По твоим невидимым следам

Агния Моор

По твоим невидимым следам

Глава 1

Предполагаемое место преступления уже прочесывала следственно-оперативная группа, и каждое их прикосновение к чему-либо, каждый неосторожный шаг, каждый внесенный посторонний предмет заставляли Егора сгорать в тихом бешенстве. «Они все испортят! Все испоганят, все затрут!» – назойливо стучало у него в голове.

Он отвернулся, чтобы не смотреть на это непотребство: все равно нельзя помешать, ведь его допустят осмотреть место, только когда закончит группа. Идиотские, нелепые канцелярские правила! «Осмотр на предмет выявления вышеестественных аномалий и иных эзотерическо-паранормальных отклонений» (от этой зубодробительной формулировки каждый раз хотелось сплюнуть, словно только что пожевал лимонную дольку с песком) должен проходить после всех прочих процедур. А с чего бы, если для осмотра даже не требуется хоть пальцем трогать что-либо, собирать, даже перемещать? И ведь прямо сейчас группа пачкает одним своим присутствием все следы: у одного оперативника заметны еще признаки лишь на днях снятой порчи, у другого на шее болтается какой-то грубо состряпанный оберег, фонящий на всю округу… Вот они входят прямо в магический круг на месте преступления – и все, теперь вместо свежих отзвуков создателей круга можно будет обнаружить лишь их изломанные отголоски.

«Да, конечно, потрогай эту свечу, пожалуйста, да-да, и ленточку, бесполезная фигня, что ты, не беспокойся!» – ядовито комментировал про себя Егор, не в силах все же оторвать взгляд от бесчинств оперативников.

Они находились в огромном цеху давным-давно закрытого завода. Вместо пола – сырая земля, где-то асфальтированная, где-то заваленная хламом. Гигантские, полуразбитые окна высоко наверху давали немного серого зимнего света, но вместе с ним впускали и промозглые сквозняки.

В дальнем закутке белел на черной земле магический круг. На углах вписанного в него белого квадрата стояли огарки желтых свечей. Похоже, они догорели и погасли сами по себе. «Значит, создатели просто ушли? Это неправильно, нельзя так бросать. Но это ведь были просто школьники?» Егор нахмурился: да, школьники, но круг сделан на редкость превосходно. Свечи, ленты, засушенные травы, серебряное блюдо с искусственной кровью (по виду – добротной, вероятно, купленной не где-нибудь, а в профессиональном магазине по заоблачной цене), круг и вписанный в него квадрат, аккуратно выполненные белым песком, – все на пятерку, как по учебнику. Вот только почему круг брошен? Почему кровь разлита, словно кто-то наступил в блюдо? И назначение обряда пока прочесть не удается…

Скрестив руки на груди, Егор хмуро оглядывал круг, когда поймал на себе неприязненный взгляд одного из оперативников. Он попытался ответить легкой, приветливой улыбкой. Напрасно: оперативник в ответ не таясь фыркнул, закатил глаза и вернулся к работе. Что это, обычное презрительное отношение к СВНППП или сам Егор ему так чем-то не понравился? Трудно сказать точно, ведь и то, и другое возможно.

«СВНППП! Неужели не нашлось чего-то менее… бюрократического? – в тысячный раз удивился про себя Егор. – Служба по вышеестественному надзору и противодействия паранормальным преступлениям… Она ржала бы до слез!». Он машинально поправил оберег на своем пальто – каменную зеленую бусинку на булавке. Самый простецкий и самый значимый среди дюжин его амулетов из камней, перьев, костей и серебра. Они сплошь покрывали лацканы темно-синего пальто, переливались всеми цветами и звенели на каждом шагу. Да, вид у него взбалмошный, признавал Егор, но не совсем уж эксцентричный, хотя, конечно, такие чрезмерные меры предосторожности обычно свойственны людям в возрасте и странно смотрятся на молодом парне. Еще и служащем в СВНППП. Наверное, это добавляет скептицизма следственной группе. По крайней мере, в его родном городке это всегда было причиной косых взглядов.

