Иллюзия любви

Глеб Индаков

Иллюзия любви

Научный спор

На вершине мира за барьером реальности стоял Вершитель и занимался расчетами. Судя по его виду, что-то у него не сходилось. Вновь и вновь он погружался в вычисления, но оставался неудовлетворен результатом. Удивление сменялось азартом, азарт напряжением, напряжение настойчивостью, а кончалось все новым удивлением, что запускало очередной круг. Другой Вершитель, проходивший мимо, заметил такое необычное поведение коллеги по цеху и заинтересовался происходящим. Подойдя поближе, он какое-то время молча наблюдал, ожидая, что его заметят и сами все расскажут, однако коллега был настолько увлечен своим делом, что не обращал ни на что внимания.

– Чем занят? – спросил наконец второй. Он встал достаточно близко, чтобы суметь рассмотреть содержимое барьера.

Первый Вершитель подпрыгнул от неожиданности. Впрочем, он быстро пришел в себя.

– Фух, ну напугал! Не мешай, иди со своим миром разбирайся, у меня тут одна проблема возникла, надо решить.

– Проблемы бывают разные. Какие-то можно решить самому, но иногда без совета не обойтись.

Первый Вершитель устало закатил глаза.

– Честно, не до проповедей сейчас. Может, потом расскажу, но сейчас не до тебя. Все, иди-иди. – И он яростно замахал второму, чтобы тот убирался куда-нибудь отсюда. Впрочем, если тому угодно стоять и глазеть, то пусть смотрит, только не надо отвлекать и мешать – вот это все, что вы так любите делать. Дело, дескать, очень важное, а если каждому стоять растолковывать да тратить силы… и прочее в этом духе.

Смиренно став в стороне, второй следил за напарником, не перестающим причитать и браниться. Он то и дело доставал всевозможные эссенции из мира, растянутого перед ним на нитях судьбы как оленья шкура на станке для дубильни, разбавлял его духовными выжимками, пробовал добавлять экстракты добра и зла в различных пропорциях и даже несколько раз устраивал всемирный потоп. Его мир, перегретый от частых экспериментов, то и дело трещал по швам и пару раз взрывался. Тогда приходилось лепить его с нуля, подключать к общей сети метавселенной и запускать квантовые вычисления для тонкой настройки слетевших параметров. В конец рассердившись, Вершитель сам обратился к приятелю с видом непризнанного мастера, у которого все валится из рук исключительно по вине окружающих:

– Вот встал над душой, так еще и хихикает. Лучше бы действительно помог, раз такой любопытный.

– Так я с радостью. В чем же у тебя там дело?

– Да ни в чем! Вернее, ничего особенного. Можешь назвать это моим капризом, но ты сам знаешь, у меня все всегда делается строго по плану и в соответствии с расчетом.

– Разумеется! Разве бывает иначе? У тебя что ни мир, то шедевр логики. Хорошо, впрочем, что не мне в нем жить.

– Ты бы не паясничал, а в дело вникал.

Он взял в руки заштопанное в очередной раз полотно мироздания и накинул на реальность, после чего началась загрузка системы и в мире стали медленно вспыхивать звезды.

– Показываю с самого начала. Берем обычный мир, задаем ядро, рисуем оси – ну как обычно. Так, тут что-то у нас порвалось сбоку, но это ладно, там жизни не будет и не надо. Добро добавили, зло добавили, свободу воли не забыли, последнюю версию физики загрузили.

– Обновление скачивал?

– Ты меня за кого принимаешь? Да ведь я его делал – исправлял сильное взаимодействие. Как я мог его не загрузить, когда без него мир самопроизвольно разлетается в клочья через 10 эпох?

– Я не в том смысле. Может быть, из-за них твоя проблема возникает? Раньше-то и одной эпохи не успевало пройти, а кто-то уже умудрялся все разрушить.

Первый Вершитель внимательно посмотрел в расчеты.

– Нет, тут ошибок не вижу, с реальностью согласуется. Это раньше бывало, что физика ошибку выдавала, мол, несовместима с действительностью, но ведь не во всех случаях. А про длительность… Сейчас тоже редко когда до второй эпохи в принципе доходит, поэтому не будем отвлекаться.

