Красная нить

– Фальшивый ID для клуба? Без проблем.

– Кокаин без примесей? Да хоть радужный, если заплатишь.

Он был тенью, которая знала, как сделать жизнь этих богатеев проще. А они в ответ осыпали его деньгами, словно крошками со своего золотого стола.

И вот, в углу, залитом синим светом диско-шара, он заметил его.

Высокий. Слишком прямой. Слишком тихий.

Эдгар Ван дер Линде сидел на подоконнике, словно случайный гость на собственной свадьбе. В руке – стакан с виски, во взгляде – холодное любопытство. Он не танцевал, не смеялся, не нюхал кокс со стола. Просто наблюдал.

– Новичок? Или просто стесняется? – подумал Эдди.

Он привык читать людей. Этот парень не был зажатым – он был опасным. Но в тот момент Эдди увидел только клиента.

– Эй, дружище, – он подсел к Эдгару, доставая из кармана смятую обертку “Bonnie Bon”. – Конфетку? Отлично помогают… ну, знаешь, расслабиться.

Он подмигнул, делая акцент на последнем слове.

Эдгар медленно повернул голову. Глаза – черные, как нефть.

– Что в ней? – спросил он ровным голосом.

– Сахар, ягодный сироп и… особый ингредиент, – Эдди усмехнулся.

Эдгар взял конфету, развернул, понюхал. Потом неожиданно раздавил ее в ладони.

– Я не ем дерьмо, – сказал он просто.

Эдди замер.

– Ого, – он присвистнул. – Да ты, похоже, единственный трезвый человек на этой вечеринке. И полегче с моими карамельками, это всего лишь конфеты.

Эдгар ничего не ответил. Просто поднял стакан и отпил.

– Почему ты здесь? – внезапно спросил он.

– Я? – Эдди фальшиво рассмеялся. – Развлекаю народ.

– Нет. – Эдгар поставил стакан. – Ты здесь, потому что они тебя терпят, пока ты полезен.

Эдди почувствовал, как спина стала мокрой.

– А ты? – он нарочито развалился на диване. – Ты здесь почему, принц?

Эдгар посмотрел на него так, будто видел насквозь.

– Чтобы понять, кто чего стоит.

И в этот момент Эдди осознал – перед ним не просто богатый мажор.

Перед ним хищник, с которым лучше быть на одной стороне.

––

Эдди резко встряхнул головой, отгоняя воспоминание.

– Черт возьми, – прошептал он, наливая еще виски.

Он тогда не знал, что эта встреча изменит все. Что через месяц Эдгар спасет его от бандитов, которым он задолжал и сделает его своей тенью.

И теперь, спустя годы, он снова убирает за ним дерьмо.

Телефон завибрировал. Новое сообщение:

"Деньги переведены. Русские согласны на новые условия."

Эдди усмехнулся.

– Работает, – пробормотал он и допил виски до дна.

Но где-то глубоко внутри что-то ныло.

Как старая рана.

Как тот шрам на груди.

Забегаловка "Джо", 6 утра. 10 лет назад.

Сквозь запотевшие окна пробивался тусклый свет – Нью-Йорк просыпался медленно, нехотя. Эдди ввалился внутрь, волосы всклокоченные, рубашка навыпуск, на плече – следы от чьей-то помады. Он плюхнулся на стул у стойки и жестом заказал кофе.

– Черный. Как моя душа, – хрипло бросил он бармену.

Тот лишь хмыкнул – Эдди был здесь частым гостем.

Дверь заскрипела снова.

– Опять не спал?

Эдди обернулся.

Эдгар.

Безупречный костюм, свежий запах лайма после душа, ни единого намека на усталость.

– О, это кто? – Эдди растянул губы в ухмылке. – Принц Ван дер Линде, снизошедший до смертных в их скромном заведении.

Эдгар сел рядом, не реагируя на провокацию.

– Я здесь каждое утро, – сказал он просто. – Это ты сегодня особенный.

Бармен без слов поставил перед Эдгаром чашку эспрессо – он знал его заказ наизусть.

Эдди фыркнул:

– Ну конечно. Ты же любишь рутину. Как твой отец.

Он знал, что это больное место, но не мог удержаться.

Эдгар лишь поднял бровь:

– А ты любишь играть с огнем. Как всегда, Эдди.

Они замолчали. Эдди потягивал кофе, Эдгар – эспрессо. Тишина была неловкой.

Эдди кашлянул.

