Нижние Меренги

Юлка Торшенко

Нижние Меренги

1. Тише едешь, дальше будешь

Серо-бежевый ВАЗ-2106 нёсся по разбитой грунтовке, окутанный облаком такой же серо-бежевой пыли, словно пытался слиться с ландшафтом. Шум всесезонных покрышек и рёв карбюратора нисколь эту адаптивную маскировку не портили: голодные слепни и оводы тучами роившиеся вдоль местных болот и водоёмов жужжали едва ль не громче.

– Михалыч, может, окна закроем, раз с шоссейки уж съехали? – откашлявшись, предложил сидевший на пассажирском Пётр Куницын, уже начинавший подозревать, что и сам он, и его приятель-участковый скоро станут неотличимы от придорожных кустов.

– Жара такая, а у нас печка. Погодь, сейчас в тенёк въедем, там воздух почище.

– Ты б хоть не так гнал.

– Больше скорость – меньше ям. А к грязи ты не привык будто, всю жизнь с коровами возишься!

– Так то грязь, а не… Блин, Миха-алыч! – в повороте ветеринар прижал ногами чемоданчик, а сам ухватился за ручку над дверцей.

«Шестёрка» влетела на ещё более разбитый лесной участок дороги, но майор сбавлять не собирался. Небольшой пригорок, на спуске с которого Пётр успел почувствовать себя космонавтом без скафандра, за ним в низинке бревенчатый мосток переправы через болото.

«Меньшее количество ям» тут как-то совсем не чувствовалось, каждым стыком отдавалось в спине, будто стиральная доска. Конец её уж был виден, но тут машину вдруг резко дёрнуло куда-то вниз и назад, Куницына вжало в сидение, а чемоданчик больно стукнул в колено.

– Петь, вылазь скорее! – услышал он ещё до того, как успел понять, что произошло. – Давай, пока не засосало!

Милиционер в перепачканных брюках, но вполне невредимый сидел на корточках в нескольких метрах от него на краю обвалившегося дорожного полотна. Сам же жигуль вместе с пассажиром медленно опускался в болото.

– Ты в порядке? Помочь выбраться?

– Инструмент лови, камикадзе! – пробурчал Пётр, придя, наконец, в себя и перебросил приятелю чемоданчик.

Дверца открываться уже не хотела, но до опущенного стекла топь ещё не добралась, и Куницын с кряхтением выбрался через окно, начала на крышу, а затем на капот и уж с него взобрался к Михалычу.

– М-да, хряпу мне в щи, – многозначительно протянул тот, шаря по карманам в поисках сигарет.

– И с чего я решил, что с тобой быстрее будет, – вздохнул Пётр, – лучше б дождался, пока Любин хахаль буханку мою починит.

– Там в Меренгах трактор у фермерши был, может, ещё вытащим.

– А толку? Вон переправу всю размотало. Мы на шоссейку как попадём?

– Если не очень глубоко, то пусть на ту сторону сразу и тащит, – предложил Михалыч, подметив, что погружение замедлилось.

«Шестёрка» на пару минут замерла на границе открытых окон, но так и не остановилась, и вскоре в салон хлынул поток затхлой стоялой водицы.

– Ну-ну, хорошо, если твой трактор сам тут пройдёт. Я туда даже в болотниках не сунусь.

– Тебе хорошо, ты и так в резиновых, хоть до деревни нормально доберёшься. А может, ты и мои сапоги слазишь в багажник достанешь? Ну, если она тонуть, конечно, перестанет, – протянул милиционер, ибо сам был нынче в перепачканных мокрых ботинках, – да там вообще полезного много. Кто знает, сколько нам тут куковать, помощи ждать?

Удостоверение Михалыч, конечно, держал при себе в нагрудном кармашке, ПМ тоже, к счастью не пропал, фонарик и перочинный нож со штопором были на месте. Но сигареты он из куртки переложить-то забыл, и теперь они вместе с сапогами, верёвкой, ломиком и ещё тысячей полезных мелочей медленно опускались под воду.

– А давай я тебе свои сапоги одолжу, и ты сам слазишь, раз так надобно! – предложил Пётр.

– У тебя какой размер?

