Проект «Тета»

Алекс Дипси

Проект "Тета"

Глава 1: Зона Хаономосферы

Карпаты, октябрь 1958 года, встречали их негостеприимно. Холодный, промозглый ветер, пробирающийся сквозь шинели, свистел в оголённых ветвях буков, словно предупреждая. Колонна из двух покрытых брезентом военных грузовиков и «Победы» цвета хаки с трудом пробиралась по разбитой дороге, утопая в грязи после недавних дождей. За окном последнего грузовика, прижимаясь лбом к ледяному стеклу, доктор Авель Деклин видел лишь серую пелену тумана и мрачные очертания гор, уходящих в свинцовое небо. Не пейзаж – декорация к кошмару.

Ещё немного, – подумал он, чувствуя знакомое, лихорадочное волнение в груди, заглушающее усталость. – Ты близко. Оно здесь.

«Объект Хаос» – так значилось в сверхсекретном приказе за подписью самого министра. Но Деклин знал истинное название, вычитанное в рассекреченных архивах НКВД и допотопных монастырских хрониках: «Зона Хаономосферы». Место, где реальность… протекала.

Грузовик резко дернулся, выбрасывая Деклина с сиденья. Рядом молодой техник Григорий Волков едва удержал ящик с хрупкими приборами.

– Чёртова дорога! – выругался Волков, поправляя очки. Его энтузиазм, казалось, был единственным тёплым пятном в этом ледяном царстве.

– Терпение, Гриша, – голос Деклина звучал спокойно, но в глазах горел огонь одержимости. – Мы же не на курорт едем. Здесь кроется ключ… Ключ к энергии, о которой мы не смели мечтать. Остатки сингулярности, возможно. Или нечто древнее.

Из кабины «Победы» вышел майор Комитета Госбезопасности Петренко. Его лицо, изборожденное шрамами не столько войны, сколько службы в особых отделах, было каменным. Он не смотрел на горы – он сканировал местность глазами следователя, ищущего засаду. Его шинель сидела безупречно, пистолет ТТ в кобуре – на привычном месте.

– Доктор, – его голос резал воздух, как нож. – Ваш «ключ» до сих пор не проявился, кроме как в отчётах сумасшедших и пропавших геологов. Москва требует результатов. Не сказок про призраков. – Он бросил взгляд на часы. – Лагерь должен быть разбит до темноты. Волков! Помогай разгружать!

Деклин не стал спорить. Прагматизм Петренко был таким же инструментом выживания здесь, как и его приборы. Они стояли на краю заброшенного села Довге. Деревня умерла не вчера. Скрюченные скелеты изб с пустыми глазницами окон, покосившиеся плетни, заросшие бурьяном огороды – всё дышало запустением и тихим ужасом. Тишина была не природной, а вымершей. Даже вороны не кричали.

– Здесь… нечисто, – прошептала Лидия Семёнова, геолог экспедиции, подтягивая воротник телогрейки. Её обычно спокойное лицо было бледным. – Земля… она словно болеет. Чувствуете? Запах гнили не от листьев. От самой почвы.

Деклин кивнул. Он чувствовал. Не только запах. Воздух вибрировал едва уловимой дрожью, как натянутая струна. Свет, пробивавшийся сквозь туман, казалось, мерцал с неправильной частотой. И были сны… Уже на подъезде к зоне, в полевой гостинице, ему снилась бездна. Без дна, без краёв, без света. Лишь ощущение падения и леденящий шёпот, сливавшийся в одно слово: «Исток…»

Лагерь вырос быстро – несколько армейских палаток, огороженных колючей проволокой под напряжением от шумного дизель-генератора. Солдаты охраны, молодые парни с напряжёнными лицами, старались не смотреть в сторону села. Петренко установил строгий режим: патрули, пароли, запрет на выход за периметр без сопровождения.