– Я… это… не поблагодарил. Спасибо. – смущенно промямлил Эдди. – Я все верну.

– Не стоит прыгать из одного долга в другой. Просто постарайся держаться подальше от проблем. – Эдгар хлопнул его по плечу, удивляясь своему расположению к этому парню.

И оба они вспомнили вечер, через неделю после той вечеринки, когда Эдгар нашел Эдди в переулке за кампусом – избитого, с разбитой губой и сломанными ребрами и раной от ножа на животе.

– Кредиторы? – спросил он, приседая рядом.

Эдди попытался засмеяться, но только захрипел:

– Они… немного… торопятся.

Эдгар снял шарф и прижал к кровоточащему животу.

– Сколько?

– Не твои проблемы, принц.

– Сколько, Эдди?

Тот назвал сумму.

На следующий день долг был погашен.

Эдди отпил кофе, чувствуя горечь на языке.

– Ну что, сегодня снова будешь целовать туфли папочке? – спросил он, нарочито небрежно.

Эдгар не ответил. Вместо этого он подвинул к Эдди тарелку с блинчиками – те самые, которые Эдди любил, но никогда не заказывал, потому что "это для девочек".

– Ешь. Ты выглядишь как смерть.

Эдди замер.

Он ненавидел, когда кто-то видел его насквозь.

– Ты что, мой нянька теперь? – он резко отодвинул тарелку.

Эдгар вздохнул:

– Нет. Просто друг.

И в этот момент что-то в Эдди дрогнуло.

Он взял вилку, отломил кусок.

– Ну ладно… Но только потому, что ты такой нуждающийся в моей компании, – пробормотал он, изо всех сил стараясь звучать насмешливо.

Эдгар улыбнулся – едва заметно.

Так и началось.

Их странная дружба.

Где один прятал страх за шутками, а другой позволял ему побеждать.

–

Дождь хлестал по крыше ночного клуба, превращая неоновую вывеску в расплывчатое кровавое пятно. Эдди стоял на лестнице у запасного выхода, затягиваясь сигаретой так, будто хотел выкурить ее за один раз.

– Черт возьми… черт возьми…

Он снова видел это перед глазами: ее – с растрепанными волосами и полурасстегнутым платьем, его – с хищной ухмылкой, руки под юбкой, губы на ее шее. В темном углу VIP-зоны, где они думали, что их никто не видит.

– Не твое дело, – рациональная часть его мозга настаивала.

Но другая часть, та, что помнила, как Эдгар вытащил его из того переулка, как никогда не требовал благодарности, как позволял ему притворяться победителем – эта часть шептала:

– Он заслуживает правды.

Эдди швырнул окурок в лужу.

На Следующий день он стоял в офисе Эдгара.

Эдгар сидел за столом, листая отчеты. Солнце через панорамные окна падало на его руки – ровные, уверенные движения, ни одного лишнего жеста.

Эдди вошел без стука.

– Ты занят? – голос звучал неестественно бодро.

Эдгар даже не поднял глаз:

– Как всегда.

– Отлично. Значит, у тебя есть время для важных новостей.

Только тогда Эдгар взглянул на него.

– Каких?

Эдди почувствовал, как слюна во рту стала липкой. Он развалился в кресле напротив, приняв нарочито расслабленную позу – будто то, что он скажет, не разобьет мир другого человека на "до" и "после".

– Вчера был на вечеринке у Картера. Видел кое-что… интересное.

Пауза.

Эдгар отложил папку.

– Говори.

Эдди вдохнул.

– Твоя девушка. И твой "друг" Майкл. Они…

Он замялся, впервые за долгие годы не находя нужных слов.

Эдгар не двигался.

– Они что?

– Они вели себя так, будто ты для них уже не существуешь, – выдохнул Эдди.

Тишина.

За окном засигналили автомобили, прозвучав идиотски жизнерадостно для такого момента.

Эдгар встал, подошел к окну. Спина – прямая, плечи – неподвижные.

– Ты уверен?

– Я не пьян, если ты об этом.

Еще тишина.

Потом Эдгар повернулся.

На его лице не было ничего – ни гнева, ни боли. Только лед.

– Спасибо.

Эдди сжал кулаки.

– Ты… что будешь делать?

Эдгар взял со стола ключи от машины.

– То, что должен.

Эдди вскочил:

– Эдгар, черт возьми, не надо драмы! Может, они просто…

– Что? – Эдгар впервые повысил голос. – Просто "заблудились"? Просто "ошиблись"?

