ВРАТА СКВЕРНЫ: ПРОКЛЯТИЕ ЛАГЕРЯ

Гастон Д'Эрелль

ВРАТА СКВЕРНЫ: ПРОКЛЯТИЕ ЛАГЕРЯ

Глава 1: Призраки Лагеря

Холод. Он пробирался сквозь кости, глубже мяса, прямо в душу. Кайл Варрен стоял не стоял – его тело было сковано невидимым льдом, пригвождено к месту в центре бескрайней, неестественно плоской равнины. Под ногами – не земля, не камень, а нечто темное, вязкое, впитывающее свет, словно сама тень обрела плотность. Воздух (если это был воздух) густой, как сироп, и отдавал запахом озона, гниющего металла и… чего-то сладковато-отвратительного, как разлагающийся мед. Запах Лагеря.

Над ним висело не небо, а черный, пульсирующий свод, усеянный не звездами, а мерцающими точками света, похожими на разбитые осколки невероятно далеких солнц. Они не светили – они смотрели. Кайл чувствовал их взгляды на своей коже, тысячами холодных игл, проникающих сквозь скафандр, которого на нем не было. Он был обнажен перед этой бесконечной, равнодушной пустотой.

Потом пришел звук. Сначала – тихий шелест, будто гигантские крылья трепещут в вакууме. Затем – гул, нарастающий из глубин самой планеты, вибрация, от которой дрожали зубы и сжималось сердце. И наконец – Крик. Нечеловеческий. Не животный. Звук, рвущий ткань реальности, пронзающий разум как раскаленный гвоздь. Он шел со всех сторон и изнутри одновременно, заполняя череп до отказа белым шумом боли и чистого, неразбавленного ужаса.

Из липкой тьмы под ногами стали подниматься тени. Нечеткие, колеблющиеся, как дым, но несущие в себе очертания чего-то. То ли человеческие фигуры, скрюченные в последней агонии, то ли неведомые твари, только притворяющиеся знакомыми. Они тянули к нему руки-щупальца, рот открывался в беззвучном вопле, сливающемся с общим Криком. Кайл узнавал их. Маркус с провалившейся грудью. Элис с пустыми глазницами, из которых сочилась не кровь, а черная, мерцающая слизь. Йенс, его лицо сползло вниз, как расплавленный воск, обнажая череп, покрытый странными, светящимися письменами. Друзья. Друзья из Проклятого Лагеря.

Он пытался закричать, но горло было сжато ледяным обручем. Он пытался бежать, но ноги были врощены в тень. Тени приближались, их холодное прикосновение обжигало кожу. Шепот сливался в навязчивый хор: "Ты выжил. Ты один. Они взяли нас. Они придут. Они всегда приходят…"

В центре поляны, там, где тени были гуще всего, возник свет. Холодный, мертвенный, лиловый. Он исходил от объекта, напоминающего одновременно кристалл и кость, черного как космос, но испещренного изнутри прожилками того самого зловещего лилового сияния. Артефакт. Тот самый, что нашли в Шахте №7 под Лагерем. Его сердцебиение учащалось, синхронизируясь с пульсацией света в артефакте. Он знал, что должен коснуться его. Знание это было не его собственным, оно вползло в разум извне, как паразит. Рука, против его воли, медленно потянулась вперед, к холодному излучению.

За спиной что-то шевельнулось. Не тень. Нечто большее. Ощущение чудовищной массы, древней как сами звезды, и бесконечно чуждой. Оно дышало холодом пустоты, и его внимание, тяжелое как нейтронная звезда, сфокусировалось на Кайле. На его протянутой руке. На артефакте.

Пальцы дрогнули, почти коснувшись неровной поверхности камня…

"КАПИТАН! КАПИТАН ВАРРЕН!"

Голос ворвался в кошмар, как пуля в ледяную гладь. Резкий, металлический, пропитанный статикой корабельной связи.