Легким движением он соединил новый мир со вселенной и запустил время в режиме отладки. Полотно залилось белым светом и резко потухло. Первый Вершитель многозначительно кивнул, подготавливая собеседника к самой важной части.

– Теперь у нас готов первичный бульон. Это моя контрольная точка при заданных параметрах. Показал на всякий случай, что я делал, но, как видишь, тут неточностей нет. Дальше тоже все идет по сценарию номер 9897 из 117 тома последней версии. Тем не менее, когда я разбирал феномен жизни, случайно выбрал эту область. – Он указал на полотно, которое мгновенно растянулось до бесконечности, и перед Вершителям предстала маленькая планета возле довольно блеклой звезды.

– Ну и чего? Это же известная аномалия, описанная всеми, кому не лень. Я по ней в свое время три сборника выпустил. Уже давно неактуальна, потому что безынтересна – даже тому, кто ее добавил в стародавнем релизе.

– Неактуальна? Вот тут ты заблуждаешься. И все остальные, тебе подобные. Посмотри сюда.

Красочное полотно заволокло все кругом буйством красок, из которого мгновенно проявилась оживленная городская улица.

– Это же этот город, как его… Ну из 9897 сценария. Надо же, забыл.

– Я локальный мир всегда в уме держу, поэтому точно помню, что это Москва. Бульвар Капуцинок, если быть точнее. Там вдалеке как раз виден Биг-Бен с факелом в руке.

– Феноменальная память! – восхитился второй.

– Есть такое, да. Но важно не это. Обрати внимание на людей. Как они умеют создать уютную суету, как дробятся на группы, как эмоциональны.

Вершитель номер два с некоторой скукой посмотрел на копошащихся созданий, начиная сожалеть, что ввязался в чужие дела. Ничего особенного он не заметил: на обыкновенной планете с обыкновенными параметрами стояло обыкновенное человеческое поселение общажного типа, называемое ими городом, где с обыкновенными эмоциями на обыкновенных лицах бессмысленно разгуливали совершенно обыкновенные люди. Некоторые из них были, однако, необыкновенно глупы или необыкновенно безобразны, но и это было явлением вполне обыкновенным для этой части мира. В целом вопиющая обыденность выбранного места не давала ни малейшего намека на интерес.

– Я, как ты знаешь, увлекся теорией живого – ты, конечно, видел мои труды. – Продолжил первый Вершитель после паузы. – Среди прочего я разрабатывал так называемую гипотезу иллюзий.

– Да, она касается иллюзорности представлений у созданий. Иллюзия зла, миропонимания…

– Верно-верно, – перехватил обрадованный Вершитель. – иллюзия выбора и так далее. Меня еще наградили за некоторые из них значком борца за объективность. Есть среди них одна довольно примечательная. Я назвал ее иллюзией привязанности, но другие для большей поэтичности стали называть ее иначе.

– Иллюзией любви? Да, примечательная теория. Даже, можно сказать, закон, неизбежно следующий из самых основ мироздания. Она справедлива для любой конфигурации в томах с первого по 4345670-ый, где вообще описана жизнь. Да я сам готов поручиться за ее истинность – проверено лично в бесчисленных мирах, хотя я и не специализируюсь на жизни.

– Благодарю за лестные слова о моем открытии, но именно в нем и кроется моя проблема. Дело в том, что упомянутая тобой теория неизбежно работает всегда и везде. Всегда.

Он потупил взор и замолчал.

– И что? – не выдержал второй Вершитель.

– Что-что? Расчеты у меня верные! И теория верна!

– Тогда в чем проблема?

– Она не работает.

И, подойдя к одному из зданий с витиеватым узором на фасаде, Вершитель рванул за незримое полотно и перенес место действия в маленькую школу.

– Смотри внимательно!

И Вершитель начал демонстрацию. За партой сидела девушка и наматывала каштановые волосы на ручку, занятая чем-то, по-видимому, важным. Поодаль стоял парень и громко смеялся. Вероятно, без причины.

