Перстень адмирала

Глубоко вздохнув,Катя добавила: – В детстве мой отец из баловства игрался этим перстнем, как игрушкой.Так,что ошибиться он не мог.Это был перстень деда.

–Значит ошибка исключена?

–Конечно,исключена, – ответила Катя,-Когда я думаю об этом пертне,меня начинает преследовать какое-то чувство таинственной опасности,то есть я просто-напросто начинаю бояться.

–Катя,давай не будем забегать вперёд и бояться надуманного.Во всём этом надо неспеша и хорошенько разобраться. Поверь,я очень ценю твоё доверие и понимаю,что кроме сочувствия ты,конечно, надеешься на мою помощь.И не зря надеешься.Я постараюсь сделать всё,что в моих силах ,чтобы помочь тебе. Завтра мы пойдём в госпиталь, поговорим с твоим отцом и вместе решим что нам делать,– сказал я,стараясь её успокоить.

Она порывисто обняла меня за плечи и нежно поцеловала в щёку.Это была глубокая искренняя благодарность за обещанную помощь.За этим неудержимым проявлением чувств я интуитивно почуствовал всю глубину её долгого одиночества.Овладевшее мной сильное чувство сопричастности к Кате,к её возникшим жизненным трудностям, вызвало лихорадочное желание действовать. "Надо серьёзно заняться этим делом.Отъезд придётся перенести недели на две.Уехать сейчас,значит поступить подло по отношению к ней",– подумал я и эта мысль оттеснила все остальные.

3

С каждой минутой у меня всё больше портилось настроение и хотя я старался успокоиться, ничего не получалось – волнение,рождённое смутным неосознанным предчувствием, постепенно нарастало. Я ходил по двору госпиталя и никак не мог удержаться: курил одну сигарету за другой.

Вчера мы с Катей договорились встретиться на этом месте в пять часов, но сейчас было уже семь.

Собираясь закурить очередную сигарету,я,наконец, увидел Катю; спустившись по ступенькам она направилась ко мне. Когда Катя приблизилась,я увидел её бледное лицо,отрешённый взгляд и блестевшие в глазах слёзы; держать себя в руках ей давалось с большим трудом.Ошибиться было невозможно – случилась беда.

– Папа умер …– от огорчения Катя была не в силах выговорить больше ни слова. Её голос дрожал,губы подрагивали.

–В полдень он почувствовал себя плохо,– продолжала она,– У него начались перебои сердца… реанимация не помогла.Через час его сердце остановилось… И меня не было рядом с ним. Сергей,но почему судьба так жестока ко мне? Я потеряла всех своих близких людей… муж,мать,теперь отец.В моей жизни все они принимали большое участие,а теперь их нет.У меня никого не осталось.Я не смогу это пережить.Мне кажется,что мир перевернулся вверх дном…я осталась одна.

Слёзы быстро стекали по её щекам; в этих слезах из её души выливалась горечь невосполнимой утраты.

Опустив голову на моё плечо и слегка прижавшись ко мне, Катя судорожно заплакала.

Поражённый трагическим известием,я молча,обнял Катю левой рукой за шею, а правой с неумелой ласковостью тихонько гладил по голове,смутно осознавая,что ей надо выплакаться до конца – это принесёт облегчение. Вскоре Катя сумела совладать с собой и успокоилась.Клечатый носовой платок, крепко зажатый в правой руке, быстро скользил по её красному,немного распухшему лицу,удаляя остатки слёз.

–Сергей,ты меня прости,– сдавленным голосом проговорила она,– Я совсем разнюнилась.Отец и муж всегда учили меня мужеству,но видно так и не научили.

–И не надо тебе этого мужества.Мужество это мужское качество, а в женщина должна быть женственной.Ведь недаром это однокоренные слова.У каждого должно быть своё,– ласково сказал я.

–Да,наверно… – безучастно проговорила она. -Катя,сейчас уже поздно, а завтра мы сделаем всё,что положено в таких случаях.Я провожу тебя домой.

Я бережно взял её под руку и мы медленно пошли по пустынному двору госпиталя. Дойдя до газетного киоска,рядом с которым я припарковал свою старенькую "семёрку",мы остановились. -Садись.

Она продолжала стоять на месте; к страдальческому выражению на её лице добавилось смущение и удивление.

–Катя,садись,– повторил я, – Это моя машина.

Она молча кивнула головой и с моей помощью уселась в машину.

