Водолей снимает маску

Соль Решетникоф

Водолей снимает маску

Глава 1

Мартовский тосканский вечер спустился на Прато весенней грозой. Дождь стучал по черепицам, словно невидимый ткач по станку – город помнил свое ремесло даже в непогоду. За окном мигали огни фабрик, а в спальне Лолы Давидофф, журналистки “Вестника Тосканы”, и Маттео Леони, текстильного агента, еще царило послевкусие близости.

Лола вытолкала Маттео в душ. Тут же из ванной послышался шум льющейся воды, баритоном жених напевал что-то из Пуччини, своего земляка.

Лола перебирая свое нижнее белье в гардеробе, с таинственной улыбкой вытащила стринги, особо провокационные, из черного кружева, прикоснулась к ним губами:

– Маленькая “метка” на память. Сюрприз! – промурлыкала она, рассматривая “кандидата” на вешалке в гардеробе. Выбор пал на любимый костюм Маттео из темной шерсти. Она запустила руку в карман. Но пальцы тут же нащупали что-то прохладное, шелковистое, вызывая ее любопытство. Лола втянула носом воздух. Что это? У Маттео новый парфюм? Рука настойчиво шарила в кармане пиджака и всплыла на поверхность с платочком из темно-синего шелка. Как хищник, почуявший добычу, включился журналистский инстинкт Лолы: качество ткани, дорогая вышивка, явно не образец для работы. Она поднесла его к лицу. Напоминает сандал и нотки мускуса. Холод пополз по венам. “А если так пахнет “она”?

– Материализовалась, дорогуша, – большие глаза Лолы, наследие бабушки-мордовки, хитро сузились.

Маттео всегда был магнитом для женских взглядов – его профессия текстильного агента требовала обаяния, а природа щедро одарила внешними данными. Лола была уверена: ее кулак сжимал доказательство. Кровь запульсировала в висках. Перед глазами все поплыло. Воздух сгустился, словно стены квартиры вот-вот сомкнуться и раздавят ее в своих объятиях. Она рванулась к окну. Приоткрыла.

– Соскучилась? – Дверь ванной выдохнула пар, появился Маттео – закутанный в белое полотенце, как античный бог, случайно посетивший мир смертных. Капли стекали с его темных волос, взгляд глаз гречишного меда – всегда таких веселых – теперь был полон недоумения.

Но Лола уже собрала весь яд на языке. Он двинулся к ней, чтобы сплести руки в привычных объятиях, Лола увернулась.

– Хорошо. Продолжим, когда вернусь. – он начал торопливо одеваться. Снял с вешалки рубашку, натянул ее, принялся застегивать.

– Ты куда?

– Нужно. Одно срочное дело.

– «Нужно» – это кофе по утрам и поцелуи перед сном, а не оставлять невесту наедине с призраками.

Маттео снова потянулся ее обнять, но Лола снова ускользнула.

– Теперь у тебя есть тайны, которые важнее меня? Даже не попытаешься объяснить?

Безнадега подкрадывалась на цыпочках, угрожая забрать у нее самое ценное.

Он торопливо одевался, избегая встречаться с ней взглядом.

– А это что? – она подняла шелк над головой, и, словно улику, потрясла им.

Маттео громко выдохнул:

– Ло… давай не будем. Ты же знаешь – я работаю с тканями. Это часть работы.

– Ах, работа! Она пахнет мускусом и сандалом? – в голосе Лолы зазвучали стальные нотки. – Или по ночам тестируешь образцы постельного белья?

– Может, тебе к психологу? Если в каждой тени видишь любовницу?

Слова обожгли раскаленным железом. В горле пересохло. Он так легко поступает с ее болью?

Лола ходила за ним по пятам.

– Если сейчас оставишь меня, больше не найдешь! Хоть помнишь, что сегодня за дата?

Маттео покачал головой с выражением человека, получившего удар в самое сердце. Лола тут же с горечью произнесла:

– Конечно! У тебя теперь есть кое-что более важное!

В коридоре Маттео сорвал с вешалки кожаную куртку – ту самую, которую она подарила ему на Рождество, вложила в этот подарок всю свою любовь. Каждое его движение было отточенным, но в изгибе плеч читалось напряжение.

– Ты серьезно? Не превращай меня в… твоего отца. Я – не он.

Маттео направился к выходу. На пороге замер, развернулся.

