Хозяин (Глава первая)

Дмитрий Македонов

Хозяин (Глава первая)

Глава 1

Зима началась

Пешня

Серая пелена окутала всё вокруг.

Не давала шанса увидеть что-либо на пару метров вперёд.

Но мурашки по его телу бежали не от холода и не от мысли о завывающей метели. Даже не от мысли, что он в любом случае не вернётся домой и умрёт на полпути от обморожения. Нет, всё это было не так важно. Был важен Он.

«Хозяин, хозяин», всё отзывался хриплый голос в голове.

Как он очнулся? Как Он это допустил? Что он вообще помнил из ушедших вглубь времени дней? Всплывали какие-то фрагменты. Бутылки на столе, ещё полные. Вообще, он, то есть Виктор Крылов и его тесть варили самогон на продажу, но кто-то из них решил попробовать «товар». Так, последним его воспоминанием стала третья бутылка.

Раньше он помнил всё, что оставалось до четвертой «полторашки».

Старею.

Снег заполонил его дырявый тулуп. В ушах стояла вода. Холода Виктор уже не чувствовал, потому что все нервные окончания, которые реагировали бы на него уже погибли. Он бежал в одних дырявых носках, проваливаясь под метровый снег, каждый раз ощущая внизу прочный слой льда. Он бежал по замёрзшему озеру неведомо куда.

Ну и пусть, подумал он, заботясь лишь о том, чтоб не закончить, как остальные там, в проруби.

Он содрогнулся от ужаса. Раньше рыбаку казались обычными слова «прорубь», «якорь», «пешня». Но теперь от этих слов по телу бежали мурашки. И ещё от осознания, что Он совсем неподалёку.

Впереди мелькнула тень. Он точно её заметил, он не мог ошибиться. Виктору пришлось остановится. Тень проскользнула бесшумно, что в такой ветер не удивительно. Тенью могло быть что угодно, да и на зрение уже надеется нельзя. Крылов понял, что начал себя успокаивать. Конечно, важно себя успокоить: тело будто само тянулось к побегу от гнетущих мыслей. Но сейчас нельзя себя успокаивать. Нужно включить голову. Как Он оказался впереди? Должен ведь идти по следам? Виктор оглянулся и разглядел в метре от себя пару глубоких следов.

Может заметёт? – тоже бред. Такие глубокие следы метель даже подобной силы будет мести несколько часов.

Отбросив мысли, он вновь побежал вперёд. Однако ноги уже не послушались. Снег становился всё глубже. В глазах потемнело.

Смерть пришла за ним.

Виктор упал на колени, ощущая, как медленно стучит его сердце. Он вгляделся в непроницаемую стену снега, вспоминая, как шел с отцом в такую же метель в далёкий домик посреди его родной деревни. Последнее воспоминание. Последний вздох. Он улыбнулся и подумал, что эта смерть не самая плохая. Он благодарил Бога, что не станет наживкой для рыб.

Наживкой, как другие.

Когда он ощутил, как тело плавно опускается к снегу, когда только прикрыл глаза, ощутив приближение блажи, его пронзил мощный удар со спины. Он раскрыл от глаза и посмотрел вниз.

Из его груди торчало лезвие пешни. На снегу лежала красной сеткой кровь.

Виктор понял: его поймали. Не от боли, но от ужаса он закричал.

Но его протяжный крик проглотила метель.

Засечная черта

Овчарка разгонялась, всё ближе приближать к беглому преступнику. Над головой, среди крон мёртвых деревьев и луны летел вертолёт, отчаянно пытаясь выследить убийцу прожектором. Следователи бежали за преступником, но уже прилично отстали, поэтому от Мухтара зависело всё – поимка убийцы и жизнь тех пропавших женщин, которых он запер в своём лесном домике.

Вдруг убийца свернул с тропы и побежал прямо сквозь деревья, но собака не растерялась и быстро юркнула в кромешную тьму за ним. Следователи растерялись, не увидев овчарку впереди, но пилот вертолёта сообщил, куда им следует бежать.

– Он свернул направо. Извините ребят, там плотная хвоя, я нифига не увижу.

Вертолёт завис над чащей, а напарники помчались дальше, размахивая фонариками. Они бежали, стараясь не оступиться, смотря под ноги. Но след пропал. Следователи остановились, прислушались, сначала расслышали шелест сухой травы, а затем жалобный скулёж. Один из них, высокий, с короткой стрижкой, медленно перевёл фонарик на собаку. Он был уверен, что та овчарка, которую он воспитывал с щенячьих пелёнок, умрёт прямо на его глазах, но нет. Он увидел чертыхающиеся ноги преступника. Мухтар сжимал шею убийцы и скулил видимо потому, что не хватало сил рычать.

