Воспоминания труднобеременной: первенец

Лиля Ветрова

Воспоминания труднобеременной: первенец

Посвящается моей маме, которая дарит нам бесконечную любовь. Спасибо тебе

От автора

Это необычная книга: она представляет собой историю моей беременности первенцем, которая прошла весьма трудно. Именно тогда я осознала, что означает: не можете идти или даже ползти – лежите по направлению к своей мечте.

Я не ставлю перед собой цели мотивировать или демотивировать читательниц на вынашивание детей: моя ситуация была почти уникальна и она, скорее всего, не повторится ни у кого. Кроме того, желание иметь детей – по-моему, самая большая мотивирующая сила на планете, иррациональная и всепобеждающая. Я лишь хочу рассказать о том смешном и грустном, что я повидала, как жила и пережила путешествие длиною в девять месяцев и решилась на новое. Это опыт, это жизнь, и я все-таки обрела первого, а потом и второго ребенка, чего я желаю всем, кто этого хочет.

Я долго не решалась начать свою историю, но общение с блогерами Гульнур Афризуновой и Ольгой Кожевниковой убедило меня, что женщины готовы меня услышать. Я выражаю свою сердечную благодарность им, а также тем, кто читал и поддерживал меня в соцсетях, особенно талантливой чтице аудиокниг Анне Летуре, Татьяне Вантюсовой, Инне Бред и Алексею Полетаеву, который доказал, что мужчины тоже могут понять и принять строки о беременности.

Впечатлительным далее не читать, потому и сама читать не буду.

Пролог

О детях Лиля мечтала всю свою жизнь, но мечте было суждено исполниться только после четырех лет брака и череды испытаний.

В итоге Лиля оказалась необычной беременной. Терапевт в перинатальном центре перед родами так и сказал: «Необычная, но живучая». А заведующая отделением перед тринадцатой госпитализацией на сохранение приветствовала ее фразой: «Что, опять ты?!» На кесарево сечение Лиля будет почти что бежать вприпрыжку с улыбкой на устах.

Усаживайтесь поудобнее, обо всем по порядку.

Глава 1. Первые шаги… перед долгим перерывом

Я все решила. Муж все решил. Мы оба пришли к согласию: живем дальше и пусть все будет так, как будет.

Мы всегда хотели детей. Кажется, некоторые люди рождаются с этим чувством. Хотели не одного, а много. Конечно, мы понятия не имели, что это такое на самом деле, но факт оставался фактом.

Однако жизнь заставила нас ответить на другие вопросы, прежде всего: будем ли мы вместе, если все пойдет не по плану? И что мы будем делать?

Не вдаваясь в особенности наших убеждений и психологические обоснования, повторю, что было принято решение жить обычной жизни без серьезных вмешательств.

Поженились мы, когда нам обоим было по 28 лет. И уже через два месяца я узнала, что в положении. Но так же стремительно, как началась, та беременность закончилась, повергнув меня в глубокий стресс и заставив снова и снова спрашивать себя: почему, что я сделала не так, за что мне такое?

Затем три года в браке, три года тишины в животе. Я, используя меткое выражение одной мадам с интернет-форума, начала считать, что тестов на беременность с двумя полосками просто не бывает.

Я работала в двух местах (научным сотрудником и преподавателем вуза) и старалась думать именно о работе. И еще о том, что можно приготовить на ужин.

Летом у нас с мужем был чудесный отпуск на Крите, затем мы съездили к родителям супруга в деревню. Когда мы вернулись домой, мне вдруг показалось, что в семье может что-то измениться, и даже моя мама сказала мне, что чувствует то же самое. Но это было то самое ощущение, когда веришь и не веришь одновременно.

В тот день мне нужно было на работу – просматривать новые научные публикации на иностранных языках, чтобы потом их проанализировать и написать обзор.

С утра как-то плоховато. Ну, а кому сегодня хорошо? Осень, погодка так себе.

Останавливаю себя на мысли, что нужно принять еще таблетку от головной боли. Но моя гиперответственность расправила плечи: должен начаться новый цикл, провериться бы надо, прежде чем глушить себя химией.

С такой мыслью и без какой-либо надежды на иное, кроме успокоенной совести и дозы обезболивающего, я и увидела те самые две полоски.

Пока нет особой радости. Скорее замешательство: я не уверена, не знаю, мало ли что. А если ошибка? К врачу! Срочно к моему врачу – родненькой моей А.Ю., знакомой с моими горестями на пути к беременности.

