Фиктивная жена для бывшего

У меня голова кругом идет.

– Ты с ума сошел? Мы так не договаривались!

– Мы договаривались, что будем вести себя как пара, – спокойно напоминает он, подняв на меня равнодушный взгляд темных глаз. – А пары обычно ночуют вместе.

– Никто не узнает, если сегодня каждый из нас будет спать в своей квартире, – возражаю я и зябко обхватываю себя руками.

Несмотря на то, что в лимузине тепло, меня вдруг пробивает озноб.

– Узнает. Моя служба наблюдения доложила, что за нами едут как минимум две машины, принадлежащие журналистам. Поэтому ночуем вместе. У меня. В твоих трущобах я не буду спать даже под угрозой жизни.

– Там и негде, – бормочу я смущенно. – Я снимаю только одну комнату, остальные две заняты другими людьми.

На лице Дамира отражается брезгливое недоумение. Кажется, он хочет меня о чем-то спросить, но в последнюю секунду удерживается.

– Тогда вопрос решен, – сухо резюмирует он и снова углубляется в телефон.

А я вдруг вспоминаю ту квартиру, откуда меня выгнал его дядя. Четыре комнаты, десятый этаж, вид на реку, потрясающие закаты во все окно, желтое кресло, которое я увидела на какой-то барахолке и которое Дамир разрешил мне притащить в его стильный дом, кухня, где я готовила завтрак, широкая кровать, где мы в первый раз…

Каково мне будет снова переступить порог этого дома? Наверное, там уже ни одной моей вещи не осталось, все полетело в мусорку.

– Ты живешь там же? – спрашиваю я глухо.

– Нет, – резко отвечает Дамир. – Ту квартиру я продал.

Я молча киваю и думаю, что так даже лучше.

В той квартире я оставила слишком много воспоминаний. А в новой можно представить, что нас никогда не было, не было утренних пробуждений в смятой за ночь кровати, не было вечерних посиделок с бокалами сухого белого за очередной серией детективного сериала, которые Дамир любил, не было… ничего не было.

Лимузин заезжает на подземную парковку какого-то дома, Дамир выходит первым и идет к моей двери, чтобы помочь мне выйти, но я торопливо выскакиваю из машины сама. Едва не рву подол платья, зацепившись им, но зато избегаю прикосновений Дамира.

Он, естественно, прекрасно это замечает и вскидывает темную бровь:

– Неужели так страшно, что я тебя трону?

– Нет, не страшно, – коротко отвечаю я. – Просто противно.

Его губы сжимаются, лицо становится похожим на бесстрастную маску, и Дамир, отвернувшись, идет к лифту. Я, поколебавшись, следую за ним. Не на парковке же мне оставаться?

В лифте, несмотря на то что он довольно просторный, я слишком сильно ощущаю близость Дамира. Слышу его дыхание, чувствую его острый древесный запах, а еще вижу нас в зеркальном отражении. Куда ни посмотри, везде я и Дамир. С одинаково холодными лицами.

Мы доезжаем до десятого этажа, и там на весь длинный коридор всего две двери.

Дамир подходит к правой, достает из кармана ключ и поворачивает его в скважине, а я машинально задерживаюсь взглядом на его длинных сильных пальцах. У Дамира красивые руки. Да и все остальное тоже. Он хорош той безжалостной суровой красотой, которая внушает страх и восхищение одновременно.

Но нутро под этой красивой оболочкой гнилое. В этом у меня нет ни грамма сомнений.

– Проходи, – сухо говорит Дамир. – Чувствовать себя как дома не предлагаю.

– Я бы и не смогла, – отвечаю я, делая шаг в прихожую и оглядываясь. – Это не дом, это отель какой-то.

Все здесь серо-бежевое, гладкое, стильное и абсолютно безжизненное.

– Ну конечно, – язвительно ухмыляется он, – это же всего лишь двухэтажная квартира в центре, не то что твоя комната в заднице мира.