Первые же замеры приборов Волкова подтвердили аномалию. Стрелки магнитометров бешено дергались, счётчики Гейгера завывали на пустом месте, фиксируя не радиацию, а какой-то иной вид энергии. Воздух над центром села, где когда-то стояла церковь, а теперь зиял пустырь, колыхался, как марево в зной – только было холодно.

– Хаономное поле, – бормотал Деклин, сверяя показания с пожелтевшей схемой из архива. – Концентрация растёт к эпицентру. Там, где старый дуб.

Дуб был исполином. Древним, могучим, но мёртвым. Его кора была покрыта странными, неестественными наростами, напоминавшими шрамы или… письмена. Корни, толстые, как удавы, уходили в землю, обнажая вход в тёмную расщелину у самого основания ствола. Из неё веяло холодом и тем же запахом гниющей пустоты.

– Вот оно, – прошептал Деклин. Его пальцы дрожали, когда он настраивал портативный спектрометр. – Эпицентр. Вход… или пробоина?

Внезапно тишину разорвал скрип. Все вздрогнули, солдаты вскинули автоматы. Из-за покосившейся избы, медленно, словно призрак, вышел старик. Очень старый. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, как карта забытой земли, глаза мутные, но не пустые – в них горел немой укор и древний страх. Он был одет в лохмотья, держал в руке простую палку.

Петренко шагнул вперёд, рука легла на кобуру.

– Стой! Кто такой?

Старик не испугался. Он остановился в десяти шагах, уставившись на дуб и расщелину под ним. Его губы беззвучно шевелились.

– Иван, – хрипло произнёс он наконец. Голос был как шелест сухих листьев. – Сторож… сторож Довгого. Вы… зачем пришли? Его разбудить?

– Кого? – резко спросил Петренко.

Старик поднял палку, ткнув ею в сторону дуба и пещеры.

– Спящего. За Камнем пришли? Печатью? – В его глазах вспыхнул дикий ужас. – Не трогайте! Брама откроется! Оно выйдет! Слышите? Оно уже… шепчет…

Деклин почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Он действительно слышал. Не шёпот старика. Тихий, едва уловимый гул, исходящий из земли, из расщелины. Как будто гигантская машина работала где-то в глубинах планеты. Или… дышала.

– Бредни старика, – буркнул Петренко, но рука не отошла от пистолета. – Солдаты, обыскать его, отвести в лагерь. Доктор, ваши игры с призраками нам не нужны. У вас есть объект? Есть аномалия? Докажите её практическую ценность. Или я закрою эту цирковую площадку по статье о вредительстве!

Деклин проигнорировал угрозу. Его взгляд был прикован к пещере.

– Лидия, пробы воздуха? Григорий, показания?

– Воздух… чист, но плотность ионного ветра зашкаливает, – ответила Семёнова, с трудом отрывая взгляд от старика, которого уже вели двое солдат. Иван не сопротивлялся, лишь мотал головой, бормоча: «Погибнете… все погибнете…»

– Скалярные волны, доктор! – Волков не мог скрыть восторга, тыча пальцем в экран осциллографа. – Невиданная амплитуда! Источник – точно там, в пещере!

– Идём, – сказал Деклин коротко. Страх Петренко, предупреждения старика, собственные кошмары – всё отступило перед жаждой увидеть. Увидеть Исток.

Пещера была неглубокой, но холод стоял леденящий. Фонари выхватывали из мрака стенки, покрытые инеем и теми же странными, ритмичными наростами, что и на дубе. Воздух гудел, вибрация проникала в кости. И в центре небольшого грота, на естественном каменном пьедестале, лежал Он.

Камень. Не больше кулака. Но какой! Он казался вырезанным из самой черноты космоса, поглощающей свет фонарей. Его поверхность была не гладкой, а испещрённой сложнейшей вязью тончайших линий, которые мерцали изнутри тусклым, зловещим багровым светом. Он не отражал свет – он его пожирал, оставляя вокруг себя ореол абсолютной темноты. Древний. Чужой. Непостижимый.