Кайл Варрен рванулся вверх, как на пружине, ударившись спиной о холодный полимер подвесной койки. Сердце бешено колотилось, выпрыгивая из груди. Легкие горели, жадно хватая воздух, пахнущий озоном, смазкой и… человечеством. Реальным, осязаемым запахом металлического замкнутого пространства. Не Лагеря. Пот стекал по вискам, пропитывая простыню под ним. Руки дрожали. Он сжал кулаки, пытаясь унять тремор, впиваясь ногтями в ладони – боль была якорем, цепляющим его за реальность.

"Варрен здесь," – его голос прозвучал хрипло, как наждачная бумага. Он провел рукой по лицу, смахивая липкий пот, чувствуя шероховатость щетины. Глаза медленно фокусировались на знакомых очертаниях его каюты на борту SSV "Феникс". Минимализм. Функциональность. Серые стены, встроенные панели управления с тускло светящимися индикаторами, небольшой экран с картой сектора, застывшей в режиме ожидания. Никаких теней. Никаких Криков. Только гул корабельных систем – низкий, ровный гул жизни корабля.

"Сэр, вы в порядке? Звучало так, будто вы…" – голос в комлинке принадлежал лейтенанту Ане Дуарте, его пилоту. В нем слышалась не столько тревога, сколько профессиональная настороженность.

"Кошмар, лейтенант," – отрезал Кайл, откидывая простыню и опуская ноги на холодный пол. "Просто кошмар. Статус корабля?" Он встал, ощущая знакомую слабость в коленях после особенно ярких приступов ночного ужаса. Его тело, мускулистое, но иссеченное старыми шрамами (один, длинный и неровный, тянулся от ключицы до ребер – подарок Лагеря), автоматически потянулось к шкафчику с униформой.

"Все системы зеленые, сэр," – доложила Аня. "Дельта-экипаж на постах. Смена закончится через сорок минут. Спокойной ночи, впрочем, не выдалось ни у кого. Энергетика в сетях скачет, как сумасшедшая. Говорят, это из-за близости к Терминусу. Аномалии." В ее голосе сквозило скептическое пренебрежение к "аномалиям". Аня Дуарте верила в то, что можно пощупать, увидеть на приборах или врезать снарядом. Мистика была для нее сродни неисправности сенсора.

"Скачки…" – пробормотал Кайл, натягивая черную форму капитана дальнего рубежа. Знакомое ощущение тревоги, холодный ком в желудке, сжался еще плотнее. Оно было почти таким же, как тогда, за день до того, как Шахта №7 под Лагерем "Полярная Звезда" открыла им свои объятия. За день до того, как друзья превратились в призраков его кошмаров. "Поддерживайте боевую готовность "Омега". Пусть инженер Реннер проверит экраны пси-защиты. Лично."

"Уже передано, сэр. Реннер ворчит, что это пустая трата ресурсов, но лезет в систему," – доложила Аня. "Ждем приказа. Флот…" – она сделала паузу, – "Флот выглядит готовым разорвать пространство."

"Принято. Я на мостике через пять. Варрен – вне связи." Он отключил комлинк.

Тишина каюты снова навалилась на него, но теперь она была наполнена эхом кошмара. Он подошел к небольшому зеркальному экрану на стене, включил его, не как зеркало, а как дисплей. На нем промелькнули его собственные черты: коротко стриженные темные волосы с проседью на висках, резко очерченное, угловатое лицо, иссеченное морщинами усталости и глубокими складками боли у рта. Но больше всего он смотрел в глаза. Серые, холодные, как лед на астероиде. В них жила глубина, которой не должно быть у сорокалетнего человека. Глубина, в которой прятались тени Лагеря. И сейчас, в глубине зрачков, ему померещился слабый, почти неуловимый отблеск лилового света. Он резко выключил дисплей.

Ты выжил. Ты один.

