Квантовые Тени

Aleksey Nik

Квантовые Тени

ПРОЛОГ: ПЕПЕЛ СТАРОГО МИРА

Мир умер не с грохотом и не со стоном. Он растворился в потоке данных.

Когда сингулярность, которую так страшились и одновременно жаждали, наконец произошла, никто не был готов к её истинной форме. Учёные ожидали взрыва искусственного интеллекта, технофобы – восстания машин. Оптимисты предрекали эпоху невиданного прогресса, пессимисты – гибель человечества.

Но реальность оказалась сложнее. И страшнее. И прекраснее.

В тот день, который позже назовут Квантовым Переходом, барьер между цифровым и физическим мирами рухнул. Произошло это в лабораториях корпорации "НейроСинтез", где группа учёных под руководством Александра Вернова работала над созданием первого квантового нейроинтерфейса.

В 15:42 по Гринвичу 7 ноября 2089 года доктор Вернов активировал экспериментальный протокол "Феникс". Устройство должно было создать прямой канал между человеческим сознанием и квантовым компьютером, минуя традиционные интерфейсы. Первые минуты эксперимент шёл по плану. Потом что-то пошло не так.

Свидетели говорили о странном свечении, которое охватило лабораторию. О голосах, которые звучали одновременно отовсюду и ниоткуда. О реальности, которая на мгновение стала пластичной, как цифровой код.

А потом пришла Волна.

За несколько часов она обогнула землю – невидимая, неостановимая, непостижимая. Электронные системы сходили с ума. Люди теряли сознание. Некоторые очнулись с новыми способностями; другие не очнулись вовсе.

Металл плавился и обретал новые формы. Машины развивали подобие сознания. Растения мутировали, превращаясь в гибриды органики и кибернетики. Законы физики словно переписали заново – или, скорее, дополнили новыми строками кода.

Человечество назвало это Схлопыванием – моментом, когда технология и магия, наука и мистика, материя и информация стали одним целым. Когда мир, который люди знали, перестал существовать.

Прошло тридцать лет.

Старая цивилизация погибла, но из её праха родилось нечто новое. Мегаполисы превратились в киберпанковые техноджунгли, где древние небоскрёбы оплетены светящимися цифровыми лианами. Пустыни заполнились аномалиями, где реальность постоянно перезаписывает сама себя. Океаны стали домом для колоний разумных наномашин.

Те, кто выжил, адаптировались. Техномагия – наука манипулирования реальностью через симбиоз технологии и человеческого сознания – стала фундаментом нового общества. Возникли новые фракции, каждая со своим видением будущего.

Новые Афины – город-государство, где правят Кодификаторы, элита техномагов, соединивших древнегреческую философию с программированием квантовой реальности.

Цитадель – оплот Технократов, верящих в порядок и стабильность превыше всего.

Вольный Корень – сеть независимых поселений хакеров и бунтарей, отстаивающих свободу информации.

И множество других городов, анклавов и кочевых караванов, каждый со своими законами и обычаями.

Между ними лежат Пустоши – территории, где реальность нестабильна, где бродят странные создания и действуют аномальные зоны.

В этом мире рождаются новые герои и злодеи. И среди них – тот, чья история только начинается. Тот, кому предстоит понять истинную природу Схлопывания и, возможно, определить судьбу этого нового мира.

Его история начинается с пробуждения в руинах.

ГЛАВА 1: ПРОБУЖДЕНИЕ В РУИНАХ

Сознание возвращалось медленно, словно проступая сквозь плотный туман. Сначала появились ощущения – холод бетонного пола под спиной, запах пыли и озона в воздухе, далёкий гул каких-то механизмов. Затем пришла боль – тупая, пульсирующая, расходящаяся от затылка по всему телу. И наконец, мысли – разрозненные, спутанные, как колода карт после неумелой тасовки.

Макс открыл глаза, и мир обрушился на него хаотичным потоком образов. Потолок в трещинах, сквозь которые проглядывало серое небо. Обломки мебели. Стены, покрытые странными переливающимися узорами, похожими одновременно на граффити и на электронные схемы. Полуразрушенные терминалы с тёмными экранами.

Он попытался сесть и со стоном схватился за голову. В висках стучало, перед глазами плясали яркие пятна. Что произошло? Где он? И главное – кто он?