– Может, в моем доме и меньше места, но зато у меня намного уютнее, чем здесь.

– Дай угадаю, что там отвечает за уют, – фыркает Дамир. – Тараканы? Или постельные клопы? А, может, общая ванная на всех жильцов? Это же так уютно!

– Очень смешно, – резко отвечаю я, с трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться Дамиру в горло. Потому что про ванную он попал в точку. – Легко осуждать других, когда тебе с рождения вручили мешок денег и пристроили на хорошую должность. Но не всем так везет, знаешь ли. И тогда приходится делать то, что можешь.

– Это ты так пытаешься оправдаться за прошлое, Лера? – скривив губы, спрашивает он и окатывает меня тяжелым, сбивающим с ног взглядом.

Глава 4.

Что за чушь он несет? За что я должна перед ним извиняться?

За то, что не ушла молча? За то, что пыталась его вернуть и хотя бы поговорить?

– Мне не за что оправдываться, – твердо говорю я. – Я ничего плохого не сделала.

– Уверена? – прищуривается Дамир.

– Да.

– Тогда ты еще хуже, чем я о тебе думал, – скривившись, выговаривает он, а потом, саркастично усмехнувшись, добавляет: – Но в этот раз мне это только на руку.

– Тебе… – с отвращением повторяю я. – Интересно, ты хоть раз в жизни думал о ком-то, кроме своей персоны?

– Представь себе, – цедит Дамир сквозь зубы. – У меня тысячи человек в подчинении, благодаря мне у них есть работа, отличные условия труда и перспективы, а у их семей есть деньги. Мне приходится думать о них, об их интересах, об интересах нашей компании. А не о себе.

«Значит, я была для тебя менее важна, чем любой работник из твоей компании? – едва не вырывается у меня. – Раз ты тогда даже не захотел со мной нормально попрощаться и расстаться по-человечески?»

Но вместо этого я только отворачиваюсь от Дамира, показывая этим, что не хочу продолжать разговор. Потом снимаю туфли, сразу оказываясь еще меньше ростом, и сухо спрашиваю:

– Где я буду спать?

– Гостевая комната на втором этаже.

– Ясно. А… – я запинаюсь, внезапно сообразив, что у меня с собой нет никаких вещей для сна. – А водителя ты уже отпустил?

– Естественно.

– Черт, – бормочу я.

– В чем проблема?

– У меня нет с собой ничего, – нехотя говорю я. – Ни пижамы, ни зубной щетки, ни даже зарядки для телефона. Ты меня не предупреждал о ночевке, просто поставил перед фактом. Так что мне надо заехать домой за вещами.

– Завтра, – отрубает Дамир. – Сегодня уже никто никуда не поедет.

– Отлично, – зло говорю я. – А спать я как должна?

– Одну ночь переживешь. В ванной комнате есть одноразовая щетка и прочие принадлежности, – сообщает он холодно.

– А пижама одноразовая там тоже имеется? – саркастично интересуюсь я. – Или я должна голой спать?

Взгляд Дамира резко темнеет, и я прикусываю язык, ругая себя за эти слова.

Потому что да – когда мы были вместе, я всегда спала без одежды. Он меня этому и научил. И когда я чувствовала, как его обнаженное горячее тело прижимается к моей голой спине и ягодицам, мне казалось, что мы одно целое. Это было так легко, так правильно, так необходимо…

– В этой квартире живу только я, и здесь есть только моя одежда, – хрипло говорит Дамир, отводя взгляд в сторону. – Поэтому да, Лера, спать можешь или голой, или в моей футболке. Выбирай.

– Выбор между унижением и омерзением, – бормочу я. – Это щедро.

– Перегибаешь с уровнем драмы, – замечает Дамир. – В гостевой спальне будешь спать только ты, поэтому можешь там быть в любом виде.

