Псина

Катрин Прайд

Псина

Пролог. Чем я заслужил?

– Чертова девка! – грубый мужской голос кричал из последних сил. – Ты ничему не учишься! Столько сил было вложено! Столько денег потрачено! За что мне это? За что мне такая дочь?

В обширном зале раздался хлесткий удар. Детский голос взвыл.

– Папа, пожалуйста! Я не буду больше, клянусь, я больше не буду! Этого не повторится. Я обещаю! Прекрати! – Верена сжалась на полу, плача и потирая место удара. Оно горело, невыносимо горело.

– Уходи. Видеть тебя не хочу.– Столько раз я слышал подобное. Мне наплевать на то, что ты там обещаешь. Сволочь. – кинув указку в дочь, Генрих развернулся и потёр руками лицо. – Господи. Какой позор. Неужели я настолько немощен в воспитании, что мои дети столь глупы. Особенно ты, Верена. Подумать только, королевская семья. Кто увидит – посмеётся. С сегодняшнего дня, ты наказана. Я ограничиваю твои дневные прогулки. Отныне гуляешь только во внутреннем дворе. Ты меня поняла? – Да, я поняла. – тихие всхлипы не прекращались.

К черту его, к черту семью. Верене хотелось не знать и не видеть его. Она шла туда, где было спокойней всего. Дворцовые загоны с охотничьими собаками. С яростью открыв калитку и упав на колючее сено, девочка расслабилась и заплакала. Это привлекло внимание любимых животин: Капу и Вилли. Массивные чёрные псы, виляя хвостами, обнюхивали свою маленькую гостью. Капу и вовсе сложил лапы на её груди и прильнул мокрым носом к шее. Другие собаки сидели поодаль и наблюдали.Прихрамывая от боли, Верена унеслась прочь. Столько обиды, столько злости в ее сердце отложилось за все 12 лет, что от семейных уз практически ничего не осталось. И все из-за отца. Ей хотелось хотя бы раз в жизни так же ударить указкой, так же шлёпать его по лицу со всей силы. Увидеть хотя бы мельком как бы он плакал от боли. Хотя с чего бы великовозрастному мужчине плакать. В ответ на все это, он бы лишь сильнее ударил её. Но надежда увидеть его таким все же была привлекательна.

Говорят, что стоит покричать и вся злость рассеется, как облака перед солнцем. На душе станет сразу легче. Душа Верены ликовала, когда плохое и одновременно любимое взрослыми слово, вылетало из ее уст. И вправду становилось теплее от осознания, что она, эдакий бунтарный мальчишка, сквернословит без последствий. Учитель бы надавал за такое по губам. Стало быть "не пристало леди такое говорить". Фу. Какие все правильные. На деле же каждый из этих праведников стабильно четыре раза в неделю просиживает свою , "неподобающее для леди слово", попу и зажимает местных официанток по углам. И все эти люди учат Верену манерам, этикету и благоразумию. Непостижимо.– Капу, у тебя слюни текут. Фу. Опять скажут, что одежда мокрая и собакой воняет. И опять папа ска… – Верену осенило одно: какой бы ни была девочка, ее отец никогда не скажет, что она достойна его фамилии, никогда не похвалит. Из раза в раз он будет говорить, что Верена сделала что-то не так. Ее тон сменился. – А знаешь, что? Пускай текут. Облизывай сколько хочешь. Теперь я буду специально пачкать одежду. Буду в грязи валяться! И пускай дорогой "папа" хоть тысячу раз меня ударит. Мне пофиг.

– А мы, Капу, с тобой очень честные и строить из себя невесть кого не будем, да? – одобрительный лай прозвучал перед лицом. – Знаешь, вы гораздо лучше людей. Хоть и пахнете неприятно.

Охотничьи собаки были лучшими друзьями Верены. Каждого из псов она знает по именам. Сколько каждому лет и месяцев тоже помнит. Будучи семилетней, самый большой пёс Вилли, катал ее на спине, и как ни странно, ни разу не сопротивлялся. Да и под спокойствием своего авторитетного вожака, другие собаки тоже не возражали видеть Верену в своем загоне. Погладив по холке Вилли, рукав платья Верены скатился к плечу и на глаза показался до ужаса красный след от указки. Собачья морда тут же за дёргалась, бесконечно подносила нос к ране, лапы переступали то на ноги девочки, то на пол. Вилли нервничал.

