Первая любовь

– Да, верно. Икебана.

– Ну и ладно. Тогда мы втроем пойдем! Я даже Ишидако позову ради такого случая, если она не работает, – ухмыльнулся Масахару, начиная рыскать в кармане куртки свой смартфон.

– В следующий раз, Каори, – напряженно улыбнулся Кента, поворачиваясь к ней спиной. – Идем, Рёхэй! Не могу дождаться!

 Но если бы все было так просто и Каори была бы обычной дурочкой, то да. План бы выдался просто гениальный. Однако она сказала Сатоко и Масахару, чтобы они шли сами по себе, а она их догонит, как только занесет сумку домой. Масахару не почувствовал подвоха, чего не сказать про Сатоко. Но она и не стала препятствовать. Подумала, что пускай уж Каори, чего бы там не задумала, обожжется сама хорошенько, чтобы уже понять, что все «потуги» бессмысленны. Ишида следовала за парнями по пятам. Ей пришлось потратиться на такси и попросить водителя следовать за автобусом в котором ехали ее друзья. Что поделать, любовь тоже требует жертв. Останется без новой палетки на которую копила. Машина прибыла в абсолютно незнакомое ей место. Это по-настоящему удивило девушку. Она немного посидела в машине, осматриваясь. Но таксист с недовольным видом начал поторапливать. Ведь заказы сами себя не выполнят. Она расплатилась и покинула машину, начиная следовать за парнями с уже большим отрывом. Пока они шумно о чем-то разговаривали, ей удалось подкрасться поближе. Каори пожалеет об этом впоследствии. Потому что слова, что она услышала, ее глубоко обидели. В самое сердце вонзились.

– Я не знаю, как я буду смотреть в глаза Ишиде после этой лжи… Что я позволил тебе жить в моей квартире, а ей ничего не сказал.

– Я все понял сегодня, – признался Нанами, закусив виновато губу.

– Что ты думаешь по этому поводу? – искренне с интересом поинтересовался Рё, поправляя сумку на плече.

– Для меня полюбить подругу детства – это все равно что решиться на секс с родной сестрой. Каори воистину странная девчонка. Со своими закидонами. Но она никогда не пыталась показать мне свою другую сторону. Разве можно винить меня в том, что я не чувствую к ней ничего?

– Нет, – тепло улыбнулся Сакамото. – Конечно же нет.

– И давно ты знал?

– Все это время.

 Стыд, отчаяние, боль, чувство, что тебя предали… Все это перемешалось в душе девушки. Она едва ли не упала на колени. Сколько сил стоило бедняжке, чтобы не завыть волком на всю улицу. Сегодня одна боль сменяет другую. И еще с нарастанием. Ее будто разрывали на части изнутри.

– Может… может в следующей жизни мы все снова встретимся? И там у нас что-то получится, – с трудом заставил себя улыбнуться удрученный Кента.

 Каори осознала эту жестокую реальность. В этой жизни он точно не даст ей шанс. Как бы ей хотелось сейчас прекратить эту и перейти сразу к другой…

 ***

 Домашнее задание было выполнено. Ужин был благополучно съеден и каждый занимался своими делами. Кента лежал на постели и листал новостную ленту на своем аккаунте в соц.сети. Сакура же сидела за музыкальным инструментом, что находился в квартире Рёхэя и так удачно вписывался в интерьер. Это было фортепиано белого цвета. Она пробовала вспоминать уроки музыки из детства. Кое-что девушке удалось наиграть хорошо. Нанами довольно быстро заинтересовался, когда ее побрякивания начали превращаться в полноценный отыгрыш какой-то мелодии. Он подключил наушники и тут же переключился на Шазам, полный надежд, что мелодия окажется знаменитой и программа сможет определить исполнителя. Его ожидания оправдались. Со временем мелодия, что исполнялась Фуджи начала плавно перетекать в полноценную песню, которую мог слышать только лишь Кента.

 Любовь – это реальность. Реальность – это любовь,

 Любовь – это чувство, чувство любви,

 Любовь – это желание быть любимым.

 Любовь – это прикосновение, прикосновение – это любовь,

 Любовь это достижение, достижение любви,

 Любовь – это просьба быть любимым.

 Любовь – это ты.

 Ты и я.

 Любовь – это знание,

 Что есть мы.