Сидя рядом со мной на переднем сидении,Катя всю дорогу неподвижно и отрешённо смотрела прямо перед собой: глаза её были остекляневшими и безжизнеными.Я пытался вызвать её на разговор,надеясь вывести из полуобморочного состояния, но мои слова оставались без ответа.С колотившимся сердцем я думал, что с ней в любую минуту может случиться сердечный приступ или инсульт. От этих мрачных мыслей и от сознания своей полной беспомощности у меня пересохло в горле,а в висках продолжал громко и учащённо стучать пульс.До её дома мы доехали меньше ,чем за полчаса , но для меня это время тянулось неимоверно долго.

Опираясь на мою руку,медленно и неловко передвигая заплетающиеся ноги, она с трудом покинула автомобиль. Я заметил как на её бледном лице вздрагивали губы,но слёз не было. Не сказав ни слова, и не посмотрев в мою сторону, Катя пошла к дому и вошла в подъезд. Мне ничего не оставалось делать,как последовать за ней. Когда я вошел в комнату, Катя неподвижно сидела,откинувшись на спинку дивана: глаза её были закрыты.Прямо на лицо Кати падал круг яркого света от абажура и это должно было вызывать раздражение,но сильное нервное напряжение лишило её сил и способности реагировать на изменения окружающей обстановки.

Не зная как поступить,я растерялся.

Но через минуту моё замешательство сменилось уверенной решительностью,толкавшей меня на немедленные действия.Жизненный опыт, рождённый трудностями и лишениями флотской службы, всегда приходил мне на помощь в сложных ситуациях,заставляя быстро анализировать внезапно возникшие обстоятельства и по возможности управлять ими.

Мои поиски аптечки с лекарствами закончились безуспешно, но в холодильнике среди продуктов я обнаружил бутылку водки.

"Это проверенное универсальное средство должно обязательно помочь," – я облегченно вздохнул и наполнил водкой кофейную чашку с ярким рисунком.

Поборов слабое сопротивление, я вынудил Катю выпить водку; поперхнувшись, она закашляла, но потом с неожиданной покорностью неторопливо осушила всё содержимое чашки.Затем я осторожно поднял её и положил на спину.Мне удалось это сделать без особых усилий; её вес оказался намного меньше ,чем я ожидал.Измученная и обессиленная горестными переживаниями, она сразу уснула,а я,чтобы не беспокоить её сон и,подчиняясь, сильному желанию выкурить сигарету,пошёл на кухню.Закурив, я выпустил клубы табачного дыма,которые,успокаивая, заглушили мои тревожные мысли о Кате. Выкурив подряд одну за другой несколько сигарет я неожиданно впал в дремотное забытьё.Передо мной вдруг возникло видение: теснящие друг друга алтайские горы с белоснежными шапками на вершинах,над ними косяки летящих птиц…

Это видение,заменившее мне реальность ,было слишком живо и увлекательно.

Стремясь продлить представившуюся мне картину, я закрывал и открывал глаза,но она не повторялась.И я стал утешать себя тем,что мой отъезд лишь откладывается по серьёзным причинам не больше, чем на месяц.

4 Следующие три дня занимаясь делами,связанными с похоронами, мы с Катей были неразлучны и расставались только поздним вечером, для сна. Всё это время она была сдержанной и немногословной: с её молчаливого согласия я взял на себя инициативу в организации похорон и за что бы я не брался, у меня всё получалось.Не оставив заметного впечатления, передо мной быстротечно промельнули агенты похоронного бюро, назойливо предлагавшие свои услуги, любопытный низкорослый участковый милиционер, равнодушный и корыстный работник морга, нетрезвые землекопы на кладбище.

В день похорон,вопреки моим ожиданиям,Катя была спокойной, молчаливой и даже слишком; на её бледном лице застыло выражение скорби.Я подумал,что её спокойное выдержанное поведение скорее всего являлось результатом чрезмерного употребления успокоительных лекарственных средств.

После похорон в небольшом банкетном зале ресторана помянуть умершего собрались не больше двадцати человек, в основном мужчины.За длинным столом, протянувшимся почти во всю длину зала, было много незанятых стульев. Организаторскую и руководящую роль за столом взял на себя седой,худощавый,интеллегентного вида старик.Он рассказывал о покойном,представлял его друзей и сослуживцев,пожелавших словами выразить свои соболезнования.Изо всех сил стараясь поддержать Катю в эти горестные минуты,старик часто поглядывал на неё и несколько раз подходя к ней что-то негромко говорил . Присутствуюшие сменяя друг друга говорили о том, что Петров Михаил Николаевич был образцовым семьянином, авторитетным руководителем,смелым офицером и честным человеком.Катя держалась безучастно и поглощённая своими мыслями,не произнесла ни слова.Она сидела рядом со мной, и я видел ,что её глаза туманились от слёз.Её тарелка и столовые приборы так и остались не тронутыми.