– Мне не больно. Честно. Ну… Немного разве что. Ничего страшного. Я же не умираю. – собака кажется смирилась с положением вещей и тихонько села на место наблюдателя.

На высокой башне забренчали колокола. День тянется к вечеру.

– Ох. У меня же урок. Прости, Капу, пока Вилли. – вскочив и отряхнув платье, Верена погладила животин и бросилась внутрь.

Урок этикета. Скучное и совершенно бесполезное занятие. Верене казалось,  что все движения веером, верное положение рук нужно лишь, чтобы пустить пыль в глаза. Так оно и было. К счастью, урок подходил к концу.

– И помните, леди не стоит распространяться о делах семьи. Вежливо уйдите с темы, или скажите что-то из разряда "Хорошо, прелестно, спасибо за ваш интерес".  Давайте на практике: Верена Дэрмуа. Как приятно видеть вас! Как продвигаются ваши дела? Ваша семья в здравии?  – изображая из себя напыщенную даму, учитель Лионель махал воображаемым веером.

– Спасибо, семья в полном здравии, дела идут чудесно. – в той же слащавой манере, Верена повторяла заученные на зубок слова.

– Прекрасно. Думаю, вы запомнили.

– Знаете, я думаю на сегодня всё. Отдохните и готовьтесь к завтрашнему уроку. Повторите правила разговоров на балу. И ещё, Верена. Будьте паинькой. – последняя фраза была сказана им с особой интонацией. Видать через служанок до него дошел слух о его несчастной ученице, что терпит побои от собственного отца.– Что-то ещё на сегодня? – глядя в оконный проем, девочка безучастно задала вопрос.

– Да-да, конечно.

Верена не намеревалась принимать жалость и какие-либо советы. Они ей не помогут. "Быть паинькой" – слишком размытое понятие, чтобы ему следовать. Поэтому нет ничего лучше протоптанного следа.

Понять, что происходило было трудно. Люди выглядели до боли жалко. Рваные одежды, босые ноги, все в них напоминало слово "грязь". О грязи, кстати, и пёкся дорогой отец. Красный ковер, раскинутый в зале теперь был затоптан и приобрел темный оттенок. Спустившись на пару ступеней вниз до ушек Верены, стали доходить возмущения матери.Спустившись на главную лестницу дворца из темноты разносился звук металла. Что-то тяжёлое словно волочились по земле. Стоило лишь перекинуться за бортик, как стало видно, что волочиться ни что иное как цепь. В тяжёлые кандалы были закованы люди. Стоящие поодаль служанки наблюдали за всем с сочувствием. Отец, напротив, главный координатор сего мероприятия испытывал неприязнь и даже не скрывал это. И это Верене говорили скрывать неприязнь в лице, даже если она слишком очевидная. Не того учат.

– Ты прав, Генрих. Не поверю. Ни единому слову. Делай, что захочешь. – маленькая женщина удалилась в глубь коридоров.– И почему они должны быть у нас? Ты только посмотри, уже все полы забрызганы! – Фауст настоял. – Фауст, Фауст. В последнее время я только и слышу его имя. И что же на этот раз? Казна королевства опустела и теперь этих оборванцев должны содержать мы? – Хелена, это только на пару месяцев. На нижних этажах тюрьмы случился бунт, и не поверишь, буквально разрушили стену. Они побудут здесь, пока все не починят, а после их перевезут обратно.

На счастье девочки, мать ее даже не заметила или не хотела замечать. Женщину давно не волновали дела своих детей. В каком-то смысле она от них отреклась, пребывая в одной лишь ей известном состоянии. Зато Верену заметил кое-кто другой. Одним из последних зашедших пленных был мальчишка с длинными черными как смоль волосами. Карие глаза глядели четко на нее. Мальчик был спокоен, и даже через чур увереным. Он не шел сгорбившись, голова гордо смотрела вверх, спина вытянута, плечи опущены. Им бы гордился Лионель. Такой осанки не удавалось добиться даже старшему брату. Сопровождающие рыцари вели юношу под руку, специально толкая, чтобы поторопиться. И внезапно.