– Сорок третий.

– А у меня сорок пятый!

– Уместишься как-нибудь на пару минут-то!

– И что вот так старого хромого инвалида заставишь в болото лезть? – возмутился Михалыч. – Да, вообще, гражданин Куницын, окажите содействие органам… пожалуйста!

– Я тебя лет на пять младше всего, нашёлся инвалид! – пробурчал тот. – Но ладно уж, ради родной милиции… но будешь должен. Если мне с коровами помощь понадобится, чур ты ассистируешь!

Машина тонуть перестала, и Пётр перепрыгнул обратно, на скрытый тонким слоем капот. По-видимому, Жигули уж достигли дна, потому что от удара даже не сдвинулись. А вот сам Куницын подскользнулся и, замочив штаны и зачерпнув сапогом, едва не съехал в болото. Куртку, накинутую на спинку водительского сидения, он кое-как из воды вытянул, перебросил Михалычу. В полёте из наружного кармана выпала вымокшая пачка сигарет и со смачным шлепком приземлилась в болото.

– Как коза на огороде, – прокомментировал участковый.

– Чего?!

– Пока зад, говорю, не в воде, багажник открыть попробуй.

– А чем? Ключи уж не достать.

– Отвёртку из форточки выдерни. Он по-другому и не дастся.

Путешествие дальнему краю «Шестёрки» оказалось волнительным, но всё ж успешным. Куницын всего с третьего раза совладал с замком и перекинул приятелю пару резиновых сапог, смотанный в клубок буксировочный тросс и трофейную фомку, конфискованную майором у какого-то знаменитого душегуба.

На обратном пути ветеринару уже так не повезло. Перебираясь с крыши на капот, он вновь подскользнулся и теперь уже действительно очутился в болоте.

– Трос кидай!

– Погодь, распутаю.

– Я ж тону!

– Машина стоит, и ты глубоко не уйдёшь.

Почва под ногами Куницына уже казалась почти твёрдой, вот только сделать шаг не получалось. К тому моменту, как его приятель наконец справился с узлами, сам ветеринар завяз уж по пояс.

Едва не зашибив утопающего крюком, Михалыч прокинул трос и ворча что-то по милицейски-железнодорожному вытянул друга. Правда, без сапог.

– Ладно, забирай мои! Заслужил!

– Вот уж награда!

Собрав трофеи, герои побрели в сторону деревни, надеясь высохнуть по пути. Скорбевший по своим сигаретам участковый всё ж нашел в кармане куртки иную полезную вещь – блокнот в кожаном переплёте. Плотно закрытый на кнопку со звездой он почти не промок, но всё ж убедиться, что страницы не попортились стоило.

– Нижние Меренги, урочище, – наставническим голосом декламировал на ходу милиционер, – шесть хозяйств, но одно из них пустует. Уж начала семидесятых, кстати, но местные дом на дрова до сих про почему-то не разобрали.

– Ого, под тридцать лет? И, правда, странно! А самих местных много? Я кроме фермерши и бабы Клавы никого не знаю.

– О, нет, знаешь! Помнишь, алкаши те, что несколько лет назад в деле с бочкой замешаны были. Они как раз отсюда. Филимон Лаконтов.

– Их, вроде, несколько там было, не?

– Всё сложно… По документам это один человек, а на деле больше. Я пытался разобраться с архивами, да там, словно стрелку переклинило… Да и забил. Они хоть и неблагополучные, но безобидные и тогда-то случайно влезли.

– Ты говорил шесть хозяйств.

– Бирюк-дед Семён ещё и семья Нидворай, – продолжал Михалыч, листая блокнот, – А, кстати, Колю ты тоже знать должен. Нормальный мужик, но невезучий, вот его тогда с бочкой чуть и не посадили… Эх, закурить бы.

– Перебьёшься как-нибудь.

– Коля, кстати, женился. И девочку-подростка они с Ритой удочерили. Вот я последний раз тут и был тогда, инспектировал. Так что всего семь человек, ну, если мы алконавтов за одного считаем.