Ближе к вечеру ,сидевшие за столом люди начали расходиться: одни из них, прежде чем уйти, подходили к Кате и выражали словами ей своё сочувствие , другие не прощаясь, тихо, незаметно исчезали. Последним уходил старик,активно проявивший себя за столом . -Катюша,держись.Я всегда с тобой,– скользнув добрым взглядом близоруких глаз по её лицу,сказал он и неуверено ткнулся губами в её щеку.

–Иван Васильевич,я вам очень благодарна за помощь.Не забудьте,я вас жду на девять дней,– тихо сказала Катя и поцеловала его в щеку.

Когда в опустевшим зале мы остались вдвоём , Катя внезапно встрепенулась,словно отряхиваясь от своего отрешённого состояния,вглянула мне в глаза и грустно сказала: – Сергей , скажи мне честно.Это ты расплатился с землекопами на кладбище? Я должна вернуть тебе деньги,но я могу это сделать только дома. И вообще, я хочу тебе сказать , забудь о своей стеснительности и пользуйся моим гостеприимством столько времени, сколько тебе понадобится.

И снова её лицо стало печальным.

5

Утром Катю как подменили: от вчерашних тягостных переживаний не осталось и следа.Волевое выражение лица,быстрые уверенные движения свидетельствовали о её решительности и готовности действовать. Во время завтрака у нас состоялся важный разговор: мы твёрдо решили заняться поисками человека с перстнем на руке.Я сразу же почувствовал себя занятым человеком.Решив,что незачем зря терять время, я немедленно приступил к делу ,и уже спустя полтора часа был на пороге госпиталя,где скончался Катин отец.Вопросительно-запрещающий взгляд охранника заставил меня остановиться у "вертушки".Не раздумывая ни секунды, я незаметно для посторонних глаз сунул ему скрученную трубочкой денежную купюру и она успешно заменила мне пропуск.Поднявшись на второй этаж и найдя нужную дверь,я,постучавшись , вошёл в комнату дежурной медсестры.За полированым высоким столом, наклонившись вперёд, сидела блондинка в белоснежном халате и что-то писала в журнале. Она подняла голову и посмотрела на меня своими тускло-зелёными глазами; её усталый и рассеяный взгляд красноречивее всяких слов говорил о полном безразличии ко мне. Но в следующий момент равнодушие хозяйки кабинета сменилось недовольством: она, нахмурившись, хотела что-то сказать,но видимо,передумав, опустила голову и опять уткнулась глазами в журнал. Своим поведением медсестра давала мне понять,что разговаривать со мной не собирается,а если я буду проявлять настойчивость, то меня ждёт неминуемый скандал. Чтобы получить у неё нужную информацию у меня оставался только один путь – путь хитрости и обмана.И я без колебаний пошёл по этому пути. "Рисковано,но риск рождает результат.Ну,что же, рискнём и посмотрим что из этого получится",-стремительно промелькнула мысль в моей в голове.

– Здравствуйте, уважаемая медсестра.Я офицер контрразведки, – уверено начал я , – Мне нужно от вас получить сведения о человеке,проходившем лечение в палате номер двести шестнадцать на прошлой неделе. Заведующий вашего отделения направил меня именно к вам.

Я произнёс всё это так,как будто она находится на допросе. В подтверждение своих слов, я мельком показал ей ярко- красное удостоверение с крупным золотым гербовым орлом на обложке; удостоверение работника районной администрации оставила мне на память кадровичка при увольнении.Уловка сработала мгновенно и безотказно: уверенная требовательность моего поведения,не вызывая никаких подозрений, произвела на неё сильное впечатление.Женщина сразу предложила мне сесть,молча указав рукой на стул.На её смуглом худом лице появилось выражение испуганной растерянности. -Вы не волнуйтесь, – успокоил я её,– Этот человек не совершил ничего противозаконного.Мы разыскиваем его,как свидетеля.