Он резко открыл дверь.

– Я пойду с тобой, – сказал Эдди.

– Нет.

– Эдгар…

– Я разберусь сам.

Дверь захлопнулась.

Эдди остался один посреди кабинета, с комом в горле и странным чувством, будто он только что поджег мост, по которому сам же шел.

Бар "Глория", вечер.

Эдди пил. Не для веселья – чтобы забыть.

Он представлял, как Эдгар сейчас: холодные слова, разбитые сердца, может быть, даже разбитые носы.

Телефон вибрировал.

Сообщение: "Спасибо."

Всего одно слово.

Эдди закрыл глаза.

Он не знал, что чувствовать.

Облегчение? Вина?

Он только понял одно – дружба – это иногда быть тем, кто принесет боль.

Чтобы потом можно было идти дальше.

Он заказал еще виски.

И выпил за Эдгара.

–

Ницца. Полночь.

Эдди вышел из отеля, оставив за спиной стерильный блеск хрустальных люстр и фальшивые улыбки портье. Улицы были пустынны – только редкие прохожие, да желтые пятна фонарей, растянутые по мокрому асфальту.

Он закурил, затягиваясь так, будто хотел выжечь из легких остатки виски.

– Надо заказать девушек для встречи с русскими. Хороших, дорогих, таких, чтобы эти ублюдки подписали всё, не глядя.

Но мысли путались. В голове снова всплыло лицо Эдгара – холодное, закрытое. "Я не могу", – черт возьми, когда он вообще слышал, чтобы Ван дер Линде что-то "не мог"?

Эдди резко свернул в темный переулок, стараясь заглушить внутренний диалог стуком каблуков по брусчатке.

И тут он увидел ее.

На скамейке у закрытого кафе, под тусклым светом уличного фонаря, сидела девушка. Слишком хрупкая для этих улиц – светлые волосы, кукольные черты лица, красная нить на запястье, пальцы, обхватившие сигарету так, будто это единственное, что еще связывало ее с этим миром.

Она курила, не торопясь, выпуская дым медленными кольцами, и в ее глазах читалось что-то, от чего Эдди невольно остановился.

– Проститутка, – сразу понял он. Но не та, что смеется и кокетничает, выманивая деньги. Та, что уже сдалась.

Он сделал шаг в ее сторону – сам не зная зачем. Может, предложить деньги? Выпить вместе? Просто спросить, какого черта она еще жива, если в ее взгляде – могильный холод?

Но девушка подняла глаза – пустые, как старые окна в заброшенном доме, – и Эдди замер.

– Нет. Не сегодня.

Он резко развернулся и пошел прочь, сжимая телефон в кармане.

Глава 5. Неожиданная встреча

18:24. Квартира Валерии.

Резкий звонок будильника врезался в сознание, словно лезвие между ребер. Валерия с трудом открыла глаза – веки налились свинцом, а голова раскалывалась так, будто кто-то методично долбил по черепу изнутри. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь щели жалюзи, рисуя на стене полосатые тени, похожие на тюремную решетку.

Она медленно сползла с кровати, и каждая мышца взвыла от протеста. Плечи – деревянные от вчерашних унизительных поз. Поясница – пронзенная тупой болью после часов, проведенных на коленях. А синяк на бедре, тот самый, в форме отпечатка пальцев, пожелтел и болел при малейшем движении.

Впереди еще одна ночь. Еще один клиент.

Душ был ледяным – её единственный способ окончательно проснуться. Валерия стояла под ледяными струями, стиснув зубы, пока кожа не покрывалась мурашками. Вода смывала остатки сна, но не могла смыть главного – ощущения, будто она просыпается не в постели, а в могиле. Снотворное, верный друг последних недель, дарило беспробудный сон. Ни снов, ни кошмаров – просто черная пустота, как будто её и не существовало вовсе.

Она провела руками по лицу, переступила с ними на ногу, ощущая, как немеют кончики пальцев на ногах – последствие вчерашних туфель на шпильках, таких узких, что к утру ступни всё ещё горели огнём. Ногти, впивавшиеся в ладони, когда клиент требовал "не шуметь", оставили на коже полумесяцы засохшей крови.

Валерия наклонилась, поднимая с пола смятое платье, и резко выпрямилась – позвоночник хрустнул, посылая по спине волну мурашек. В зеркале над раковиной отразилось бледное лицо с запавшими глазами. Она провела пальцем под нижним веком – никаких следов слёз. Давно уже не плакала.

