таким, как мы. Но теперь я знаю недостающий ингредиент и прежде, чем я закончу, у меня будет к тебе личная просьба.

Последние несколько дней пребывания «Гатари-ода» в порту Хормунда Цераэль почти не выходила из своей каюты.

Фьюриэль отдала ей склянку с подробными инструкциями, и они условились о дальнейших действиях, исходя из результата.

Наэля вызвали в Драконий Клык, но они тоже успели договориться и о знакомстве внуков с дедами, и о личных просьбах друг к другу.

Ее не беспокоил даже Отомэль, видя ее состояние отрешенности от происходящего с погружением в какие-то особо важные мысли.

То, о чем попросила Фьюриэль взамен, было по сложности и неординарности примерно равнозначным входящему запросу. Цераэль прекрасно понимала мотивацию девушки, и ее желание поступить, как лекарь. Но она понимала также и последствия этого для нее самой и Хормундского Опытничества. А еще она искренне надеялась на невмешательство Хэккийского Главы в дела «слуг Тысячеликой», его дальновидность и политический опыт. Как среагируют Наэль и Лимдэль – она не знала, и предполагать пока не бралась. Но, тем не менее, ей нужно настроиться на самый худший вариант развития событий в случае успеха мероприятий в Драконьей Колыбели. И – обратиться к Тысячеликой. В конечном счете, она всегда может вернуться на Свободные Острова.