Было крайне удивительно,что медсестра, словно набрав в рот воды ,за всё время ни проронила ни единого слова: она молча и послушно выполняла всё что я просил.

Через десять минут у меня уже были все анкетные данные пациента из палаты с номером двести шестнадцать – владельца злополучного перстня.

– Огромное вам спасибо за помощь. Информация настолько исчерпывающая, что мне даже не о чем вас больше спросить, – поблагодарил я её, вставая со стула.

Она молча и неподвижно, словно окаменевшая,проводила меня безразличным взглядом.

"Почему она такая неразговорчивая?Устала от людей, очень испугалась или просто из вредности?" – закрывая за собой дверь кабинета, подумал я.

6

Во время ужина Катя, не решаясь спросить меня о моём визите в госпиталь, с трудом скрывала своё любопытство и вопросительно поглядывала на меня,но я упрямо молчал.После ужина, закурив, я ,молча, с интересом стал наблюдать за Катей: она стоя ко мне боком, мыла посуду. Я уже давно заметил,что в её отношении к домашним делам проявлялась какая-то необычная старательность и сейчас я любовался тем, как она неспеша, тщательно намыливала губкой каждую тарелку и чашку,промывала их водой и ловко ставила в сушилку. Закончив мыть посуду,она подошла ко мне,села на стул и,подавшись вперёд,требовательно спросила:

– Ну когда же ты перестанешь меня мучить своим молчанием? -Милая Катя, не волнуйся.Я немедленно расскажу тебе обо всём, что мне сегодня удалось узнать в госпитале благодаря так называемой военной хитрости, – весело ответил я, откидываясь на спинку стула.

–Да уж расскажи,пожалуйста.

– Итак,кто же он, этот обладатель царского перстня? -поясничая, начал я ,– Если верить учётной медицинской карте, это некий гражданин Кашков Дмитрий Анатольевич,1946 года рождения, в прошлом подполковник.Также в карте был указан адрес места жительства Кашкова и даже номер домашнего телефона.Гипертоническая болезнь довела его до обширного инфаркта и заставила лечиться в госпитале три недели.Это всё ,что мне удалось узнать о нём.Совершенно ясно,что эта личность абсолютно никакого отношения не имеет к трагическим событиям пятидесятилетней давности,но поговорить с ним ,конечно,надо.

Замолчав, я перевёл свой взгляд на Катю: блеск глаз и румянец на щеках выдавали её беспокойство. Душевное волнение,всякий раз неизменно овладевало ей, когда речь заходила о таинственном человеке с перстнем. – Завтра мы обязательно навестим Дмитрия Анатольевича, – тоном,не терпящим возражения, проговорила она.

– Да,конечно,– согласился я ,– При знакомстве надо постараться произвести на Кашкова приятное впечатление,понять его и найти к нему подход. Одним неосторожным словом можно всё испортить.

Глядя на Катю оценивающим взглядом, я подумал,что её серое лицо, припухшее от слёз и переживаний, резко очерченные тёмные круги вокруг глаз,потухший печальный взгляд производят не самое лучшее впечатление и может быть стоит отложить нашу встречу с Кашковым на несколько дней,но не сказал ей об этом. Я прекрасно понимал,что душевное состояние не позволяло ей сейчас в достаточной мере проявлять заботу о своей внешности.

На следующий день, после завтрака Катя,как свойственно многим женщинам, очень долго

занималась своим туалетом; одеваясь,причёсываясь она,как будто, забыла о важности нашей предстоящей встречи.Это вызывало у меня нарастающее раздражение и я даже начал сердиться,но увидев Катю, выходящую из ванной комнаты,я был потрясён: она была неузнаваема.Вместо усталой,измученной горем женщины передо мной предстала стройная красавица с гладким нежным лицом ,тёплыми голубыми глазами,густыми вьющими волосами. На ней было лёгкое светлое платье.Своим женским очарованием Катя,как сильный магнит, притягивала мой взгляд и я мог с уверенностью , сказать,что в эту минуту она выглядит красивее,чем в день нашей встречи в кафе. Сейчас,как и раньше,невольно сравнивая Катю со своей бывшей женой, я делал выбор в её пользу; Катя была несравнимо добрее, честнее,красивее.И только теперь я начал осознавать,что моё отношение к ней постепенно начало становиться более глубоким и чувственным.

Катя остановилась и выжидающе посмотрела на меня.

– Тебя что-то удивляет?– немного кокетничая, тихим голосом спросила она , – Ты же сам вчера сказал,что мы должны понравиться Кашкову.

