Дождь над Меконгом

Анри Эфирион

Дождь над Меконгом

Глава 1

«Мы прятались в тени, чтобы убивать. Но даже тени плачут по ночам».

Тхань знал рисовые поля как свои пять пальцев. Каждым ранним утром он выходил на работу и чувствовал, как мягкий влажный ил проминается и смыкается между пальцами. Солнце только-только поднималось, чтобы сопровождать своим светом очередной трудовой день Тханя. Несмотря на это, по дороге до полей он уже слышал, как отец напевал старую, но такую родную и близкую душе песню о реке. Она была своего рода молитвой, прошением стихии о милости к людям, и в то же время выступала восхвалением плавности, сосредоточенности воды. «Быть гибким, плавным, равномерным, как вода» – таким учили быть Тханя каждый раз, когда он сталкивался с проблемами в жизни. Сегодня он, потирая заспанные глаза, мечтал о хорошем урожае, ведь от него зависела дальнейшая жизнь деревни. И нет, вставать до восхода солнца не было чем-то новым для Тханя, просто этой ночью они с сестрой обсуждали будущее. Оба хотели лучшей жизни для семьи и представляли, как переедут в крупный город, где есть всё самое нужное, в шаговой доступности. Тхань наоборот, возражал от настолько радикального переезда, его выбор остановился на деревне поближе к цивилизации, чтобы пожилые родители не испытывали проблем с едой, медициной, и прочими благами индустриального общества. Молодые люди, несмотря на место проживания, были наслышаны о «райских землях» в лице крупных мегаполисов, где в шаговой доступности находилась медицина, продукты на любой вкус и цвет, сладости, огромное количество одежды, электричество и многое другое. Бедной вьетнамской деревушке не было знакомо ничего из этого, и потому Тхань трудился ежедневно, не покладая рук, чтобы уехать в город и перевезти с собой семью. Приближаясь к месту сбора урожайных посевов, он надеялся, чтобы дожди проливались вовремя, а солнце не обжигало кожу.

Приступив к работе, он наслаждался слабым, еле слышным гулом где-то на горизонте, похожим на жужжание цикад. Подобные природные звуки всегда успокаивали парня и придавали сил. К слову, на полях трудился не он один, многие деревенские приходили туда с желанием заработать и принести немного еды в семью. Рис в деревне Тханя был невероятно ценным ресурсом, так как соседние населённые пункты закупали его именно там, но при этом, он также служил источником пропитания для местных жителей. Среди рабочих на полях был и близкий друг Тханя, Минь. Они были знакомы ещё с раннего детства, и оба с малых лет стабильно участвовали в жизни деревни, принимаясь за различную работу. Минь искренне не любил всю эту бедность, и порой, по мнению Тханя, бредил идеей о «золотом городе» – месте, где люди не испытывают голод, где нет войн, боли и утраты, и его обитателям никогда не будут знакомы нищета с беспросветным отчаянием. Хотя Тхань сам мечтал побывать в больших городах, он не разделял идею друга о мифическом месте, где всем хорошо. Он считал, что это попросту невозможно, но Минь был непреклонен, убедительно доказывая обратное. На его взгляд, в золотой город попадали только максимально искренние люди с открытой душой, не имеющих зла за спиной. В очередной раз Тхань и Минь трудились рука об руку, смеясь и подбадривая друг друга в окружении утренней прохлады. Совсем скоро солнце встанет и озарит трудовой Вьетнам, погрузив его в жаркий, насыщенный день. К удивлению Тханя, тот самый гул стал намного ближе, напоминая уже не жужжание цикад, а нечто искусственное. Минь поднял голову и прошептал:

– Едут. Не наши. – указал он пальцем на движущиеся чёрные точки вдалеке.

– Неужели патруль? Ещё никогда их здесь не было… – отвечал Тхань.

– Давай работать и не высовываться. Может, проедут мимо – волнообразным тембром голоса проговорил Минь.

Тхань молча кивнул, тяжело сглотнув от нарастающего напряжения. Патрули всегда были вооружены, и славились дурными деяниями. Всё же, у них в стране сейчас не лучшее время, идеологическая война назревает, Вьетнам борется за независимость.

Лишь когда две патрульные машины свернули на дорогу к деревне, стало ясно, что надвигается нечто нехорошее. Герои развернулись и стали активно предупреждать, что приближается патруль. Начинённые упорами для ведения огня, кустарниками для сокрытия в листве лесных деревьев, пошарпанные от постоянных боёв машины с ревущим мотором заехали в деревню. Не заглушая явно изношенные двигатели, из машины вышли 6 солдат в американской военной форме и оружием наперевес. Видно было, что на снаряжение денег не пожалели, всё было чистое и новенькое, как с завода. Так можно было выразиться и о некоторых солдатах, 3 из них были американцами с модельной стрижкой и укладкой. Один солдат, активно что-то жуя во рту, вальяжно подошёл поближе, окидывая взглядом столпившихся жителей.

– Чего смотрите? Коммунистам прислуживаете? Мы каждого найдём, знайте. Нам доложили, что здесь коммуняк вербуют. Либо выдавайте сами, либо пожалеют все. – на ломаном вьетнамском, вперемешку с противным чавканьем, объявил солдат.

Все переглянулись, начали шептаться, у каждого жителя нервно забегали глаза. Не к добру это, нужно делать то, что говорят.

Раздался выстрел в небо, отчего все машинально отпрянули назад, кто-то даже закричал, подняв панику.

– Быстрее! Мы тут с вами играть не будем! Выдавайте красную тварь! – закричал во всё горло вьетнамский солдат из патруля.

К нему подошёл ещё один человек, и сказал:

– Сам подумай, им красные все зубы заговорили, они даже если захотят, ничего не скажут. Гиблая это деревня, чистить её пора. – он положил руку на плечо стрелявшего вьетнамца.

Тхань и Минь стояли в ступоре. До них дошли эти слова и парни надеялись, что чистка не окажется в том понимании, о котором они подумали. Внезапно, из толпы выбежала маленькая девочка, не осознающая всю опасность и ужас ситуации. Её окликнули родители, пытаясь пробиться к ней сквозь плотно стоящих людей. Солдаты патруля неразборчиво кричали что-то, звуки перемешались в единый балаган, и на девочку направили автомат, намереваясь открыть огонь. Минь машинально дёрнулся и рванул в сторону патруля, стремясь защитить малышку.

– Вы что делаете? Это ребёнок! – воскликнул он.

Тхань лишь успел вытянуть руку, чтобы остановить Миня, но опоздал.