Теплый приморский городок остался далеко, за многие тысячи километров. А здесь он ожидал (в попытке найти хоть что-то хорошее в своей стажировке на краю света) встретить разрекламированную сибирскую зиму, но вот уже скоро Новый год, а вокруг только черная грязь и пронизывающий, влажный холод. И вечный серый полумрак. Вот и сегодня с самого утра небо лежит прямо на плечах свинцовым одеялом, а воздух вокруг – густая сизая каша, так что хочется бежать отсюда, куда глаза глядят, но, желательно, к морю, домой… В голове вдруг все помутилось и расплылось, ноги стали ватными. Егор обругал себя за то, что позволил мыслям так беспечно и глубоко уплыть от настоящего. Он усилием воли вернул сознание обратно, и услышал голос Саши.

– Кто вам сказал, что их было двое? На камерах ведь этого нет, да?

Маленькая («Карманная», – каждый раз шутил про себя Егор) женщина, до ушей замотанная в зеленый шарф и с натянутой почти до глаз зеленой шапкой, сверлила следователя взглядом.

– Там вообще ничего нет, – устало согласился тот. – Сплошные помехи, как обычно в это время.

– Плохо, но я тебе точно говорю – их было больше. И у меня есть смутное ощущение… что они отсюда не выходили.

Егор навострил уши. Все это время до прихода Саши версия следственной группы не вызывала у него никаких сомнений: 20 декабря Максим Емельянов и Матвей Толмачев, учащиеся 11 «В» класса школы №213, вышли из дома Максима в 20:21 и не вернулись. Около 12 ночи родители заявили об их пропаже в полицию, однако первичные поиски и просмотр записей с камер наблюдений ничего не дал: мальчиков никто не видел, а на записях сплошная муть по причине начавшегося зимнего солнцестояния, вызывающего в вышеестественных слоях возмущения интенсивностью выше среднего в этом году. Утром сторож автошколы, находящейся в 700 метрах от дома, где проживает Максим Емельянов, обнаружил магический круг с лужей крови значительного объема и вызвал полицию. До выяснения всех обстоятельств круг считается местом возможного преступления. Хотя уже доподлинно известно две вещи: Матвей Толмачев точно был в цеху этой ночью – его сломанный телефон найден неподалеку от магического круга; кровь не человеческая, а специализированная для проведения обрядов и ритуалов, так что можно выдохнуть – как минимум в этом кругу никто кровью не истек.

И вот теперь Саша говорит, что их было не двое, а больше. Да, магический круг рассчитан на четверых, раз использован квадрат, но неопытные школьники могли использовать его и для двоих… «Нет, не могли, круг сделан слишком хорошо, чтобы не знать таких основ. Но что значит – не выходили?»

– Ну и где же они тогда? Ушли в Просвет? Физически? – следователь не скрывал насмешливого скептицизма.

– Нет, это невозможно, – категорически отрезала Саша. – Туда и ментально-то тяжело попасть. А они дети.

– Причем самые обычные, даже в реестре не зарегистрированы. Не будем тратить время, Ермакова, работаем с тем, что реально имеем – а это, похоже, не ваша «колдовская» область. Так что ускорьтесь.

Следователь и группа вышли из цеха, предоставив Саше и Егору возможность поработать. В гигантские и рыжие от ржавчины двери цеха с любопытством и опаской заглянул сторож. Завыл унылый ветер, наступил мрачный, холодный вечер. Егор весь сжался комком: солнцестояние всегда давалось ему непросто, а здесь, в этом средоточии сумрака, было еще тяжелее. Саша наоборот выглядела бодрее обычного. И как будто злее.

– Ты опять одет, как чучело? – Саша бесцеремонно подергала его за полы расстегнутого пальто и за небрежно накинутый на шею красный шарф. – Где шапка? Где пуховик?

Она была старше лет на десять, но с первого дня обращалась с ним, словно он годился ей в сыновья. В глупые, бестолковые сыновья.

– Тепло же, – пробормотал Егор, доставая предметы для магического поиска: заговоренные свечи, чашу для сжигания трав, несколько маленьких зеркал.

– Ага, в такой-то дубак, – проворчала она, но как только взяла в руки свечу, сразу переменилась: нахмуренный лоб расправился, лицо расслабилось, тело тоже скинуло с себя суетливость и ворчание, словно сбросило тяжелый плащ.

Сашина способность так быстро и глубоко погружаться в работу каждый раз заставляла Егора удивленно замирать и неотрывно следить за каждым ее движением. Она медленно обошла круг со свечой в руках, замутненным взглядом глядя сквозь свечное пламя куда-то в невидимую, недоступную даль. Похоже, ничего не выходило: если бы она что-то увидела, то уже бы сказала, обычно поиск не занимает у опытных сотрудников много времени. Если, конечно, никто не испоганил следы так, как это сделали сегодня. Егор приготовил чашу и травы, чтобы попробовать другой способ поиска.