– Печать… – выдохнул Деклин, забыв обо всём. Его сердце бешено колотилось. Вот он! Ключ к тайне мироздания, к энергии вакуума, к… Истоку Энтропии? Он протянул руку, не в силах сопротивляться.

– Не трогай! – рявкнул Петренко, хватая его за плечо. – Сначала сканирование! Протокол!

Деклин вздрогнул, отдёрнул руку. Прагматик был прав. Но вид Камня сводил с ума.

– Григорий! Установи сенсоры! Всю палитру! Лидия, замерь тепловое излучение!

Волков дрожащими руками установил трипод с основным сканером напротив Камня. Лидия направила тепловизор. Солдаты у входа нервно переминались с ноги на ногу, чувствуя нарастающее давление, этот нездоровый гул, ставший почти осязаемым. Петренко стоял как вкопанный, не сводя глаз с чёрного артефакта. Его лицо было непроницаемой маской, но в глазах мелькнуло что-то первобытное – страх хищника перед неведомым.

– Готово, доктор! – Волков включил прибор.

Тонкий луч сканирующего лазера, обычно невидимый, вспыхнул в насыщенном ионами воздухе слабым зелёным пунктиром, потянувшись к Камню.

На долю секунды ничего не произошло. Потом…

Камень вздрогнул. Багровое мерцание внутри усилилось, стало пульсирующим, яростным. Линии на его поверхности вспыхнули ослепительно ярко. Воздух вокруг него загустел, завихрился. Гул превратился в рёв, заполнивший пещеру, вышибая стёкла из фонарей Волкова. Деклин почувствовал, как волна невыносимого давления ударила в грудь, отбросив его назад. Земля под ногами заходила ходуном.

– Отбой! Выключи! – заорал Петренко, но его голос потонул в грохоте.

Зелёный луч сканера, коснувшись поверхности Камня, не отразился и не рассеялся. Он… вошёл в него. И чёрный артефакт ответил.

Из точки соприкосновения луча и Камня вырвался сноп ослепительно-белого, холодного света. Он не освещал – он выжигал реальность. Луч ударил в скалу за пьедесталом. Не плавление, не горение – камень просто… исчез. Растворился, как сахар в кипятке, оставив после себя гладкую, обугленную воронку размером с тарелку. По её краям камень тек, как воск, испуская едкий дым и жуткое сияние.

Сканер Волкова взорвался снопом искр. Все приборы завизжали в унисон предсмертной агонией. В ушах стоял невыносимый звон, смешанный с тем ревущим гулом, который теперь звучал как торжествующий рык.

Доктор Авель Деклин, прижавшись спиной к ледяной стене пещеры, смотрел на дымящуюся воронку в скале, на безумно пульсирующий Камень – и не чувствовал страха. Он чувствовал ледяное, всепоглощающее осознание.

Он не нашёл источник энергии.

Он тронул дверь.

И за ней что-то огромное только что повернулось во сне.

Глава 2: Омега-точка

Тишина после взрыва света и рева была оглушительной. Она давила на барабанные перепонки тяжелее, чем предшествующий грохот. В пещере пахло горелым камнем, озоном и чем-то новым, металлически-сладким, от чего першило в горле. Доктор Деклин оторвал спину от ледяной стены – его руки тряслись не от холода. Он смотрел не на дымящуюся воронку в скале – идеально круглую, с оплавленными, стекловидными краями. Он смотрел на Камень.

Тот больше не пульсировал бешеным багровым светом. Он лежал на пьедестале – мёртвый кусок космического угля. Его таинственные внутренние линии потухли. Только слабое, угасающее тепло излучал его матовый угольный блеск. Но это затишье было страшнее любого рева. Оно было как затаившееся дыхание хищника перед прыжком.