– Поживей. – Верена сжалась, закрыла глаза и спряталась у борта. Ей показалось, что прозвучавший только что хлесткий удар был адресован ей. Но нет, ударили мальчика. Его ноги подкосились, сев на колени он еле сдержался, чтобы не зарычать. Стоявший поблизости отец кинул презрительный взгляд наглецу. Мальчишка подал голос.

– Скажите мне, господин, чем я заслужил это? Я не смел ослушаться вас. Двигался вперёд как и все. За что же ваши рыцари хлестнули меня? Неужели из чувства господства над мной? – Генрих проглотил язык. Столь юный оборванец смеет задавать ему вопросы, словно вельможа. А и правда, чем он заслужил?

– Не болтай много, юнец. Поторопись.

– Раз вы не можете ответить, пускай ответит ваша дочь. – Он обратился к Верене? Точно. К ней. Отец обернулся на взгляд мальчика. – Скажите, милая леди, ваш отец тоже хлестает вас вне зависимости от причины?

– Верена! Уходи отсюда. – отец запаниковал.

– Не прогоняйте ее. Прошу, я хочу получить ответ на свой вопрос. – и снова хлесткий удар. На этот раз его взгляд был не таким доброжелательным. Мстительными взором он заглянул в лицо отца. – Господин, когда-нибудь наступит момент, и в этих кандалах буду хлестать вас я. Запомните мое имя, меня зовут Хантер.

Глава 1: Чужие.

– Мальчик. Ты кажется отсталый. У меня куча работы. Не задерживай всех и двигайся быстрее. – Махнув халатом Генрих развернулся и направился к лестнице. Верена чувствовала его злобу за версту. Схватив дочь за руку, он тянул ее в детские покои.

Мельтешащие служанки нервозно распахнули двери. Генрих буквально выкинул дочь.

– Тебе было мало наказания? Мало нашего разговора? Ложись спать, иначе я устрою для тебя еще одно воспитательное мероприятие. – фигура в проеме устрашающе нависала над маленькой Вереной, но в груди что-то надломилось.

– Я бы взглянула.

– Что? – мужчина словно ослышался.

– Я бы взглянула, на то, как бы тебя били. – молчание, такое осязаемое, громкое.

Мужчина не сказал ничего. Видать, он предпочел пропустить мимо ушей ребячий вздор. Двери за ним закрылись с особым грохотом. Долгие минуты и Верена наконец осознала произошедшее. Она сказала это не про себя? Действительно, совершенно легко она плеснула ядом, что таился долгое время в душе. Но почему же только сейчас в животе отозвалась тревога. "Я не хотела этого говорить, он вынудил." Мягкая ранее кровать теперь ощущалась как иголки. "Разве нет никакого выхода? Могу ли я бежать?" С последней мыслью Верена уснула.

Грозное рычание звучало со всех сторон. Большие лапы ступали по воде, хищно, изящно. Стая огромных собак следовала за своим хозяином, сбегалась на его зов. Среди пустоши стояли двое. Высокий парень был одет в черный мундир. Небрежные синеватые локоны спадали с плеч. Вторая фигура в роскошном платье указывала на место рядом с собой. Верена! Это Верена, совершенно не похожая на себя прежнюю, зовущая  свою верную свору охотничьих псов. Теперь среди стаи проглядывался повзрослевший Капу. Стоячие уши подрагивали, с пасти свисала голодная слюна. Он ищет добычу. Впереди него и лохматый вожак Вилли. Псы шли к девушке, но что-то заставляло их клониться в сторону. Парень рядом не издавал звуков. Хитрый взгляд был направлен ровно на стаю.  Он поймал взгляд Вилли и лишь одними губами произнес "Фас." Очертевшие, собаки понеслись на Верену. Последнее, что встало перед глазами – это разинувшая пасть псины.

Холодный пот стекал по телу струйками. Верена протерла глаза от ужасного сна и кинулась к окну. Прохладный утренний воздух привел в чувство. Она впервые за долгое время видела кошмар. В жизни их было достаточно, но теперь они настигли девочку и во сне. Через пол часа в комнату постучалась служанка.

– Леди, пора вставать. – встав в ступор служанка, аккуратно зашла в покои. – Что-то случилось? Вы не в кровати.