– А где гарантии, что ты не решишь зайти, чтобы меня проверить?

– А тебе так этого хочется? – холодно усмехается он. – Можешь попросить, я подумаю.

– Единственное, чего мне сейчас хочется, это уехать домой, – устало говорю я и тру висок, в который отдается болью накопленное за день напряжение.

– На ближайший год твоим домом будет эта квартира, – безжалостно замечает он. – Поэтому советую привыкать. Так что, моя футболка или…

– Твоя футболка, – скривившись, соглашаюсь я.

Я понимаю, что Дамир вряд ли врет, что не будет заходить в комнату, где я буду спать. Зачем бы ему это было нужно? Но все равно мысль о том, чтобы остаться без одежды в одной с ним квартире, вызывает панику.

– Хорошо, сейчас принесу, – прохладным тоном говорит он. – Впрочем, ты тоже можешь со мной подняться, твоя спальня напротив моей.

– Не очень хорошая новость… – бормочу я.

– Предпочитаешь спать внизу на кухне?

Я ничего не отвечаю и вслед за Дамиром иду наверх по деревянной лестнице с изящными перилами.

Он уходит в комнату за той дверью, которая справа, и почти сразу возвращается с черной футболкой, сложенной аккуратным квадратом. Я молча киваю вместо «спасибо» и принимаю его вещь, держа ее с опаской, словно она может на меня броситься.

– Вот там твоя комната, – Дамир указывает рукой на дверь слева. – Там должно быть все необходимое. Если вдруг что-то понадобится, обращайся.

– Обойдусь, – сообщаю я сквозь зубы и ухожу в свою новую спальню.

Там такая же холодная и безликая обстановка, как и во всей квартире. Стены светло-серые, шторы темно-серые, покрывало на кровати бежевое и рядом тумбочка из светлого дерева. Нигде нет ни одного яркого пятна цвета, ни одного растения или какой-нибудь простенькой картины на стене.

«Нет, это не отель, – думаю я, – в отеле есть хоть какое-то подобие уюта».

Я машинально сжимаю пальцами мягкую ткань футболки, которую мне выдал Дамир, а потом вдруг в непонятном порыве вжимаюсь в нее лицом. Мои легкие моментально наполняются знакомым вкусным запахом, от которого внутри все болезненно скручивается.

Когда-то я думала, что так пахнет стиральный порошок, которым пользуется домработница Дамира для стирки его вещей. Но когда после нашего расставания я однажды купила такой же, отчаянно ругая себя за слабость, оказалось, что он все равно не дает этого тонкого, еле уловимого аромата свежести и тепла одновременно. Этот запах был только у вещей Дамира.

Черт!

Я отшвыриваю от себя футболку, словно это ядовитая змея, которая может меня укусить, и иду в душ. Там сдираю с себя одежду, встаю под струи горячей, такой, что едва можно вытерпеть, воды и закрываю глаза.

Господи, как же сильно я его когда-то любила. Как долго не могла поверить, что этот красивый мужчина, про которого говорили, что он племянник генерального директора, действительно обратил на меня внимание. На меня – неопытную секретаршу, только-только закончившую колледж по непонятной специальности «менеджер» и приехавшую в Москву.

Мама говорила, что мне в столице делать нечего, что таких, как я, там пучок за пятачок, и, наверное, она была права. Но мне повезло.

Когда я шла от вокзала с чемоданом и вертела головой по сторонам, то внезапно заметила женщину, которая как-то странно оперлась на грязную стену и почти съехала по ней вниз. Мимо шли люди с озабоченными лицами и никто не обращал на нее внимания, а я подлетела к ней, присела на корточки и спросила, что случилось.

– Да пьяная она, – бросил кто-то из толпы. – Залила с утра зенки…

Пьяных я видела, и много, в нашем городке за этим далеко ходить не надо было, но на пьяную эта женщина была непохожа. Тем более, что она прижимала руку к груди, как будто там болело.