– На них и надо смотреть, – пояснил первый Вершитель второму. – Они-то мне покоя и не дают. Вон как внимание привлекает. Но она сейчас не посмотрит. Если прокрутить немного вперед, он к ней подойдет. Перемотаем сразу на пару лет.

Свет замелькал, планеты и звезды завертелись в урагане времени, но через мгновение все успокоилось. Парень и девушка сидели за одной партой и мило беседовали. Немного отпив из пакетика сока, молодой человек передал его возлюбленной, и та с улыбкой укусила трубочку.

Вершитель остановил мир.

– Ну вот и все!

– Ты, верно, шутишь, – в недоумении ответил коллега. – В чем дело? Я не понимаю.

– Да в них! И в этом томе, будь он неладен! – Вершитель с гневом бросил увесистый сборник в полотно, по которому пошла рябь пространства-времени, свернувшая планету в спираль. – Все сводится к тому, что эти двое всегда находят друг друга при любой конфигурации системы по сценарию 9897, что выглядит совершенной бессмыслицей. С помощью индукции я доказал справедливость своей гипотезы детерминизма живого на примере квадриллиона миров, утвердив ее в качестве теории, а затем вместе с коллегами подтвердил ее абсолютными расчетами логики. Следствием положений является иллюзорность возвышенной привязанности у живых существ, что выражается в невозможности повторения тех же паттернов при различных начальных условиях выбранного сценария с заданным ядром, а в случае мира живых существ – для любого ядра. Да что я рассказываю, ты же слушал мои доклады и сам все это прекрасно знаешь.

– Хм-м, – задумался второй Вершитель, – теперь ясно. Но давай-ка я сам проверю, позволишь?

Откатив армагеддон спирального хаоса до школьного класса, он аккуратно потянул полотно и начал делить его на лоскуты. Теперь перед двумя мыслителями единовременно предстали десятки тысяч миров.

– Этого, пожалуй, хватит. Будем смотреть на этих двоих. Как их тут выбрать?

– Здесь выбери кластер живого и впиши их духовные показатели.

– Как я впишу, если их не знаю?

– Тогда вбей идентификаторы субъектов, я их уже наизусть выучил.

После беглой настройки они принялись изучать каждый представленный вариант мира словно на гигантском мониторе с разделенными экраном. Только с полным погружением – куда глубже 3D. На одном из лоскутов средних размеров ящерица незаметно подкралась к другой, легонько ее лизнула и скрылась восвояси.

– Что скажешь? – важно заявил второй.

– А чего мне две какие-то ящерицы? – рассмеялся ему в ответ Первый. – Мы же установили кластер людей для проверки ограниченной выборки. Остальное я и так проверял, там все то же самое, может, даже нагляднее. Так что ты смотри по сторонам, людей ищи.

Действительно, неподалеку в высокой траве нашлись люди – волосатый мужчина и стройная женщина, которые шли, держась за руки.

– Следующий.

На обгоревшей Земле бушевала война. В одно из строений, укрываясь от снарядов, забежала босая девушка.

– Ты кто? – внезапно крикнул ей из тени солдат и взвел курок.

Она растерялась и хотела броситься прочь, но оступилась и упала без сил. Солдату не хотелось причинить ей вреда.

– Галатка, я так и думал. Вроде, жива, хотя и делает вид, что без сознания. Что мне с ней делать? Кодекс велит истреблять их. – Он постоял в нерешительности и наконец поднял девушку на руки. – К черту такой кодекс. К черту все.

Лоскут реальности вспыхнул и растворился.

– Следующий.

В пролетавшей ракете трудно было разглядеть пассажира. Обе звезды Сириуса меркли на фоне огней большого города, уходившего корнями в самую толщу планеты. Вершины небоскребов выглядели чудесно – настоящее чудо архитектуры, залитое блеском атомного прожектора. Ракета, однако, спускалась все ниже и уже летела сквозь дым и копоть нищих кварталов.

– Я так больше не могу, Чак, – томно произнесла рыжеволосая девушка на заднем сидении. – Останови.