На мгновение сердце Лолы подпрыгнуло в надежде: он вернется, обнимет ее. Все объяснит. Быть может, поцелует. Скажет, как прежде, что она единственная звезда на его небе. В груди затеплилась светлая, хрупкая надежда.

Но Маттео молча выхватил из ее пальцев ткань – холодным, безличным прикосновением. В груди все сжалось. Надежда умерла.

– Нет, ты хуже! – Слова вылетали сами искрами из-под кузнечного молота. – Ты прикидываешься, что здесь. А сам уже давно с ней.

Лола не могла остановиться:

– Трус!

Дверь хлопнула. Эхо прокатилось по квартире и затихло, оставив после себя звенящую тишину.

С кухни тянулись аппетитные ароматы нетронутого ужина – насмешка судьбы над несостоявшимся праздником. Запах корицы от свечи на столе теперь вызывал у нее тошноту, словно парфюм в комнате с покойником.

Лола поплелась в спальню. Тело двигалось по инерции, она старалась справиться с дрожью в теле. Перед глазами вспыхнуло детское воспоминание: хлопòк двери – отец уходит ночью под аккомпанемент маминых всхлипов. Тогда тоже был март. Поздний вечер. Давящая тишина квартиры. С возрастом этот страх замкнутого пространства обрел чёткое имя – страх не иметь выхода.

Комок подступил к горлу. Она схватила с тумбочки музыкальную шкатулку – подарок Маттео на первую годовщину. Завела. Балерина закружилась.

– Танцуй, девочка, пока можешь. У некоторых жизнь – в три оборота, а потом приходится собирать осколки, – и швырнула шкатулку в стену. Черепки разлетелись по комнате.

Молния высветила комнату театром мрачных теней. Лола рванулась к шкафу, выхватила футболку Маттео – хотела разорвать ее в клочья, но лишь судорожно комкала. Потом зарылась в нее лицом, вдыхая запах. Опустилась на колени, отбросила её прочь, спрятала лицо в ладонях. Глубоко задышала. Потом стихла. Убрала руки от лица и крикнула:

– Дура!

Поднялась, наклонилась, чтобы собрать осколки:

– Спокойно, синьорина. Это мы проходили, правда в другом антураже. Без боя не сдадимся! Устроим себе ворота Золушки, если они не захотят открываться сами.

Сделав дело, нырнула на постель, открыла крышку ноутбука. Ее пальцы запорхали над клавишами, вбивая знакомую дату и время рождения. Цветной зодиакальный круг расцвел на экране, а на нем – тёмные значки планет, к которым тянулись линии – аспекты.

– Если судьба даёт тебе звёзды – строй из них карту. Упаси боже полагаться сейчас на логику, – прошептала Лола как заклинание. – Луна танцует с Марсом, Меркурий шепчется с Венерой. Аспекты гармоничны… Так в чем же дело?

Она прижала к груди фигурку балерины со сломанной рукой – такую же раненую, как она сама.

– Всё будет хорошо, и точка! Я найду способ вернуть его. Смогу склеить разбитое.

Подняла с пола оставшиеся детали шкатулки. Маленький росток надежды пробивался сквозь отчаяние.

– Может, эта ссора – всего лишь испытание, которое закалит нашу любовь? О ночь, великая целительница, принеси нам мудрость!

Лола села, спустила ноги на пол. Задумалась. Она найдёт правильные слова, покажет, как отчаянно его любит, как боится потерять. В голове крутились самые разные варианты примирения.

– Нет! Я сделаю это прямо сейчас.

Глава 2

Лола захлопнула крышку ноутбука, поднялась. Быстро достала из шкафа джинсы, куртку, натянула их поверх пижамы. Примерила. Отбросила прочь джинсы, куртку:

– Нет уж! Приеду во всеоружии.

Вскоре кисти уже заскользили по лицу – макияж лёг уверенным слоем боевого грима.

Лола освоила эту науку, – приводить себя наскоро в порядок, – ещё в те годы, когда днём училась в университете, вечерами танцевала в варьете, чтобы заработать на лечение матери, да и себе на жизнь. Тогда она узнала: в любой ситуации женщина должна выглядеть так, чтобы мужчины забывали свои имена.