– Приступ, – еле слышно просипела она. – В сумке…таблетки…

Я начала шарить в ее сумке, а из толпы сразу же раздались выкрики, что я воровка и что надо меня в полицию сдать. Упаковка таблеток с надписью «нитроглицерин» нашлась во внутреннем отделении, я дрожащими пальцами достала одну из блистера и начала думать про воду, но женщина прошептала «под язык», и я вложила таблетку ей в рот, а сама начала просить людей вызвать скорую.

Никто не вызвал.

К счастью, женщине стало легче настолько, что мы с ней смогли дойти до здания вокзала и там уже полицейский у входа вызвал врачей. Я посадила женщину в скорую, дала ей на всякий случай свой номер телефона, если вдруг что-то надо будет в больнице, но она слабо улыбнулась и сказала, что сын приедет и все привезет. А через две недели сама мне позвонила, чтобы поблагодарить.

Мы разговорились, и я проболталась, что ищу работу, но пока ничего лучше официантки мне не предложили. И тут оказалось, что ее сын работает в какой-то очень хорошей фирме и что в их отдел нужна секретарша. Так я и оказалась на этой работе. Там был красивый офис, приятный коллектив, не очень сложный круг обязанностей и хорошая зарплата. Я была уверена, что вытянула счастливый лотерейный билет.

А через месяц столкнулась в коридоре с Дамиром, едва не сбив его с ног. Я долго и путано извинялась, ужасно краснела, заикалась, а он сурово посмотрел на меня и прогрохотал:

– Как вас зовут?

– Лера, – с ужасом пробормотала я, уверенная, что меня сегодня же уволят. – Лера Матвеева.

Дамир усмехнулся и вдруг спросил:

– Пойдете со мной сегодня на свидание, Лера Матвеева?

Я изумленно посмотрела на него, поймала жадный любопытный взгляд темных глаз, и мое сердце ухнуло в пятки.

Разве был у меня шанс отказаться? Разве был у меня шанс спастись?

Глава 5.

Дамир

Галстук душит. Я просовываю пальцы под узел, ослабляю его, но дышать легче не становится. Надо переодеться. Да, надо.

Снимаю пиджак и, перекинув его через руку, захожу в свою спальню. Просторную, холодную. Здесь все идеально. Так, как мне нравится. Не нравится мне только то, что теперь я в квартире не один.

Как и два года назад.

Но теперь все иначе, теперь все будет по моим правилам. Невозможно обмануть второй раз того, кто уже изучил все твои хитрости и приёмчики. Это была одна из причин, по которой я выбрал Леру в качестве своей фиктивной жены.

Второй причиной был ее несомненный актерский талант. Если уж я поверил тогда в ее влюбленность, то и остальные поверят. А может, мне просто хотелось еще раз посмотреть ей в глаза. Потому что тогда я был слишком взбешен, чтобы это сделать. На полном серьезе боялся шею ей свернуть.

Тварь…

И вот наша новая встреча.

Я ждал от нее бегающего взгляда, ждал раскаяния или страха. Чего угодно, но только не этого холодного достоинства. Откуда она его, блядь, берет?

Я сдираю с себя рубашку, какая-то из пуговиц повисает на нитке от слишком сильного рывка, но меня это мало заботит. Швыряю ее как тряпку на пол и иду к мини-бару. Стоя в одних штанах, достаю рокс и наливаю себе виски на два пальца.

Почему меня вообще волнует, как Лера себя ведет? Ведь у меня все давно перегорело. Не могло не перегореть после такого предательства. Но вижу ее и опять… Дерет как наждачкой по голой коже ее презрение и высокомерие. То, как держит мою футболку, будто боится даже прикоснуться к ней. То, как не дает до себя дотрагиваться.

Просто противно…

Я стискиваю в пальцах рокс, падаю в кресло и делаю глоток, обжигающий небо. Вкуса не чувствую, только жар.