Английский он понимал едва ли, но слова, что были абсолютно простыми и доступны для понимания каждого, тут же плотно засели в голове и сердце парня. Каждое слово, каждый звук находил отголосок в глубинах его жаждущей светлого чувства души. Все внутри трепетало. Он перевел взгляд на спину возлюбленной и машинально поднялся с постели, тихонько подходя так, чтобы сесть с ней рядышком на то небольшое свободное пространство, что осталось на продолговатом табурете, где она сидела. Кента уже даже снял наушники и просто сидел, смотря куда-то перед собой, не имея конкретной точки, за которую бы зацепился его взгляд. Нанами так и продолжал слышать песню, голос исполнителя, хотя пела уже сама Сакура.

 Любовь – это свобода, свобода – это любовь,

 Любовь – это жизнь, жизнь любви,

 Любовь – это необходимость быть любимым.

 Любовь – это ты.

 Ты и я.

 Любовь – это желание

 Быть свободным.

 Любовь – это знание,

 Что есть мы.

Его рот слегка приоткрыт, губы подрагивают, а глаза наполняются влагой, что вскоре будет стекать по его щекам тоненькими прозрачными ниточками, солоноватыми на вкус. Кента слушал это не ушами. Он слушал сердцем. И когда он закрыл глаза, Сакура уже закончила и повернула наконец голову в сторону сидящего рядом парня. Сначала она с непривычки перепугалась, не понимая, как нужно реагировать. И говорить что-то не решалась. Почувствовав ее взгляд на себе, Нанами вытаскивает провод от наушников. Из динамиков смартфона начинает звучать последняя инструментальная партия фортепиано песни. Сказать, что Сакура удивилась тому, что он стал искать эту мелодию – значит ничего не сказать. Вообще-то пел песню когда-то Джон Леннон. Да и там была партия на гитаре… Предъявит свои претензии девушка позже. А пока что она подалась к нему вперед и подарила поцелуй. Подарила, потому что увидела, как падают одна за другой слезинки с его щек. Она играла песню о том, что он всегда хотел. А сейчас, когда она была рядом, он понял, что это чувство наконец-то восполнилось. Здесь и сейчас. С ней, он получил то о чем говорила Сатоко. Что не могла дать Каори. Поцелуи не прекращались. Чувство завершенности воистину прекрасное. Она не отстранялась, чувствуя, что этим сделает что-то неправильное. Это означает бросить его в таком состоянии в одиночестве. Непростительно. Ему нужно ее тепло. На ее плечах лежит сей долг, который она обязана выполнить. Да и будет неправильно сказать, что Фуджи и сама никогда не желала почувствовать подобного. Иначе зачем она играла именно эту песню?

 Вскоре они переместились на постель. Там продолжались поцелуи уже вперемешку с объятиями, пока Сакура не начала напирать на него сверху, заставляя опускаться спиной вниз под весом ее тела. Он не был первым у нее. И, пожалуй, это как никогда сыграло на руку. Она сможет взять все под контроль. Оба ощущали, что должно случиться то, что было им самой судьбой предназначено. Со дня на день это бы случилось. Время в такие моменты неумолимо быстро, оно ускоряет свой ход. И вот два молодых тела греют друг друга. Таким доверчивым и взволнованным Нанами не был никогда еще в своей жизни. Он переживал этот момент особенно остро. Первые секунды от слияния заставили его всхлипнуть. И вновь Сакура перепугалась, что могла сделать что-то не так. Ведь он снова расчувствовался. Это было то, чего ей так не хватало с бывшим парнем. Он знал только жестокость. Жестокость по отношению к ней.

– Что с тобой? Тебе больно? Где болит? Что не так? – вопрос за вопросом посыпались на парня.

 Фуджи укладывает ладони на его щеки и заставляет посмотреть на себя. Он открыл глаза и какое-то время продолжал тихонько всхлипывать.

– Твои Битлз пели о том, что любовь и боль неразделимы. Я почувствовал это.

– Не об этом сейчас! Где больно?

 Нанами приложил указательный палец к ее губам, улыбнулся ласково, продолжая смотреть своими покрасневшими и заплаканными глазами на девушку.

– Мне очень хорошо. Как никогда. Люди ведь могут плакать от счастья?

 Когда он убрал палец от ее губ, она усмехнулась, а он поспешил не рушить тем самым момент и добавил:

– Я люблю тебя. Не отпускай меня никогда.

– Забавный ты.