Через три километра непроходимая лесная чаща сменилась пригожим, залитым солнцем лугом, используемым фермершей Ириной под покос. Сейчас травы были ещё высоки и весело качались, наслаждаясь нежной игрой ленивого летнего ветерка. Будто бы были они и сами чем-то живым, не причастным к этому миру людей и железных дорог, из которого явились Михалыч и Пётр. Даже коровник, чьи очертания проступали где-то вдали, впечатления этого не портил. А раскидистый многовековой дуб, что в гордом одиночестве возвышался над золотисто-залёными волнами покоса, казался неким потусторонним сказочным стражем.

– Михалыч, ты говорил, ребёнок вроде один. А вот там тогда кто?

– Где?

– Вон, на дереве! Это не подростки, явно помельче.

Высока-высоко в кроне дуба, и правда, поблёскивали цветастые рубашечки и две рыжие шевелюры.

– Пойдём к ним, а то ж убьются! – забеспокоился Пётр.

– Деревенские дети, на дереве? Это мы убьёмся их снимать. Но пойдём поговорим, надо узнать, что они в Меренгах-то забыли.

Сложив вещи у обочины, мужчины ступили на луг. Дуб оказался заметно дальше, чем можно было предположить на глаз, но до его тени они всё ж добрались.

– Дети, давайте слезайте! – решительно заявил Михалыч. – Расскажите, чьи вы!

– Мы с чужими дядьками не разговариваем! – послышалось сверху.

– Ну, мы не просто дядьки! Пётр доктор, почти Айболит, а я вот милиционер.

– У-у-у, милиционер, – послышался заинтересованый возглас.

Второй голос что-то неразборчиво прошептал ему в ответ.

– Дядь, а пистолет у тебя есть? Покажешь?

– Покажу, но трогать не дам! Слезайте!

Вдруг, со свистом расталкивая листья, вниз сорвался какой-то предмет и больно припечатал участкового в плечо. Сверху послышалось сдержанное хихиканье.

– Дети, да вы чё, козявки, творите?

– Михалыч, ну, ты полегче, – шепнул Куницын.

– Это Аська тапок уронила, – нагло ответил голос, – случайно. Вы можете его нам вернуть? Пожалуйста.

– Еще чего!

– А нам без него не слезть!

Михалыч подобрал потёртый тряпичный кед и, не особо заботясь о траектории полёта, запустил его обратно в крону. Тот стукнулся о ствол и тут же плюхнулся обратно.

– Не получилось! – констатировал милиционер. – Так что слезайте сами, а у нас в деревне дела!

Пётр бросать беспризорников на опасной высоте не очень хотел, но приятель быстро переубедил его, ещё раз напомнив, что для сорокалетних дядек лазание по деревьям может оказаться ещё более опасным.

Едва мужчины вернулись на дорогу, как позади послышался шум луговых трав, сурово затаптываемых двумя парами детских ножек. И вот уже на насыпь выбрались сами их обладатели: лет восьми-девяти, вредные, ежистые и едва отличимые друг от друга, словно пассатижи и плоскогубцы КИнЗ, мальчик и девочка.

– Дядь, дядь, у нас у самих получилось! – радостно воскликнул пацанёнок. – Покажешь пистолет?

– Сначала расскажите хоть, вы кто такие? – настойчиво проговорил участковый, на ходу доставая блокнот.

– Ася-Вася! – с гордостью заявил собеседник, а сестра закивала.

– А живёте вы с кем?

– С Бабакой, – сообщил Вася, но задумавшись, добавил, – то есть с дедом.

– Так с дедом или с бабкой? – насторожился майор.

– Нет, бабки никакой у нас нет, только Бабака! – уверенно повторил мальчик. – Вот же она!

Из придорожной канавы выбралась на насыпь грязно-жёлтая крупная дворняга и, радостно виляя хвостом, бросилась догонять бредущих в сторону деревни хозяев и их собеседников. На первый взгляд Куницыну она показалась выглядящей сносно, но немного дезориентированной.

– А Бабака ваша хорошо себя чувствует? – полюбопытствовал он, но Михалыч его перебил.

– Петь, погодь. А дед-то ваш, Степан?

– Семён.

– Тьфу-ты, всё время путаю, – пробурчал он, сверяясь с блокнотом. – Давайте мы сперва к нему сходим, а потом уж покажу вам и пистолет.