Мой восторг рвался наружу и я уже не мог его сдержать.

– А разве мне ты не должна нравиться? Я не знаю что ты сделала с собой,но выглядишь просто сногсшибательно.Я не верю своим глазам.Неужели со мной рядом находится такая необыкновенная, неземная женщина? Ущипните меня. Да, это действительно так.Это реальность. Я точно это знаю.

Словно не веря моим словам,Катя встав перед зеркалом , начала внимательно разглядывать себя, и видимо, оставшись довольной своим видом, весело сказала:

–Вот теперь я готова и мы можем идти. Не удержавшись, я бережно взял её двумя руками за талию, приподнял и закружился вместе с ней.Обнимая послушное теплое тело,у меня почему-то не было никаких сомнений в её согласии с моими действиями. В эту минуту я ощутил трепетный прилив радостного светлого чувства, полностью овладевшего мной и был уверен,что подобные чувства бывают только раю.

7

Был уже полдень , когда, мы не решаясь позвонить, остановились перед высокой дубовой дверью;за этой дверью жил незнакомый человек и было неизвестно как он встретит нас.Я с бешеной скоростью в уме перебирал самые разные варианты предстоящего разговора, но не один из них мне не нравился.

"При знакомстве всё будут решать первые фразы,а потом надо импровизировать и ни в коем случае не терять инициативу",– инструктировал я сам себя. – Не беспокойся и положись на меня.Ну,а если вдруг потребуется,то помоги мне своим женским очарованием,– улыбаясь сказал я.

–Я думаю,что всё получится так, как мы хотим, – уверенно ответила Катя. Внезапно дверь распахнулась и прямо на нас выбежала маленькая черно-белая собачонка: она принялась бегать вокруг нас, громко лая и обнюхивая нашу одежду.Неожиданное появление пёсика позабавило меня ,в Катиных глазах я прочитал испуг. -Кто вы? Я вас не знаю – недовольным хрипловатым голосом произнёс мужчина, показавшийся вслед за собакой.

На нём был застиранный махровый халат и стоптанные домашние тапочки.

"Нам повезло ,что допрос не начался ещё перед закрытой дверью",– подумал я.

Я знал ,что Кашкову было шестьдесят восемь,но представший перед нами мужчина выглядел гораздо старше: невысокого роста,худощавый,с крупными чертами лица, выцвевшими глазами и жидким бобриком седых волос жёстко торчащих на его голове,словно износившаяся щётка. При слабом освещении я сумел рассмотреть сеточку мелких красных жилок,которую можно было принять за румянец на его щеках. Высохшее лицо старика,заштрихованное морщинами, выражало любопытство,но никак не злость.

– Извините, Дмитрий Анатольевич, – начал я с наигранным смущением – Нам ,наверно,следовало бы предварительно позвонить вам и договориться о встрече…да конечно,следовало.Но понимаете,у нас несчастье.... Я запнулся и провёл рукой по лбу, артистично выражая этим робость смешанную с волнением.

"Пока неплохо получается" – похвалил я сам себя.

–Недавно вы лежали в госпитале… в одной палате вместе с Михаилом Владимировичем Петровым…так вот он умер…она его дочь,– кивком головы я указал на Катю,– А я зять… после его смерти осталось много вопросов,ответы на которые мы хотели бы узнать у вас.

–Да, я помню её. Она приходила к Мише в госпиталь.Снимете обувь и проходите в комнату, – вдруг вежливо пригласил он.

В маленькой,но уютной,скромно обставленной комнате,окно было задрапировано бархатной гардиной и свет исходил только от небольшой хрустальной люстры.Стены были увешаны множеством больших и маленьких картин.

Мы расположились за низким круглым столом,и несколько минут,обмениваясь взглядами,молчали, не решаясь начать разговор.С первых минут нашей встречи мне показалось,что старик из тех людей,которые на доверие и искренность всегда отвечают тем же;полагаясь на свою интуицию, я мгновенно принял решение и подробно рассказал ему о событиях,связанных с перстнем.

Внимательно выслушав меня,Дмитрий Анатольевич почесывая согнутым костистым пальцем свой подбородок, спросил:

–А как же вы меня разыскали?

–Это было нетрудно.Через госпиталь, – не задумываясь,ответил я.

