Крест

Владимир Суворов

Крест

Всем бывшим, а также настоящим, находящимся в рабстве – рабам, посвящается…

От автора

Все факты и события, написанного здесь, вымышлены. Случайное совпадение, если таковые имеют место, никакого отношения ни имеют к реальной жизни и людям.

Но в прежние времена мне самому в реальности пришлось столкнуться на ж/д. вокзале г. Красноярска, с людьми, которые занимались поисками рабов. А также впоследствии познакомиться с человеком, который побывал в похожем месте, но с течением обстоятельств смог удачно выбраться оттуда.

Пролог

Щелкнул навесной замок. Кто открыл дверь, я не видел. Видел, как на полу появилась тень, освещаемая наружным фонарем. Тень шагнула в барак, чтобы включить свет. Выключатель находился на стороне Семена. Послышалось какое-то замешательство, пару быстрых, глухих удара и что-то тяжелое упало на пол.

– Антон? – Послышался голос второго охранника, снаружи. Голос принадлежал Витьку. – Что у тебя там?..

1

– Ну, что мужик, очухался? – Услышал я голос откуда-то сверху. Открыл глаза и увидел над собой того, кому принадлежали эти слова. Это был молодой парень лет двадцати пяти – двадцати семи, нормального телосложения, с рыжими коротко стрижеными волосами. Одет он был в камуфляжную форму цвета хаки с коричнево-красными пятнами. Он, склоняясь, смотрел на меня. Я лежал на полу в какой-то незнакомой мне комнате.

– Где я? – Превозмогая головную боль, одеревенелым языком выдавил я и постарался вспомнить весь вчерашний день.

– На, лучше вмажь. А то голова наверно раскалывается? – Откуда-то сбоку раздался еще один голос.

Я повернул голову в ту сторону, откуда был голос и увидел в углу, сидящее на краешке стола зеркальное отражение первого парня. «Неужели глюки?» – мелькнуло в голове. Но нет, это был близнец, полностью похожий на первого. В таком же зеленоватом костюме.

Голова действительно раскалывалась пополам. «Что за бурду я вчера пил?» – снова подумал я, но предложение близнеца было сейчас, как нельзя, кстати, и надо было вставать. Приложив некоторые усилия чтобы подняться, я все же с трудом, правда, но встал. Поэтому, наверное, и не видел, откуда появилась бутылка водки, вместе со стаканом, в руках у сидящего близнеца, да мне это было и неважно сейчас.

Он, не спеша налил граненый стакан почти доверху и, не вставая, протянул мне. Я шагнул к столу. Руки мои мелко дрожали, учащенные удары сердца эхом отдавались в глубине моего воспаленного мозга. Взяв стакан, резко выдохнув, я одним махом влил содержимое в себя. Приятная, теплая волна прокатилась по всему телу. Стакан после этого из моих рук быстро перекочевал в руки хозяина.

Через минуту я почувствовал себя уже намного лучше. Головная боль стала понемногу проходить.

– Так, где это я? – снова повторил свой вопрос я. – А вы вообще кто?

– Сейчас все узнаешь. – Ответил первый рыжий. В это время за моей спиной скрипнула дверь, и кто-то вошел в комнату. Я повернулся и увидел мужчину, стоящего в дверях. Лучи мартовского солнца, проникавшие в помещение через небольшое, единственное окно падали прямо ему на лицо. Это был человек лет сорока – сорока пяти, небольшого роста, растительности, как на голове, так и на лице не было. От этого он казался не настоящим. Окинув всех взглядом, он прошел мимо меня к столу. Второй рыжий уступил ему место. Лысый сел.

– Ты кто? – Первым спросил он.

– Алексей. А вы? – ответил я и задал встречный вопрос.

– Сейчас вопросы задаю я. Понял? – Он посмотрел на меня каким-то колючим взглядом. По моей спине побежали мурашки. Да и тон, с каким он произнес, мне не понравился.  Глянув по сторонам, я увидел еще две пары таких же глаз.