Слова из кошмара жгли навязчивой мыслью. Он был не один. Не совсем. В Лагере их выжило трое. Он, доктор Элиас Торн (сейчас – главный научный сотрудник флота, зарывшийся в архивы и анализы) и… Серж. Сергей "Серж" Волков. Инженер-самоучка с нестабильной психикой и странными проблесками интуиции, граничащей с ясновидением. Серж был здесь, на "Фениксе", его главный инженер. Его живое напоминание и его самая большая слабость. Кайл знал, что Серж тоже видел кошмары. И знал, что сегодня ночью Серж не спал.

Он глубоко вдохнул, выдохнул, пытаясь выдавить из легких остатки ледяного воздуха кошмара. Нацепил на запястье компактный комлинк, проверил крепление штурмового бластера на бедре – привычный жест, ритуал. Затем вышел в узкий, слабо освещенный коридор корабля.

"Феникс" был не флагманом. Не линкором. Он был "Кинжалом" – класс быстрых, маневренных ударных кораблей дальней разведки и точечных операций. Его домом были окраины карт, тени астероидных полей и холодная пустота между звездами. Корабль гудел. Не просто гудел – он вибрировал от скрытого напряжения. Шлифовка металла по металлу где-то глубоко в корпусе, шипение гидравлики, прерывистый писк приборов – все это сливалось в симфонию готовности к бою. Воздух был наэлектризован. По коридорам сновали члены экипажа дельты-смены – подтянутые, в безупречной форме, но на их лицах читалось напряжение. Слишком бледные. Слишком сосредоточенные. Шепотки затихали при его появлении. Глаза скользили по нему, по его шрамам, и быстро отводились. Они знали. Все знали про "Полярную Звезду". Про выживших. И про то, что капитан Варрен видел кошмары. Он был их командиром, но также и предостерегающей легендой. Человеком, заглянувшим в бездну.

Мостик "Феникса" встретил его знакомым полумраком и светящейся палитрой голубых, зеленых и красных огоньков контрольных панелей. Центральный объем занимал огромный голографический проекционный стол, на котором висела трехмерная карта системы Терминус. У самого края известного пространства. И в ее центре – рой условных значков кораблей Человечества. Десятки значков. "Кинжалы" как их собственный "Феникс". Тяжелые "Крепости"-линкоры, похожие на стальные айсберги. Авианосцы "Кулаки". Вся мощь Дальнефлотского Ударного Кулака. И перед ними, на самой границе сканируемой зоны, – цель. Обозначена как "Объект Альфа". Но все знали ее неофициальное название. Врата Скверны.

"Капитан на мостике!" – объявил вахтенный офицер.

Аня Дуарте сидела в кресле пилота, ее пальцы летали над сенсорными панелями, проверяя последние настройки маневровых двигателей. Она оглянулась, кивнула Кайлу – короткий, деловой жест. Ее темные глаза были сосредоточены, без тени сомнения. Для нее это была миссия. Сложная, опасная, но понятная: долететь, нанести удар, выжить.

У главного тактического дисплея застыл, как изваяние, лейтенант Маркус Брант, офицер вооружений. Высокий, широкоплечий, с лицом, высеченным из гранита. Его руки лежали на подлокотниках кресла, большие пальцы бессознательно постукивали. Он излучал спокойную, смертоносную уверенность. Его вера была проста: любой враг, сколь бы чуждым он ни был, может быть уничтожен достаточным количеством кинетических снарядов и энергии.

"Энергетические скачки стабилизировались, капитан," – раздался из динамика хрипловатый голос с нотками вечного раздражения. Главный инженер Сергей Волков. "Экраны пси держатся на честном слове и моей изоленте. Системы на 98%. Энергоядро капризничает, но я его уговорил. Пока." Серж редко появлялся на мостике, предпочитая царство машин, труб и шипящих панелей глубоко в чреве корабля. Его связь с "Фениксом" была почти мистической. Корабль под его руками оживал, капризничал и подчинялся. Кайл знал, что Серж тоже не спал. И знал, что тот чувствовал "скачки" не только приборами.