Следователи подлетели к псу. Хозяин схватил его за ошейник, оттащил от кровоточащей шеи убийцы и, со слезами на глазах, принялся трепать овчарку за пушистые щеки.

– Молодец, Мухтар, молодец!

Этот «Мухтар» не отличался от всех, которых майор Александр Соколов видел в других сериалах о доблестной полиции. Майор сидел в скрипучем прохудившемся кресле, перебирая в левой руке фисташку, а в правой – тёплое пиво. Наполовину полное. Он вновь задумался, глядя, как полицейская овчарка опрокидывает нового никчёмного преступника, который неудачно сдал краденный телефон злопамятному узбеку. Уме́р вспомнил, как выглядел преступник, и с радостью описал все его приметы главным героям. Имена героев Соколов выучил наизусть и теперь старался запоминать имена всех второстепенных персонажей. Кто-то в его возрасте учил новые языки, кто-то разгадывал кроссворды, ну а кто-то как он смотрели подобные сериалы и запоминали всех персонажей, пытались предугадать исход, вычислить убийцу раньше главных героев. Соколов предугадывал финал на первых десяти минутах каждой сорокаминутной серии, поэтому дальше он смотрел только ради смеха – всегда смешно смотреть на то, как ряженные клоуны имитируют настоящую работу полицейского. Хотя, майор понимал, что иначе никто бы эту лабуду не смотрел – кому интересно наблюдать за тем, как день ото дня полицейские бегают по неблагополучным семьям и составляют гору отчётов? Конечно, в Главном управлении работа повеселее, но бумажек не меньше.

Серия завершилась, а за ней началась реклама. Громкая, навязчивая реклама всякой дряни. Соколов кинул фисташку в рот, взял пульт и выключил звук. Так-то лучше. Он обсосал оболочку фисташки, вынул её, отколол и закинул орешек в рот, что всегда делал ещё с пионерских галстуков. Затем приложил губы к горлышку пива, но только сейчас понял, что «Жигулевское» давно потеплело. Он коротко выругался, понимая, что новую бутылку придется брать уже в магазине через дорогу. Пиво он, кстати, тоже попробовал будучи пионером.

Чёрт, шел две тысячи тринадцатый, прошло полвека с его пионерских скамей, а он ещё так хорошо их помнил.

Помнил лучше, чем вчерашний день.

В коридоре, вложив ноги в тапочки, он посмотрел в зеркало. Для своих пятидесяти пяти он, пожалуй, сохранился плохо. Грубая кожа, глубокие морщины и плотная седая щетина, и усы накидывали ему ещё лет десять сверху. Скоро, если он продолжит пить чуть больше, чем раз в неделю, то абсолютно точно разжиреет во все стороны как его отец. Отец… ему было шестьдесят, когда старуха в чёрной рясе забрала его с собой в те края откуда не возвращаются. Соколов понимал, что скоро переступит порог и войдёт в период жизни, где каждый неудачный шаг может стать последним. Подвернул лодыжку и упал? – минус год жизни; оступился и кубарем полетел по лестнице? – считай покойник. Но почему-то майору казалось, что до шестидесяти ему ничего подобного не грозит, будто по смерти отца прошла та черта, к которой Соколов неумолимо приближался.

Он накинул кожаную, дырявую в подмышках куртку и собирался выйти, как вдруг на домашний телефон позвонили. Утром. В воскресенье. Такие звонки Соколов терпеть не мог.

– Да? – раздался в пустынной квартире его хриплый голос.

– Привет, Сан Саныч, как твоё ничего? – спросил бодрый мужчина на конце провода.

– Хорошо. Чего тебе?

– Ээээ… Ничего важного, Сан Саныч, ты просто скажи, завтра на работу сможешь выйти?

– Выйду, раз надо.

– Хорошо. Будет важное дело, командировка.

Не к добру такие командировки. Майор никогда не ошибался с содержанием звонков воскресным утром. Не ошибся и сейчас.

– Что за командировка? Куда?

– Всё завтра – главное будь у меня в кабинете в пол второго.

– Это всё?

– Да, разуме… – но Соколов уже поставил телефон обратно. Слушать болтовню молодого начальника было хуже, чем терпеть базар почившей тёщи. Майор усмехнулся. Тёщу ему было не жаль, в отличии от жены. Хотя, у всего находились плюсы – три года назад умерла жена, и три года как он, вдовец, пьёт не просыхая. Потому что три года как он сидит в запасе, занимая ставку следователя в Главном управлении. Когда он, наконец, полноценно выйдет на пенсию, он будет пить постоянно. Но это чуть позже, после «засечной» черты в шестьдесят.