– Значит так, Алексей, хотелось бы узнать, откуда ты вообще? – Продолжил лысый, не дождавшись ответа. – Есть ли у тебя родственники, родные?

– Откуда, откуда? – Повторил я вопрос лысого. – Раньше в Тушино жил вместе с женой. Теперь нет. А что?

– Разбежались?

Я, молча, кивнул головой.

Давно?

– Да уже больше года.

– Больше не виделись?

– Пару раз виделись, больше как-то не получилось.

– Понятно, а еще кто-нибудь есть?

Я отрицательно покачал головой.

– А сейчас, где живешь?

– Да, так. – Я пожал плечами. – Где придется. Всё же оставил жене и дочери. Думал начать все сначала, да вот как-то не получилось. Запил.

– Все ясно. – Лысый перевел взгляд на второго рыжего и обратился уже к нему. – Толик налей ему еще немного.

Второй рыжий стоявший возле стола, которого, по всей видимости, звали – Толик, взял бутылку, налил пол стакана и сунул его мне в руку.

Теперь я пил равномерными глотками. Тепло бежало по всему телу. Было приятно.

– Ну вот, Алексей, – снова заговорил лысый, обращаясь ко мне, как только я допил, – теперь я могу объяснить тебе, кто мы такие и где ты находишься. – При этом он, не мигая, вперился своим колючим взглядом в мои глаза, так что мне снова стало не по себе.

– С этого дня считай, что мы твои – хозяева. Ты будешь здесь жить и работать. Мы дадим тебе крышу над головой и еду. Будешь хорошо работать, все будет хорошо. Если нет – то нет. И еще. Сразу предупреждаю, вздумаешь бежать – пристрелю.

Он произнес эти слова без всякого особого тона, но было ясно, что он не шутит. И только теперь я заметил у лысого из-под расстегнутого пиджака на груди, с левой стороны выглядывавший краешек рукоятки пистолета.  Видимо хозяин носил кобуру под мышкой. «Вот влип! Что делать?» подумал я. Хмель в моей голове начал быстро проходить.

– Ну, что Алексей, все понял? – спросил лысый.

Я посмотрел на него, но нечего не ответил. Теперь одна мысль не давала покоя. «Неужели это правда? Куда я попал? Бежать! Куда угодно, только бежать отсюда!» Но как это сделать пока я не знал.

– Все Толик, можете его оформлять. Наш человек. – Тут же обратился лысый к моим охранникам, видимо ответа он от меня и не ждал.

– Ой, Леха, Леха, мне без тебя так плохо… – Начал со слов популярной когда-то песни, двойник Толика. – Ну, шагай!

Мне не чего не оставалось, как повиноваться. Я повернулся в след Толику, открывшему дверь, этой не совсем уютной комнаты, в которой кроме старого стола, шкафа, и маленького диванчика нечего больше не было. На пороге я оглянулся. Лысый смотрел мне в след все тем же колючим взглядом.

– Иди. – Толкнул меня в спину брат-близнец Толика.

Я вышел, не зная, куда и зачем, меня поведут.

Во дворе, я успел оглянуться. За моей спиной, откуда меня вывели, находилось небольшое удлиненной формы строение. По всей видимости, это помещение было «домом» местной охраны. Я успел заметить, что к нему примыкали деревянные вольеры, затянутые спереди металлической сеткой. А в них находились собаки. Сколько их было, я сосчитать не успел, но не меньше четырех, это уж точно. Снова тычок в спину, и голос рыжего близнеца, – Давай! Двигай! – заставили продолжить движение.

 «Бред какой-то.  Снова кошмары сняться.» – Посчитал я и тряхнул головой, стараясь проснуться, избавиться от этого. Но нечего не изменилось, только тупая боль, эхом отозвалась в правом виске.

«Черт!» – Чертыхнулся я. – «Неужели это правда?»

Находившейся сзади рыжий, видимо услышал мои слова, потому что добавил. – Правда, правда. Давай, топай! Направо!