 Слияние их тел длилось не так долго, как он мог бы представлять себе, будучи знакомым лишь с теорией сего процесса. Ему было до ужаса обидно, что в свой первый раз он не смог продержаться дольше. Когда ты думаешь об этом, но не знаешь как оно на самом деле, то у тебя задействована лишь одна часть тела, способная реагировать на происходящее. А сейчас же на практике он чувствовал, что весь полностью поглощен, без остатка. Наверное, его душа была там даже больше, чем тело. И ему безумно хотелось, чтобы это все продлилось чуточку дольше. Серия спазмов вынудила Кенту зажмуриться и простонать так, будто бы ему кто-то вонзил кинжал в грудь. Сакура хоть на том была спокойна, что в этот раз он не стал пусть слезы. Девушка любовалась им. Таким настоящим. Без злобы и замашек на доминантность. Постепенно его напряженное лицо принимало более расслабленный, удовлетворенный вид. Она улыбалась, поглаживала его по щеке. Уловила то, каким глубоким стало его дыхание. Он пережил потрясение, что и забрало у него впоследствии много сил. Хотя он и не был активным ни минуты в этом процессе, но спал сейчас, словно дитя. Сакуре оставалось лишь лечь рядом и укрыть их обоих получше одеялом. И очень осторожно, чтобы не нарушить его столь безмятежный и сладкий сон. Он был прекрасен. Он не оставит на ней ссадин. Не будет тушить тлеющие окурки о живот. Она точно знала это. Именно это и держало ее рядом с ним все еще.

Принять реальность

 С того дня прошла неделя. Мать не переставала терроризировать телефон Кенты. Настолько ему это надоело, что он принял вызов и накричал на нее. А планировал прийти и познакомить с Сакурой. Как ему казалось, она просто не заслужила этого. И не признала своей неправоты. Ведь опять вмешивалась, не давая спокойно пожить для себя.

 Каори назначила встречу Рё. В их любимой кафешке, где они имели привычку сидеть вдвоем. Обычно всегда подразумевалось, что атмосфера будет легкой и непринужденной. Но, видимо, не в этот раз.

– Привет. Давно ждешь? – поинтересовался Сакамото, вешая куртку на спинку стула, после чего тут же занял свое место.

– Нет, я только пришла, – улыбнулась натянуто девушка.

 Парень обратил внимание на чашку чая. От нее уже не исходил пар. Она соврала ему. Однако он не придал этому значения. Обыкновенное проявление хороших манер. Ах, если бы…

– Есть что-то о чем ты бы хотела поговорить со мной? – поинтересовался он, привычным делом рассматривая меню.

– Да… Я долго думала, как начать этот разговор. Но решила, что не могу ходить вокруг да около. У нас с тобой хорошие отношения. Я не могу позволить себе играться с тобой, хотя мне очень больно. Так что я спрошу напрямую… Почему ты соврал?

 Стало так неприятно. Рёхэй понимал, что этот разговор может возникнуть со дня на день. Но чтобы так скоро…

– Мне было очень стыдно.

– Я знаю это. Но почему, Рё-сан? – вопрошала его Ишида, пытаясь изо всех сил сдержать подступающие слезы.

– Я не хотел, чтобы тебе стало еще хуже.

– Если дело только в этом, то лучше уж было сказать бы правду. Чем быстрее бы я это пережила, тем лучше было бы для меня.

– Каори… Прости, правда. Я не мог просто. Мне и без того дурно, что я не смог тебе ничем помочь. И в итоге все, что я тебе наговорил за все время… Оно больше не имеет никакого значения. Про то, чтобы не сдаваться.

– И ты теперь думаешь, что пришло время сдаваться? – Каори будто забыла как дышать, спрашивая его.

– Он изменился. Мы не в силах остановить это. Прежним он больше не будет, но мы по-прежнему можем сохранить нашу совместную дружбу.

 Хвала небесам, что принесли чай. Обсуждать эту тему Рё не хотелось более. Так что он всячески наслаждался той тишиной, что была, пока он отпивал напиток. Все равно данная дискуссия бы ни к чему не привела. Только старые раны бы расковыряла. Не более того.

– И что же мне делать-то теперь? – искренне не понимала девушка, покачивая головой.

– Он ведь по-прежнему дорог тебе?

– Конечно.

– Может Сатоко была права? Пожелай ему счастья. Не отталкивай.

– Пожелать счастья… При том, что он откровенно сказал, что не смог бы полюбить меня…

– Каори, мне очень жаль, что я обязан такое сказать, но в мире не всегда все так, как мы того хотим. Понимаешь это?