Вздохнув,старик неторопливо достал сигарету,помял её пальцами,закурил и взглянув на меня медленно заговорил. Говорил он негромко, заставляя нас прислушиваться к его словам.Только теперь я сумел разобрать,он что немного картавит.

Из рассказа Дмитрия Анатольевича мы узнали ,что перстень был куплен его супругой в комиссионном магазине два года назад; она умерла в прошлом году.Старик рассказал нам и своём сыне-наркомане,который связался с девицей сомнительного поведения, и теперь навещает отца только тогда,когда нуждается в деньгах.

–Он перетаскал из моей квартиры все ценные вещи, – пожаловался Дмитрий Анатольевич,– а совсем недавно очередь дошла и до перстня.Эта вещица мне очень нравилась и я дорожил ей.Из осторожности я даже брал перстень с собой в госпиталь.Но всё же сберечь его не смог.Три дня назад,когда я гулял с Джеком в парке, этот мерзавец воспользовался моим отсутствием и украл перстень.Со следующей пенсии обязательно поменяю дверной замок. Я давно собирался это сделать.

Опустив свою плешивую голову,похожую на полуоблетевший одуванчик, старик продолжал:

–Я могу вам помочь только тем,что …– сделав короткую паузу,он продолжил,– Я скажу,где вы сможете найти моего сынка. Но будьте осторожны – наркоманы непредсказуемые люди. Мой сын был когда-то неплохим офицером,но не всякий человек может стойко перенести измену жены,досрочное увольнение из армии,безработицу,равнодушие и жестокость людей.Всё это исковеркало ему жизнь. Я не оправдываю его…хотя вам, наверно,это неинтересно.

На несколько минут воцарилась тишина.Неподвижная, сгорбившаяся фигура старика с поникшей головой и безвольно опущенными плечами выражала горестную безысходность и глядя на него становилось понятно,как одинок и несчастен этот больной обездоленный человек. Я испытывал чувство жалости к Дмитрию Анатольевичу,но вместе с тем меня настораживало то,что старик прятал свой взгляд: его глаза блуждали по картинам,висевшим на стене.Такое поведение старика могло иметь только одно объяснение – стыдясь, он врал или что-то скрывал от нас.Но появившаяся в моей душе радостная надежда разыскать перстень рассеяла все сомнения и подозрения.

Я покосился на Катю: она не отводила свой грустный взгляд от старика.Как мы и договоривались, Катя не вступала в наш разговор,и,конечно, я понимал,что ей было трудно удержаться от желания поговорить с Кашковым.

"Молодец. Держит свои чувства и слова на "замке", -мысленно похвалил я её.

Найдя в нашем лице собеседников ,заслуживающих доверия, Дмитрий Анатольевич продолжал откровенно делиться с нами своими бедами и невзгодами.

–Моё тело одряхлело раньше, чем мой разум,чем моя способность чувствовать,чем моя воля, – в его голосе звучала беграничная тоска,– Ноги часто становятся тяжёлыми и отказываются под- чиняться.

Дмитрий Анатольевич поднялся со стула и медленно выпрямился.

– Хотите чая? – вдруг спросил он,-У меня и коньяк есть.

Слова старика прозвучали как-то по-особому доброжелательно,но он по-прежнему прятал свой взгляд.

Я любезно отказался от его предложения. Дмитрий Анатольевич написал что-то на клочке тетрадного листа и, протягивая его мне, сказал:

–По этому адресу вы можете найти моего сына и номер моего телефона, – сказал старик и крепко, по-дружески пожал мою руку,– Позвоните мне после встречи с ним.Желаю вам удачи.

– До свидания Дмитрий Анатольевич,– впервые заговорила Катя,– Очень приятно было с вами познакомиться.Запишите наш номер телефона.Звоните,не стесняйтесь. Выйдя из подъезда во двор,мы с Катей направились к автобусной остановке.

–Милый Серёжа, у тебя талант артиста,– нарушив молчание, заговорила Катя,-Ты так смотрел на Дмитрия Анатольевича.Научи и меня так смотреть.

–Нельзя научиться смотреть,оно само как-то выходит. -Мне очень жалко его.Никому такой старости не пожелаешь, – задумчиво проговорила она.– Может быть мы можем ему чем-нибудь помочь?

–А чем мы можем ему помочь? Только своим сочувствием, – ответил я.

Мы с Катей обменялись взглядами. – Катя, а тебе не показалось ,что Дмитрий Анатольевич в разговоре с нами как-то уж странно себя вёл.