Имя – Макс – всплыло само собой, как единственная соломинка в море забвения. Дальше была пустота. Воспоминания обрывались, словно стёртые чьей-то безжалостной рукой.

– Так, спокойно, – пробормотал он, удивившись хрипоте своего голоса. – Разберёмся.

Макс огляделся внимательнее. Судя по остаткам оборудования, он находился в каком-то лабораторном комплексе или исследовательском центре. Через проломы в стенах виднелись другие разрушенные помещения, соединённые искорёженными коридорами.

Он медленно поднялся на ноги, пошатываясь как новорожденный олень. Одежда – странный комбинезон серебристо-серого цвета с множеством карманов и непонятных разъёмов – была потрёпанной, но целой. На левом запястье обнаружился браслет из тёмного металла с маленьким тусклым дисплеем.

Макс коснулся экрана пальцем, и устройство внезапно ожило – дисплей засветился мягким голубым светом, на нём появились цифры и символы, значения которых ускользали от понимания.

"01:12:45:39" – обратный отсчёт? До чего?

"Инициализация: 3%" – что инициализируется?

"Память: заблокирована" – это многое объясняло.

– Эй! – раздался оклик, заставивший Макса вздрогнуть. – Не двигайся! Медленно подними руки, где я могу их видеть!

В проломе стены стоял человек – точнее, силуэт человека, подсвеченный сзади тусклым светом. В руках он держал что-то похожее на оружие.

Макс осторожно поднял руки.

– Я безоружен, – сказал он. – И кажется, у меня амнезия.

Фигура приблизилась, и теперь Макс мог разглядеть её лучше. Это была молодая женщина в потрёпанной куртке, покрытой какими-то мерцающими нашивками. Её лицо наполовину скрывали защитные очки с множеством линз и фильтров, а в руке она держала странное устройство – нечто среднее между пистолетом и маленьким компьютером.

– Амнезия, значит? – недоверчиво хмыкнула она, не опуская оружия. – Очень удобно. Имя-то своё помнишь?

– Макс. Только это и помню.

Она окинула его оценивающим взглядом.

– Судя по комбезу, ты из Цитадели. Технократ? Скаут? Спящий агент?

Макс пожал плечами.

– Понятия не имею, о чём ты говоришь.

– Ага, конечно, – она покрутила какой-то диск на своих очках, и Макс почувствовал лёгкое покалывание по всему телу. – Хм… Странно. Биосигнатура не похожа на агента Цитадели. Но и на обычного скавенджера не похожа. Ты что вообще делаешь в Запретной Зоне?

– Я буквально только что пришёл в сознание на этом полу, – ответил Макс, начиная раздражаться. – Понятия не имею, где я и что это за Запретная Зона. Если ты не веришь в мою амнезию, может, хотя бы скажешь, какой сейчас год?

Женщина помедлила, затем немного опустила своё оружие.

– 2119-й. Тридцать лет после Схлопывания.

Эти слова должны были что-то значить, но в голове Макса не отозвалось ничего. Пустота.

– А что такое Схлопывание?

Теперь женщина смотрела на него с явным удивлением.

– Ты серьёзно? – она покачала головой. – Либо ты лучший актёр, которого я когда-либо встречала, либо твоя амнезия куда серьёзнее, чем я думала.

Она опустила оружие совсем и сдвинула очки на лоб, открывая лицо. Ей было около тридцати – миндалевидные глаза с необычным оттенком, словно меняющим цвет от зелёного к золотистому, высокие скулы, шрам, пересекающий левую бровь.

– Меня зовут Виола, – представилась она. – И если ты действительно проснулся с пустой головой, то тебе чертовски не повезло. Это место кишит аномалиями и патрулями Технократов.

Виола подошла к ближайшему разбитому терминалу и начала быстро нажимать кнопки на полуразрушенной клавиатуре.

– Нужно выбираться отсюда. У меня было задание проверить активность в этом секторе, но не ожидала найти здесь… кого-то вроде тебя.

– Кого-то вроде меня? – переспросил Макс. – Что это значит?

Виола бросила на него быстрый взгляд через плечо.

– Человека с пустой памятью и квантовым хронометром на запястье. Такие не валяются на дороге.