"Принято, Волков. Держишь руку на пульсе," – ответил Кайл, занимая свое кресло в центре мостика. Его пальцы пробежали по сенсорным панелям, вызывая потоки данных. Статус корабля. Показания дальних сенсоров. Положение флота. Все зеленое. Все готово. Но холод в желудке не проходил. Он поймал взгляд доктора Лии Чен, корабельного медика и научного специалиста, стоявшей у своего поста – компактной медицинской и аналитической консоли. Ее умные, внимательные глаза изучали его с профессиональной отстраненностью, но Кайл уловил в них тень беспокойства. Она следила за психофизиологическими показателями экипажа. И показатели капитана, вероятно, сейчас напоминали кардиограмму после марафона.

"Доктор Чен, статус экипажа?" – спросил он, отводя взгляд.

"Физиологические показатели в норме, капитан. За исключением общефлотового повышения уровня кортизола и адреналина," – ее голос был ровным, спокойным. "Психологически… напряжение высокое. Слухи. Страх перед неизвестностью. Но дисциплина на уровне." Она сделала небольшую паузу. "Я рекомендую выдать стандартный набор успокоительных после… начала операции."

"Рассмотрим," – кивнул Кайл. Он знал, что Лия видела больше, чем говорила. Она видела тени под глазами у него и у Сержа. Видела, как некоторые техники вздрагивали от резких звуков. Страх перед неизвестностью. Она пыталась втиснуть ледяной ужас перед непостижимым в рамки медицинского термина. Как и тогда, в Лагере.

Терминус. Врата Скверны. Кайл смотрел на голографическое изображение Объекта Альфа. Данные сканов были скудны и противоречивы. Огромная, неестественно правильная структура, плавающая в центре системы. Не корабль. Не станция. Нечто иное. Аналитики ломали копья о ее назначении. Портал? Гигантское оружие? Артефакт древней цивилизации? Но командование Флота Дальнего Рубежа (ФДР) было категорично. Чужие, связанные с этим объектом (сам объект считался необитаемым, но "охраняемым"), сканировали человеческие колонии. Проникали в защищенные сети. Рассылали "дестабилизирующие сигналы". Были найдены… артефакты. Странные, вызывающие необъяснимые эффекты у исследователей. Как в Лагере. Параллель была слишком очевидной, чтобы Кайл ее не видел. И слишком пугающей.

"Капитан," – голос Маркуса Бранта был низким и твердым, как базальт. "Флагман "Непоколебимый" передает окончательный боевой приказ. Шифр "Молот Войны"."

На главном экране всплыл текст. Сухой, безэмоциональный язык военных директив. Цели. Координаты. Протоколы взаимодействия. SSV "Феникс" назначен в группу быстрого реагирования "Клинок". Задача: используя скорость и маневренность, прорваться сквозь предполагаемые периметры обороны Врат после первого залпа флота, провести детальное сканирование структуры на предмет слабых точек и возможных источников "дестабилизирующих излучений", а также уничтожить любые активные защитные системы на поверхности. Приоритет: поиск и нейтрализация источников сканирующих/пси-излучений.

"Клинок". Ирония судьбы. Кайл почувствовал, как старый шрам на груди заныл в такт пульсу. Его команда должна была воткнуть нож в самое сердце неизвестности. Туда, откуда, возможно, пришел ужас, погубивший его друзей.

"Подтверждаем получение приказа," – ровно сказал Кайл. "Лейтенант Дуарте, выведите нас на исходную позицию в ударном строю группы "Клинок". Лейтенант Брант, переведите все системы вооружения в режим "Готовность Альфа". Доктор Чен, приготовьте медблок к возможным потерям. Волков, дайте мне все, что может выжать "Феникс". Никаких сбоев." Его голос звучал твердо, командирски. Внутри все сжималось в ледяной ком.

"Есть, капитан!" – прозвучали хором ответы.

"Феникс" плавно развернулся, сливаясь с движением других "Кинжалов" его группы на голографической карте. Гигантские силуэты "Крепостей" занимали позиции для главного залпа. Титан "Непоколебимый" маячил в центре построения, как стальной бог войны.

