Мистические истории про питомцев

Неписатель Нетипичный

Мистические истории про питомцев

Рыжий Ангел на страже

Лика всегда считала свою кошку Миру просто необычайно умным животным. Рыжая, с глазами цвета жидкого золота и бархатистым мурлыканьем, которое лечило любую тревогу.

Они жили в старом доме с тонкими стенами, где каждый скрип лестницы или половицы был знаком. Сверху жил сосед, Марк, тихий и неприметный программист, который всегда казался обычным замкнутым человеком. Пока не случилось то, что заставило Лику изменить мнение об этом человеке…

Лика не верила ни в привидения, ни в сверхъестественное.

Она была современной девушкой, считала себя приверженцем научного подхода и критического мышления. Поэтому все мистические истории про призраков, демонов и прочее потустороннее она относила к разряду банальных страшилок для любителей пощекотать себе нервишки. Так что девушка особо не запомнила тот момент, когда это началось.

Сначала были странные звуки по ночам – не шаги сверху, а словно что-то тяжелое и негнущееся волочилось по полу Марка. Потом появился запах – сладковато-гнилостный, смешанный с серой. Лика списывала на старые трубы или свою фантазию.

Мира же вела себя иначе. Ее золотые зрачки сужались в щелочки, стоило им встретить Марка в подъезде. Она шипела, ее шерсть вставала дыбом, а низкое, предупреждающее урчание, не похожее на ее обычное мурлыканье, заставляло Лику вздрагивать. Кошка не подпускала хозяйку к двери соседа ближе чем на три ступеньки.

Однажды Лика вспомнила бабушкину сказку, которую та рассказывала ей, ребенку, глядя на мирно спящую кошку: «Они – потомки ангелов, внученька. Потомки тех, кто спустился с небес не для войны, а для тихой охраны. Их когти и зубы могут ранить Тьму, пронзить самую суть демона, но не убить его. Ибо не дано им отнимать жизни, даже самые темные».

Тогда это казалось красивой легендой. Теперь, глядя на напряженную Миру, Лика впервые в жизни почувствовала ледяной комок необъяснимого страха в груди.

Ночь Апокалипсиса наступила внезапно.

Лику разбудил грохот – не из квартиры Марка, а прямо у ее двери. Что-то тяжелое, нечеловечески сильное, ломилось в тонкую древесину. Дверь трещала по швам. Сквозь щели сочился не подъездный свет, а сгущающаяся, липкая тьма, и тот самый сладковато-гнилостный запах заполнил квартиру, вызывая тошноту.

Лика в ужасе отползла к стене, зажав в руках телефон с набранным 102, но пальцы дрожали так, что она не могла нажать кнопку вызова. Да даже если бы пальцы и не дрожали, то скованный страхом разум просто застыл в одном моменте. Все, что могла делать девушка – в ужасе смотреть на ломающуюся дверь.

Верхняя петля слетела, а замок, напоследок жалобно и звонко звякнув, вылетел в коридор. Дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Марк.

Но это абсолютно точно был не тот Марк, которого знала Лика. Его глаза пылали адским желто-красным огнем, рот был искривлен в нечеловеческой гримасе, а по лицу, словно живые трещины, ползли черные прожилки. Из горла вырывалось шипение на языке, которого не существует на земле, но который Лика почему-то понимала.

«Душа… чистая… сладкая…» – проскрежетал голос, больше похожий на скрежет камней.

Лика замерла, буквально парализованная ужасом. Демон в облике Марка шагнул внутрь, его когтистая рука (рука ли еще?) потянулась к ней. Холод, исходивший от существа, обжигал кожу.

И в этот момент между Ликой и Тьмой встала Мира.

Маленькая рыжая кошка.

Она не шипела. Не выла. Она стояла неподвижно, лишь кончик ее хвоста нервно подрагивал, словно ведя какой-то свой отсчет. Но ее золотые глаза… они горели. В них вспыхнул внутренний свет, чистый, ослепительно-белый, как первая звезда. Он залил темную прихожую, и тьма отшатнулась с шипением, словно от удара.

«Ангельское 0тродье!» – взревел демон голосом Марка, полным ярости и… страха. Он сделал выпад, его когтистая тень метнулась к Мире.

Кошка двигалась с грацией и скоростью молнии.

Она не убегала. Она атаковала. Ее прыжок был точен и яростен. Когти, обычно спрятанные в мягких подушечках, которые нежно касались Ликиной руки, блеснули в белом свете кошачьих глаз, словно отлитые из чистейшего серебра. Они вонзились не в плоть Марка, а в саму сущность, что его обволакивала.