Глупость. Все это глупость. Лера просто ведет свою игру. Чего стоят ее жалобные взгляды и выражение лица как у жертвы. И эти громкие фразы!

Я тебя правда любила тогда…Я не врала тебе…

Мне не за что оправдываться…

Делаю еще один глоток. Морщусь. Виски мерзкий, надо сказать, чтобы другой купили.

Третий глоток. Четвертый.

Задумчиво кручу в пальцах пустой рокс. Кое-что не укладывается в общую картину, торчит из нее острым углом и не дает мне покоя.

Она живет в нищете.

Почему?

Я знал, что Лера не шикует, по данным наблюдения было понятно, что ни машины, ни дорогих побрякушек у нее нет, счетов в банке тоже, но когда я увидел, где она живет, во мне что-то щелкнуло. Я ожидал чего угодно – хорошую квартиру, пусть не элитную, но хотя бы достойную. Да черт возьми, она должна была заработать на комфортную жизнь, если действительно продала меня!

Но она живет в каком-то сраном дворе на окраине. В клоповнике. В жалкой комнатушке с общей ванной. Это не укладывается в голове.

Если она действительно предала меня, если слила информацию… Где, мать его, деньги?

Отдала этому больному? Тоже не сходится. Не было на его лечение перечислено больших сумм, я узнавал. Я один закрыл весь сбор.

Я откидываюсь в кресле, глядя в потолок. Вспоминаю фотку на сайте благотворительной организации. Алексей Демидов. Желтый, худой, белобрысый, с запавшими глазами.

Зачем ей это убожество? Как такого можно полюбить? Как с таким можно спать?

Не понимаю.

Или это тоже часть игры?

Я уже ни в чем не уверен.

Два года назад я думал, что знаю Леру. Мы жили вместе три месяца, но это было как половина жизни. Я знал, что она спит на животе, подложив ладонь под щеку, знал, что у нее аллергия на клубнику, знал, что она росла без отца и глупо приехала покорять столицу. Я знал ее тело, знал ее вкусы, умел рассмешить одной фразой, мог заставить краснеть от одного откровенного взгляда.

Как вас зовут?

Лера… Лера Матвеева.

Пойдете со мной сегодня на свидание, Лера Матвеева?

Я думал, что нашел сокровище. Милая девочка, искренняя, наивная, добрая, ослепительно красивая и при этом не осознающая своей красоты. Идеально подходящая мне и в жизни, и в постели.

Интересно, она продалась до нашего знакомства или уже после?

Даже не знаю, какой из этих двух вариантов хуже, но хочется знать правду. Я бы спросил, вот только она не ответит.

Я рассеянно ставлю пустой рокс на тумбочку и смотрю на приоткрытую дверь своей спальни. За ней коридор и ее комната.

Там Лера. Всего в нескольких метрах от меня.

Ложится спать в моей футболке, под которой нет ничего, только она сама. Круглые бедра, стройные ноги, небольшая, но идеальной формы грудь…

Я прерывисто вздыхаю, чувствуя накатывающее сквозь злость возбуждение.

Ее тело все еще заводит меня, целовать ее сегодня было… хорошо. Остро и сладко.

Я еще не решил, что с этим делать.

Встаю, хожу по спальне, рассеянно касаясь то прикроватной лампы, то серебристой крышки ноутбука, то спинки кресла. За прошедшие два года я научился жить со своей бессонницей, знал, что вот сейчас ложиться спать бесполезно, несмотря на обманчивый расслабляющий эффект от виски. Надо как минимум час поработать, загрузив мозг, потом читать документацию на английском, пока строки не поплывут перед глазами, и только потом, если повезет…

Я беру ноутбук, сажусь за рабочий стол и принимаюсь за отчеты заместителей. В квартире привычная тишина, как будто я здесь один. В какой-то момент я настолько погружаюсь в работу и забываю обо всем, что странный скрип и шаги за дверью включают во мне режим опасности. Я срываюсь с места, вылетаю в коридор и сталкиваюсь с Лерой, испуганной, взъерошенной и одетой в мою футболку.