– А деда нет! – отозвался Вася, на что Ася на него еле слышно шикнула. – Он за грибами пошёл.

– И давно? – насторожился милиционер.

– Недели две…

– А как же вы одни-то? – забеспокоился Куницын. – Как справляетесь, что едите?

– Нас баба Клава чаем угощает, а тётя Ира печеньками, и молока раньше давала, но что-то жадная стала.

– И дед вас вот так оставил?

Аська прильнула к брату, что-то зашептала ему на ушко, а после тот заговорил.

– Деда, наверное, потерялся. Он нам много интересных историй рассказывал, обещал из леса гостинцев принести… И раньше больше, чем на ночь он не пропадал. Помогите, пожалуйста, его найти!

– Поможем, – уверено проговорил майор, продолжая чирикать в блокноте.

– Ой, бедняги, столько одни! – вздохнул Куницын. – Надо этим заняться!

– А нам есть, чем заняться. Мы огород поливаем и на речке рыбачим, и вот иногда у инженера радио работает, мы его слушаем.

– Какого ещё инженера? – вдруг пуще прежнего оживился Михалыч.

– Что в старом птичнике живёт.

– Ладно, поглядим… Петь, поди-ка!

Ветеринар шагнул к приятелю, и тот протянул ему вынутый из блокнота плохо пропечатанный, чуть промокший листок, помимо совершенно засвеченного и фоторобота, тут красовалось следующее: «Подозреваемый в убийстве тракториста Прохора Полянского – Виктор, сезонный рабочий в Заглинках. Рост около 160, телосложение худощавое. Убийство совершено тупым предметом сложной формы».

– Ого!

– Я ж не только на твоих коров поглядеть сюда ехал, – кивнул Михалыч, забирая листок, – но надеялся, не пригодится.

– Дядь, а чего там?

– Решаем, как деда вашего искать, – перевёл тему участковый. – Надо будет всех опросить, может, кто видел, куда он пошёл. Или вы сами знаете, где у него в чаще места любимые?

– Нет, дед нас в лес не звал, а мы туда не ходим, там оборотни всякие и леший.

– Вот точно, оборотни, – согласился майор.

Тем временем дорога уж шла вдоль огороженного выпаса фермы. По полю разгуливали четыре коровы, но делали они это очень странно: находясь на одинаковом расстоянии друг от друга одномоментно поворачивали и продолжали своё движение в новом направлении с той же скоростью. Заслышав голоса, животные разом повернулись и так же синхронно побрели к забору.

– У них там стрелку переклинило, что они так маршируют? – удивился Михалыч. – Это вообще нормально? А, Петь?

– Определённо, нет!

– Не бойтесь, они глупые, но добрые! – сообщил Васька.

Они с сестрой спрыгнули с дороги и нащипав по пути одуванчиков, приблизились к забору. Первой с другой стороны подошла белая корова с мелкими пятнышками на шкуре.

– Это Злюська, но она совсем не злая! – угощая, представил её мальчишка и животину сменила другая. – А вот Ариска как раз может укусить, но это если у нее настроение плохое!

Опровергая слова брата, Аська, улыбаясь, почёсывала рыжую чёлку промеж огромных рогов, а их обладательница с наслаждением покачивала головой.

– Фомка, чёрная, привереда, – продолжал Вася, – ну, а Мурка самая умная. Всё понимает.

– Смотреть-то прям сейчас будешь? – поинтересовался у приятеля Михалыч.

– Не слишком худые, не агрессивные… Давай лучше сначала к Ирине, пусть хозяйка расскажет, чего это они ведут себя так странно.

– Но раз спешки нет, то давай сперва к детям. Может, поймём, в какую сторону дед их собирался, – рассудил Михалыч. – Ася-Вася, вы как? Пригласите?

– Ты, дядя, пистолет обещал показать!

– Раз обещал, глядите! Но только глазами! – майор сунул руку за пазуху и, ловко расщёлкнув кнопку, извлёк табельный ПМ. – Вот тут предохранитель, сначала снимаешь с него. Дёргаешь затвор, целишься, производишь выстрел…

– А он заряжен? Стрельнёшь? – с горящими глазами и надеждой в голосе промолвил Вася.