Шмыгнув, он распахнул входную дверь.

Будни

Он слушал гул мотора и тихий скрежет играющей музыки. Илья Бродский открыл глаза. Он сидел в дальнем углу автозака. На других местах расположилась группа захвата. Десять человек с автоматами и уже в масках. Готовые к облаве. Илья без труда нашел своего коллегу – Дмитрия Хватова. Именно он, смотря в окно, слушал музыку в белых наушниках-«каплях» и дёргался в такт ритму. Хватов был его условным напарником, но на деле – соперником на звание помощника старшего следователя. Пока они оба были помощниками, но казалось очевидным, что это ненадолго. На последней планёрке их начальник, старший следователь главного управления омского МВД Андрей Замятин, полунамёками объяснил, что штат «разросся» и кому-то придётся уходить на другие ставки в районных участках. Это означает как понижение в статусе, так и понижение зарплат. Поэтому последнюю неделю Хватов был на взводе. На работе появлялся всегда раньше Ильи, задавал много вопросов начальству, всячески показывая свою заинтересованность делами, а когда узнал о планирующейся облаве на клуб, который по слухам превратился в наркопритон, у Дмитрия словно переключилась передача. Он нарыл столько информации о клубе «Пегас» и его владельцах, что даже получил похвальное рукопожатие от Замятина на последнем совещании. В совокупности, это всё значило только одно – Илья многое проиграл Хватову, этому неприятному жилистому пацану, всего на год его старше, который смотрел на вывеску клуба и вздрагивал в такт музыке.

Сегодняшняя облава может стать для него последней ступенью к доверительным отношениям со старшим следователем управления МВД всей области, а для Ильи – последней ступенькой перед ссылкой в местечковое отделение полиции.

Высшая и низшая лига. Ставки высоки.

Илья присмотрелся к Хватову. Они были чем-то похожи. Почти одногодки, двадцать пять и двадцать четыре года, оба заканчивали московский университет при МВД, только Илья на бюджете, а Хватов на платной основе. Илья не знал историю, из-за которой Хватов был сослан на родину, в Омск, но точно знал, как тот хотел вернуться в столицу. Черноволосый красавчик с треугольным лицом, гладкими щеками и высокими скулами, он имел успех у слабого пола и постоянно кичился этим. У Ильи же были русые волосы, такие же высокие скулы и треугольное лицо, но вот главным его недостатком были рытвины на щеках. Он провёл ладонью по неровной поверхности щеки, вспоминая, какой ужасный у него был рассадник прыщей в четырнадцать лет. Несмотря на то, что акне он поборол, после угрей остались следы, которые уже нечем было исправлять. Тут могла помочь только пластическая хирургия, которую молодой, год назад закончивший обучение в ВУЗе младший лейтенант не мог себе позволить.

Хватов стучал по спинке переднего кресла и смотрел на людей, столпившихся у входа в клуб. Группа захвата ждала, когда в клубе заиграет музыка, чтобы появится в самом начале, когда толпа ещё не разогрета, но достаточно расслаблена, чтобы распаковать пару грамм наркоты и не успеть опомниться, чтоб сбежать. Илья подумал почему они с Хватовым вообще оказались здесь. В их специализацию поимка наркоманов не входила. Они помогали в расследовании грабежей, пропаж людей и убийств, а не занимались беготнёй за торчками. История была такова, что их вдвоём проверяли, кто и где быстрее адаптируется, кто лучше занимается тем или иным делом. Специализация, к которой каждый из них был больше расположен, никого не интересовала. Илья сразу собирался заняться убийствами, но сперва нужно доказать, что ты не идиот и доказать это на практике. Здесь они с Хватовым тоже были похожи. Дмитрий тоже грезил о расследовании убийств, о поиске пропавших. Он часто рассказывал Илье и другим, как много он изучил дел маньяков и как много отсмотрел материала о них. Илья думал подчас, что, если в Омске не заведётся какой-нибудь убийца, Хватов самолично освободит любого подходящего сумасшедшего из дурки, даст ему в руки нож, укажет на беззащитного человека и отпустит дурака с цепи. Лишь бы потом раскрыть убийство. Лишь бы стать в один ряд с сыщиками, о которых столько смотрел и читал.