Только в одну мою футболку. А я все еще в одних штанах, голый до пояса.

Твою ж мать…

Лера врезается в меня и резко отскакивает, почти вжимаясь спиной в стену. Я замираю, втягивая ноздрями, как зверь, ее запах – гель для душа и аромат теплой кожи. Взгляд против воли жадно обшаривает ее с ног до головы: аккуратные ступни, голые коленки, шея в свободном вырезе футболки, мягкий контур груди, распущенные волосы… Дохожу до испуганных, широко распахнутых серых глаз, и меня от их взгляда перетряхивает, как будто током шарахнуло.

Ее хрупкая фигурка под моей футболкой выглядит такой беззащитной, что изнутри обжигает давно забытым желанием прижать ее к себе и укрыть от всех.

– Ты чего тут ходишь? – хрипло спрашиваю я.

Получается грубее, чем собирался, и Лера вздрагивает.

– А что, нельзя? – спрашивает она с вызовом. – Прости, я не думала, что это тюрьма, из которой выходить можно только по твоему разрешению.

– Прекращай чушь нести, – морщусь я. – Я просто отвык от того, что кто-то еще дома есть. И что этот кто-то вместо того, чтобы спать, шарится ночью по коридору.

Лера бросает быстрый взгляд на брюки от сегодняшнего костюма, которые я до сих пор не снял.

– Тебе, я смотрю, тоже не спится, – вздыхает она. – А что так? Угрызения совести мучают?

– Нет, работа, – резко отвечаю я, не имея ни малейшего желания рассказывать ей о своих проблемах. – А что?

– Да ничего. Просто я думала, ты уже спишь, – бормочет она, зябко передергивает плечами и обхватывает себя руками, словно пытаясь согреться. Или спрятаться. – Иначе бы не вышла.

– Дожидалась, пока я усну? – хмурюсь я, чувствуя неладное. – Зачем? Документы какие-нибудь хотела найти? Деньги? У меня все в сейфах лежит, можешь даже не пытаться.

Серые глаза уязвимо распахиваются, наполняясь острой обидой.

– Значит, такого ты обо мнения, – болезненно усмехается Лера. – А чего тогда наручниками к батарее не приковал, раз настолько не доверяешь?

Я не нахожусь, что ответить, а она вздыхает и устало добавляет:

– У тебя паранойя. Лечиться не пробовал? Я просто хотела попить. Ничего больше. Думала, может, на кухне что-то найду.

Я смутно вспоминаю, что в гостевой спальне действительно нет мини-бара. А еще сразу же всплывает воспоминание о том, что, когда мы жили вместе, Лера всегда ставила себе на тумбочку у кровати стакан с водой, потому что ночью иногда просыпалась от того, что хочет пить.

– Воду нужно? Негазированную? – зачем-то уточняю я, хотя и так знаю, что газированную она не пьет.

Лера молча кивает и нервно натягивает до колен край моей футболки. Она в ней выглядит настолько по-домашнему, что это отзывается где-то под ребрами неприятным тянущим чувством. Надо завтра дать ей водителя, пусть съездит за своей одеждой. Не хочу ее больше видеть в своей футболке.

Я отворачиваюсь и выдыхаю.

– Пошли, – говорю и разворачиваюсь в сторону своей спальни. Это проще и быстрее, чем спускаться вниз на кухню. К тому же, я не помню, есть ли там вода.

Лера, на удивление, не спорит, просто молча идёт следом.

Я захожу в свою комнату первым, направляюсь к мини-бару, достаю из него запечатанную бутылку воды, резким движением свинчиваю жесткую крышку и протягиваю бутылку Лере.