– Понимаю… И понимаю, что врать мне ты тоже не хотел. Но получилось совсем не так…

– Это прозвучит дико, возможно, но…ты могла бы подружиться с ней.

– С кем?

 Ишида удивленно посмотрела на друга, что в очередной раз отпил немного чая. Будто бы храбрости набирался за эти секунды перед тем, как произнести эту фамилию.

– Фуджи-сан…

– Фуджи-сан?

– Сакура.

– Сакура? Ты говоришь про его девушку?

– Да. Ты знаешь, она мне очень понравилась.

– Рё-сан, я все понимаю, но ты заговариваешь меня на то, чтобы я сделала невозможное. Я даже смирилась с мыслью, что должна попытаться отпустить его, но подружиться с той, кто забрала у меня Нанами…

– Если не подружиться, то не сторониться ее компании. Ты же понимаешь, что твое мнение тоже важно? Иначе Нанами не сможет быть с нами. Ты бы хотела, чтобы было как раньше хоть немного, но так не выйдет. Он ведь не дурак и поймет, что ты напрягаешься, когда Сакура будет рядом. Тогда он закроется и перестанет с нами проводить время. Практически, мы его потеряем. Он стал более чутким к тому, что чувствуют окружающие. И будет вынашивать чувство вины. Перед нами. И перед ней… К слову, он ведь не отказывался от тебя. Для него ты все равно будешь таким же важным человеком. Той самой Каори, близкой подругой. Единственной девчонкой, что подружилась с ним в детстве. Дала лопаткой по голове в песочнице прямо при всех.

 Но Каори была непреклонна. Она выглядела так, будто целый мир одна большая теория заговора за несправедливость к ней. Принять решение прямо сейчас вот так? Отпустить все? Сакамото слишком просто говорит об этом, просит о многом. Ему не понять ее чувств. Так она думала. Это он всепрощающий, а вот она не из таких людей. Отходить будет долго. И даже то, что Рёхэй попытался свести все на такую милую тему, затрагивающую детство, вовсе не спасло положение.

– Поговори с ним. Спокойно. Выговорись. Все, что у тебя на душе выскажи. Каори, он поймет. Правда. Не недооценивай его. Он не дурак. Это Кондо у нас как об стенку горох. А он-то не такой. Он только вид делает. Ты не представляешь сколько он может переживать в себе, ничего не говоря, – тихонько обращался к ней Сакамото, укладывая свою ладонь поверх ее.

 Ишида оказала сопротивление тактильному контакту и убрала руку в сторону, словно обожглась от этого прикосновения. Даже голову отвернула показательно. Хотя большая часть слов, сказанная другом, доходила до нее. Довольно успешно каждое словечко пробивало ее броню. Постепенно, но достучаться до нее получалось. Пускай она и не покажет этого сейчас. Рё не стал останавливать ее, когда она поднялась со стула, забрала свою куртку и просто вышла. Он остался наедине с собой и своими переживаниями. Нет, он точно знал, что все сказал правильно. Более того, будучи даже близким другом, он уговорил ее принять реальность, что было смело и достойно уважения. Посмотреть на это с другой стороны наконец-то. Не с самой плохой. Да, будет неприятно и больно первое время. Но жизнь такая. Ты должен принимать вызовы. Таково одно из звеньев этой огромной цепи, что люди привыкли называть «естественным ходом вещей». Парень достал свой айфон и набрал Кондо. Тот был на улице и потому не сразу услышал мелодию звонка. Но Рё такой, что звонит уперто.

– Что такое, Рё-чан? – прозвучал запыхавшийся голос по ту сторону динамика.

– Кондо, у меня есть к тебе просьба. Ты сейчас где?

– На улице. А…

– Идеально. Я сейчас переведу тебе деньги на твою ученическую. Найди ближайший банкомат и сними все, что я перечислил.

 Масахару так обрадовался, что чуть было не выронил все покупки. Он аж подпрыгнул.

– Слушаюсь! А просьба-то какая?

***

– Ой, Кондо-чан, это так мило с твоей стороны. Мне уже лет как десять никто не дарил цветы, – восхищалась крупногабаритная женщина, постоянно касаясь букетика пальцем. – Это первое свидание, которое назначил ты и даже пришел на него!

– Да, – неловко кивал парень, пытаясь не смотреть на свою спутницу. Ведь его пробирал стыд. – Ишидако… Слушай…

– Подожди. На голодный желудок тяжело воспринимать информацию! Я еще не выбрала то, что я хочу. Ты уже присмотрел себе что-то? И да, этот кис-кис тебе так к лицу. Ты настоящий джентльмен. Прямо Лео Ди Каприо на японский лад. Я восхищена, что ты выбрал итальянский ресторан! Откуда у тебя такие деньги?