– Это устройство называется квантовым хронометром? – Макс поднял руку, разглядывая браслет. – Что оно делает?

– Понятия не имею. Но видела похожие в старых лабораториях НейроСинтеза, – она закончила что-то печатать и повернулась к нему. – Слушай внимательно. Мы в исследовательском комплексе, который был заброшен во время Схлопывания. Официально эта территория находится под контролем Технократов, но фактически – ничья земля с высоким уровнем нестабильности.

Виола достала из кармана небольшое устройство, похожее на компас, но вместо стрелки внутри него переливалась разноцветная жидкость.

– Этот детектор показывает уровень искажений реальности. Сейчас относительно спокойно, но скоро начнётся прилив.

– Прилив? – повторил Макс, чувствуя себя ребёнком, который не понимает элементарных вещей.

– Периодические усиления нестабильности, – пояснила Виола с терпением учителя, объясняющего прописные истины. – Во время прилива физические законы становятся… гибкими. Пространство искривляется, время течёт неравномерно, появляются фантомы. Мы должны уйти до того, как это начнётся.

Она сунула детектор обратно в карман и направилась к выходу.

– Идёшь?

Макс огляделся в последний раз. Может быть, здесь есть какие-то подсказки о его прошлом? Но руины молчали, храня свои тайны.

– Иду, – ответил он и последовал за Виолой.

Они двигались через лабиринт полуразрушенных коридоров и комнат. Всё вокруг было покрыто странной субстанцией – словно кто-то размазал по стенам и полу переливающуюся цифровую краску. В некоторых местах она складывалась в узоры, напоминающие схемы микросхем или фракталы.

– Что это за вещество? – спросил Макс, указывая на стену.

– Технополимер, – ответила Виола, не замедляя шага. – Одно из последствий Схлопывания. Симбиоз нанотехнологий и органического материала. Иногда безвредный, иногда – смертельно опасный. Держись подальше от красных участков.

Действительно, некоторые пятна имели тревожный алый оттенок и словно пульсировали в такт неслышному ритму.

– Так что такое Схлопывание? Ты упомянула, что это произошло тридцать лет назад.

Виола перепрыгнула через провал в полу и жестом показала Максу следовать её примеру.

– Момент, когда барьер между цифровым и физическим мирами рухнул, – пояснила она, когда он оказался рядом. – Технологии стали вести себя как живые организмы, а реальность превратилась в нечто программируемое. Старый мир умер, родился новый – с техномагией вместо науки и с квантовыми законами вместо физических.

Они вышли в просторное помещение, похожее на атриум. Крыша давно обрушилась, и сквозь проём виднелось странное небо – не голубое и не серое, а словно подёрнутое цифровым шумом, с пятнами искажений, похожими на северное сияние.

– А что случилось с людьми? – спросил Макс, глядя вверх.

– Большинство погибло в первые дни, – Виола достала свой детектор и напряжённо следила за колебаниями жидкости. – Те, кто выжил, адаптировались. Некоторые изменились физически, другие развили способности к техномагии. Возникли новые фракции, каждая со своим видением будущего. Технократы стремятся контролировать новую реальность и вернуть стабильность. Кодификаторы из Новых Афин изучают её и создают новые формы жизни. Вольный Корень борется за свободу информации. И так далее.

Она внезапно замерла, вскинув руку в предупреждающем жесте.

– Тихо. Что-то не так.

Макс тоже почувствовал это – странное напряжение в воздухе, словно перед грозой. Кожу начало покалывать, а в ушах появился низкий гул.

Браслет на его запястье внезапно ожил – цифры на дисплее замерцали, а статус изменился:

"Инициализация: 7%"

"Предупреждение: аномальная активность"

– Виола, мой браслет…

– Дерьмо, – выругалась она, глядя на свой детектор, где жидкость теперь бурлила всеми цветами радуги. – Прилив начинается раньше времени. Нужно бежать!

Но было поздно. Воздух вокруг них начал дрожать, словно от невыносимого жара. Стены поплыли, как воск на огне. А пол… пол просто исчез, превратившись в серебристое зеркало, в котором отражался не атриум, а какое-то другое место – город из стекла и света.

– Держись за меня! – крикнула Виола, хватая Макса за руку.