Она принимает, наши пальцы случайно соприкасаются, и в приглушенном свете спальни, ночью, это гораздо острее ударяет по нервным окончаниям, чем днем.

Я отдергиваю руку и сжимаю ее в кулак, чтобы не потянуться снова к Лере и не продлить касание. Это тяжело.

Я сейчас не в лучшем состоянии: уставший, вымотанный, а еще она тут в одной футболке, в двух шагах от кровати, такая вся мягкая, знакомая, вызывающая слишком много лишних воспоминаний…

– Спасибо, – тихим напряженным голосом говорит Лера и делает пару осторожных глотков.

Я молча слежу за тем, как движется при этом ее горло, нежное и трогательное. Смотрю, как блики от лампы отражаются в ее длинных темных волосах. Смотрю на рисунок теней на бледной коже. Смотрю и… ничего. Просто смотрю. Без всяких мыслей.

– Ты пил что ли? – внезапно спрашивает Лера, и я замечаю её взгляд на пустом роксе, так и оставшемся стоять около кресла.

– Сложный день, – пожимаю я плечами.

– Если не спится, лучше горячего молока с медом выпить, чем виски, – задумчиво говорит Лера. – Эффект моментальный, как у снотворного. Я после смерти мамы только этим и спасалась.

– Твоя мама умерла? – вылетает у меня вопрос быстрее, чем я успеваю подумать.

– Да, – коротко отвечает она, отвернувшись и делая еще один нервный глоток воды из бутылки.

Твою же… А я не знал. Запрашивал только сведения о том, что Лера сейчас делает, где работает и прочее. Про семью посчитал лишним. И зря, похоже.

Черт, что делать с этим острым сочувствием, обжигающим горло похлеще виски?

У Леры же никого не было кроме матери.

– Со… соболезную, – хрипло говорю я неожиданно прервавшимся голосом. – А ты…

Я делаю шаг к ней, Лера машинально отшатывается от меня, врезается в стул, теряет равновесие, и я хватаю её за запястье, чтобы она не упала.

Под моими пальцами бешено бьется пульс, а кожа такая тонкая, нежная, горячая.

Лера медленно поднимает на меня взгляд. Глаза у неё широко раскрыты, дыхание чуть сбито.

Не удержавшись, я провожу большим пальцем по запястью, поглаживая проступающую под тонкой кожей синюю жилку.

Лера замирает, вздрагивает всем телом, а затем резко выдергивает руку. Отходит на пару шагов и быстро выпаливает:

– Спасибо за воду. Я пойду.

А потом поворачивается и едва не выбегает из моей спальни. Секунда – и ее нет.

Я какое-то время стою, глядя ей вслед, а когда хлопает дверь ее комнаты, выдыхаю что-то невнятно матерное и устало падаю в кресло.

Глава 6.

Я просыпаюсь, едва в комнату пробивается мягкий утренний свет. С трудом продираю глаза, облизываю пересохшие губы, тянусь за телефоном, где зарядки осталось десять процентов, и понимаю, что спала я часа три в лучшем случае.

Ожидаемо.

Полночи ворочалась, никак уснуть не могла.

Чертов Дамир.

Зачем я вообще с ним говорила? Надо было сразу развернуться и уйти, едва натолкнулась на него, полуголого, в коридоре. А я стояла там, как идиотка, пытаясь не смотреть на его широкую смуглую грудь, на плоский живот с темной полоской волос, уходящей под пояс брюк.

А в его спальне, хоть это и была совсем другая квартира, меня так накрыло долбаным дежавю, что я на мгновение забыла обо всем. В сумраке полуночи, на границе между вчера и сегодня, мне вдруг показалось, что я снова вернулась в прошлое. Слишком знакомыми были терпкий мужской запах, темно-синее постельное белье, вешалка из красного дерева, на которую был небрежно брошен дорогой пиджак, и неизменные стопки бумаг, громоздящиеся на рабочем столе у ноутбука.