Она залезла в маленькое черное платье, туго обнявшее ее округлые, упругие формы – Коко Шанель бы одобрила. Достала нитку жемчуга, уверенно обвила вокруг шеи. Переложила из куртки в клач ключи от офиса Маттео. Те самые, «на всякий случай», которые он вручил ей несколько месяцев назад, добавив с усмешкой: «Когда соскучишься – заходи с чёрного хода».

Она сняла с вешалки тренч, зонт. Спустилась. Завела машину.

По дороге дождь полоскал ее авто, смывая остатки вечера и ее еще недавней наивности. В салоне серого Ситроена под хлюпанье шин по залитой водой дороге тихо играла песня о клятвах любви в исполнении дуэта Челентано и Мины.

– Весьма подходящий саундтрек о вечной любви. Кто-то там, наверху, явный любитель драмы, – хмыкнула Лола, поправляя свои длинные локоны, сменила несколько каналов, пока не нашла более динамичную, незнакомую ей прежде мелодию.

За окном фонари улицы Мадзини отражались в мокром дорожном полотне. Проезжая индустриальную зону, Лола заметила, сколько появилось китайских имен на месте прежних итальянских фамилий. Город-колыбель ткачества пожирала эра глобализации.

Недавно из печати вышла ее статья о разорившихся предпринимателях – кого-то вынудили продать бизнес азиатам, более изворотливые сумели удержать свою долю наряду с внешним инвестором. А кто-то выбрал петлю. Четыре тысячи «экономических самоубийств» в год. Мужчины зрелых лет – самая проблемная категория. Как говорил Маттео, они воспринимают крах как личную неудачу, стесняясь попросить о помощи. Лола тогда взяла с него клятву – если накроет, сразу к психологу. Но Маттео рассмеялся: «Дела идут так, что ветер дует в наши паруса!»

Лола все больше замечала, что кризис крепчал. Вот и шеф-редактор решила, что их «Вестник Тосканы» перейдет с тем экономики на гороскопы. Пресса выживает, как может, а люди искали ответы за гранью познанного. Гороскопы, так гороскопы! В конце концов, и вреда от них не будет. Как там писал Гиппократ: “Не навреди”?

Белая пятиэтажка времен шестидесятых встретила Лолу пустотой. Скажет, что всего лишь хотела отметить с любимым вторую годовщину встречи. Что она собирается там сейчас найти? Что он работает, а не нежится в теплой постели с любовницей где-то под сенью ночи? А если ее все же встретит темнота пустынного офиса? Или она все же готова встретиться с соперницей?

“Выжить – так красиво. Провалиться – элегантно. В любом случае – с достоинством”, – поднимаясь по лестнице, бубнила Лола. – Не я первая, не я последняя. Зафиксирую. Парочка фото. Может, напишу пост. По-журналистки непредвзятый. Ну, не сложилось, с кем не бывает. И – адьёз, amore mio!

“Нет, определенно, похоже, я – героиня драмы третьего сезона. – Лола пытаться высечь из себя последние сохранившийся в ней искры самоиронии, но получалось так себе. – Зато рейтинги стабильны. Поплачу немного – чтобы тушь не потекла. Выпью одну, хорошо, две “Маргариты”, съем все эклеры с лимонным кремом из кондитерской подруги – благо, предлог есть, можно не беспокоиться за жир на попе. Высплюсь. Уже завтра начну новую главу жизни – «Плевать на всё и оставаться шикарной».

Лола обогнула здание, чтобы пройти через черный ход. Жаль, что не сюда выходили окна офиса Маттео – она бы знала, к чему готовиться. Замок под дрожащим пальцами поддался не сразу, гулко щелкая в тишине. Дверь открылась, впуская Лолу.

Поднимаясь по лестнице на пятый этаж, в бледном свете аварийной лампы она заметила, как мелькнула фигура. Высокая. В длинном тёмном плаще. Словно кадр из старого фильма.

“О, началось… Ещё только маньяка для полного комплекта не хватало, – подумала Лола, – спасибо, синьора Вселенная, но на сегодня драмы достаточно.

Уф! Или незнакомец знал здесь все тайные тропы? Показалось!“

Офис встретил её светом, распахнутой дверью и тишиной.

– Маттео? Аморе? – нараспев, игриво произнесла она. – Я уже здесь. Шоу может начинаться.

На столе стояла чашка с недопитым кофе и логотипом какого-то крупного клиента. Чуть поодаль лежала пустая упаковка Ксанакса. “Странно. С каких пор он это принимает?“

– Маттео? – с любопытством позвала Лола.