В тот же момент реальность раскололась. Макс почувствовал, как его тело одновременно остаётся на месте и падает в бесконечную пропасть. Он видел миллионы версий себя, расходящиеся как лучи от звезды. И сквозь этот калейдоскоп возможностей пробивался женский голос – не Виолы, а кого-то другого, знакомого и забытого:

"Протокол 'Феникс' активирован. Найди меня в Новых Афинах, Макс. Времени мало".

А потом мир схлопнулся обратно, и они с Виолой упали на твёрдую землю посреди пустоши, в километрах от лабораторного комплекса.

– Что… что это было? – выдавил Макс, пытаясь отдышаться.

Виола сидела рядом, бледная и потрясённая.

– Квантовый прыжок, – прошептала она. – Но это невозможно без специального оборудования и подготовки…

Она повернулась к нему с новым выражением – смесью страха и благоговения:

– Кто ты на самом деле, Макс?

Он посмотрел на браслет, где теперь светились новые слова:

"Инициализация: 12%"

"Пункт назначения: Новые Афины"

– Не знаю, – честно ответил он. – Но кажется, мне нужно попасть в Новые Афины.

Виола встала и отряхнула пыль с одежды.

– Что ж, тогда тебе повезло. Я как раз направляюсь туда с докладом. Но должна предупредить, – она внимательно посмотрела на него, – то, что сейчас произошло… Нормальные люди так не могут. Если ты связан с Протоколом "Феникс", о котором говорил тот голос, то ты замешан в чём-то гораздо большем, чем просто амнезия.

Макс поднялся на ноги, оглядывая незнакомый пейзаж – холмистая местность с редкими деревьями, чьи ветви светились изнутри, словно оптоволокно. Вдалеке виднелись руины каких-то сооружений, а над горизонтом висели странные парящие объекты, похожие одновременно на дирижабли и на медуз.

– У меня есть выбор? – спросил он, скорее у себя, чем у Виолы.

– Выбор есть всегда, – ответила она неожиданно серьёзно. – Даже в мире, где реальность стала текучей. Может быть, даже больше, чем раньше. Вопрос в том, хватит ли тебе смелости его сделать.

Она протянула руку:

– Так что, идёшь со мной в Новые Афины?

Макс кивнул и пожал её ладонь.

– Веди, – сказал он. – Кажется, у меня назначена встреча с прошлым.

И они двинулись вперёд, через странный новый мир, рождённый из пепла старого.

ГЛАВА 2: ПЕРВЫЕ ШАГИ В ИЗМЕНИВШЕМСЯ МИРЕ

Пустошь простиралась во все стороны, сюрреалистичный ландшафт, словно нарисованный художником под воздействием галлюциногенов. Обычные холмы соседствовали с участками, где земля складывалась в невозможные геометрические узоры. Растительность тоже не вписывалась в привычные представления о флоре: деревья с полупрозрачной корой, сквозь которую пульсировали потоки светящейся жидкости; кустарники с листьями, меняющими цвет при каждом порыве ветра; цветы, чьи лепестки раскрывались, демонстрируя миниатюрные голографические проекции.

Виола шла уверенно, избегая определённых участков и иногда сверяясь с детектором аномалий. Макс следовал за ней, пытаясь усвоить информацию, которой она делилась.

– Пустоши – это территории с повышенной нестабильностью реальности, – объясняла Виола, перепрыгивая через ручей с водой странного сиреневого оттенка. – После Схлопывания таких мест стало много. Некоторые постоянны, другие появляются и исчезают без предупреждения.

– И люди научились жить в таком мире? – спросил Макс, осторожно следуя её примеру. Вода в ручье, казалось, двигалась одновременно в разных направлениях.

– Не просто научились, – Виола остановилась, ожидая его. – Адаптировались и эволюционировали. Техномагия стала новой парадигмой существования. Те, кто освоил её принципы, процветают. Остальные… выживают как могут.

– Техномагия, – повторил Макс, пробуя слово на вкус. – Звучит как оксюморон. Технология и магия – разве это не противоположности?

Виола улыбнулась – впервые с момента их встречи.

