Водолей снимает маску

Соль Решетникоф

Водолей снимает маску

Глава 1

Мартовский тосканский вечер спустился на Прато весенней грозой. Дождь стучал по черепицам, словно невидимый ткач по станку – город помнил свое ремесло даже в непогоду. За окном мигали огни фабрик, а в спальне Лолы Давидофф, журналистки “Вестника Тосканы”, и Маттео Леони, текстильного агента, еще царило послевкусие близости.

Она вытолкнула Маттео в душ. Тут же из ванной послышался шум льющейся воды, баритоном жених напевал что-то из Пуччини, своего земляка.

Лола перебирала свои стринги в ящике, с таинственной улыбкой вытащила одни, особо провокационные из черного кружева, прикоснулась к ним губами.

– Маленькая “метка” на память. Сюрприз! – промурлыкала она, рассматривая “кандидата” на вешалке в гардеробе. Выбор пал на любимый костюм из темной шерсти Маттео. Она запустила руку в карман. Но пальцы тут же нащупали что-то мягкое, шелковистое, вызывая ее любопытство. Лола втянула носом воздух. Что это? У Маттео новый парфюм? Рука настойчиво скользнула в карман пиджака и всплыла на поверхность с платочком темно-синего шелка. Как хищник, почуявший добычу, включился журналистский инстинкт Лолы: качество ткани, дорогая вышивка, явно не образец для работы. Она поднесла его к лицу. Сандал, смешанный с мускусом запретного желания, нотками неизвестности. Холод пополз по венам. Так пахнет “она”!

– Материализовалась, дорогуша, – большие глаза Лолы, наследие бабушки-мордовки, хитро сузились.

Маттео всегда был магнитом для женских взглядов – его профессия текстильного агента требовала обаяния, а природа щедро одарила внешними данными. И теперь в кулаке она держала доказательство. Кровь запульсировала в висках. Перед глазами все поплыло. Воздух сгустился, словно стены квартиры вот-вот сомкнутся и раздавят ее в своих объятиях. Она рванулась к окну. Приоткрыла.

– Соскучилась? – Дверь ванной выдохнула пар, и появился Маттео – закутанный в белое полотенце, как античный бог, случайно посетивший мир смертных. Капли стекали с его темных волос, взгляд глаз гречишного меда – всегда таких веселых – теперь был полон недоумения.

Но Лола уже собрала весь яд на языке.

Он двинулся к ней, чтобы сплести руки в привычных объятиях, но Лола увернулась.

– Хорошо. Продолжим, когда вернусь. – и начал торопливо одеваться. Снял с вешалки рубашку, натянул ее, принялся застегивать.

– Ты куда?

– Одно срочное дело. Мне нужно.

– «Нужно» – это кофе по утрам и поцелуи перед сном, а не оставлять невесту наедине с призраками.

Маттео снова потянулся ее обнять, но Лола снова ускользнула.

– Теперь у тебя есть тайны, которые важнее меня? Даже не попытаешься объяснить?

Безнадега подкрадывалась на цыпочках, угрожая забрать у нее самое ценное.

Он торопливо одевался, избегая встречаться с её взглядом.

– А это – что? – она подняла шелк над головой, как улику, и потрясла.

Маттео громко выдохнул.

– Ло… давай не будем. Ты же знаешь – я работаю с тканями. Это часть работы.

– Ах, работа! Она пахнет мускусом и сандалом? – в голосе Лолы зазвучали нотки стали. – Или по ночам тестируешь образцы постельного белья?

– Может, тебе к психологу? Если в каждой тени видишь любовницу?

Слова обожгли раскаленным железом. В горле пересохло. Он так легко отмахивается от ее боли?

Она ходила за ним по пятам.

– Если сейчас оставишь меня, больше не найдешь! Хоть помнишь, что сегодня за дата?

Маттео покачал головой с выражением человека, получившего удар в самое сердце.

– Конечно! У тебя еще более важное?

В коридоре Маттео сорвал с вешалки кожаную куртку – ту самую, которую она подарила ему на Рождество, вложив в этот подарок всю свою любовь. Каждое его движение было отточенным, но в изгибе плеч читалось напряжение.