Топать пришлось не долго, потому что-то место куда меня вели оказалось не так уж и далеко. В противоположной стороне этого строения находилась еще одна дверь. Вот туда-то меня и привели.

– Вот и контора, Леха. – Пояснил впереди идущий Толик, подводя меня к грязной двери.  – Заходи, не боись. – Он крепкой рукой толкнул ее вовнутрь. Дверь, глухо скрипнув на старых петлях, нехотя открылась.

В «конторе» была также одна комната, с одним столом и тройкой стареньких табуретов. Правда в углу была газовая плита советских времен и железный шкаф, сделанный наподобие большого сейфа. Все, больше в этой самой «конторе» ничего не было.

– Ну что Леха, Леха, мне без тебя так плохо, оформляться будем? – Послышался у меня за спиной голос Витька. Я оглянулся. Вот чего я не ожидал, так это вот этого. Удар пришелся как раз мне в подбородок. Последнее что я успел заметить, это холодные, смотрящие будто в пустоту, глаза этого братца. Потом все поплыло куда-то…

Вдруг я отчетливо услышал…

2

– Алеша, вставай! Хватит спать, а то школу проспишь. – Это был голос моей мамы. Я потянулся, зевнул, но глаза открывать не хотелось.

– Алеша! Ну, хватит, пора вставать.

– Ну, мам, еще чуть-чуть. Спать хочу.

– Никаких! Все давай просыпайся. Что ты мне вчера обещал? – с этими словами она потянула мое одеяло с меня.

Я открыл глаза. Солнечные зайчики бегали по стенам моей спальной комнаты. У нас была хорошая двухкомнатная квартира. Мои родители получили её недавно, как молодые специалисты. Они вместе работали на каком-то Государственном шарикоподшипниковом заводе. И я все время думал «…неужели чтобы делать шарики, нужны специалисты?». Позже я понял, что это очень сложное и серьезное производство. А до этого мы жили у маминой сестры – тети Даши. Я очень любил своих родителей.

– Алеша! – ну конечно это был снова мамин голос. – Вставай!

Я повернулся и посмотрел на нее. Она стояла в ногах моей кровати и тянула потихоньку одеяло. Она была очень красивая. Высокая стройная, черные волосы большим тугим пучком затянуты сзади. Добрые, карие глаза с каким-то веселым огоньком смотрели на меня. Мама всегда была веселым человеком, я ни разу не видел, чтобы она грустила или плакала.

Ничего поделать было нельзя. Пришлось вставать. Я примерно знал, что такое школа. Мне мальчишки рассказывали, что там будет много друзей. Там рассказывают много интересного. Там учат читать и писать. Правда я уже мог и читать и писать, мама меня научила. Но в школу идти мне почему-то не хотелось.

– Иди, умойся. Приведи себя в порядок. – Сказала мама, – А то нам надо еще успеть позавтракать и не опоздать в школу. – И вышла из комнаты.

Мне нечего не оставалось, как идти в ванную. Быстро умывшись и почистив зубы зубной пастой, «Чебурашка», я пошел надевать новый школьный костюм, который с вечера был приготовлен. Отглаженная, белая рубашка висела тут – же, на спинки венского стула.

– Отец, посмотри, какой Алешка стал большой и красивый! – радостно воскликнула мама, когда я в новом своем одеянии предстал на кухне.

– Ну, Алексей, дай посмотреть. – Это сказал мой отец, который уже сидел за столом, на котором стояли три тарелочки с дымящимися и вкусно пахнущими, жареными яйцами. У которых было смешное название – глазунья. Три стакана в железных подстаканниках с налитым горячим кофе.

Отец отложил свежую газету «Известия», которую он читал каждое утро и посмотрел на меня.

– Повернись. – Попросил он.

Я повернулся.