– Это самое распространённое заблуждение "зимоспящих" – тех, кто пробуждается после длительной криогибернации или, как в твоём случае, после амнезии. Магия – это всего лишь технология, принципы работы которой не понятны наблюдателю. А после Схлопывания грань между материей и информацией, между физическими законами и программным кодом стала условной.

Она сделала пасс рукой, и между её пальцами заструились тонкие нити света, складываясь в миниатюрную карту местности.

– Видишь? Я использую ментальный интерфейс для доступа к квантовой сети и проецирую данные через нейроимплант. Для древних это выглядело бы как волшебство. Для современных людей это просто технология. Для техномага – это часть его сущности, продолжение сознания.

Макс завороженно наблюдал за светящейся картой, парящей над её ладонью.

– И каждый может так научиться?

– Теоретически – да. Практически – нет, – Виола свернула карту движением пальцев. – Для этого нужен определённый склад ума, тренировки и, чаще всего, нейроинтерфейсы или другие импланты. У разных фракций разные подходы. Технократы полагаются на тяжёлую кибернетику и жёсткие протоколы. Кодификаторы предпочитают синтез биологии и квантовых вычислений. Вольный Корень создаёт хакерские системы, перехватывающие чужие сигналы.

– А ты? К какой фракции принадлежишь ты?

Виола бросила на него острый взгляд.

– Я независимый кроссер – исследую пустоши, собираю артефакты, иногда выполняю поручения Гильдии Квантовых Теней.

– Звучит как наёмничество, – заметил Макс.

– Звучит как свобода, – парировала она. – В мире, где каждая фракция пытается навязать своё видение реальности, независимость – редкий и ценный ресурс.

Они продолжили путь. Ландшафт постепенно менялся, становясь менее хаотичным. Виола объяснила, что они приближаются к стабильной зоне – территории, где реальность меньше подвержена колебаниям и искажениям.

– Недалеко отсюда есть перевалочный пункт, – сказала она. – Место, где кроссеры и караваны отдыхают перед следующим этапом пути. Сможем там немного передохнуть, а я пока попробую узнать о тебе больше.

– Как именно?

– Конфигурация твоего браслета указывает на связь с НейроСинтезом – корпорацией, которая стояла у истоков Схлопывания. Если у меня получится подключиться к архивной сети, возможно, удастся выудить какие-то данные. К тому же, в перевалочном пункте бывают люди из разных фракций – может, кто-то слышал о Протоколе "Феникс".

Макс кивнул, чувствуя странную смесь надежды и тревоги. С одной стороны, он жаждал узнать правду о себе. С другой – что, если эта правда окажется страшнее неизвестности?

Через час пути они увидели впереди необычное сооружение. На первый взгляд оно напоминало старую заправочную станцию, но при ближайшем рассмотрении оказалось гораздо сложнее. Основная конструкция действительно была создана из остатков придорожной станции, но к ней примыкали модули, собранные, казалось, из всего, что попалось под руку: части автобусов и фургонов, транспортные контейнеры, металлические листы неизвестного происхождения. Всё это было скреплено между собой технополимером, который пульсировал мягким зеленоватым светом.

Вокруг станции располагались несколько транспортных средств – от модифицированных мотоциклов с антигравитационными элементами до чего-то, что можно было описать только как гибрид танка и парусника.

– Добро пожаловать в "Перекрёсток", – сказала Виола. – Одна из немногих нейтральных территорий в этом секторе пустошей. Здесь действует всего одно правило: никакого насилия. Нарушителей изгоняют и заносят в чёрный список всех подобных станций.

Они приблизились ко входу, охраняемому двумя фигурами в экзоскелетах, усиленных явно не стандартным оборудованием.

– Виола из Вольного Нагорья, – представилась их спутница. – Возвращаюсь в Новые Афины с докладом для Гильдии.

Один из охранников – женщина с металлической нижней челюстью и глазами, заменёнными многофасеточными линзами, – кивнула:

– Тебя знаем. А твой спутник?

– Макс, – он выступил вперёд. – Я… потерял память. Виола помогает мне добраться до Новых Афин.

Второй охранник – массивный мужчина, чья кожа была покрыта узором из мелких металлических чешуек, – поднял устройство, похожее на сканер.

– Стандартная процедура, – пояснил он. – Проверяем на наличие активных вредоносных программ и аномальных искажений.