Последний посетитель зашел в клуб. На улице остался только охранник, который отгонял неудачников вечера, не допущенных к веселью. Заиграла музыка, которую Илья расслышал даже здесь, на противоположной стороне улицы в глубине переулка. Ритм гулко бил по стенам и проникал на улицу, перекрывая резкую динамичную музыку в наушниках Хватова. Счёт пошел на секунды. Командир группы захвата, что сидел на переднем сидении автозака, отдаст лаконичный знак – поднимет руку, что будет значить «внимание», затем направит её на вход, что будет значить «захват».

Вдруг Илья услышал скулёж. Опустил взгляд и увидел заинтересованные глаза овчарки. Чёрная, породистая собака смотрела на Илью так, словно у него была еда. Кинолог, как и все оперативники, уже в маске, увидел, что собака заинтересовалась Ильёй. Посмотрел на него и прищурился, потому что улыбался.

– Она всегда так смотрит на новых людей, – сказал кинолог. Голос его был чуть приглушен из-за плотной маски.

– И на тех, кто пахнет наркотой?

Кинолог усмехнулся.

– Нет, друг, на таких людей у неё другая реакция. Если почует чего, то всё, связки от лая надорвёт.

– И всегда работает?

– Ага. Хоть и животинка, но надёжная, как часы.

Вдруг шепот и разговоры прекратились. Илья поднял взгляд, а кинолог повернул голову к старшему оперативнику. Он сидел, подняв кулак. Илья ощутил, как тяжелеет грудь, как замедляется дыхание. Словно перед поездкой на американских горках. Знаешь, что тебе ничего не грозит, но боишься, словно перед прыжком в пропасть с минимальной страховкой. Но у Ильи был повод бояться. Могло случиться так, что часть своих задач он не решит и вскоре поедет «земским» полицейским искать потерянные велосипеды деревенской гопоты. А Хватов наоборот, возьмёт от облавы всё, что только сможет взять. И продвинется дальше.

Ладонь указала на дверь. Моторы завелись. Горячая кровь разогналась по телам оперативников. Первый открыл дверь газели, выпрыгнул, за ним последовали остальные. Дмитрий Хватов оказался пред-, а Илья последним из группы. Оперативники перебежали через двухполосную пустующую дорогу мимо автомобилей посетителей клуба и подошли к дверям. Охранник, увидев их, ничего не предпринял – спокойно лёг на землю, положив руки на затылок. Видимо, привык. Оперативники обошли его, Хватов молча пристегнул охранник к наручникам. Остальные подождали, пока вторая группа захвата отзовётся по рации и даст знать, что чёрный ход заблокирован.

Илья смотрел на себя в тонированных стёклах чёрной двери и думал, насколько же надо быть тупым, чтобы сделать двухстороннюю тонировку и не видеть, что происходит на улице. Там, за дверьми, стояли ещё два охранника в плотных чёрных футболках. Стояли и не подозревали, что их ждёт. Над дверьми не было никакой вывески, ничего не говорило о том, что здесь есть клуб. Ничего кроме неонового контура пегаса с двумя крыльями и долбящей сквозь стены музыки. Илья посмотрел по сторонам. Клуб располагался в подвале старинного здания девятнадцатого века, верхние этажи которого занимали новомодные фитнес-клуб и коворкинг. Улица, а точнее переулок, был не заселён. Только на параллельных улицах стояли жилые дома советской постройки. Именно из одного такого дома и поступил сигнал, что с клубом и его посетителями что-то не так. Неудивительно – если видишь из своего окна человека в наркотическом опьянении, всегда доложишь об этом в полицию. История началась месяц назад и вот её закономерный результат. Старший оперативник услышал хриплый голос по рации, что чёрный вход заблокирован. Это был сигнал к штурму.

Оперативники ворвались в длинный, окутанный неоном коридор с криком «лежать!». Охранник, гигантский лысый мужик, раскрыл глаза, схватил затылок и улёгся на ковролин. Второй охранник, бородатый парень лет тридцати, поднял руки, развернулся к стене и застыл. Оперативники пристегнули их к наручникам и направились дальше по длинному коридору. Кинологи – за ними. За кинологами – Бродский и Хватов, которые, словно привидения, не видели друг друга. Дмитрий шел чуть впереди, держа руку на поясе под чёрной курткой. Илья знал, что там пистолет Макарова и знал, насколько сильно Хватов хотел его применить. Но, похоже, сегодня ему снова не повезёт.

И поделом.

Будучи сто девяносто сантиметров в высоту, Илья видел над головами оперативников просторный высокий зал клуба и видел, как его коллеги вошли в толпу, словно горящий клинок в воду. Толпа расступилась. Музыка заглохла. Свет включился. Крики нарастали.