– Да, хорош! – Сказал он, оглядев меня и оставшись довольным. – Хорош! Ничего не скажешь. Орел прямо! – добавил он и продолжил. – Вот что, Алексей, сегодня такой день, ты впервые пойдешь в школу, где получишь новые знания. Старайся учиться, это самое лучшее время у тебя. У нас самое лучшее образование во всем мире. Я хочу видеть тебя образованным человеком. Инженером на любом заводе, да хоть на нашем ГШПЗ. А быть может даже космонавтом, как Гагарин.

– Ну, Коля, хватит, а то опоздаем. – Прервала его мама. Она поправила мне воротник рубашки.

– Садись завтракать. – Она подала большую салфетку, «нагрудничек», чтобы я не запачкал форму. Сама быстро достала из хлебницы нарезанный батон и положила на чистую тарелочку.

Была торжественная линейка, и был первый звонок. Нас уже разделили по классам. Мы стояли и слушали речь директора школы. Которая что-то говорила про новые парты, про оценки, которые мы будем получать. Знакомила с завучем школы, с такой же, как она полноватой женщиной, приблизительно одинакового возраста. Про известных людей, которые когда-то учились и окончили эту школу. Про уроки физкультуры. Мы первоклашки, стояли почти с открытыми ртами и слушали. Рядом были наши родители, они тоже слушали. Потом мы дарили учителям цветы. Цветов было так много…,  я тоже подарил, моей первой учительнице – Зое Васильевне, букет разноцветных астр. Которые мы купили по дороге в школу у какой-то бабушки за двадцать копеек. И вдруг я увидел – ЕЁ. Мы шли в наш класс вместе с родителями, и вот в этой толпе моих одноклассников, с которыми я еще не успел познакомиться, шла – ОНА. На ней был белый, весь в кружевах фартучек. Большой белый бант, был вплетен в длинную, чуть ли не до пояса косу. Он то и привлек мое внимание. Увидев ту, которой принадлежал этот бант, у меня почему-то загорелись уши, дыхание перехватило. Какое-то новое, непонятное чувство охватило меня, заставив сильно биться сердце. Оно только зажглось малой искоркой. И все вокруг мне показалось красивым, веселым интересным.

Бывают ли чудеса на свете? Наверное – ДА! Потому что нас посадили за одну парту. В этот день я больше ни разу не посмотрел на нее. Мне было почему-то неловко. Все время смотрел только на учительницу и слушал, что она нам говорила. Но я чувствовал её теплое дыхание. Она была рядом! Теперь я знал, что ее зовут – Марина. Её голос показался самым красивым на свете.

С этого дня представления о школе, что в ней ничего интересного нет, у меня резко переменились. Каждый новый день я ждал с нетерпением. Я хотел вновь видеть Марину. Марина училась почти по всем предметам на пять, мне было стыдно учиться хуже. И я старался. И у меня получалось! В общем до пятого класса у нас было четыре отличника; Ира Евсеева, Ваня Калашников, и мы с Мариной. Пап с мамой были довольны мной. Но они не знали истиной причины моих успехов, также, как и не знала этого Марина. Для нее я был просто Леша Васильев, одноклассник и сосед по парте. Пока не произошел тот самый случай, который поставил все на свои места…

… Андрей Игнатьев, посредственный троечник, он всегда недолюбливал меня, однажды принес в школу настоящую жабу и перед вторым уроком, (у нас должна быть география) посадил ее в портфель к Марине. Никто или почти никто не видел, как он это сделал. Когда же она полезла в портфель за книгами, увидев безобразную лягушку, испугалась и закричала на весь класс. Мы не чего не могли понять и смотрели на Марину, которая побледнев и глазами полными ужаса, смотрела на портфель. И только один Игнатьев, довольный своей шуткой, засмеялся. Так как портфель был рядом со мной, я решил узнать, что так сильно напугало Марину. Осторожно открыв, я увидел её, большую, зеленую, она из глубины смотрела на меня. Самая обыкновенная жаба. И почему девчонки всего бояться. Я опустил руку и аккуратно вытащил эту тварь, оттуда, куда кто-то специально ее положил. И тут я услышал слова, которые были мне не приятны.