Кайл откинулся в кресле, глядя на мерцающую голограмму Врат Скверны. Они казались безжизненными. Холодными. Древними. Но он знал лучше. Он чувствовал это. Тот же холод. Тот же древний, незримый ужас. Тот же запах озона и гниющей сладости, что витал в его кошмаре и в проклятых туннелях под Лагерем. Чувствовал это в своем шраме, в дрожи рук, в ледяной тяжести на душе.

Они сканировали колонии. Рассылали сигналы. Нашли артефакты. Командование ФДР видело угрозу, провокацию. Кайл Варрен видел предупреждение. Огромное, древнее, написанное на языке безумия и смерти. Предупреждение, которое человечество проигнорировало. Как проигнорировали первые тревожные сигналы из Шахты №7.

"Группа "Клинок" на позиции," – доложила Аня. Ее пальцы замерли над панелью управления маневрами. "Ожидаем сигнала к атаке."

Тишина на мостике стала звенящей. Даже гул систем казался приглушенным. Все смотрели на экраны, на голограмму Врат. Кайл сжал подлокотники кресла до побеления костяшек пальцев. Его сердце бешено колотилось, но уже не только от страха. От гнева. От бессилия. От мучительного воспоминания лиц друзей, искаженных нечеловеческим ужасом в последние секунды перед тем, как тени Лагеря поглотили их.

Сигнал поступил не звуком, а вспышкой кроваво-красного света на всех главных экранах и резкой вибрацией, прокатившейся по корпусу корабля. Один символ: падающий молот.

"ВСЕМ КОРАБЛЯМ УДАРНОЙ ГРУППЫ! ОТКРЫТЬ ОГОНЬ! ПОВТОРЯЮ! ОТКРЫТЬ ОГОНЬ ПО ЦЕЛИ АЛЬФА! УДАР МОЛОТА НАНЕСЕН!"

Голос командующего с "Непоколебимого" ревел в динамиках. И в этот миг, за мгновение до того, как космос вспыхнул от адского зарева залпа "Крепостей", Кайл Варрен почувствовал его. Тот самый, леденящий душу взгляд из кошмара. Он шел от Врат Скверны. Древний. Бесконечно чужой. И пробудившийся. Тревога переросла в полномасштабную панику, заглушаемую только годами дисциплины и ужасом перед прошлым. Он знал, что чувствовал Серж где-то внизу, в машинном отделении. Знакомое чувство. Ощущение перед катастрофой. Но на этот раз катастрофа была не для горстки людей в заброшенном лагере. Она была для всего человечества.

"Боже всем нам помощи," – прошептал он так тихо, что никто не услышал. А потом грохот начался.

Глава 2: Удар Молота

Космос над Терминусом разорвало.

Это не было похоже на залп. Это было извержение. «Крепости» – стальные гиганты человеческого флота – выпустили всю свою ярость единым, координированным ударом. Сотни кинетических снарядов, разогнанных магнитными рельсами до долей скорости света, прочертили пространство невидимыми до удара линиями смерти. За ними, с небольшой задержкой, ударили лазерные батареи – сконцентрированные пучки чистой энергии, прожигающие вакуум. И завершили симфонию разрушения залпы термоядерных ракет среднего радиуса, чьи боеголовки готовились ослепить сенсоры и выжечь все живое на поверхности Врат.

На мостике SSV «Феникс» свет погас. Голографические проекции сменились на резкие, цифровые тактические схемы, оптимизированные для боя. Лицо Кайла Варрена освещалось лишь багровым отблеском зарева на главном экране, где крошечные, но невероятно яркие вспышки отмечали попадания по монструозной структуре Врат Скверны.

«Удар нанесен!» – голос Маркуса Бранта, офицера вооружений, был лишен эмоций, как отчет баллистического компьютера. «Кинетические попадания подтверждены! Энергетические удары… частично поглощаются поверхностью объекта! Тепловые и ЭМИ-импульсы от ракет… эффект минимален! Поверхность объекта демонстрирует аномальную устойчивость!»