Ракета застыла в воздухе посреди темноты ночных трущоб. Из нее выпала лестница, по которой девушка спустилась прямо до земли, испачкав свои белые сапожки в заводской саже. Ее маленькая фигурка двигалась во тьме гадкого квартала. По сторонам слышались кашель и непристойная ругань. Несколько теней приблизились к девушке.

Второй Вершитель скосил взгляд на соседа. Тот никак не отреагировал.

В одном из домов включился неоновый свет. Из раздвинувшихся ржавых дверей выпрыгнул худой очкарик с лысой перепачканной головой:

– Леди, вы что, с ума сошли? В таком месте и без охраны!

– А может, я хочу умереть?

– А я может не хочу, чтобы у меня под окнами умирали! В третий раз я не сяду за чужие грехи, только за свои собственные! – Он выбежал на ей навстречу с ломом в руке. – Живо в дом!

Заметив лом, тени растворились. Девушка смиренно вошла в маленькую комнатку кочегара, в которой было довольно уютно. Внезапно она почувствовала интерес:

– Знаете, спасибо… А как вы меня заметили?

Кочегар засмущался.

– Понимаете, не заметить такую красотку было бы трудно даже в темноте… Не хотите колы?

Мир заискрился и исчез. Вершители переглянулись и коснулись очередного лоскута.

В старинном замке был устроен большой пир. Приехали звезды со всего королевства, и весь город слушал, как волшебники умеют веселиться. Учащиеся и выпускники академии магического фундаментализма заняли все свободные места, для них были подготовлены всевозможные развлечения. Одни ловили огоньки в аудиториях, за что преподаватели каждый год ругали студентов, другие на скорость варили зелья, а кто-то декламировал наизусть труды Лорроакана прямо из фонтана, стараясь завоевать внимание публики. Троица неразлучных друзей как раз остановилась послушать смельчака.

– Он так и захлебнуться мог бы, будь тут вода! – засмеялась девушка.

– Так давайте наколдуем! – предложил один из ее спутников.

– Давай! Отличная идея! – поддержал другой. – А мы с Тауриэль подождем тебя возле главной залы.

Он взял девушку за руку, и они оба скрылись в толпе. Оставшийся паренек какое-то время пытался вспомнить заклинание, но почему-то у него никак не выходило на нем сконцентрироваться. В конце концов он решил, что не такая уж эта затея и интересная, когда рядом нет друзей, и пошел за ними, прокладывая себе путь сквозь студентов, изрядно накаченных элем, который в честь праздника разливал по кружкам сам глава академии. Он застал их возле палатки брачных фокусов, когда на девушку уже надевали фату.

– Это что такое? – не выдержал он. – Какого архидемона, Мэлз?

– Ты чего так напрягся, Коэн, – продолжала смеяться Тауриэль, – это же в шутку. Ну скажи ему, Мэлз! Смотри, как он завелся, сейчас начнет стрелять молниями.

Но Коэна было не остановить, и Мэлзу пришлось долго объяснять, что же в этой шутке такого смешного, почему это вообще называется шуткой, кому именно должно быть смешно и прочее в этом духе. Тауриэль этот спор быстро наскучил. Она пришла сюда веселиться и будет веселиться – как она решила – даже если без них. Резко повернувшись, она сделала шаг и…

– Да куда ты летишь! Что за дебильный праздник, не протолкнуться! Вокруг одни кретины!

– Прошу прощения, – ответила Тауриэль и подошла к фокуснику.

«Всегда найдется какой-нибудь мерзкий тип, который испортит настроение. Нужно просто не обращать на таких внимания, а то недолго самой подцепить негатив» – размышляла она про себя. Ее очередь уже подошла, но партнера у нее так и не было.

– Девушка, заходите, – позвал фокусник. – Можно и одной, сейчас вам кого-нибудь подберем.

Внутри палатки было довольно темно. Несколько студенток исполняли танец пастушков, традиционный для церемоний венчания в южных регионах. Они разбрасывали лепестки лилий и что-то тихо напевали. Через пару минут вернулся фокусник, который привел с собой супруга для Тауриэль.