– Смотрите, лягушку испугалась! – их выкрикнул тот самый Игнатьев. – Глаза выпучила как лягушка! Ха-ха-ха! Лягушка!

Я посмотрел на Марину, у нее на глаза наворачивались слезы. «Ну, Игнатьев, ты мне за это ответишь!» – подумал я и, повернувшись, увидел улыбающуюся, конопатую рожу.

Он был сильнее меня, но он обидел Марину, этого я стерпеть не мог. Выйдя из-за парты, я вынес лягушку в коридор школы. А вернувшись, направился прямо к Игнатьеву.

– А вот и защитник пожаловал. – Снова рассмеялся он, глядя мне в глаза.

– Ты должен извиниться. – Спокойно сказал я.

– Да пошел ты … – договорить он не успел, я влепил ему пощечину.

– Что? – заорал он и кинулся на меня с кулаками. Я защищался, как мог. Весь класс окружил нас и что-то кричал.

Герой из меня в тот день не вышел, и мне было стыдно. Нас разняла учительница по географии и повела обоих к директору. Там мы долго не отвечали на вопросы, которые директорша нам задавала в своем кабинете. Потом первым сдался Игнатьев, на очередной вопрос «кто первый затеял драку?» он указал на меня. Игнатьева, директорша отпустила, а мне сказала, чтобы я остался, и она хочет поговорить со мной.

Когда мы остались вдвоем с ней, она сказала.

– После этого случая я должна поставить «неуд» по поведению, за четверть. Пойми последняя четверть.

– Ставьте. – Я спокойно посмотрел ей в глаза.

– Посмотрите какой «герой нашего времени»! Ставьте! Нет! Я хочу разобраться. И я не верю, что ты Васильев, спокойный, дисциплинированный начал драку. Что случилось? Ты мне можешь объяснить?

Но объяснять я нечего не хотел.

– Ладно, иди в класс. – Сказала она.

После уроков, я уже собирался идти домой, но Марина попросила меня подождать её.

«Неужели она хочет что-то сказать мне?» ведь мы с ней почти никогда ни о чем не разговаривали. Радость переполняла мое сердце. Одно было только плохо. Левый глаз начал немного заплывать.

Выйдя из школы, мы с Мариной шли через небольшой сквер и молчали. На лавочках кое-где сидели молодые мамы с колясками. Пенсионеры тоже грелись в лучах весеннего солнца, где поодиночке, а где и парами.

Неожиданно Марина остановилась и, глядя куда-то в сторону, спросила. – Леша, ты из-за меня дрался?

Я поднял голову и посмотрел на нее. Какая она все-таки красивая, как в первый раз, когда я ее увидел, даже еще красивее стала. Русая до пояса коса, нос, поддернутый немного к верху, родинка над губой и эти небольшие ямочки на щеках.

Она посмотрела на меня, своими красивыми, голубыми глазами, и меня словно обдало чем-то жарким. Я почувствовал, что краснею.

– Алеша, ты извини, я очень испугалась, когда это… А ты молодец! Ты смелый. – Потом она замолчала и вдруг спросила. – Алеша, а я тебе нравлюсь?

От этих слов я еще больше покраснел.

– Ну что ты молчишь? – снова начала она. – Слушай, а завтра ведь воскресенье. Давай сходим в кино. Там говорят, новый фильм показывают. Говорят хороший. «Курьер» называется. А Игнатьев – дурак! Правда?

– Да. – Наконец я смог хоть что-то ответить. Потом мы вместе шли до самого дома, где живет Марина.

Она рассказывала, что очень любит фигурное катание, любит кошек и у нее есть рыбки. Я что-то ей отвечал, когда она о чем-нибудь меня спрашивала.

На прощанье она спросила.

– Ну что? Завтра в четыре, тридцать? Согласен? – в ответ я кивнул головой.

– Ты зайдешь за мной?