– Нет, ребята, вне тира я только для защиты наших с вами жизней оружие применять могу, – покачал головой милиционер, пряча пистолет. – Да и патронов у меня всего пять осталось.

– Всё равно круто! Скажи, Ась? – заключил мальчик, на что сестра закивала. – А у нас вот только рогатка есть, зато к ней патроны бесконечные.

– Рады за вас. Ведите уж домой!

Ещё полкилометра по пыльной грунтовке принесли компании ещё один сомнительный трофей. Васька приметил у обочины иссохшую, почти мумифицировавшуюся крысу и тут же бросился её изучать, не взирая на протесты ветеринара и брезгливые вздохи участкового. Аська вприпрыжку последовала за братом, но вместо того, чтобы образумить юного исследователя, достала из кармана бечёвку и, любовно привязав её к похожему на вермишелину хвосту, вернула тушку брату.

– Наташе подарю! – с гордостью объявил мальчишка.

– Какой Наташе? – поинтересовался Куницын.

– Та девочка-подросток, – напомнил Михалыч, – ну, которую Коля с Ритой удочерили. Ей уже лет восемнадцать-девятнадцать должно быть.

– Никакого Коли мы не знаем, – возразил Васька, – ну, а тётя Рита странная, даже Бабаке она не нравится.

– Почему странная? – вновь полюбопытствовал Пётр.

– Фермерша твоя, Ира, от бандитов сюда сбежала, это хоть понятно: не хотела крыше платить, – ответил за местных участковый, инстинктивно шаря по карманам в надежде найти утраченные сигареты. – А Рита тоже городская. И не со Пскова, то ли с Москвы, то ли с Ленин… тьфу-ты, Питера. Вот что она здесь забыла?..

– Она голубей разводит, – добавил мальчишка.

– Скорее белочек, – усмехнулся Михалыч.

– Белочка только у противных Лимоновых есть, но они её прячут.

– Каких ещё Лимоновых? – в который раз потерялся Куницын.

– Филимон, алконавты, – напомнил ему участковый.

– А-а, ясно. Слушайте, дети, – самым серьёзным тоном произнёс Пётр, – явно вам тут не место. Давайте мы вас в райцентр заберём. Деда вашего Михалыч обязательно поищет, но это ж долго может оказаться.

– Нет, верните нам деда! Мы без него никуда не хотим. Да и всё равно вы нас забрать не сможете! Мы вашу машину с дерева видели и дорогу тоже, некуда там ехать!

– А лодки тут не у кого нет? Вроде ж Вочарка прямо за дальними огородами.

– Нельзя в речке купаться, там русалки! – бескомпромиссно заявил Васька.

– Час от часу не легче! Ладно, вон вроде на поле у Иры трактор стоит, поглядим…

Наконец, обойдя коровник и хозпостройки, путники ступили на деревенскую улицу. Огибая добротный обшитый бледно-жёлтой доской дом Ирины, дорога тоже сворачивала налево. За участком фермерши, у края самой чащи стояли две избы пятистенки и огромный ветхий сарай – совместно используемый пожилыми соседями Клавдией и Семёном.

На противоположной стороне, где огороды выходили на реку, первым строением был переделанный под жильё старый птичник, чуть в глубине, недалеко от воды, бесформенным серым нагромождением брёвен маячил притон Лаконтовых, следующий же нарядный розовый домик с цветастыми занавесками окнами своими выходил прямо на дорогу. Меж ним и лесом, коим заканчивалась улица, стоял ещё один, явно нежилой.

Снаружи не было ни души. Лишь в птичнике что-то негромко цокнуло по стеклу, заставив Михалыча насторожиться. Несмотря на то, что день ещё был в разгаре, где-то заухала сова, а с участка Риты сорвалась стайка голубей и, пролетев низко-низко над людьми едва не украсила их одежду новыми пятнами. Бабака с лаем бросилась вслед за птицами, но через пару десятков метров погони, жалобно скульнув, вернулась к хозяевам, стоявшим уж на пороге дома деда Семёна.