Кайл не отрывал взгляда от экрана. Врата Скверны, этот черный, неестественно гладкий монолит, поглощавший свет звезд, казалось, просто… принял удар. Нет огромных взрывов, разрывающих корпус. Нет ревущих пожаров. Лишь локальные вспышки там, где кинетическая энергия все же пробивала непостижимо прочную оболочку, и странные, быстро гаснущие переливы цвета на местах попаданий энергии – как камень, нагретый паяльной лампой. Тревога в его груди сжалась в ледяной шар.

«Группа «Клинок»! Выдвигайтесь на выполнение задачи! Максимальная скорость! Подавить любые активные системы!» – приказ с флагмана «Непоколебимый» прозвучал как удар хлыста.

«Аня, вперед! Курс 320, угол 15! Брант, готовь тактические ракеты и лазерные турели! Цель – любые выступы, излучатели, аномалии на поверхности!» – Кайл скомандовал резко, подавляя дрожь в голосе. Он чувствовал это. То же самое давящее присутствие, что и в кошмаре. Оно проснулось.

«Феникс» рванулся вперед вместе с другими «Кинжалами» своей группы. Маневровые двигатели взревели, вдавливая Кайла и экипаж в кресла. На экране корабли превратились в стремительные стрелы, несущиеся к гигантской черной стене Врат. Расстояние таяло с пугающей скоростью. Поверхность объекта теперь была видна во всех жутких деталях – абсолютно гладкая, лишенная швов, стыков или каких-либо понятных структур. Лишь странные, едва заметные волны, пробегающие по ней, словно по поверхности темной воды. Искусственное? Естественное? Непостижимое.

«Сканирую поверхность…» – доктор Чен работала за своей консолью, ее голос был напряженным, но собранным. «Материал… не идентифицирован. Спектральный анализ дает хаотичные результаты. Энергетическая сигнатура… стабильна, но с фоновыми скачками в диапазоне, который наши сенсоры едва регистрируют. Пси-фон… растет. Экспоненциально.»

Пси-фон. Слово повисло в воздухе мостика. Кайл почувствовал легкое давление в висках, едва заметное покалывание на коже. Не боль. Неприятное осознание, что за тобой наблюдают. Из глубины памяти всплыл образ черного кристалла в Лагере, такого же холодного и безразличного.

«Цели не обнаружено!» – почти закричал Брант, его каменное лицо дрогнуло от раздражения. «Ни башен, ни антенн, ни шлюзов! Гладкая стена! Куда стрелять?!»

«Всюду!» – рявкнул Кайл. «Бомбардировать площадь! Провоцируй ответ!»

«Феникс» и его систерши начали танец смерти. Они ныряли, разворачивались, выстреливая залпы тактических ракет и прошивая поверхность Врат лазерными лучами. Вспышки ударов озаряли черную поверхность призрачным светом. Но ответа не было. Только нарастающее, давящее ощущение присутствия. Как будто гигантский зверь принюхивался к докучливым мошкам.

«Капитан!» – голос Сергея Волкова из машинного отделения ворвался в общий канал, сдавленный статикой и паникой. «Энергоядро! Оно… реагирует! Нестабильность! Как тогда, в Лагере, перед…!»

Перед… Мысль не успела оформиться. Произошло это.

Врата Скверны не открылись. Не выпустили истребители или лучи. Они… изменились. Волны на их поверхности усилились, стали резче, быстрее. Словно черная гладь вскипела. И из этой кипящей тьмы, словно капли масла из воды, начали выплывать формы.