– Да. Зайду. – Это было большее, что я мог ответить ей.

Домой я не шел, а летел. Люди улыбались мне. Машины уступали дорогу и весело сигналили. Даже воробей, скакавший на тротуаре, отскочил в сторону, и как показалось, подмигнул мне. Был прекрасный, весенний день. Я даже стал напевать модную в то время песенку. Когда я влетел в квартиру, мама была дома.

– Алеша, сыночек, что случилось? – увидав меня, она всплеснула руками.

– Ничего мам. Пустяки! Я завтра иду в кино!

– Какое кино? У тебя синяк под глазом. Тебя избили?

– Ерунда мама, все нормально. Так получилось. Ты только не волнуйся. – Я бросил портфель тут же, в коридоре и побежал в ванную, умыться и поглядеть на свой подбитый глаз.

Вечером я узнал, что отцу звонили на завод и попросили после работы зайти в школу. Что ему там говорили, я не знал. Но случайно услышал разговор отца с мамой. Они вечером сидели на кухне, и отец говорил.  – …пускай будет «неуд», но я считаю, что сын поступил правильно.

– Коля, как ты можешь так говорить?

– А что Коля? Пускай растет настоящим мужчиной.»

 Мне было неловко стоять в коридоре и подслушивать, поэтому я пошел спать. Да и мне уже было все равно, что будет.

Главное, это – ВОСКРЕСЕНЬЕ!

3

Я очнулся, от нестерпимой боли, что-то раскаленное впивалось мне в левую щеку. Голова невольно дернулась, но кто-то крепко держал её.  Открыв глаза, я увидел одного из братьев. Он стоял надо мной и давил каким-то железным прутом мне в лицо. Чувствовался запах горелого мяса. Из-за всех сил я снова дернул головой, но и эта попытка оказалась безрезультатна. Крепкие руки, державшие мою голову, с новой силой сдавили ее.

– Лежать! – зло прошипел близнец с прутом.

Я заскрипел зубами.

– Все Витек, хватает. – В этот момент заговорил державший меня.  Получается, это был – Толик.

Витек отдернул прут, на конце которого был небольшой крест. Крест еще дымил.

– Сволочи! – От бессилия перед ними, стиснув зубы, прошептал я.

– Что? Толян, ты слышал, что сказал этот козел?

И Витек от злости пнул меня в бок. Удар был несильный, потому что мне не было больно. Было больно и обидно, от того, что я нечего не могу сделать. Что меня унижают, словно я был не человек, а какое-то животное, поставив на моем лице клеймо.

Витек хотел было еще раз пнуть меня, но его остановил Толик.

– Хватает ему. – Сказал он. – А то покалечишь.

И сразу же обратился ко мне.

– Ну, все Леха, вставай. Сейчас покажем, где будешь жить.

Приложив некоторое усилие, я встал. Голова кружилась, щека горела от ожога. Толик снова открыл дверь этой комнаты, а в спину снова толчок открытой ладонью и голос Витька. – Пошел!

Скрепя зубами я вышел опять во двор.

В глубине виднелось несколько строений отличавшиеся от всего остального большим размером. Строения были деревянные, сделаны добротно. За ним виднелся высокий, метра в три – забор. Сверху, в несколько рядов, его опоясывала колючая проволока…

Слышалось гудение моторов, ритмичный звук пилорамы. Визгливое пищание циркулярной пилы, вгрызавшийся в дерево.

Как потом выяснилось, это были цеха, в одном из которых мне и предстояло трудиться.

 Мое новое «жилье», представляло собой, небольшое деревянное строение, обшитое снаружи ржавыми листами жести, с одной дверью в торце и несколькими узкими окнами под самой крышей по боковой стене. Внутри пахло затхлостью, потом и еще непонятно чем. Оно было разделено плохо струганными досками на две половины. Судя по длинному столу с лавками, в первой половине была столовая, во второй половине вдоль обеих стен располагались грубо сколоченные «нары» с каким-то тряпьем, служившим видимо местным обитателям постелью. Последних, в помещении не было, видимо все были на работе.