– Итак, приступим, мистер и миссис Маговские! В этот чудесный день я силой, дарованной мне волшебством, объявляю вас мужем и женой! Пусть вам всегда улыбается фортуна и светит Эарендиль! Да будет сладок для вас отныне корень мандрагоры! Можете поцеловаться! Ну или обняться, если совсем не знакомы.

Фокусник взмахнул руками и устроил небольшой салют, вмиг осветивший палатку.

– Чего хочешь? – спросила Тауриэль больше для вежливости.

«Все парни одинаковые, – продолжила она про себя. – Ну давай, только попробуй попросить поцелуй: так фортуна улыбнется – не встанешь. В самый Эарендиль засветит!»

– Домой хочу.

Девушку будто облили водой.

– Чего?

Тауриэль явно была в недоумении. Она оглядела парня в свете вспышек: «Фу, такой рыхлый. Вот судьба затейница! Это же он! Сам мне ногу отдавил, так потом обругал!».

– Еще хочу извиниться за грубость. – продолжил новоиспеченный супруг. – Вот, ты фату обронила, я хотел отдать.

– А, да, спасибо… А как тебя зовут?

– Грэг. Но друзья зовут Острый коготь: я некогда успешно открыл дверь в учительскую.

«Скорее уж Толстый ломоть. Если уж ты чего и открыл, так это кладовую с запасами на зиму», – усмехнулась в уме Тауриэль.

– Ладно, пойдем на выход. – Она поймала себя на мысли, что ей отчего-то интересен этот увалень. Не так, как Коэн или Мэвз, или другие. Как-то иначе. И куда сильнее. – Я, кстати, с отделения врачевания, а ты на чем специализируешься? На булочках? А-ха-хах, извини.

Красочная зала закрутилась в тонкую трубочку и растворилась.

– Я же говорил! – воскликнул первый Вершитель. – Всегда друг друга находят, и между ними возникает… как это называется? Искра, в общем, пробегает.

– Еще ничего не доказано, – заметил его коллега. – Мы только начали.

Они проверяли один мир за другим со все возрастающим азартом. Высокие технологии сменялись эпохами первобытности, а свободные параметры физики из тома 9897 варьировали реальность от абсолютного хаоса чародейства до полного детерминизма законов. В каждом мире, которого касались верховные исследователи, очередной Грэг влюблялся в свою Тауриэль, а Тауриэль снова отыскивала своего Грэга, им ничего не могло помешать. Раз за разом результат оказывался неизменным. Лишения и богатство, власть и бесправие, война и спокойствие – их чувства прошли через все. Когда он был слеп, она пела ему песни. Когда она оказывалась глуха, он писал ей картины. Если же они оба рождались немыми, и тогда им удавалось высказать все на языке танца, утопая в объятиях друг друга. А когда из жизни исчезал один – вслед за ним исчезал и другой. Все было так слажено, будто само мироздание связало биение их сердец резонансной нитью. Теория «иллюзорности чувств» трещала по швам из-за двух маленьких существ в бесконечной вселенной.

Однако Вершители имели туз в рукаве. Ничто не возбуждает тяги к деятельности сильнее, чем желание найти изъян в совершенстве или помешать чужому счастью.

– Давай-ка лично вмешаемся, – сказал один из них другому. – Помеха может заключаться в их ограниченности. Наделим этих людей своими правами, хотя бы частично. Пусть ощутят масштабы мира. Любовная привязанность связана с теснотой разума и впечатлений. Когда есть, куда расти, не удается создать столь банальные узы – они просто отомрут.

– Хмм, что-то новенькое и как будто дельное. Жестоко, но интересно. Полагаешь, эти создания способны выйти за рамки своих заблуждений?

– Как бы нам выйти за рамки собственных с твоей-то теорией. – Съехидничал второй Вершитель. – Попробовать в любом случае надо. Чего рассуждать раньше времени?

– Верно. – Согласился первый и достал пузырек концентрированного раствора бытия. – Приступим.