– Проснулась рано. Давай поторопимся, соберешь мне волосы?

Красные пряди путались, вились в объемные локоны. Взглянув на себя в зеркале, Верена вспомнила сон. Девушка, что оказалась ею была куда красивее утенка, глядящего в отражение. Волосы красиво уложены вбок, глаза как изумруды сияли сквозь опущенные ресницы. Усердно сплетая косу, служанка то и дело косилась на Верену, застывшую где-то в пустоте. Что-то не так было сегодня в этой маленькой девочке.

– Какое расписание сегодня? – Верену не интересовали уроки, ей нужно было понять сколько свободного времени выделит ей отец.

– Этикет в полдень. Больше на сегодня занятий нет.

– Тогда перед уроком хочу зайти к сестре.

– Хорошо, леди.

Словно мышка, Верена вошла в комнату. Забитая в углу, на стуле сидела Одетта. Осунувшееся лицо глядело на платочек, в котором заученными стежками вырисовывался цветочек. За пару дней девушка стала еще бледнее. Одетте  исполнилось двадцать. Будучи глубоко душевно больной, найти кавалера для замужества оказалось трудно. Каждый, кто видел Одетту, не испытывал ничего кроме жалости.  Ее пустые глаза смотрели в неизвестность. Временами девушку одолевали приступы и часами напролет она могла сидеть неподвижно, закапываясь все дальше в собственные мысли. Именно отношение матери и отца привело к тому, что юная Одетта потеряла всякую связь с миром. Верене было жалко сестру. Лет пять назад попавшись под горячую руку матери, малышка бросалась в руки старшей сестры, ища поддержки.  Тогда еще "живая" Одетт старалась защищать младшую сестренку, ведь сама прознала на себе все прелести жизни в семье Дермуа, за что получала соразмерно возрасту. Теперь отшельником, она сидит в четырех стенах и проигрывает в битве навязчивых мыслей, в итоге которой семья чуть не потеряла старшую дочь.

– Одетт? – сестра не реагировала. Верена опустилась перед сестрой, глядя ей в лицо. – Как ты?

– Мне станет лучше. – голос дрожал.

– Конечно, станет. Одетта, посмотри на меня. – при виде сестры, сердце Верены наполнялось тоской.

– В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет. Может и я жива  буду. Уеду в монастырь, как решил отец. – Верена замерла. Этого стоило ожидать, ведь дочь, что не смогла показать себя в свете и выйти замуж – бесполезна. В ней нет ценности, ее не используешь для выгодных союзов. Будешь лишь охранять нестабильное состояние.

Проглотив слова, Верена робко потянулась в объятия сестры. Руки все так же держали платок и иголки, но голова склонилась на плечи, прикрыв глаза. Верена знала, что где-то в глубине души Одетта все так же любит ее, желает теплоты и пару ласковых слов.

– Я буду скучать, Одетта. Пожалуйста, пиши письма. Постарайся.

Что-то слегка кольнуло грудь Верены. В руках сестры была длинная иголка, маленькая      капля стекала на платок. Голубой цвет потерялся в темных разводах. Только сейчас девочка заметила, руки Одетт были исколоты, множественные ранки кровоточили.

– Мари! Скорее сюда! – пышная дама, оторвавшись от личных дел бросилась к девушкам.

– Миледи, нужно обработать руки.  – лицо служанки припухло, еле заметные дорожки от слез блистали от света. Мари была служанкой Одетт еще с детства. Каждый раз, наблюдая за страданиями своей хозяйки, она сокрушалась о их беспечности к собственным детям. Видимо, новость о выселении в монастырь далась тяжело.  Вытерев кровавые руки собственным фартуком, Мари поспешила уложить Одетт на кровать.

– Я думаю, вам стоит поспешить, маленькая леди. Лионель будет ругаться. Я справлюсь сама. – почтительно кивнув,  служанка заперла за собой двери.

Подвешенное состояние не давало мыслить здраво: переживания за сестру и собственное будущее, беспокойный сон, неизвестные пленные. Все слилось в единую вереницу тревожных событий.