– Что… что это было, доктор? – Григорий Волков сидел на корточках возле обугленных остатков своего сканера. Очки съехали на кончик носа, лицо было белым как мел, но в глазах, помимо страха, горел неистребимый огонёк исследователя, столкнувшегося с невероятным. – Энергия… чистый выход энергии! Без топлива, без реакции!

– Без контроля, Волков! – рявкнул майор Петренко, отряхивая пыль с шинели. Его лицо было искажено гневом и первобытным страхом, который он пытался задавить железной волей. Он шагнул к Деклину, в упор глядя в его бледное, заворожённое лицо. – Вы обещали аномалию, источник энергии! Вы показали мне дыру в скале и неконтролируемый выброс, который чуть не убил нас всех! Ваши «ключи» к энергии выглядят как ключи к пеклу, Деклин!

Деклин медленно перевёл взгляд на Петренко. В его глазах не было страха перед майором. Было леденящее осознание.

– Вы правы, майор, – его голос звучал хрипло, но твёрдо. – Это не просто энергия. Это… пробоина. И я только что ткнул в неё палкой. – Он указал на Камень. – Он не источник. Он… пробка. Печать. И мы её сдвинули.

– Брама… – прошептала Лидия Семёнова. Она стояла у входа в пещеру, прижимая тепловизор к груди как щит. Её взгляд был прикован к старику Ивану, которого солдаты держали под руки. Старик не боролся. Он смотрел на дымящуюся воронку и потухший Камень, и по его морщинистым щекам текли беззвучные слёзы.

– Он открыл глаз… – простонал Иван. – Спящий… почуял…

– Заткните его! – Петренко резко обернулся к солдатам. – Отвести в лагерь! Изолировать! И чтобы никто – никто! – не подходил к этой чёртовой пещере без моего приказа! – Он снова навис над Деклиным. – Ваше мнение, доктор? Ваш профессиональный прогноз?

Деклин глубоко вдохнул. Воздух всё ещё звенел.

– Мы активировали точку нестабильности. Эпицентр. Омега-точку. Энергия была… побочным эффектом. Как выброс пара при вскрытии котла под давлением. – Он подошёл к пьедесталу, не касаясь Камня. – Но если этот Камень – пробка… то сдвигать его дальше или увозить отсюда – самоубийство. Его связь с местом – ключ. Единственный шанс понять и, возможно… контролировать процесс.

В его голосе снова зазвучали фанатичные нотки. Страх отступил перед вызовом, перед головокружительной возможностью.

– Контролировать? – Петренко фыркнул, но в его глазах мелькнул холодный расчёт. Москва требовала результатов. Оружия. Энергии. Эта дыра в скале доказала – потенциал чудовищный. – Вы предлагаете строить лабораторию здесь? В этой дыре? Над этой… пробоиной?

– Не лабораторию. Крепость. Бункер. «Объект Θ», – Деклин выпрямился. Его ум уже работал на пределе, выстраивая схемы, расчёты. – Подземный комплекс. С многоуровневой защитой, изолированными зонами. Мы локализуем эпицентр, изучим Камень на месте, попытаемся стабилизировать… явление. Или направить его энергию. Другого пути нет, майор. Вывезти Камень – значит, возможно, выпустить джинна из бутылки в чистое поле. Здесь… здесь мы можем попытаться держать его в клетке.

Петренко замер. Его взгляд скользнул по мёртвому Камню, по дымящейся воронке, по испуганным лицам Волкова и Семёновой. Давление Москвы было железным обручем. А потенциал… потенциал был слишком велик, чтобы отказаться. Стратегический перевес. Оружие возмездия, о котором не снилось янки. Риск? Риск был вечным спутником в его работе.