Платная медицина вкупе с мозгами специалиста творят чудеса: еще пара исследований и сомнений, и я получаю в ответ на результаты срочного анализ крови позднее сообщение от доктора в мессенджере: «Поздравляю! Это точно беременность». И вступаю на длинную тропинку, сложнейшую в моей жизни. Но пока я об этом не знала.

Мои первые шаги в качестве беременной были похожи на шаги многих беременных, ощутивших недомогания и новые проблемы. Например, я поняла, что не надо было надевать высоченные каблуки и идти в магазин за курицей, потому что началось сильное головокружение и я едва не рухнула. Новехонькие ботильоны так и остались невостребованными и до сих пор стоят у меня в шкафу: носить подобные каблучищи я больше не могу и не хочу.

Затем мне поплохело во время занятия со студентами. До сих пор помню, как отлеживалась на кафедральном диване, а методистка отпаивала меня чаем и измеряла мне давление. Помню даже, как я обрадовалась началу токсикоза: я наконец почувствовала себя беременной! А мама обещала, что будет лишь легкая тошнота. Вскоре я узнала, что и в этом от нее отличаюсь.

Недомогания усиливались, но я все еще функционировала и даже могла по чуть-чуть питаться. У меня были наготове половинка яйца, ложка лапши, кусочек сыра и прочие разнообразные микроблюда. По-другому есть уже не получалось.

Но по-настоящему я испугалась, когда увидела кровь. Три года назад я пережила такое и тут… снова.

Врач платной клиники А.Ю. едва успокоила меня по телефону и сказала срочно приехать.

Сквозь слезы и вечернюю дымку я буду мчаться к ней, чтобы проверить совсем маленькое еще скопление клеток у меня в животе. И кровь уйдет далеко не сразу.

Глава 2. Да будет вам

Перенесемся на несколько месяцев назад, в лето 2017 года.

Оценка тех событий носит, конечно же, художественный характер. Понятия не имею, что в те моменты на самом деле думал Всевышний, но я Ему безмерно благодарна.

Моей беременности предшествовали два интересных события.

Первое. В конце третьего года совместной жизни мы с мужем поехали на Крит. Мы не очень часто путешествуем и потому радовались как дети.

Запланировали сгонять на длинные интересные экскурсии. На одной из них мы плыли на кораблике, чтобы посмотреть на красивые пейзажи, место соприкосновения разных морей и развалины настоящей пиратской крепости на островке. У этих пиратов, как нам сказали, даже были свои школы – инфраструктуре позавидуешь.

Проблема оказалась в том, что сама крепость находилась на скале, идти к ней надо было на солнцепеке по остаткам древних ступенек, а мы проигнорировали совет взять с собой кеды и топали в шлепанцах.

Был вариант вообще не подниматься туда и просто покупаться в море, но зря, что ль, приплыли?.. Муж держался нормально, он у меня вообще молчаливый, а вот я весь подъем фыркала и ворчала, что глупые пираты даже лифт изобрести не могли. Добралась до ворот обессиленная, перегревшаяся, но гордая собой. Спускаться, кстати, было тяжелее: шлепанцы в этом плане – ужасная обувь, если вы не хотите поломать о камни их, а заодно и ноги.

Прошло время, и я подумала: надо же, как будто Господь взглянул там на меня, стоящую под греческим флагом, и тихо произнес: «Ладно, дам тебе ребенка, ты готова к испытаниям».

Второе. После отдыха на Крите мы запланировали поездку в родную деревню мужа. Я пересилила себя: мне было сложно видеть, что его брат и сестра уже имеют по двое детей, а я привожу в гости только себя хорошую, 31-летнюю супругу без всякого намека на малышей. К тому же я всерьез опасалась, что на меня начнут давить по этому поводу, хотя супруг обещал, что такого не случится. А он у меня четырежды Скорпион – словами кидаться в таком деле не будет.

Все прошло хорошо, хотя в поезде я схватила жесточайшую аллергию на пыльное одеяло и страшно переживала за то, как все пройдет. Позже я разревелась, гуляя по сельскому стадиону. Я так хотела ребенка, но уже начала думать, что эта история не про меня.

Муж всю поездку успокаивал меня, говорил ласковые слова, показывал мне бычка, отдыхающего в траве, кроликов, жующих кукурузу, и другие милые вещи.

Вдобавок ко всем моим страданиям, я зачем-то взяла с собой белые бриджи, которые постоянно пачкались, и он несколько раз стирал их сам.

Думаю, что Бог в тот момент сказал и ему: «Да будет тебе…»

Осенью того же года я обнаружила, что у меня появилась долгожданная компания, от которой нельзя спрятаться в другую комнату.