Раздался нечеловеческий вопль – смесь боли демона и хрипа захлебнувшегося Марка. Там, где когти Миры пронзили тьму, пылали раны из чистого света, дымящиеся и разъедающие демоническую оболочку.

Мира не отступала. Она была вихрем рыжей шерсти и сияющих когтей, каждый удар заставлял тьму корчиться и редеть. Демон, вопя от невыносимой боли, причиняемой ангельским наследием, стал пятиться. Свет из глаз Миры гнал его, как солнце гонит ночь.

Он вырвался из прихожей, волоча за собой тело Марка, словно разбитую куклу. На лестничной клетке раздался последний оглушительный рев, больше похожий на скрежет разрываемой материи, и запах серы достиг пика, а затем… просто исчез. Словно его сдуло ветром. Тело Марка обмякло и рухнуло на пол.

Тишина. Гулкая и звенящая. Свет в глазах Миры погас. Она подошла к Лике, дрожащей у стены, и мягко ткнулась головой в ее колени. Обычное, теплое, успокаивающее мурлыканье снова наполнило квартиру.

На следующий день Марк пришел к Лике.

Бледный, с огромными синяками под глазами, но обычный. Его глаза были снова человеческими – полными ужаса, стыда и невероятного облегчения. Он помнил все. Помнил потерю контроля и те жуткие вещи, что делал демон, он помнил ледяной ужас заточения в собственном теле, немыслимую боль от когтей рыжей кошки и… освобождающий взрыв света.

– Он… оно… пыталось заглянуть в мою душу, найти слабину, – голос Марка дрожал. – А потом… ваша кошка… Я… я даже не знаю, как благодарить. И как извиниться. – Он посмотрел на Миру, которая невозмутимо вылизывала лапу на подоконнике. В его взгляде был священный трепет.

Лика протянула ему чашку горячего чая. Их пальцы ненадолго встретились. В этом прикосновении было все: общий пережитый кошмар, немыслимое спасение, невероятная благодарность и что-то еще… хрупкое, наивное и новое. Спасение сияющей кошкой от демона – не самое обычное начало для отношений. Но именно так они и начались.

Прошли недели.

Страх сменился странным спокойствием. Лика и Марк стали проводить вечера вместе – сначала за разговорами о том невероятном событии, пытаясь осмыслить необъяснимое, потом за просмотром фильмов, просто за тихими разговорами за кофе. Они обнаружили, что смеются над одними шутками, любят одни и те же книги, и тишина между ними была не неловкой, а уютной.

Мира одобрила. Она теперь терпеливо сидела на коленях то у Лики, то у Марка, ее золотые глаза наблюдали за ними с древним, всепонимающим спокойствием.

Иногда, когда они сидели рядышком на диване, их руки невольно находили друг друга. И в эти моменты Мира мурлыкала особенно громко, как будто ангельский хор тихо звучал в ее маленькой груди.

Однажды вечером, глядя на закат, окрашивающий небо в теплые тона, Марк взял Лику за руку.

– Я думал, что потерял все, – сказал он тихо, будто боясь спугнуть счастье, робко стучавшееся в двери. – Свой разум и самого себя. Ты не представляешь, что это такое. Видеть, как овладевший твоим телом демон творит все то, о чем теперь даже думать страшно. Видеть все это и понимать, что ты ничего не можешь сделать. Это ужасно. Но меня спасло… чудо. Два чуда. – Он посмотрел на Миру, свернувшуюся калачиком на ковре, а потом на Лику. – И теперь я знаю, что самое сильное волшебство – это не борьба с тьмой, а свет, который остается после. И… и тот, с кем ты можешь им поделиться.

Лика улыбнулась. В ее глазах не было и тени прошлого страха, только тепло и что-то новое, яркое и трепетное. Она сжала его руку в ответ.

– Мира знала, – прошептала она. – Она всегда знает, кого нужно защитить. И… к кому можно подпустить ближе трех ступенек.

Они сидели так, в тишине, наполненной лишь звуком вечернего города и глубоким, умиротворяющим мурлыканьем рыжего ангела-хранителя, который, свернувшись клубочком, дремал на теплом ковре.

Темнота за окном больше не пугала. Ведь они знали: настоящий свет живет не только в легендах, но и в маленькой рыжей кошке, и в их собственных, только что зажженных сердцах. А счастливый конец, как оказалось, иногда начинается с демона на пороге и когтей, сияющих ангельским светом.