– Доклад в Москву уйдёт в течение часа, – отрезал он. – С рекомендацией о строительстве объекта на месте. Кодовое название – «Объект Θ». Омега. Конечная точка. Надеюсь, не для нас всех. – Его взгляд, тяжёлый и недвусмысленный, впился в Деклина. – Вы получите свой бункер, Деклин. Но помните: каждая секунда, каждый рубль, каждый солдат здесь – на вашей голове. Если вы ошибаетесь…

Он не договорил, но смысл висел в воздухе тяжелее карпатского тумана: расстрел. Или что-то похуже.

Строительство началось на следующий день. Оно было похоже на вторжение инопланетной цивилизации или безумную попытку запечатать вулкан. Грохот бульдозеров, расчищавших площадку у дуба, рёв экскаваторов, вгрызавшихся в мёрзлую землю, лязг металла – всё это нарушало вековое молчание Довгого, звучало кощунственно и временно. Солдаты охраны, теперь удвоенные, нервно патрулировали расширенный периметр. Их лица были напряжены. Они слышали шепоты о «белом свете» и «дыре в скале». Слышали предсказания старого Ивана, которого держали в отдельной палатке под замком. Его монотонное бормотание «Оно придёт… Оно голодное…» просачивалось сквозь брезент, как холодный сквозняк.

Странности не прекратились. Они усилились.

Волков, отвечавший за установку временных датчиков вокруг пещеры, первым заметил аномалии времени. Его наручные часы, дорогие швейцарские, подарок отца за окончание института, то бешено спешили, то отставали на десятки минут. Синхронизация с радиосигналами точного времени помогала слабо – в самой зоне эфир был заполнен странными помехами, похожими на шипение и… бормотание.

Лидия Семёнова, пытавшаяся взять пробы грунта у края площадки, обнаружила, что её геологический молоток, оставленный на минуту на камне, исчез. А через час… появился в том же месте, но покрытый инеем, будто пролежал в морозилке год.

Но самым жутким были тени.

Первым увидел солдат на ночном посту у западного рубежа. Он доложил о «движущемся тумане» за колючкой. Туман, плотный и белёсый, стелился по земле, но не рассеивался. И в нём мелькали… фигуры. Высокие, неестественно тонкие, без чётких очертаний. Они не приближались. Они просто стояли там, в тумане, наблюдая. Когда солдат осмелился направить на них луч прожектора – фигур не стало. Был только пустой, мёртвый лес. Но чувство наблюдения не исчезло. Оно висело в воздухе, как запах грозы.

Слухи поползли по лагерю быстрее чумы. Солдаты шептались в палатках, рабочие (пригнанные из отдалённого гарнизона под строжайшим подписанием о неразглашении) крестились и пили самогон, отобранный у местных, которых они так и не нашли. Село Довге было пусто. Совсем. Ни людей, ни скотины. Только ветер гулял по пустым избам, да ставни скрипели, как кости.

– Они ушли, – сказал Петренко Деклину холодным утром, глядя на затянутое свинцом небо.

Они стояли на краю огромного котлована, куда уже опускали первые бетонные блоки фундамента будущего «Объекта Θ».

– Испугались. Или их… забрали.

В его голосе не было сомнений. Он видел отчёты патрулей. Видел лица солдат.

Деклин молчал. Он плохо спал. Ему снова снилась Бездна. Но теперь в ней было… движение. Огромное, неоформленное, приближающееся к тонкой плёнке, отделяющей сон от яви. И шёпот звучал отчётливее: «Исток… Голод…»

Он смотрел на Камень, который теперь хранился в специальном свинцовом контейнере в его палатке-лаборатории. Он был холодным и безжизненным. Но Деклин чувствовал его. Как чувствуют заряженное ружьё в тёмной комнате.

– Майор, – начал он, не отрывая глаз от котлована, где копошились люди, – нам нужны образцы. Микроскопические. Чтобы понять структуру Камня. Материал… он не похож ни на что известное.

Петренко нахмурился.

– Опасно. Помните пещеру?