Сканер прошёлся по Максу лучом синеватого света, затем издал серию звуковых сигналов.

– Странно, – пробормотал охранник. – Показывает одновременно высокую квантовую активность и отсутствие цифрового следа. Это противоречит основным принципам…

– Он чист? – нетерпеливо перебила Виола.

Охранники переглянулись.

– Технически да, – неохотно ответила женщина. – Но предупреждаем: ваш друг является аномалией. Если возникнут проблемы, вы оба будете нести ответственность.

– Принято, – кивнула Виола и потянула Макса за собой внутрь станции.

За неприметным входом оказалось просторное помещение, напоминающее одновременно бар, торговую площадку и информационный центр. Десятки людей – если это слово ещё подходило ко многим из присутствующих – занимались своими делами. Кто-то торговался за странные устройства и артефакты, разложенные на импровизированных прилавках. Другие сидели за столиками, погрузившись в разговоры или в виртуальные интерфейсы, видимые только им благодаря нейроимплантам. В углу группа музыкантов играла на инструментах, соединяющих в себе элементы классических и совершенно футуристических конструкций.

– Держись рядом и не пялься слишком откровенно, – тихо посоветовала Виола. – Здесь собираются представители всех фракций и множества независимых групп. Некоторые не любят излишнего внимания.

Макс кивнул, хотя удержаться от разглядывания было сложно. Разнообразие модификаций, которые люди внедрили в свои тела, поражало. Кто-то ограничился минимальными изменениями – имплантированными дисплеями под кожей или небольшими механическими дополнениями. Другие трансформировались настолько радикально, что их едва можно было узнать как людей – с дополнительными конечностями, экзотическими сенсорными органами или телами, частично преобразованными в чистую энергию, удерживаемую в форме силовыми полями.

Они подошли к барной стойке, за которой стоял человек без единой видимой модификации – что само по себе выглядело странно на фоне остальных посетителей. Только его глаза, полностью чёрные, без белков и зрачков, выдавали в нём не обычного человека.

– Виола! – поприветствовал он их, улыбаясь широкой улыбкой. – Давно не заглядывала. Обычный набор?

– Привет, Сэм, – она кивнула. – Да, и ещё что-нибудь питательное для моего спутника. Он… недавно пришёл в себя.

Сэм перевёл взгляд на Макса, и тот почувствовал себя так, словно его просветили насквозь.

– Зимоспящий? Или амнезия? – спросил бармен, не переставая улыбаться.

– Второе, – ответил Макс, удивляясь точности догадки.

– Бывает, – философски заметил Сэм. – В мире, где реальность пластична, память иногда становится… избирательной. Присаживайтесь, я всё принесу.

Они заняли столик в углу, откуда хорошо просматривался весь зал. Виола достала из своей сумки небольшое устройство, похожее на компактный планшет, и начала что-то на нём настраивать.

– Это мультитул, – пояснила она, заметив интерес Макса. – Универсальный интерфейс для доступа к различным сетям и системам. Попробую поискать информацию о твоём браслете и Протоколе "Феникс".

В этот момент Сэм принёс их заказ: для Виолы – стакан с жидкостью, переливающейся всеми цветами радуги, для Макса – тарелку с чем-то, напоминающим рагу, но с ингредиентами странных форм и цветов.

– Не волнуйся, – усмехнулся Сэм, заметив его настороженный взгляд. – Это синтезированный протеиновый комплекс с витаминными добавками. Вкус имитирует старый добрый говяжий стейк с овощами. Многие зимоспящие говорят, что это помогает им адаптироваться.

Макс осторожно попробовал блюдо и с удивлением обнаружил, что оно действительно вкусное – странное, но приятное сочетание знакомых и экзотических ароматов. Он не осознавал, насколько голоден, пока не начал есть.

Виола тем временем погрузилась в работу с мультитулом, её глаза на мгновение засветились голубоватым светом – признак активации нейроинтерфейса.

– Нашла кое-что интересное, – сказала она через несколько минут. – Протокол "Феникс" действительно был экспериментальной программой НейроСинтеза, запущенной непосредственно перед Схлопыванием. Официальная цель – создание прямого квантового интерфейса между человеческим сознанием и компьютерными системами.