– Ты серьезно? Не превращай меня в… твоего отца. Я – не он.

И направился к выходу. На пороге замер, развернулся.

На мгновение сердце Лолы подпрыгнуло в надежде: он вернется, обнимет ее, все объяснит. Быть может, поцелует, скажет, как прежде, что она единственная звезда на его небе. В груди затеплилась светлая, хрупкая надежда.

Но Маттео молча выхватил из ее пальцев ткань – холодным, безличным прикосновением. В груди сжалось. Надежда умерла.

– Нет, ты хуже. – Слова вылетали сами, как искры из-под кузнечного молота. – Ты прикидываешься, что здесь. А сам уже давно с ней.

Она уже не могла остановиться.

– Трус!

Дверь хлопнула. Эхо прокатилось по квартире и затихло, оставив после себя звенящую тишину. С кухни тянулись аппетитные ароматы нетронутого ужина – насмешка судьбы над несостоявшимся праздником. Запах корицы от свечи на столе теперь вызывал тошноту, словно парфюм в комнате с покойником.

И поплелась в спальню. Тело двигалось по инерции, Лола старалась справиться с дрожью в теле. Перед глазами вспыхнуло детское воспоминание: хлопок двери – отец уходит ночью под аккомпанемент маминых всхлипов. Тогда тоже был март. Поздний вечер. Давящая тишина квартиры. С возрастом этот страх замкнутого пространства обрел чёткое имя – страх не иметь выхода.

Комок подступил к горлу. Она схватила с тумбочки музыкальную шкатулку – подарок Маттео на первую годовщину. Завела. Балерина закружилась.

– Танцуй, девочка, пока можешь. У некоторых жизнь – в три оборота, потом осколки.

Она швырнула шкатулку в стену. Осколки разлетелись по комнате.

Молния высветила комнату театром мрачных теней. Лола рванулась к шкафу, выхватила футболку Маттео – хотела разорвать в клочья, но лишь судорожно комкала, и зарылась лицом в ткань, вдыхая его запах. Опустилась на колени, отбросила её, спрятала лицо в ладонях. Продышалась:

– Дура!

Принялась собирать осколки шкатулки:

– Спокойно, синьорина Давидофф. Это мы проходили, правда в другом антураже.

Без боя не сдадимся! Устроим себе ворота Золушки, если они не захотят сами открываться

Поднялась, нырнула на постель, раскрыла ноутбук. Ее пальцы запорхали над клавишами, вбивая знакомую дату и время рождения. Цветной зодиакальный круг расцвел на экране, на них – тёмные значки планет, к которым тянулись линии, аспекты.

– Если судьба даёт тебе звёзды – строй из них карту. Упаси боже полагаться сейчас на логику, – прошептала Лола как заклинание. – Луна танцует с Марсом, Меркурий шепчется с Венерой. Аспекты гармоничны…

Она прижала к груди фигурку балерины со сломанной рукой – такую же раненую, как она сама.

"Всё будет хорошо, и точка! Я найду способ вернуть его. Смогу склеить разбитое!"– она подняла с пола оставшиеся детали шкатулки. Маленький росток надежды пробивался сквозь лёд отчаяния. "Может, эта ссора – всего лишь испытание, огонь, который закалит нашу любовь? О ночь, великая целительница, принеси нам мудрость!"

Лола села на кровать. Она найдёт правильные слова, покажет, как отчаянно его любит, как боится потерять. В голове крутились самые разные варианты примирения.

– Нет уж! я сделаю это прямо сейчас.

Глава 2

Лола захлопнула крышку ноутбука, поднялась. Быстро достала в шкафу джинсы, куртку, натянула их поверх пижамы. Посмотрела на себя в зеркало. Задумалась. Отбросила прочь джинсы, куртку:

– Нет уж! Приеду во всеоружии.

Разделась. Вскоре кисти уже заскользили по лицу – макияж лёг уверенным слоем боевого грима.