 Кондо губу раскатал, что на такую дружескую щедрость он накупит себе презервативов и трусов на лет десять вперед, но нет… Как оказалось, Сакамото щедрый лишь наполовину…в понимании Масахару.

– Ну… Я откладывал долго для особого момента…

– И этот особый момент со мной! Кондо-чан, ты буквально забрал мое сердце еще больше! Дай я тебя расцелую прямо здесь!

 Когда Ишидако встала и начала тянуться через весь столик, то Масахару побоялся, что он сейчас и повалится на него со всем стоящим на нем добром.

– Ишидако, нет! В смысле…не здесь и не сейчас, – уворачивался он, вытягивая ладони вперед.

– Ты прав. У нас еще будет время для этого, – улыбнулась женщина.

 Заказали они достаточно дорогие блюда, чему была рада любительница заграничной кухни. Масахару, конечно, старался экономить, чтобы ему осталось на расходы хоть что-то. Но…это получалось очень плохо. Ведь ему было сказано, чтобы он превратился в настоящего дамского угодника. Оттачивал этот навык. А у Ишидако достаточно серьезные запросы на пищу. Так что, когда парень наелся одной лишь пастой, его спутница потребовала пиццу как можно скорее. А впереди еще десерт…

– Так о чем ты хотел поговорить? – деловито спросила она, надкусывая первый кусочек пиццы.

– Ну… Слушай. Ты ведь знаешь Каори. Так вот, у нее сейчас проблемы. Кризис…

– Не рано ли для кризиса в ее возрасте? – удивилась женщина, выпучив глаза на своего кавалера.

 Он был весь как с иголочки. Этот дорогой темный смокинг бы ему очень к лицу. Так что Ишидако не могла не любоваться.

– Нет, я не так выразился. Ну я и дурак. В общем… Так вышло, что Нанами любит другую. И она узнала об этом. Более того, она даже подслушала Рё-чана и Нанами, следуя за ними. И очень обиделась, когда узнала, что он ушел из дома жить в квартиру Рё вместе со своей новой девушкой. И вот теперь вопрос стоит ребром. У нас всех дружба не сможет быть как раньше, если она не примет Нанами и его девушку. Понимаешь?

– Ну, вроде того. А я чем помочь могу в итоге?

– Поговори с ней по-женски, ты ведь…такая опытная. У тебя за плечами такая жизнь! – пытался через силу флиртовать Масахару.

– Ну не знаю, Кондо-чан. Мы не так хорошо знакомы, чтобы у нас проходили беседы о подобном, – задумалась она, убирая от краешка губ прядь темных кудрявыъ волос.

– Ишидако, пожалуйста! Нам больше не на кого положиться! – уже всерьез обратился к ней балбес, сложив руки на коленях и подавшись вперед, словно в поклоне. – Только тебе это под силу!

 Женщина молчала, задумываясь над его словами.

– Если хочешь…

 Когда парень поднял голову, то теперь не только слова, но и взгляд стал игривым.

– Мы сделаем это еще раз. Хочешь? – подмигнул он, соблазняя ее своей очаровательной улыбкой.

– Ты имеешь в виду… – восхищенно начала она, укладывая руку на грудь.

– Да! Пободаемся как бегемотики!

– Кондо-чан! – чуть ли не слезами на глазах обратилась Ишидако. – Я согласна. Ради этого я готова на все!

 «Спасибо, Ишидако! Спасибо!» – благодарил ее про себя Масахару, – «А я настоящий дамский угодник!»

Мама

 И пока Кондо продолжал «наслаждаться» вечером с Ишидако в дорогом итальянском ресторане, Кента возвращался из магазина и переписывался с Сакурой. На лице парня все время была блаженная улыбка. Он был будто сам не свой. Когда же он поднял на мгновение взгляд, чтобы взять пакет в другую руку, то перед глазами на долю секунды промелькнул знакомый силуэт, завернувший куда-то за угол. Ему стало любопытно, кто бы это мог быть. Он склонил голову вбок и сделал серьезное лицо, следуя по пятам, ровно в том же самом направлении. Парень сразу же вышел в небольшой переулок, где располагалось не так много заведений: салон красоты, бар, косплей-кафе и парикмахерская. Шестое чувство подсказало ему заглянуть именно в бар. Слишком уж молодо он выглядит. Даже если бы ему было двадцать, его бы не пустили с таким лицом. Нанами считал, что это его проклятие. Но что если он немного поменяет тактику своего поведения?