– Их четверо, это все, что я вижу, – сдалась Саша и устало опустилась прямо на мерзлую землю, ее мутило, понял Егор, по себе знающий, как утомительны подобные обряды.

Он достал из рюкзака термос со сладким чаем и протянул Саше.

– Что это? – глотнув, она так скривилась, словно он предложил ей уксус. – Чай?! Когда уже будет кофе?!

Егор слабо улыбнулся: видимо, Саша забыла, как пару недель назад отчитала его, что лучше носить в термосе помои, чем полуостывший, весь день проболтавшийся там кофе. Он молча зажег травы и отдал Саше, а сам принялся составлять опись магического круга. Кроме замеченного ранее, он внес в список четыре локона волос (рыжие, светлые, русые и черные) и один клочок какой-то обслюнявленной скатанной шерсти, несколько ягод брусники, чашу с благовониями и ритуальный нож. Егор шариковой ручкой осторожно перевернул его, чтобы разглядеть рукоятку. Да, как он и ожидал, на другой стороне выгравировано несколько слов. «Полынь и Воск».

Странно, никакой логики. Нож и кровь, ленты и ягоды – предметы противоположного назначения. Одни для обрядов отчуждения, другие наоборот – для привязывания, их никак нельзя использовать все вместе разом, по крайней мере, не в бытовых магических обрядах, доступных любителям. Однако Егор чувствовал, и дальнейший обряд с зеркалами и воском это подтвердил: магический круг выполнил свое назначение, обряд проведен от начала и до конца, результат получен. Какой результат? И где дети? Ушли провести еще один обряд? Некоторые, бывает, требуют последовательного и непрерывного создания нескольких магических кругов. Или они сбежали, испугавшись последствий обряда?..

Саша, сидевшая перед чашей, источающей едкий, ароматный дым, вдруг захрипела, страшно и широко раскрыв глаза. Ее будто схватила судорога, и она упала на спину, сотрясаясь от крупной дрожи. Егор бросился к своему рюкзаку в поисках подходящего амулета, мысленно ругая Сашу за беспечность: она постоянно пренебрегала даже минимальными требованиями безопасности и игнорировала даже самые примитивные, базовые обереги. А судя по тому, что он сейчас наблюдает, Саша неосторожно коснулась Просвета.

В двери заглянули несколько оперативников, послышались крики, кто-то звал на помощь. А Егор наконец нашел два браслета – незамысловатые завязочки из толстых красных нитей с янтарными бусинами. Он торопливо надел их на Сашины трясущиеся руки, и почти сразу ее дрожь утихла. Она вдруг открыла глаза, в ужасе оскалилась, растерянно озираясь, и вскрикнула:

– Их нигде нет! Я никого не вижу! Их нет!

Егор похолодел: Саша использовала поиск, который должен был подсказать примерное местоположение школьников прямо сейчас. В особенно трудных случаях он давал возможность хотя бы убедиться, что они живы. Или нет.

– Мертвы? – еле слышно переспросил Егор.

– Нет! Нет! – срывающимся голосом вскричала Саша и вскочила на ноги, ошалело ища глазами что-то или кого-то. – Я их не чувствую! Нигде!

Паника вот-вот должна была накрыть ее с головой, и Егор вывел Сашу на воздух. Хотелось бы назвать его свежим, но к вечеру он здесь часто приобретал тяжелый, едкий запах гари. Саша оперлась о ворота, часто хватая ртом воздух, кто-то из оперативников протянул ей воды.

– Что у вас тут? – следователь заметно помрачнел.

– Она не чувствует детей, совсем, – ответил Егор, подозревая, что придется сказать и остальное.

И следователь вопросительно и недоверчиво взглянул на него, очевидно, требуя продолжать. Конечно, ведь у Саши все на лице написано.

– Она коснулась Просвета, – глухо отозвался Егор.

Теперь ее показания как сотрудника СВНППП ничего не значат. Прикосновение к Просвету делает любые полученные сведения недостоверными.

– Молодец, Ермакова! – прошипел следователь. – Так все в протокол и запишу! Только время из-за вас потеряли! Вези ее домой! Вызову других…

Саша перебила его недовольство громким фонтаном: ее вырвало в ближайший грязно-белый сугроб.