– Сколько ещё таких пробуждений? – промелькнула мысль, – Сколько ночей осталось до того, как и её найдут в каком-нибудь номере, как Женю?

Но будильник снова зазвонил – напоминание, что её уже ждут на яхте. Валерия глубоко вдохнула, задерживая воздух в лёгких, будто перед прыжком в ледяную воду.

Пора.

––

19:15.

Тонкие пальцы, привычные к точным движениям, выводили стрелки – черные, резкие, острые как клинки. Жидкая подводка скользила по веку, оставляя за собой идеальную линию. Ни миллиметра в сторону. Валерия прищурилась, проверяя симметрию, затем нанесла консилер под глаза – плотный, дорогой, маскирующий фиолетовые тени бессонницы. Кожа мгновенно стала выглядеть свежей, будто она только что проснулась после восьмичасового сна, а не двухчасового забытья, на которое ее обрекли таблетки.

Тональный крем, густой, как бархат, скрывал следы усталости, а румяна – неестественную бледность. Тушь разделяла ресницы, делая их длиннее, темнее, ненастоящими. И, наконец, помада – алый полумат, нанесенный четким движением. Соблазнительно. Опасно.

Она откинула голову назад, распыляя на шею парфюм с нотами черной смородины и кожи. Дорого. Сексуально. Без индивидуальности.

Черное кружевное белье от La Perla – роскошь, в которой агентство никогда не экономило, – плотно облегало тело. Шелковые лямки лифа, тонкие, как паутина, подчеркивали хрупкость плеч. Миниатюрные трусики с низкой талией скрывали не могли скрыть синяки на бедрах, но оставляли открытой спину – намек, а не обещание.

Платье с пайетками скользнуло по коже, как вторая натура. Длинные рукава – шик и практичность – скрывали следы на запястьях. Глубокий вырез спины обнажал позвоночник, каждый позвонок, будто выставленный на аукцион.

Шпильки добавили десять сантиметров роста и сделали походку соблазнительно неустойчивой.

– Мужчины любят, когда кажется, что вот-вот упадешь… прямо в их объятия, – вспомнились слова инструктора из агентства.

В последний раз взглянув в зеркало, Валерия поправила красную нить на запястье.

Готова.

Но отражение в зеркале было чужим – голливудские волны, тщательно уложенные щипцами, безупречный макияж, бесстрастный взгляд. Ничего от той девушки, что когда-то боялась темноты и верила в сказки.

Только нить.

Красная.

Истонченная.

Последняя ниточка к себе настоящей.

20:30. Причал. Яхта "Одиссея".

Огромная белая яхта сверкала в ночи, как алмаз, брошенный в чернильные воды залива. Три палубы, отполированные до зеркального блеска, отражали огни города и бледный свет луны. В воздухе витал терпкий аромат дорогого парфюма, смешанный с солоноватым дыханием моря – запах денег и временных наслаждений.

Валерия замерла у подножия трапа, чувствуя, как ночной ветер играет с подолом ее платья, заставляя тысячи пайеток переливаться – то синими, как глубина океана, то черными, как ее собственные мысли.

– Соберись, – приказала она себе, выпрямляя плечи с видом уверенности, которой не чувствовала. Подбородок – приподнят, словно у королевы, идущей на эшафот. Губы – в полуулыбке, выученной до автоматизма.

Платье облегало каждый изгиб, словно вторая кожа. Длинные рукава скрывали следы вчерашних веревок, а глубокий вырез спины обнажал позвоночник – хребет, который никто так и не смог сломать.

– Валерия! Наконец-то!

Голос Сони прозвучал слишком громко, слишком сладко. Она стояла на палубе, облокотившись на перила, в облегающем красном платье, которое делало ее похожей на дорогую эротическую открытку.

– Привет, Сонь, – равнодушно кивнула Валерия, поднимаясь по трапу. Шпильки предательски дрожали на неровных ступенях, но она не позволила себе оступиться.

– О, смотрите, кто решил нас почти удостоить своим присутствием! – засмеялась Мэри, подходя ближе. Ее платиновые волосы были собраны в высокий хвост, а губы сияли розовым блеском. – Мы уже думали, ты передумала.

Да ладно, Мэри, она же знает, что этот клиент – жирный куш, – вставила Элла, поправляя обвившийся вокруг шеи жемчуг. – Ни кто не упустит шанс поживиться.