Медленным шагом Верена брела по коридору на урок. Проходя мимо комнаты старшего брата, девочка услышала тихое хныканье. Маленькая щелка меж дверей открывала вид на зашторенную комнату. У подоконника, обхватив колени, сидел Альберт.  Светлые каштановые волосы взъерошились. На ладонях красовались фиолетовые синяки.  Альберт – главная гордость семьи Дермуа. Родившийся зимней ночью, мальчик принес неимоверную радость для отца, после первой "неудачной" беременности. Именно он стал тем, на кого возложили всю ответственность за будущее рода.  С раннего возраста усердно учился, тренировался, участвовал в делах семьи. Всегда гордый и статный, теперь хнычет в одиночестве. В этом году ему исполнилось шестнадцать, и за все время Верена ни разу не видела его слезы. "С этого чертового дома надо бежать всем."

Остаток дня девочка провела на уроке, после в любимой компании псов. Привычно веселый Капу кажется чувствовал смятение  маленькой гостьи. Уткнувшись носом в ладонь, он грустно оглядывался на лицо Верены.

– Сегодня совершенно нет настроения, Капу. Прости.

Собачий скулеж был тихим настолько, что загруженная мыслями Верена даже не обратила внимание. Мимо ее ушей прошел и странный шорох, раздавшийся где-то за стеной. Собаки навострили уши, знакомые им люди не прячутся, а значит рядом чужой.

Вилли издал грозный лай. Лежащий до этого Капу сразу рванул к вожаку. Верена напряглась. Закрывая собой проход, она мышкой выскользнула из загона. Из-за угла показались черные волосы.

– Эй! – неизвестный обернулся на крик. Фигура застыла. Тот самый мальчик, имевший храбрость возразить аристократу, и сдавший ее нахождение, стоял прямо перед ней. – Что ты здесь делаешь? Ты должен быть в темнице.

– Леди. Прошу, не выдавайте меня. – подняв руки в примирительном жесте, он делал шаги назад.

– Хорошо, не выдам тебя так же, как ты меня. – сарказм Верены насторожил мальчика. Легкий стыд заставил его отвезти глаза. Уперев руки в бока, Верена глядела с подозрением. Вроде как правильно рассказать обо всем рыцарям. Стоит лишь истошно закричать. Но сомнения не дают этого сделать.

– Миледи, я виноват перед вами за тот раз, но поймите, ваше состояние куда лучше моего. Вас если и накажут, то не сильно. А я чужак, думаю в тот день вы видели последствия. Я лишь хочу вернуться на свободу. – слова о наказании задели Верену. Но еще сильнее задело другое. "Может я тоже в этом доме чужак."  Уже долгое время девочка думала о том, чтобы сбежать. Неужели выдался шанс?

– Я не скажу, но есть условие. – личико Верены в момент обрело серьезность. – Возьми меня с собой.

– Ох, Леди… – это не то, что хотел услышать мальчик.

– Верена. Меня зовут Верена.

– Верена, ты уверена что хочешь сбежать. Все таки ты аристократка, а мне лишний груз не нужен. – что-то в груди сжалось. "Лишний груз." Как обидно звучали вполне разумные слова.

– Уверена. Знал бы ты как сильно. – маленькие ногти впивались в ладони, Верена нервничала.

– Я бы так не сказал.

– Откуда тебе знать?

– Я знаю, что на улице беглецом тебе не прожить и недели. Даже если сможешь, будет очень тяжело. Разве тебе есть к кому идти? Или ты умеешь добывать еду? Работать?

– Но я могу научиться! – наверное она и сможет, но мальчик был прав. Верена никогда не рассматривала побег с этой стороны. А ведь ей всего лишь хочется избавиться от ненавистной семьи.

– Верена, какая бы ни была причина для такого желания, я уверен, ты сможешь наладить свою жизнь и без побега. Подумай, хорошенько. Что может исправить положение. Может тебе нужно подстроиться. – говоря это, мальчик, оглядываясь по сторонам, уходил в лес. – Возможно когда-нибудь мы ещё увидимся.

– Как тебя зовут? – спохватившись, Верена вглядывалась в удаляющуюся фигуру.

– Хантер. – последним, что увидела девочка – темные как глубины океана, волосы.

"Надеюсь, если увидимся, то точно не в этих краях, Хантер."