Она осмотрелась. В офисе, больше напоминавшем рабочий кабинет с примыкающим к нему подсобкой, вряд ли можно было бы не заметить Маттео. Ее взгляд выцепил под распахнутым окном на паркетном полу всю ту же ткань, причину раздора этого вечера. Лола подняла ее, положила в карман.

– Маттео?.. – в голосе зазвучали тревожные ноты.

Почувствовав неладное, она заглянула в окно.

Прямо под ними, на мокром асфальте, в неестественной позе лежало тело жениха. Лола судорожно зажала ладонью рот. Замычала. Метнулась к лестнице и понеслась вниз. На ходу, прерывисто дыша, достала из клатча телефон. Замедлялась, чтобы дрожащими пальцами набрать 118.

– Виа Мадзини, 22. Мужчина упал из окна! Скорее!

Из стеклянной сторожки показался охранник – сонный, тучный, неуклюже побежал за ней.

–Маттео! Маттео! – запричитала Лола, бросаясь к жениху.

Охранник невнятно бормотал за ее спиной:

– Он… он упал… он…?

Маттео лежал неподвижно. Лола дрожащими пальцами коснулась его шеи, потом нащупала пульс . "Всё кончено."Мысли обрушились тяжелой, холодной волной, но слёз не было. Лола застыла ледяной статуей, брошенной где-нибудь на вершине Эвереста, механически фиксировала безжизненное тело любимого, с которым уже никогда не пройдёт под венец. В груди – пустота, голову сдавило болезненными тисками. Мир вокруг растворился. Он ушёл, а она осталась одна.

Скорая приехала быстро – до ближайшего госпиталя всего десять километров. Врачи констатировали смерть. Что-то спрашивали. Подъехал полицейский наряд: пожилой мужчина и второй, похожий на студента. Классика жанра. Девушка в светоотражающей куртке предложила Лоле успокоительного, но она отвела ее руку с протянутым пластиковым стаканом, достала телефон. Набрала номер Энцо, друга семьи – Маттео с ним сотрудничал. Они всегда оставались неразлучными.

– Энцо, Маттео… Он разбился.

– Как?! – услышала она в трубке его осевший голос. – Еду!

Пока ждала, на автомате отвечала на вопросы инспектора Росси: во сколько и зачем приехала, как зашла, что увидела, что слышала. Показания. Допрос. Протокол. Подпись. Адрес, куда подъехать.

Энцо припарковался рядом с ее машиной. Она едва кивнула ему. Полицейские снова спросили ее о Маттео: замечала ли она что-нибудь странное в его поведении, кто хозяин помещения, как с ним связаться. Энцо представился и ответил вместо нее.

Когда карабинеры закончили опрос, Энцо настоял на том, чтобы отвезти её домой.

– Оставь машину здесь. Завтра утром пораньше вернусь, пригоню ее тебе. – сказал он тихо, и Лола потянулась его обнять. Слишком давно они знали друг друга. Слишком многое их объединяло.

По дороге Лола смотрела в окно, но ничего не видела. Энцо что-то говорил об обществе милосердия, что оно занимается организацией похорон, что он обо всем договорится, как только полиция отдаст тело. Но его слова проходили мимо, будто их смывало дождем. Заметив, что Лола не слушает, он смолк.

У подъезда Энцо вышел, открыл ей дверь, помог сойти. Вместе они дошли до двери ее квартиры.

– Уверена, что хочешь остаться одна? – Лола устало кивнула. – Звони. В любое время.

Она снова кивнула, глядя мимо. Достала ключи. Открыла дверь. Вошла.

Как только за спиной хлопнула дверь, Лола стала осознавать, что она осталась одна в этой квартире. Тренч соскользнул с рук. Ключи со звоном выпали из руки. Она сжала кисть, качнулась, прислонилась к стене, сползла на холодный пол. Обняла себя за плечи.

Так сидела, сидела. Не плакала. Не молилась. Смотрела в одну точку. Потом поднялась, прошла на кухню. К тому месту у окна, где обычно устраивался Маттео, рассказывал о событиях дня, задавал ей вопросы, шутил. Теперь его больше там не будет. Никогда.

Дождь по крыше все также стучал – “Я вернусь. Я вернусь. Я вернусь.” – высекая скупую слезу у Лолы:

– И что теперь?

Глава 3

Дождь хлестал по крыше бара