Лола освоила эту науку, приводить себя наскоро в порядок, ещё в те годы, когда днём училась в университете, вечерами танцевала в варьете, чтобы заработать на лечение матери, да и себе на жизнь. Тогда она узнала: в любой ситуации женщина должна выглядеть так, чтобы мужчины забывали свои имена.

Нырнула в маленькое черное платье, туго обнявшее ее округлые, упругие формы – Коко Шанель бы одобрила. Достала нитку жемчуга, уверенно обвила вокруг шеи. Переложила из куртки в клач ключи от офиса Маттео. Те самые «на всякий случай», которые он вручил ей несколько месяцев назад, добавив с усмешкой: «Когда соскучишься – заходи с чёрного хода».

Лола сняла с вешалки тренч, зонт. Спустилась. Завела машину.

По дороге дождь полоскал ее авто, смывая остатки вечера и ее еще недавней наивности. В салоне серого Ситроена под сопровождение хлюпанья шин по залитой водой дороге тихо играла песня Челентано с Миной о клятвах любви.

– Весьма подходящий саундтрек о вечной любви. Кто-то там, наверху, явный любитель драмы, – хмыкнула Лола, поправляя свои длинные локоны и сменила канал на более динамичный.

За окном фонари улицы Мадзини отражались в мокром дорожном полотне. Проезжая индустриальную зону, Лола заметила, сколько появилось китайских имен на месте прежних итальянских фамилий. Город-колыбель ткачества пожирала эра глобализации.

Она писала о разорившихся предпринимателях – кого-то вынудили продать бизнес азиатам, более изворотливые сумели удержать свою долю наряду с внешним инвестором. А кто-то выбрал петлю. Четыре тысячи «экономических самоубийств» в год. Мужчины зрелых лет – самая проблемная категория. Как говорил Маттео, они воспринимают крах как личную неудачу, стесняются просить помощи.

Лола взяла с него клятву – если накроет, сразу к психологу. Но Маттео смеялся: «Дела идут con vento in poppa! Ветер дует в его паруса!»

Лола все больше замечала, что кризис крепчал. Шеф-редактор решила: их «Вестник Тосканы» переходит с экономики на гороскопы. Пресса выживает как может, люди ищут ответы за гранью познанного. Гороскопы, так гороскопы! В конце концов, и вреда от них не будет. Как там писал Гиппократ: “Не навреди”?

Белая пятиэтажка шестидесятых встретила Лолу пустотой. Она скажет, что всего лишь хотела отметить с ним вторую годовщину встречи.

Что она собирается там сейчас найти? Что он работает, а не нежится в теплой постели с любовницей где-то под сенью ночи? А если все же ее встретит темнота пустынного офиса? “А если…встречу его в компании другой? Выжить – красиво. Провалиться – элегантно. В любом случае – с достоинством”, – поднимаясь по лестнице, бубнила Лола”. – Не я первая, не я последняя. Зафиксирую. Парочка фото. Может, напишу пост. По-журналистки непредвзятый. Ну, не сложилось, с кем не бывает. И – адьёз, amore mio!

Нет, определенно, похоже, я – героиня драмы третьего сезона. Зато рейтинги стабильны. Поплачу немного – чтобы тушь не потекла. Выпью одну, хорошо, две “Маргариты”, съем все эклеры с лимонным кремом из кондитерской подруги – благо, предлог есть, можно не беспокоиться за жир на попе. Высплюсь. Уже завтра начну новую главу жизни – «Плевать на всё и оставаться шикарной».

Лола обогнула здание, чтобы войти через черный ход. Жаль, что не сюда выходили окна его офиса. Замок под дрожащим пальцами поддался не сразу, гулко щелкнул в тишине. Дверь открылась, впуская Лолу внутрь.

Поднимаясь по лестнице на пятый этаж в бледном свете аварийной лампы она заметила, как мелькнула фигура. Высокая. В длинном тёмном плаще. Словно кадр из старого фильма.

“О, началось… Ещё только маньяка для полного комплекта не хватало, – подумала Лола, – спасибо, синьора Вселенная, но на сегодня драмы достаточно.

Уф! Или незнакомец знал здесь все тайные тропы? Показалось! “

Офис встретил её светом, распахнутой дверью и тишиной.