Глава 3. Бессилие и смирение

– А иначе никак? – спрашиваю я, с трудом сдерживая эмоции.

– У вас температура 39 и сильная головная боль, а также другие косвенные признаки менингита. Кроме пункции позвоночника, ничто не поможет поставить точный диагноз, – объясняет врач.

Москва. Инфекционная больница с прекраснейшим персоналом, одним из лучших, что я видела, столь заботливым, все объясняющим, молодым, энергичным… Палата на шесть человек. Чудесные соседки, мне так повезло с ними.

Полтора дня назад я загремела сюда по скорой после такого дикого озноба, что чашку в руки взять не могла. В приемном я постоянно склонялась над раковиной и вовсе не для того, чтобы помыть руки. Пульс молотил 140 ударов в минуту, даже доктора впечатлились. Я была в таком ужасе, в таком смятении, я так боялась и за себя, и за свой живот. Меня немного успокоил только врач-узист, когда высветил на экране крошечного человечка – моего Алешу, – у которого отлично стучало сердечко…

– Менингит очень опасен для моей беременности?

У лечащего доктора нервная усмешка-гримаса: что, Лиля и вправду думает сейчас о зародыше, которому восемь недель, а не о том, что бывает в таких случаях с больными?

Я заполняю согласие на пункцию позвоночника, на бумагу капают слезы. Восемь недель долгожданной беременности. Я три года ее ждала! Три!.. Мне уже колют антибиотики по четыре раза в день, в первом триместре, когда и парацетамол-то лучше не принимать. Что будет с ребенком?.. Спойлер: ему уже семь лет, мы только что поиграли, поругались, помирились и обнялись, и он пошел спать, пожелав всем спокойной ночи. Он умеет бегло читать и с нетерпением ждет, когда пойдет в первый класс.

Но в тот момент я чувствовала настоящее отчаяние. И в нем я поняла, что действительно на все воля Божия. Только в Его воле сохранить моего ребенка и меня.

Лежу в позе эмбриона, испытывая почти витальный страх перед иглой в позвоночник. Маленький тык…

– Все! – оглашает врач.

– Что?! Кровь из вены брать больнее, вы волшебница! – восклицаю я.

Меня перекантовывают на каталку. Лежать и капать двухчасовую капельницу. После пункции так нужно.

Смотрю на своих беременных соседок. Сердце замирает. А если у меня и вправду менингит, не успели ли они заразиться? Какие они милые, совсем не боятся…

– У вас нет менингита, – сообщает врач, зайдя в палату.

– Ура! Девочки, я вас не заражу! – кричу я.

– А что, менингит заразен?! – изумленно отзываются соседки.

Иногда незнание дает нам самую большую смелость.

Я почти счастлива. Вскоре я узна́ю одну существенную деталь: после пункции на менингит легче становится тем, кто болен. У тех, кто здоров, могут начаться побочные эффекты.

Ближайшие дни я проведу, мучаясь от ставших адскими головных болей и усилившегося в десять раз токсикоза. Мои соседки выпишутся по домам, а меня переведут в гораздо менее благодушную палату.

Глава 4. Просвет

Помните «Алису в Стране чудес», как главная героиня играла в крикет с помощью фламинго? Не знаю, почему такая странная ассоциация, но, находясь в акушерском отделении инфекционной больницы, я чувствовала себя палкой для крикета или тощей шеей птицы среди мячиков. Я была на восьмой неделе и все такая же стройная, даже хуже – с токсикозом-то, а все барышни вокруг напоминали милые шарики.

– Эй-эй, ты чего?!!! – медперсонал был ошеломлен, увидев, как я через несколько часов после пункции позвоночника по стенке продвигаюсь к туалету в другом конце коридора и при этом еще и бодрюсь. Воистину не успела еще понять всей силы побочных эффектов и потому даже улыбаюсь.

В следующий раз меня прожала в уборную соседка на девятом месяце беременности. Странное было зрелище.

Головокружение и дикая головная боль, усиливающиеся в вертикальном положении, стали моими спутниками. Зато у меня не было менингита.

А вот тошнота, которая перешла все границы разумного и неразумного, заставляла меня откусывать еду по одному кусочку или грызть по вечерам корки черного хлеба. Благо последнего в отделении было завались в любое время суток. Куски были сложены в кастрюлю, стоявшую на столе рядом с пищеблоком. До сих пор обожаю эти корки!

– Ты теперь ешь только для поддержания жизни? – спросила меня позитивная соседка Таня. Милейшая девушка, она приносила мне чай и вареное мясо или рыбку во время двухчасовых капельниц.