Валерия лишь пожала плечами, принимая из рук бармена бокал мартини. Ледяное стекло стало единственной опорой в ее дрожащих пальцах.

На палубе уже собрались двое мужчин.

Первый – седой, с холодными глазами рептилии и дорогим костюмом, который сидел на нем, как влитой. Его пальцы сжимали бокал виски так, будто он хотел раздавить хрусталь. – Новая? – пробурчал он, окидывая Валерию оценивающим взглядом, скользящим от шпилек до декольте.

– Опытная, – ответила она, делая глоток.

Второй мужчина был моложе, но не менее отталкивающим. Высокий, с нарочито загорелой кожей и слишком белыми зубами, он напоминал акулу, случайно оказавшуюся в смокинге.

– Надеюсь, не только опытная, но и покладистая, – усмехнулся он, облизывая губы.

Тысячи пайеток на платье Валерии засмеялись вместе с ней, отражая свет, который она давно перестала чувствовать внутри.

Она отошла к борту, стараясь держаться подальше. Лучше быть незаметной. Лучше, чтобы ее не трогали.

Но в этот момент у причала зажглись фары черного Mercedes.

И ее платье-броня еще не знало, что через десять минут оно треснет по швам, когда знакомые сильные руки схватят ее за запястье – туда, где под пайетками скрывалась красная нить.

Частный самолет Эдгара. Над Атлантикой.

Эдгар швырнул папку с документами на кожаное кресло. Семь часов полета – и ни одной подписанной страницы. Цифры в отчетах расплывались перед глазами, слова теряли смысл, а мысли упрямо возвращались к одному: к ней.

Он провел ладонью по лицу, пытаясь стереть усталость, но она въелась глубже – в сведенные челюсти, в набрякшие веки. Коньяк не помог. Таблетки не помогли. Даже бешеная скорость на беговой дорожке перед вылетом не смогла выжечь ее образ из памяти.

– Черт возьми! – Эдгар резко встал, задев коленом столик с хрустальным стаканом. Лед звонко застучал по стеклу.

Он подошел к иллюминатору. Где-то внизу, под крылом самолета, клубились ночные облака, подсвеченные луной.

– Зачем я вообще лечу в Ниццу? Сделка с греческими судовладельцами была важна – следующий шаг к контролю над средиземноморскими маршрутами. Но сейчас она казалась такой же бессмысленной, как эти бумаги, которые он не мог заставить себя прочесть.

Он размял ноги и сел обратно в кресло.

Глаза сами закрылись.

Бесконечное поле, залитое солнцем. Она в белом платье бежит к нему, смеется, зовет по имени. Ее волосы развеваются, как золотистые струи, а глаза… Боже, эти глаза. В них столько жизни, что больно смотреть.

Он протягивает руку, уже почти чувствуя тепло ее пальцев…

–Сэр? Мы садимся. – разбудил его голос стюарда.

Эдгар резко открыл глаза. За иллюминатором раскинулась ночная Ницца – россыпь огней, окаймленная темной лентой моря. Ярче всего горела набережная: цепочка фонарей, как жемчужное ожерелье, обвивающее шею города. Аэропорт вспыхнул внизу красными и белыми огнями взлетно-посадочных полос.

Он глубоко вдохнул, собирая себя по кускам. Дело. Только дело.

Самолет мягко коснулся земли. Пора включать холодный разум. Но сердце, черт побери, стучало так, будто он все еще бежал за ней через то проклятое поле.

Аэропорт Ниццы. 18:40.

Самолет мягко коснулся посадочной полосы, и Эдгар резко очнулся от дремоты. Провел ладонью по лицу, смахивая остатки сна и раздражение. В иллюминаторе мелькали огни терминала – желтые, резкие, отражающиеся в его черных глазах, как в полированном обсидиане.

– Скучали по Франции, сэр? – поинтересовался стюард, почтительно помогая надеть пиджак.

Эдгар лишь хмыкнул в ответ.

Эдди уже ждал его у трапа, развалившись на капоте черного Mercedes, как будто это был диван в его гостиной. Светло-серый костюм с атласными лацканами выглядел слишком броским для вечерней Ниццы, но Эдди никогда не заботился о таких мелочах.

– Ну наконец-то! – Он распахнул объятия, обдавая Эдгара волной парфюма с нотами сандала и чего-то приторно-сладкого. – Как перелет?