– Здесь будешь жить. – Кивком головы указал Толик, первым вошедший в барак. – Подъем у нас, как в армии, в шесть. Завтрак и на работу. Обед и ужин вечером, как говориться – два в одном…

– Курорт, а не жизнь! – Издевательски вставил, Витек.

– Курорт, не курорт, а свои привилегии здесь есть. Хорошо будешь работать, не нарушать режим. Перевыполнять норму, получишь – премию… – На слове «премия», Толик сделал ударение.

– Ну ладно, теперь пошли на рабочее место. Знакомиться. – Закончил он.

 Я снова шел через большой двор, чавкая ногами по талой снежной каши. Вокруг пахло свежепиленым лесом, от которого в этот момент меня тошнило.  Все это исходило из утроб цехов-коробушек.

 Знакомство оказалось очень коротким. Меня завели в один из таких цехов и, поставили перед каким-то лохматым мужиком. Все тот же Толик сказал ему. – Встречай Матвейч! Тебе пополнение прибыло.  Покажи ему что делать.

Лохматый, кивнул в ответ, пробурчав что-то себе под нос.

Через пять минут я уже таскал с молодым парнем тяжелые доски, убирая их с пилорамы и укладывая неподалеку в штабель. А еще через двадцать минут моя спина уже была в мыле. Пот лился по лицу, с болью обжигая свежий ожог.

4

 Трудно описывать те неполных полгода, что я провел на – «фазенде» (Так здесь называли это место, скрытое от посторонних глаз, в глухом «лесном раю»). Скажу одно, это был вовсе не курорт, а скорее наоборот. Тяжелый труд, сопровождавшийся жестким режимом. Но зато за это время я познакомился со всеми «рабами» что находились здесь. Их было девятнадцать человек включая меня и еще трех женщин. Да, женщины, они были здесь и выполняли работу по хозяйству. В общем варили нам, стирали наши вещи и «обслуживали» нас. «Обслуживание» – это и была та самая премия, про которую говорил Толик. Наши «хозяева» использовали метод «кнута и пряника» и он не смотря на всю свою мерзость, давал неплохие результаты.

Их было трое. Двоим было уже за тридцать. Звали их – Зинаида и Антонина. А третьей, наверно не было и двадцати. Совсем девчонка. Иришка.

Мы все жалели Иришку. За что судьба так жестоко обошлась с ней?

«Обслуживали» они нас, раз в неделю, по воскресеньям. Но, конечно, не всех, а только тех, кто за неделю, ни в чем не проштрафился и хорошо работал.

Однажды и мне на исходе второго месяца, случилось провести ночь с Иришкой.

В субботу, после ужина нас всех построили, и объявили троих, кто за эту неделю отличился, в это число попал и я. Нас отвели в женский барак. Кто с кем будет спать, объявили заранее.

В ту ночь мы с Иришкой не сомкнули глаз. Нет, между нами, ничего не было. Просто всю ночь мы разговаривали. Она рассказала о себе. О том как полтора года назад у нее умерла мать. Отец после этого запил. Начал продавать все из дома. И как ни старалась Иришка вывести его из этого состояния – не получалось. На работу она не могла никуда устроиться. Денег не было. А у нее еще двенадцатилетняя сестренка. Про которую, она теперь, ничего не знает. И она была вынуждена пойти на Тверскую, чтоб хоть как-то зарабатывать. Там таких, как она было не мало. И сюда попала очень просто. Однажды подъехал парень. Предложил поехать к нему на дачу. Парень дал тогда сто баксов, и она согласилась. Вот так она оказалась здесь. В первую же ночь ее изнасиловали. Особенно старался один из братьев близнецов – Витек. Потом они еще почти неделю держали ее у себя, и все время насиловали. И только когда приехал Сергей Андреевич ее перевели в барак, к женщинам. И объяснили кто она теперь и что должна делать.