– Маттео? Аморе? – нараспев, игриво произнесла она. – Я уже здесь. Шоу может начинаться.

На столе стояла чашка с недопитым кофе и логотипом какого-то крупного клиента, чуть поодаль – пустая упаковка Ксанакса.

“Странно. С каких пор он это принимает?“

– Маттео? – с любопытством позвала Лола.

Она осмотрелась. В офисе, больше напоминавшем рабочий кабинет с примыкающим к нему подсобкой, вряд ли можно было бы не заметить Маттео. Ее взгляд выцепил под распахнутым окном на паркетном полу всю ту же ткань, причину раздора этого вечера. Лола подняла его, положила в карман.

– Маттео?.. – в голосе зазвучали тревожные ноты.

Почувствовав неладное, она заглянула в окно.

Прямо под ними, на мокром асфальте, в неестественной позе лежало его тело. Лола судорожно зажала ладонью рот. Замычала. Понеслась по лестнице вниз. Прерывисто дыша, достала из клатча телефон. Дрожащими пальцами клацала по кнопкам. Наконец, набрала 118.

– Скорая? Мужчина выбросился из окна! Виа Мадзини, 22. Скорее!

Из стеклянной сторожки показался охранник – сонный, тучный, неуклюже побежал за ней.

–Маттео! Маттео! – запричитала Лола, бросилась к жениху.

Охранник невнятно бормотал:

– Он… он упал… он…?

Но жених не шевельнулся. Лола дотронулась до шеи. Потом – до пульса руки. Все кончено. Скорая приехала быстро – до ближайшего госпиталя всего десять километров. Врачи констатировали смерть. Что-то спрашивали. Подъехал полицейский наряд: пожилой мужчина и второй, похожий на студента. Классика жанра. Девушка в светоотражающей куртке предложила Лоле успокоительного, но она отвела ее руку с протянутым пластиковым стаканом.

Достала телефон, набрала Энцо, друга семьи, Маттео с ним сотрудничал. Они всегда оставались неразлучными.

– Энцо, Маттео.. разбился.

– Как? Еду! – услышала она его осевший голос в трубке.

Пока ждала, на автомате отвечала на вопросы инспектора Росси: во сколько и зачем приехала, как зашла, что увидела, что слышала. Показания. Допрос. Протокол. Подпись. Адрес, куда подъехать.

Энцо припарковался рядом с ее машиной. Она едва кивнула ему. Полицейские снова спросили ее о Маттео, замечала ли она что-то странное в его поведении, кто хозяин помещения и как с ним связаться. Энцо ответил вместо нее, представился.

Когда они закончили опрос, друг настоял на том, чтобы отвезти её домой.

– Оставь машину здесь. Завтра утром я вернусь и пригоню ее тебе. – сказал он тихо, и Лола потянулась его обнять. Слишком давно они знали друг друга. Слишком многое их объединяло.

По дороге Лола смотрела в окно, но ничего не видела. Энцо что-то говорил об обществе милосердия, что оно занимается организацией похорон, что он обо всем договорится, как только полиция отдаст тело. Но его слова проходили мимо, будто их смывало дождем. Увидев, что Лола не слушает, он смолк.

У подъезда вышел, открыл ей дверь, помог войти.

– Уверена, что хочешь остаться одна? Звони. В любое время.

Она кивнула, глядя мимо. Достала ключи, поднялась. Открыла. Вошла.

Как только за спиной хлопнула дверь, Лола стала осознавать, что осталась одна. Тренч соскользнул с рук. Она сжала кисть. Ключи со звоном выпали из руки.

Лола качнулась, прислонилась к стене, сползла на холодный пол. Обняла себя за плечи. Так сидела, сидела. Не плакала. Не молилась. Смотрела в одну точку. На то место на кухне у окна, где обычно устраивался Маттео, рассказывал о событиях дня, задавал ей вопросы, шутил. Теперь его больше там не будет. Никогда.

Дождь по крыше все также стучал – “Я вернусь. Я вернусь. Я вернусь.” – высекая скупую слезу у Лолы:

– И что теперь?

Глава 3

Дождь хлестал по крыше ба