Бесёнок Бяка, маленький мальчик и уличный котенок

Тьма под кроватью шевельнулась. Не просто поскреблась, как это бывает у всех маленьких детей, а задышала. Тёплым, липким, пахнущим гнилыми зубами воздухом.

Маленький Артём прижался к стене, впиваясь пальцами в одеяло. Он знал: если малыш позволит себе закричать – оно вылезет быстрее.

Из чёрной щели медленно выползли пальцы. Длинные, костлявые, с крючковатыми ногтями, покрытыми запёкшейся кровью. Они постучали по полу, словно пробуя его на прочность. Потом показалась ладонь. Потом – другая.

И наконец вылезло оно.

Существо было похоже на ребёнка, если бы ребёнка слепили из обожжённой кожи, вывернутых суставов и слишком широкой улыбки. Его глаза – две чёрные дыры, заполненные шевелящимися тенями. Рот – до ушей, с рядами мелких, острых зубов, будто у пираньи или акулы.

– Артёмочка… – прошипело существо. Голос звучал так, будто его собрали из сотен шёпотов, слипшихся мокрым комком воедино. – Поиграем?

Ужасный бесенок пугал малыша.

Артем зажмурился и еще крепче вжался в стену.

– Не бойся… – оно подползло ближе, и мальчик почувствовал, как по его ноге стекает что-то тёплое и липкое. – Я не буду тебя кусать…

Оно лгало. Такова его природа, его суть…

Бесёнка звали Бякой.

Он был одним из младших в иерархии Нижних. Тех, кто живёт в трещинах между мирами, питается страхом и плотью, служит Тёмным Владыкам, чьи имена нельзя произносить вслух, да даже думать о них опасно.

Но Бяка был плохим бесом.

Он не хотел пугать. Не хотел рвать мясо когтями. Не хотел слушать, как дети кричат, когда он выгрызает им глаза. Все это было для него… скукотой.

– Ты… особенный, – шептали ему другие бесы, когда он отказывался мучить жертву. – С тобой что-то не так.

И они были правы.

Бяка и правда был не таким, как все.

А в Нижних это не прощают.

Малыш не спал уже третью ночь.

Бесёнок приходил каждый вечер, стоило маме пожелать Артему спокойной ночи и выйти. Он садился в уголке, смотрел на мальчика своими бездонными глазами и… просто сидел.

– Ты… не боишься меня? – спросил Бяка в одну из ночей.

– Немного, – прошептал мальчик.

Бесёнок поник.

– Я не хочу пугать…

– Тогда зачем ты здесь?

Бяка сжал свои когтистые лапки.

– Мне велели. Это моя работа.

Велели…

В Нижних планах нельзя ослушаться. Если бес отказывается мучить – его самого отдают Старшим. А Старшие любят играть с младшими.

Особенно – с теми, у кого ещё осталась душа.

На пятую ночь Бяка приполз раненый.

Его шкурка была покрыта рваными ранами, из которых сочилась чёрная, густая жидкость. Один глаз был выбит.

– Они… знают, – прохрипел он. – Знают, что я не пугаю тебя.

Артём задрожал. Мальчик не понимал от чего. От страха за себя или… за бесенка?

– Кто они?

– Те, кто ниже.

Бяка схватил мальчика за руку. Его когти впились в кожу, но боль пролетела мимо сознания малыша, стоило ему услышать испуганный голос бесенка. Неподдельный животный страх.

– Они идут за мной. И… за тобой.

Потому что теперь Артём видел. А те, кто видел Нижних, становились их добычей. Это закон, правило, непреложная истина.

Дверь в комнату скрипнула.

Не просто открылась – разверзлась, будто её рвали изнутри или пинали.

Из тьмы за её пределами полилось нечто.

Длинные, скрюченные фигуры, сплетённые из костей и кожи. Лица без ртов. Рты без лиц. Существа, для которых боль была языком, а страх – воздухом.

Старшие…

– Бяка… – зашипели они хором. – Маленький, жадный предатель…

Бесёнок встал перед Артёмом, расправив свои жалкие крылышки и повернувшись к мальчику, сказал лишь одно слово:

– Беги.

Но мальчик не мог пошевелиться.

Старшие засмеялись.

И тогда маленький бесенок кинулся на них.

Артём не помнил, как оказался в шкафу. Он слышал только звуки. Хруст костей. Визг. Чьё-то рыдание. Потом – тишину. Дверь шкафа медленно открылась…

Перед ним стоял Бяка.