– Вроде того, – я прожевывала молекулы пищи, радуясь, что тут дают такую прелесть на второй завтрак.

Врачи велели мне лежать и не рыпаться. Пить два литра воды в день и еще чай, чтоб голова проходила. Никогда бы не смогла в себя все это вместить.

Мной владели разные степени отчаяния и отупения, казалось, что головная боль не отпустит меня никогда.

Медсестра, которую все считали обалденно хорошей, лично мне никогда не попадала в вену с первого раза, приговаривая, что они у меня тонкие и воспаленные. Впрочем, это было не так страшно по сравнению с той тирадой, которой она разразилась в выходной день перед моими соседками, стоя спиной к моей кровати.

Из нее я узнала, что туповатые врачи лечат странных девушек лошадиными препаратами в первом триместре, что ей этого кошмара не понять и что своей дочери она запретит принимать что-либо вообще в первые двенадцать недель беременности. Мне, получавшей по четыре пенициллина в день, капельницы и уколы, чтобы не выворачивало желудок нон-стоп, было до того «приятно», что я придумывала 100 способов донести до медсестры предположение о наличии для нее вакансии в империи фюрера Адольфа. Но не срослось: медсестра так и не узнала мою позицию.

Мое пребывание в инфекционке принесло еще несколько перлов и разноперых сценок.

Во-первых, после перевода в новую палату меня приветствовали словами:

– Ты чего такая измученная? Родила, что ли, только что? Болеешь?.. Мы вообще-то тут уже выздоравливаем.

Затем говорившая это высморкала тонну соплей.

Я очень сильно оправдывалась: я тоже выздоравливаю, но головная боль и т.п. А перед выпиской другая соседка по палате отвесила весомый и решительный комментарий, который я запомнила для всех дальнейших госпитализаций:

– Чего приставали-то к тебе? Не гостиница тут, а больница. Потерпят – не развалятся.

В другой раз я умоляла врача отпустить меня домой, хотя голова у меня трескалась на мандариновые дольки, и я с трудом вставала, на основании того, что дома… я смогу спокойно пить чай от головной боли. Меня мягко успокоили и оставили еще на пару дней – пока не полегчает.

В третий раз в палату заглянула медсестра с вопросом, тут ли такая-то.

– Здесь я! – отвечаю и дико ржу.

– Ты чего? – опешила сестра.

– Куда ж я денусь, если мне вставать запретили?!.. – суровая ступень отчаявшегося оптимизма.

В четвертый раз меня под руку вела санитарка делать УЗИ почек, интересуясь, отчего мне так худо.

– Токсикоз, пункция позвоночника, инфекция – выбирайте, – улыбнулась я.

– А… Ну, держись за меня. Пальто накинь и боты надень: у нас тут есть общественные вещи.

Больница была прекрасная, а вот здания маленькие и старые: на УЗИ шли по улице, мило общаясь. Домики снесут через несколько лет, превратив больницу в современный лечебный комплекс.

– Я здесь кучу лет работаю и ни разу ничем не заразилась, – сообщила санитарка. Так-то. А ведь они даже маски тогда не носили. – И, будучи беременной, я даже на лыжах каталась, немного живот потом потянуло, но все хорошо было.

Да, у каждого свое. Вспоминаю ту санитарку с нежностью: она просто поддерживала беседу и оберегала меня мягко и человечно. Мне даже полежать разрешили в ожидании исследования прямо на стульчиках, не снимая пальто.

В пятый раз к нам в палату подселили даму, вынашивающую третьего малыша, которая утверждала, что раньше общество было устроено гораздо правильнее, потому что жениха девушке подбирали родители. Ведь главное, чтобы человек был из хорошей семьи.

Тут моя натура вся взвилась, не переварив подобных представлений о личности и коллективе. Мне даже больная башка не помешала ответить:

– А вам тоже мужа родители подобрали?

Дама почему-то стушевалась и ответила, что сама интуитивно правильно выбрала супруга – русского, но живущего на другом конце планеты: таким образом ДНК у них оказались разные и дети здоровые получились. Логически ее суждения были не особо связаны между собой (где хорошая семья, а где ДНК?), но что с нас, беременных, взять-то…

Выписали меня чрезвычайно слабой, но в общем-то выздоровевшей. А дальше меня ждал настоящий просвет на первом скрининге.

Помню, как я легла на кушетку, голодная (ибо прийти надо было натощак) и замученная жизнью, а А.Ю. показала на экране человечка, задирающего крошечные конечности у меня в животе и делающего другие гимнастические этюды.

– О, желудок у него полный, что-то уже высосал из вас. Смотрите: ноги выше головы, – прокомментировала она.