– Мы не будем сканировать лучом. Микроскальпель. Лазерный резак на минимальной мощности. Под усиленной защитой. Без этого… мы летим вслепую.

Петренко колебался лишь мгновение. Давление Москвы росло. Телеграммы становились всё более угрожающими.

– Ладно. Но лично контролирую. И только микрообразец. Поняли, доктор? Микро.

Операция проводилась в специально оборудованном уголке палатки Деклина. Камень извлекли из контейнера и поместили в прозрачную камеру из бронестекла, подключённую к мощным вытяжным системам. Петренко стоял рядом, руки за спиной, лицо – каменная маска. Волков, дрожа от волнения, настраивал прецизионный лазерный микроскальпель. Лидия наблюдала в мониторы, отслеживая тепловые и энергетические показатели. Даже старик Иван был тут – его привели под конвоем, он сидел на табурете в углу, зажав голову руками, монотонно бормоча: «Не трогай… не буди…»

– Готово, доктор, – прошептал Волков. Его палец завис над кнопкой включения лазера.

Деклин кивнул. Его горло пересохло.

– Минимальная мощность. Точка на краю. Начинаем.

Тончайший луч рубинового лазера, не толще волоса, коснулся поверхности Камня в указанной точке. Никакого гула. Никакого свечения. Камень лежал безжизненно.

– Показания в норме… – тихо сказала Лидия. – Никаких выбросов…

И в этот момент Иван вскочил с табурета. Его глаза, мутные и безумные, были широко раскрыты. Он ткнул пальцем не на Камень, а на стену палатки, за которой был котлован строящегося бункера.

– Там! – завопил он, голос сорвался в визг. – Смотрите! Рана!

Все обернулись. Сквозь полупрозрачный брезент палатки было видно… мерцание. Над котлованом, прямо над тем местом, где была пещера с пьедесталом, воздух колыхался, как над раскалённым асфальтом. Но не было жара. Было ощущение… разрыва. Как будто ткань реальности там истончилась до предела.

– Прекратить! Выключить лазер! – скомандовал Петренко, инстинктивно хватаясь за кобуру.

Волков рванул руку от кнопки. Но было поздно. Или… достаточно было самого факта попытки вторжения.

На поверхности Камня, в точке, куда был направлен лазер, возникла крошечная, ослепительно яркая искра. Она длилась мгновение. И этого мгновения хватило.

Раздался не грохот, а сухой, резкий звук – Кр-а-ак!– как будто лопнуло гигантское зеркало или треснул лёд на озере глубиной в километр.

Камень раскололся.

Не на две части. На четыре неровных, угольно-чёрных фрагмента, разлетевшихся по камере и ударивших в бронестекло с тихим стуком. Багровое мерцание внутри них, едва тлевшее, погасло окончательно. Они стали просто кусками мёртвой, холодной материи.

Иван завыл, как раненый зверь.

Но это было не самое страшное.

Над котлованом, там, где секунду назад было лишь мерцание, теперь зияло нечто. Не дыра в земле. Не трещина. Это был вертикальный разрыв в самом воздухе, длиной около метра. Он был абсолютно чёрным, как Камень в момент своего могущества. Но эта чернота была не материальной. Она была… отсутствием. Отсутствием света, пространства, возможно, времени. Края «разрыва» пульсировали слабым, зловещим багровым сиянием, отбрасывая неверные тени. Он не издавал звуков. Он просто был. Зияющая, пульсирующая рана на теле реальности. Первичная Рана.

Воздух вокруг неё начал искривляться, как над огнём, создавая жутковатую рябь. И оттуда, из этой чёрной щели, потянуло тем самым леденящим запахом гниющей пустоты, что был в пещере, но в тысячу раз сильнее.

Деклин упал на колени перед камерой с осколками Камня. Не от страха. От ужасающего прозрения.