Весь в чёрной крови. С вырванным клоком шкуры на боку. С торчащим из груди обломком кости.

– Они… ушли.

Артём заплакал.

– Почему?.. Почему ты…

– Потому что я друг.

И тогда бесёнок улыбнулся. По-настоящему. Впервые за многие сотни лет.

Утром мать нашла Артёма в шкафу.

Он сидел, обхватив колени, и что-то шептал.

– Он спас меня…

– Кто, малыш? – обеспокоенная мать опустилась перед ним на колени.

Артём поднял голову.

– Бяка.

И тогда она увидела.

На стене за её спиной – тень.

Слишком большая. Слишком зубастая.

Слишком… довольная.

Потому что Бяка не был добрым. Он просто был не способен на добро. Зато он был умным. И теперь у него была новая игра.

Мама Артема мотнула головой, не в силах поверить увиденному. Спустя мгновение стена за её спиной была пуста – тень исчезла. Только холодный сквозняк шевельнул занавески, будто кто-то невидимый проскользнул мимо.

– Никого нет, малыш, – прошептала мама, гладя Артёма по голове. – Тебе просто приснилось.

Но мальчик знал правду. Бес не ушёл.

И теперь он не оставит их в покое. Малыш, несмотря на свой возраст, прекрасно понимал, нет, даже скорее чувствовал, что его семья теперь во власти Бяки.

Следующей ночью Артём проснулся от тихого шороха и веселого хихиканья.

– Артёмочка, вкусняшка моя, – прошептал знакомый голос.

Мальчик замер. Из-под кровати медленно выползло что-то. Но это был уже не Бяка. Точнее, не совсем Бяка.

Его обгоревшая шкурка была заштопана чёрными нитями, словно кто-то грубо сшил его обратно после схватки со Старшими. Один глаз так и остался выбитым, но во втором теперь горел не испуг или робость, а… удовольствие и гордость.

– Я доказал свое право и теперь наши игры станут куда веселее. Ты же хочешь этого, малыш? – прошипел бесёнок, растягивая рот до ушей, обнажая острые акульи зубки.

Артём попытался закричать, но пальцы Бяки, мягкие и липкие, как варёные макароны, впились мальчику в горло,

– Ш-ш-ш… Не пугай маму. Ты же не хочешь, что бы она увидела меня? Подумай своей маленькой головкой, что я тогда с ней сделаю? Ты же любишь маму и не желаешь ей зла?

Хитрый бесёнок знал на что давить и как убедить малыша не поднимать крик. Он годами обманывал Старших, а тут какой-то несмышлёный ребенок. Лакомая, легкая и вкусная добыча. Бяка наклонился ближе, и мальчик почувствовал, как по его щеке стекает тёплая капля чужой слюны.

– Старшие наказали меня за непослушание… Но я смог их убедить. – Его голос стал сладким, как испорченный мёд. – Теперь ты только моя игрушка. Ну а твоя мама… Она пойдет на сладкое.

При этих слова бесёнок разжал лапку и облизал свои сухие губы. А потом резко дернул рукой с зажатой в ней детским зубом. Артему было очень больно, но он боялся за маму, поэтому не проронил ни звука…

– …мы поиграем, малыш. У нас столько времени впереди…

Жизнь Артема превратилась в ад.

Малыш больше не спал. Вообще. Бяка приходил каждую ночь. Сначала – шептал страшные слова из-под кровати. Потом – своими грязными, липкими и холодными пальцами, сдавливал мальчику горло. А теперь он начал являться еще и днём.

Он пугал и издевался, иногда притворялся лучшим другом и самым большим добряком во всем мире, что бы сильнее обмануть надежды ребенка и насладиться его отчаянием.

Мама ничего не замечала. Она просто… угасала с каждой секундой.

Сначала у неё начали пропадать вещи: сережки, заколки, ложки. Потом – волосы. Целые пряди каждое утро оставались на подушке, будто кто-то выдёргивал их по ночам. Мама кашляла, бледнела, жизнь покидала молодую женщину каждую секунду. Врачи лишь разводили руками, не в силах определить что является причиной такого состояния.

– Это он, – шептал Артём, глядя, как тень на стене шевелится без света. – Он ест мою маму. Я должен что-то сделать.

Но что мог сделать маленький мальчишка против хитрого исчадия ада? Бяка не просто мучил его семью. Он медленно, размеренно пожирал их жизнь, получая от этого извращенное удовольствие и явно наслаждаясь процессом.

