Пустолик.Черноводье

Шаг назад – тело Лизы пропало, простыня смята, пустота режет глаза. Дыхание тонет, тьма густеет, шаги детектива гремят за дверью: – Что за чёрт?! – Дверь рвётся, он стоит, лицо белеет, взгляд падает на стол. – Где тело?! – голос режет, ботинки скрипят, запах кофе бьёт в ноздри.

Молчание – ответа нет, правда тонет в горле. Он осматривает – столы блестят сталью, шкафы скрипят, свет дрожит, следов нет. – Понимаешь, как это выглядит? – голос его – как удар тока, подозрение режет. Стук – тяжёлый, металлический, шкаф дрожит, детектив оборачивается, рука тянется к кобуре. – Что это?

Свет гаснет – тьма падает, как занавес, шёпот в ушах: – Ты не успеешь… – голос Лизы, близкий, живой. Детектив ругается, пистолет щёлкает, слеп в темноте. Дверь рвётся, ассистентка в халате – голубом, мятом – кричит на пороге, глаза её блестят страхом. Свет моргает – тень вырывается, хватает её, крик режет воздух, тело тонет в коридоре, дверь бьётся с грохотом.

Детектив рвётся к ручке – заперто, кулак гремит по стали. Топот за дверью, всхлипы, шаги скользят – она падает, ползёт, кричит: – Помогите! – голос тонет, тьма сжимает её, шорох ближе – тихий, хищный. – Нет… – крик рвётся, гаснет, тишина давит, детектив бьёт дверь, но всё тщетно.

Дождь бьёт по крыше, словно пытаясь пробить её насквозь. Ветер завывает, как стая голодных волков, скрывающихся за стенами, готовых рвануться в атаку. Стёкла дрожат, двери скрипят, будто кто-то невидимый тянет за ручку, проверяя, не открыто ли. Свет моргает, выхватывая из темноты рваные куски пространства, а потом снова поглощает всё в липкую, вязкую тьму. Заперты – детектив, Лиза, её тело, холодное, изломанное, и нечто. Присутствие его режет нервы, скользит по коже, как дыхание из могилы. Оно здесь, в тенях, ждёт, смотрит – глаза невидимые, но острые, как иглы. За дверью – девушка, живая ещё, но крик её стих, сменился шёпотом, тонким, как паутина, сливается с воем ветра, что рвётся через разбитое окно, вонь сырости и гнили бьёт в ноздри.

– Открывай, чёрт возьми! – детектив бьёт по двери, кулак гремит, как выстрел в пустоте, голос хрипит, пропитан потом и кофе. Бесполезно – она сама решит. Дверь рвётся – тьма врывается, коридор длинный, бездонный, пол скользит под ногами, залит дождём, холод режет босые ступни. Ветер воет, стекло дрожит, осколки блестят в тусклом свете – как зубы в пасти зверя.

Тело на полу – девушка, халат разорван, голубая ткань пропитана кровью, волосы спутаны, налипли на лицо, рука вывернута, кость белеет в ране, хрустит под ветром. Дыхание её – слабое, рваное, как у загнанной добычи. – Господи… – детектив шагает к ней, ботинки скрипят, запах его страха – едкий, кислый – тонет в сырости. Остановить надо. – Не трогай, – голос глух, как из-под земли, но он не слышит, наклоняется, рука в перчатке касается плеча. Голова её рвётся вверх – не её лицо, кожа тянется, обвисшая, как маска куклы, губы растянуты в оскале до ушей, глаза – чёрные колодцы, без дна.

Шёпот ползёт – капли дождя с потолка, стук по кафелю, звук сочится в уши, в кровь, гудит в костях: – Ты не успеешь… – Тело сжимается, слова тонут, она бросается – быстрая, как тень из ада, сбивает его. Глухой удар – детектив падает, пистолет вылетает, звенит по полу, тонет в мраке. Смех её – низкий, влажный, рот ширится, зубы белеют, острые, нечеловеческие, скользят в дёснах, как живые. Когти – длинные, чёрные – рвут грудь его, кровь брызжет, алая, горячая, пахнет железом, пятнает стены.

– Ты не успеешь… – шёпот в голове, давит виски, жар тьмы за зубами, дыхание её – близко, липкое. Двигаться надо, но ноги – камень, приросли к полу. Тьма сжимается, глотает их – детектив кричит, голос тонет в вое ветра, лицо его – маска ужаса, глаза ловят её, рот рвётся, зубы её ближе. Свет вспыхивает – мгновение, тишина падает, они пропадают, пустота режет.

Коридор молчит, угроза витает – тени шевелятся, живые, густые, как смола. Вода капает – холодные капли танцуют на плитке, ветер рвёт трещины, скрип двери вдали – резкий, как нож в грудь. Детектив ушёл, забрали его. Один остался – с Лизой, её телом, с тьмой. Шаг вперёд, коридор пуст, но они здесь – скрываются, смотрят, взгляд их режет кожу, шорох ползёт – слева, справа, сзади. Оглянуться нельзя, каждый поворот – риск, тень ближе, сердце бьёт, страх льётся через край, но шаг идёт вперёд.

Дверь – чёрная, массивная, как врата ада, ручка ледяная, пальцы смерти греет. Щелчок замка – звук рвётся, как выстрел, дверь скрипит, тьма внутри тяжёлая, ждёт, пахнет сыростью и чем-то гнилым. Шаг за порог – воронка тянет, глотает, как пасть бездны. Фигура в тенях – худая, неестественная, руки длинные, гнутся, как ветви в бурю, голова наклонена, хищник чует добычу. Лицо тонет в мраке, глаза блестят – жёлтые, как угли в ночи, режут душу.

– Ты не должен был выжить… – голос его – шёпот из бездны, не слова, а треск костей, воздух густеет, лёгкие сдаются, пол под ногами – жижа, тянет вниз. Свет мигает – фигура вытягивается, выше, тоньше, тень гнётся, как дым. Взгляд его – пустота, зловещая, знание холодит: он не должен быть, но он есть, в этом месте, где логика тонет. Шаги назад – тяжёлые, земля дрожит, его рывок – тело дергается, руки изгибаются, когти блестят, чёрные, как смола. – Ты должен был умереть… – голос чужой, из тьмы, что живёт в нём, шёпот режет, пол рвётся, шаг назад – кровь на плитке, липкая, тёплая.

Труп встаёт – хруст костей, медленный, жуткий, шаги ближе, тень ширится, запах гнили бьёт, смех его – треск, боль из мёртвого горла. Бежать надо, ноги рвутся, коридор гудит, тьма воет, спасения нет, но бег – единственный путь.