 Кента довольно пафосно и мужиковато зашел в здание. От него буквально разило этой энергией альфа-самца. Даже одна из посетительниц игриво подмигнула. Решил он побродить, походить, да передохнуть немного. Может ему показалось? Слишком мнительный? Даже чересчур? Да и разве будет наказанием, если он просто остановится и попросит воды? Парень уселся за стойку на одно единственное свободное место и подозвал к себе официанта.

– Йоу. Мне воды. А там, может, чего еще закажу.

– Окей, приятель, – показал большой палец мужчина.

 Геймер возгордился собой. Не даром за плечами столько визуальных новелл пройдено. Стоило повернуть голову в другую сторону, он подумал, что его инфаркт хватит. Кента тут же отвернулся, прикрываясь рукой. Мать?! Какого черта она делает в таком месте? И уже поддатая! Сердце начало бешено стучать. Того гляди и вырвется из грудной клетки и приземлится прямо к ней в пепельницу. Она еще и покуривает…

– Твоя вода, – улыбнулся бармен.

 Нанами нервно кивнул ему, а тот удивился, что он себя так странно ведет. Но спрашивать ничего не стал, а просто продолжил протирать себе рюмки. Он был тише воды и ниже травы. Слушал о чем болтает его мать с каким-то левым мужчиной. Кажется, что тому было в кайф, что она уже под градусом. Ведь разговор начал обретать такие пикантные нотки…так напоминало Кондо в ближайшем будущем. Кента держался из последних сил, чтобы не врезать наглецу.

– Ты такая молодая. Будто вчерашняя студентка, – демонстрировал ей ряд белоснежных зубов довольно молоденький «жеребец».

– Нет-нет. Я уже мать. Мать двоих детей. Одному вот восемнадцать летом стукнуло. В канун Рождества я буду тухнуть дома без него. Ведь я ему не нужна. Он просто бросил меня и ушел, – обиженно надула губы женщина, прикрывая глаза от усталости.

– А ты не думала, что тебе стоит немного проветрить голову и расслабиться?

 Нанами сразу же напрягли эти слова. Когда он убрал руку от лица, то краем глаза заметил, как наглец позволил себе распускать свои грязные руки. Он демонстративно уложил ладонь на ягодицы его матери и начал наглаживать так, как себе этого не позволял даже его отец. Тут-то его и прорвало.

– Слышишь ты! Я тебе так проветрюсь сейчас, что до утра костей не соберешь! Не лезь к ней!

 С таким голосом как у Нанами, тут не только весь бар услышит, а еще и парикмахерская, и косплей-кафе, что были неподалеку. В глазах матери читался шок. Она буквально потеряла дар речи, увидев своего сына в таком месте. Да и у него к ней вопросы появятся на взаимной основе.

– Это что, твоя чика? – обратился бармен, вылупившись на парня.

 Плохо дело. Ведь если сейчас он назовет ее матерью при всех, то им попадет. Сразу донесут куда следует. Мало того что мать, так еще и сын-старшеклассник пришел пить. Они не станут выяснять обстоятельства при которых все сложилось именно таким образом, а просто накажут их. Такой участи для своей матери он не хотел никак. Пусть они и не в очень хороших отношениях, но он бы не позволил себе обидеть ее. И уж тем более позволить это сделать другим. Особенно, когда он узнал, как она переживает после его ухода. Так что ему в голову пришла не самая здоровая, но единственная рабочая, однако, по-своему оригинальная идея, как выйти из положения.

– Да, это моя баба! Я ее любовник. Не успеваем закупаться презервативами, сколько трахаемся. Я не слезаю с нее днями, – заявил он достаточно убедительно.

– Так у тебя есть любовник? – довольно обиженно пробубнил сидящий рядом с женщиной одинокий альфонс.

– Да… Это мой молодой любовник, – пришлось подыграть ей.

– Вот так да. Я всегда говорил, что женщины постарше хороши, – оскалился в довольной ухмылке бармен.

***

 За пределами стен бара им было абсолютно нечего сказать друг другу. Оба были в неприятной ситуации. Даже вечно сердитая, его мать будто воды в рот набрала. Но Кента решил первый нарушить эту давящую тишину. Кого-то она ему напоминала своим поведением. Неужели он…видел в своей матери Каори?