Маленькая кошка.

Артём нашёл её у школы – маленькую, грязную, с внимательным и понимающим взглядом. Она шипела на всех, но когда мальчик словно по наитию протянул руку, кошка не убежала.

– Ты тоже боишься? – прошептал малыш, гладя дрожащую спину уличной кошки.

Кошка посмотрела на него зелёными глазами – и вдруг ласково заурчала, будто всё-все понимала.

Последняя ночь

Бяка пришёл, как всегда голодный и радостный. Но в этот раз он не стал играть с Артемом. Сегодня он должен был доесть маму мальчика. Ну а потом придёт и время малыша.

Бесёнок сидел на груди у мамы, впиваясь когтями в её плечи. С каждой секундой лицо мамы серело и словно старилось, а Бяка наоборот, начинал светиться и прямо лучиться удовольствием и сытостью.

– Ты не спасёшь её, уже слишком поздно, – прошипел бесёнок малышу, который сегодня спал рядом с мамой.

Артём в панике и страхе за маму закричал – и в тот же миг из-под кровати выстрелила чёрная молния.

Маленькая самоотверженная стражница.

Она вцепилась Бяке в его довольное лицо, рыча так, будто в её груди бушевал ураган.

Бесёнок завизжал – не злобно, а по-настоящему испуганно и удивленно. Он не визжал так даже когда сражался со Старшими.

Бес дёрнулся, забился, но кошка не отпускала. Бяка кружил по всей комнате, пытаясь избавиться от нежелательной ноши, но маленькая кошка всеми своими маленькими кошачьими силами лишь сильнее вгрызалась в хитрое исчадие ада.

Теплый рассвет прогнал мрачные тени.

Мама проснулась впервые за многие месяцы спокойно – без кашля и боли.

– Что это? – в удивлении женщина смотрела по сторонам и на мирно сопящего Артема, что лежал рядом.

По всей комнате на полу валялись чёрные клочья – будто кто-то раскидал черную вату.

А в ногах, свернувшись калачиком, спала кошка, озорно дергая ушами прямо во сне. Мама, умилившись такой картине и поддавшись порыву нежности, поцеловала сына. Артем сквозь сладкую дрему потянулся и обнял маму. А кошка, услышав копошение, приоткрыла один глаз, словно говоря – я все вижу, никакая опасность не пройдет.

Впервые за долгое время Артем чувствовал себя в безопасности. Он знал, что Бяка не вернётся.

Потому что кошки видят то, что скрыто.

И никогда не прощают тех, кто обижает их людей.

Одинокий новый год

Снег кружил в воздухе подобно белым призракам, и тихо падал на землю, укрывая мир мягким, пушистым одеялом. В маленьком домике на краю деревни, где жила бабушка Нина, раздавался треск дров в печи и мяуканье её любимого кота Мурзика.

«Скоро Новый год, Мурзик!», – радостно воскликнула старушка, поправляя белый платок на голове. Но в этот раз что-то было не так. В воздухе витала тревога, словно кто-то зловещий поджидал своего часа.

Нина всегда любила Новый год.

Это время, когда она собирала всех своих близких, когда дом наполнялся ароматом свежеиспеченного печенья, еловых веток и мандаринов. В эти дни раньше в доме всюду слышался смех и довольное щебетание внуков. Царила приятная суета и оживление.

Сейчас же в доме царило ненавистное спокойствие и тишина. В этом году её единственная дочь, Лена, не смогла приехать. «Работа, мама, ты же знаешь. Много дел навалилось, мне не до тебя.», – сказала она по телефону, и Нина почувствовала, как в сердце что-то щемит.

Старушке было обидно. Обидно за потраченные силы и годы. Скольким она пожертвовала ради дочери, а та теперь не может раз в год приехать к матери на такой праздник. Бабушка постаралась заглушить обиду в душе, негоже ведь омрачать такой праздник темными думами. Она осталась одна, только Мурзик был рядом, но его мурлыканье не могло заглушить одиночества.

Завтра новый год.

Вечером, когда Нина уже собиралась ложиться спать, раздался странный звук – будто кто-то шуршал за окном. Она подошла к стеклу и увидела, как тень скользнула мимо. «Кто это мог быть?» – прошептала она, сердце забилось быстрее. Всю жизнь она прожила в деревне и не особо боялась ни лесных хищников, ни заезжих лиходеев.