Не корабли в человеческом понимании. Не станции. Это были… Левиафаны мысли. Биомеханические кошмары. Одни напоминали сплющенных, сегментированных морских звезд из черного хитина и полированного металла, размером с эсминец, их «лучи» заканчивались скоплениями пульсирующих сфер. Другие – бесформенные сгустки энергии, плывущие в пузырях искаженного пространства, переливающиеся всеми цветами вне спектра. Третьи – длинные, змееподобные конструкции из сросшихся костяных пластин, усеянных живыми, мерцающими «глазами». Никаких видимых двигателей. Никаких струй пламени. Они просто двигались, нарушая инерцию, меняя траектории с немыслимой плавностью и скоростью.

«ЧУЖИЕ КОРАБЛИ! МНОЖЕСТВО!» – крик Бранта был полон не столько страха, сколько ярости от встречи с непостижимым. «КЛАССИФИКАЦИЯ НЕВОЗМОЖНА! АТАКУЮТ!»

Первая атака была не орудийной. Она была псионической.

Волна. Немая, но всесокрушающая. Она прокатилась по пространству, исказив свет звезд на долю секунды. На мостике «Феникса» экраны завибрировали, засыпав помехами. Кайл почувствовал, будто череп ему сдавили тисками. Резкая, пронзительная боль в висках. Перед глазами поплыли цветные пятна, сливаясь в знакомые, ненавистные образы: черный кристалл, искаженные лица Маркуса, Элис, Йенса, их беззвучные крики. Он услышал их шепот, смешавшийся с ревом двигателей: «Они здесь… Они всегда были здесь…»

«ААААРГХ!» – кто-то закричал на мостике. Техник у сенсорной панели схватился за голову, кровь тонкой струйкой потекла у него из носа. Доктор Чен, бледная как полотно, стиснула зубы, ее пальцы судорожно вцепились в края консоли. Аня Дуарте, обычно невозмутимая, резко дернула штурвал, уводя корабль в слепой маневр, ее лицо исказила гримаса боли и ужаса.

«ПСИ-АТАКА!» – Кайл выдохнул, стиснув зубы до хруста. Боль была знакомой. Унизительно знакомой. Как в Шахте №7. Но здесь, в открытом космосе, она была в тысячу раз сильнее. «Волков! Экраны!»

«Держу! Еле-еле!» – голос Сержа был искажен помехами и дикой паникой. «Они… они прут как через марлю! Как тогда!»

Вторая атака была физической. Один из «Кинжалов» группы «Клинок», «Булат», метнулся в сторону, уворачиваясь от приближающегося биомеханического «цветка». И тогда пространство перед «Булатом»… сжалось. Словно невидимый кулак гиганта ударил по ткани реальности. Корпус корабля, сделанный из сверхпрочных сплавов, не взорвался. Он… схлопнулся. Сжался в бесформенный, раскаленный шар мусора размером с вахтенный шаттл за долю секунды. Ни взрыва. Ни обломков. Только резкий всплеск излучения и пропажа сигнала на тактической карте.

Тишина на мостике «Феникса» длилась долю секунды. Ее разорвал вопль техника, который, рыдая, забился под консоль. Лицо Бранта посерело. Даже Аня на миг замерла.

«Оружие… искажения пространства…» – прошептала доктор Чен, глядя на пустое место, где секунду назад был «Булат» со ста двадцатью членами экипажа.

Хаос поглотил поле боя. Корабли Чужих, которых теперь были десятки, двинулись в атаку. Они не летали – они перемещались, исчезая и появляясь в новых точках, игнорируя законы физики. Их атаки были разнообразны и одинаково смертоносны: сфокусированные лучи энергии, выжигающие секции корпусов; гравитационные разрывы, сминающие корабли; пси-импульсы, сводящие экипажи с ума еще до физического уничтожения.

«Крепости» открыли шквальный огонь. Мощные лазерные батареи резали пространство. Кинетические снаряды пролетали сквозь искаженные участки или бесполезно впивались в поверхности кораблей Чужих, которые, казалось, просто поглощали или отражали удар. Термоядерные взрывы озаряли биомеханические корпуса ослепительными вспышками, но когда пламя рассеивалось, корабли Чужих продолжали двигаться, лишь слегка почернев в местах попаданий.