– Оно… чует… – прошептал он, повторяя слова Ивана, которые теперь обрели страшный смысл. – Оно чует кровь Камня…

Петренко стоял как истукан, глядя на пульсирующую Рану над котлованом. Все его планы о контроле, об оружии, о докладах в Москву – рассыпались в прах. Он видел только Щель. Бездну. И понимал: они не строят бункер. Они роют себе могилу. Огромную, бетонную могилу прямо над вратами ада.

Над лагерем, над лесом, над мёртвым селом Довге повисло немое, леденящее душу ожидание. Первый акт закончился. Пролог кошмара был написан.

Теперь начиналась главная пьеса. И занавес уже поднялся.

Глава 3: Первичная Рана

Черная щель над котлованом не исчезла. Она пульсировала. Как живая. Как сердце какого-то чудовищного, нерождённого существа, бьющееся под тонкой кожей мира. Беззвучно. Только лёгкая, едва уловимая вибрация передавалась по земле, заставляла дребезжать стёкла в палатках, леденила кости.

Оцепенение длилось секунды. Потом лагерь взорвался хаосом. Крики рабочих, смешавшиеся с русской и украинской бранью. Рёв сирен, поднятых Петренко. Солдаты, бестолково метавшиеся, вскидывавшие автоматы на пустоту, где зияла Рана. Она не реагировала. Она просто была – вертикальная пропасть в воздухе, извергающая холод и запах тления пустоты.

– Отбой! Все по местам! Отойти от края! – голос Петренко, усиленный мегафоном, резал панику, как нож. Он стоял на краю котлована, лицо серое, но голос – сталь. – Инженеры! Закройте этот участок щитами! Сейчас же! Доктор Деклин! К палатке! Собрать осколки!

Деклин не слышал. Он стоял на коленях в своей палатке, дрожащими руками собирая три угольно-чёрных фрагмента Камня-Печати. Четвёртый исчез. Испарился? Улетел при расколе? Он не знал. Осколки были холодными, мёртвыми, как обычный базальт. Но в их глубине, если приглядеться, чудилось слабое, угасающее багровое мерцание, словно тлеющие угли под пеплом. Кровь Камня… – мысль Ивана преследовала его.

– Доктор! – Это была Лидия Семёнова. Она ворвалась в палатку, её глаза были огромны от ужаса. – Вы видели? Это же… это конец! Мы выпустили…

– Мы ничего не выпустили! – резко оборвал её Деклин, вскакивая. Его страх кристаллизовался в яростное отрицание. – Это явление! Физическое явление! Разрыв пространственно-временного континуума под воздействием неизвестной энергии! Его нужно изучить! Контролировать! – Он судорожно запихивал осколки в свинцовый контейнер. – Петренко прав. Нужно локализовать, изолировать…

– Изолировать это? – Лидия ткнула пальцем в сторону котлована, откуда доносился грохот опускаемых стальных щитов и вопли рабочих. – Деклин, это не явление! Это распад! Это анти-жизнь! Посмотри на Ивана! Он знает!

Старик сидел в углу палатки, куда его затолкали солдаты. Он не плакал больше. Он смотрел в одну точку перед собой, его губы беззвучно шевелились, повторяя одно и то же:

– Рана… Рана растёт… Спящий дышит…

Строительство «Объекта Θ» превратилось в безумную гонку со Смертью. Не просто с опасностью – с самим принципом небытия. Стальные щиты, опущенные над зоной Раны, не скрыли её. Они лишь создали жуткий купол над чёрной вертикальной щелью. Рана пульсировала за металлом, её багровое сияние просачивалось сквозь стыки, отбрасывая на стены котлована пугающие, пляшущие тени. Воздух внутри щитов стал ледяным, искажённым. Предметы, брошенные туда для теста – лопата, каска – через несколько часов исчезали. Или возвращались… изменёнными. Лопата была покрыта инеем и хрупкой, как стекло. Каска… сплющена в тонкий блин, будто побывала под прессом в тысячу тонн.