Но в этот раз страх словно нашёл щелку и проник в её душу. Мурзик, почувствовав её испуг, прижался к ногам старушки. Нина решила, что это просто игра теней, но в глубине души её терзали сомнения. Она каким-то шестым чувством понимала, что это не просто тени.

На следующее утро, когда она вышла на улицу, чтобы занести дров для печки, её внимание привлекло что-то блестящее в снегу за забором. Это был старый медальон, который она потеряла много лет назад. «Как он здесь оказался?» – удивилась Нина.

Но, как только она его подняла, он тут же испарился прямо у неё из рук, ветер резко подул, и в воздухе послышался зловещий шёпот: «Скоро ты заплатишь за свои грехи…» Бедная бабушка смогла убедить себя, что ей это все просто показалось. Но после этого случая тревога прочно поселилась у неё в душе.

Вечер перед Новым годом.

Нина готовила угощения в надежде, что дочь сделает сюрприз и приедет со своей семьей. Несмотря на печаль и тревогу в душе, бабушка украсила дом, прибралась, повесила везде украшения и игрушки. Осталось лишь приготовить праздничный стол.

Нина поставила на печь вариться картошку для оливье, а сама принялась нарезать колбаску, когда вдруг в дверь постучали. «Вот и доченька приехала!» – обрадовалась старушка и побежала открывать.

Дверь со скрипом давно не смазываемых петель отворилась и перед глазами старушки предстал самый настоящий Дед Мороз, вот только его глаза светились зловещим светом.

«С Новым годом, бабушка!» – произнёс он, но его голос звучал словно шёпот мёртвых. Нина почувствовала, как мурашки пробежали по её спине. «Ты не должна была оставаться одна», – добавил он, и в этот момент за его спиной возникла тень – злой дух, который, казалось, был готов забрать её душу. Она явственно чувствовала угрозу от существа, что прицепилось своими призрачными щупальцами к Деду Морозу.

«Что ты хочешь от меня?» – закричала Нина, её голос дрожал от страха. «Твои близкие забыли о тебе, ты стала им не нужна. Ни ты, ни твоя любовь и забота», – ответил дух, и в его словах звучала горечь.

Нина вспомнила, как часто она оставляла Лене сообщения, но не получала ответов. «Я не виновата…» – начала оправдываться она, но дух прервал её: «Я заберу тебя в край таких же забытых и ненужных!»

В этот момент Мурзик, который всё это время прятался под столом, выскочил и бросился на злого духа. «Мурзик, нет!» – закричала Нина, но кот, казалось, знал, что делает. Он прыгнул на духа, и тот, издавая жуткий крик, исчез в воздухе.

С глаз Деда Мороза словно спала пелена. Он, увидев что свободен, улыбнулся: «Ты не одна, бабушка. Любовь всегда побеждает зло. Пока рядом те, кто тебя любят и не важно, человек это или тот, кого ты приютила».

Новый год настал.

Нина, обняв Мурзика, почувствовала, как тепло заполнило её сердце. Она поняла, что даже в самые тёмные, злые времена, когда кажется, что всё потеряно, любовь и забота о близких могут победить любые страхи. А дочь…

У неё теперь своя семья и своя жизнь. Она сделала все для неё и пришло время просто отпустить свое дитя. «С Новым годом, Мурзик», – прошептала она, и в этот момент за окном захлопал салют, как символ надежды и новой жизни.

Первая охота черного кота

– Ты слышала? Опять пропали коты! – с тревогой произнесла Екатерина, глядя в окно на серое небо. Ветер завывал, как будто предвещая беду. В деревне, где она жила, слухи разлетались быстрее, чем этот самый ветер. Да, как и в любой древне. Каждый раз, когда исчезал очередной питомец, все указывали на одного и того же человека – старую ведьму, что жила на краю леса. Только вот сделать с этим ничего не могли. Мешало наличие участкового и банальный страх перед ведьмой.

Катя всегда любила животных.

Её пушистый кот Мурзик был не просто питомцем, а настоящим другом. Однажды она ездила с родителями в город, где и спасла его от голодной судьбы и стаи злых дворняг. Не без помощи папы, конечно.

Вспомнив это, она искренне улыбнулась. Тогда он был ещё крошечным комочком шерсти, а сейчас вымахал в здоровенного черного кота, что сам гонял собак по всей деревне.

С тех пор, как начали пропадать коты, её сердце сжималось от страха. Ведьма, по слухам, могла превращать животных в своих слуг, а потом забирала их в свой мрачный дом, где выпивала их души или оставляла в своем услужении.