Тимоша

Седов Иван

Тимоша

А мне жена сказала: «Давай собаку заведём». «Да зачем», подумал я, ведь только недавно была, да так мало пожила, всего два года, а какая была красавица, Нюськой звали. Ещё свежо в памяти – такая маленькая чихуашка была. Ну, с другой-то стороны, а почему бы и нет, может и правда нужно завести новую собаку и не вспоминать, не мучатся уже. Ладно говорю, давай попробуем. И уже в этот же вечер, по приходу с работы, я слышу – «Нашла, нашла, нужно ехать срочно, иначе не успеем». Срочно, так срочно, заводим Матиз, доехать бы, но понимаю, что раз сказал а, говори и б, и мы в ночь едем куда-то под Домодедово за новым другом. Матиз уже сильно старенький и фары светят так слабо, что почти ничего не видно, а нас, наоборот, слепит каждая встречная машина, и мы слепые, как кроты, мчим за щеночком. – Какой породы хоть выбрала? – спрашиваю я.

– Ой, такой милый, такой милый таксёныш.

– Как таксёныш? Я думал, что опять чихуахуа или йоркширский, но такса?

– Да такса, но он очень милый и такие глаза грустные…

– Ладно, такса так такса, грустные так грустные. Едем уже. А вот и наш поворот.

Поворот в обычный спальный район, а в нем обычная пятиэтажка, а в ней обычная квартира с обычными приветливыми, уставшими людьми. Ведь пока мы ехали, темнело, а пока доехали, началась ночь.

– Здравствуйте, а где наш будущий красавчик? – спрашиваю я так бодро как будто время не одиннадцать вечера, а часов девять утра.

– Где? Где то был! Говорит усталая женщина.

– Оля, а где щеночек? За ним приехали, ты его не видела. Кричит она куда-то на кухню.

– Видела, мам, он, как обычно, на своём месте.

– На каком своём?

– Ну, как обычно, под диваном, как обычно, спрятался и не выходит.

Да уж, думаю я, теперь понятно, почему милый и глаза грустные. Если для маленького щенка было обычно сидеть под диваном, а не носиться, таскать, трепать,играть и лаять. В таком случае нужно и правда спасть друга из этого «Родительского дома».

– А достать сможем? – спрашиваю.

– Конечно, Оля неси швабру.

И спустя пару волшебных движений из под дивана появился он, смешной, длинный таксёр.

Сразу было видно, что он не чистокровный, так как сильно пушилась грудь, и пятно на ней было белое. А вот глаза были умные, умные и грустные – грустные. Даже не совещавшись с любимой мы в один голос сказали: «Берём». Оставили вафельный тортик бывшим хозяевам, чтобы пёс прижился. И поехали ночью домой, уже втроём.

Тимошей назвали.

И мы с Тимошей подружились. Ох подружились. Да какой умный оказался, чётко знал, что можно делать, что нельзя, а что нельзя при всех и можно, когда никого не было. Ох чесались зубы у Тимоши, сколько проводов от зарядок он сгрыз, а я всё говорил, что, наверное

у него кончился заряд и он хотел подзарядиться, но вот никак не находил подходящий штекер. Чуть повзрослев, Тимоша полюбил читать. Сначала рекламные буклеты, потом газеты, потом перешёл на более серьёзную литературу. Как-то мы уехали, оставив на прикроватном столике полное собрания сочинений Хэдли Чейза в десяти томах. Тимофей читал весь день. От корки до корки, даже каждую страницу, неспешно, несколько раз перечитал прямо по абзацам, по горизонтали и вертикали. Вернувшись, я мягко скажем удивился, что этот малыш мог вполне заменить шредер промышленных масштабов. Тимоша рос, и уже стал бегать за кошками, догнать, понятно не догонял, но лаял исправно, и после того как нагавкается всласть, выгибал грудь колесом и гордо смшел обратно. Мол, в этот раз не вышло в следующий точно догоню. И один раз догнал, кот старый бежал еле перебирая лапами, Тимоша молодой резвый. Догнать, догнал, а что дальше делать не знает. Так и ушёл от него ничего не сделав, но непременно сделав грудь колесом.