Водолей снимает маску

Соль Решетникоф

Водолей снимает маску

Глава 1

Мартовский тосканский вечер спустился на Прато весенней грозой. Дождь стучал по черепицам, словно невидимый ткач по станку – город помнил свое ремесло даже в непогоду. За окном мигали огни фабрик, а в спальне Лолы Давидофф, журналистки “Вестника Тосканы”, и Маттео Леони, текстильного агента, еще царило послевкусие близости.

Она вытолкнула Маттео в душ. Тут же из ванной послышался шум льющейся воды, баритоном жених напевал что-то из Пуччини, своего земляка.

Лола перебирала свои стринги в ящике, с таинственной улыбкой вытащила одни, особо провокационные из черного кружева, прикоснулась к ним губами.

– Маленькая “метка” на память. Сюрприз! – промурлыкала она, рассматривая “кандидата” на вешалке в гардеробе. Выбор пал на любимый костюм из темной шерсти Маттео. Она запустила руку в карман. Но пальцы тут же нащупали что-то мягкое, шелковистое, вызывая ее любопытство. Лола втянула носом воздух. Что это? У Маттео новый парфюм? Рука настойчиво скользнула в карман пиджака и всплыла на поверхность с платочком темно-синего шелка. Как хищник, почуявший добычу, включился журналистский инстинкт Лолы: качество ткани, дорогая вышивка, явно не образец для работы. Она поднесла его к лицу. Сандал, смешанный с мускусом запретного желания, нотками неизвестности. Холод пополз по венам. Так пахнет “она”!

– Материализовалась, дорогуша, – большие глаза Лолы, наследие бабушки-мордовки, хитро сузились.

Маттео всегда был магнитом для женских взглядов – его профессия текстильного агента требовала обаяния, а природа щедро одарила внешними данными. И теперь в кулаке она держала доказательство. Кровь запульсировала в висках. Перед глазами все поплыло. Воздух сгустился, словно стены квартиры вот-вот сомкнутся и раздавят ее в своих объятиях. Она рванулась к окну. Приоткрыла.

– Соскучилась? – Дверь ванной выдохнула пар, и появился Маттео – закутанный в белое полотенце, как античный бог, случайно посетивший мир смертных. Капли стекали с его темных волос, взгляд глаз гречишного меда – всегда таких веселых – теперь был полон недоумения.

Но Лола уже собрала весь яд на языке.

Он двинулся к ней, чтобы сплести руки в привычных объятиях, но Лола увернулась.

– Хорошо. Продолжим, когда вернусь. – и начал торопливо одеваться. Снял с вешалки рубашку, натянул ее, принялся застегивать.

– Ты куда?

– Одно срочное дело. Мне нужно.

– «Нужно» – это кофе по утрам и поцелуи перед сном, а не оставлять невесту наедине с призраками.

Маттео снова потянулся ее обнять, но Лола снова ускользнула.

– Теперь у тебя есть тайны, которые важнее меня? Даже не попытаешься объяснить?

Безнадега подкрадывалась на цыпочках, угрожая забрать у нее самое ценное.

Он торопливо одевался, избегая встречаться с её взглядом.

– А это – что? – она подняла шелк над головой, как улику, и потрясла.

Маттео громко выдохнул.

– Ло… давай не будем. Ты же знаешь – я работаю с тканями. Это часть работы.

– Ах, работа! Она пахнет мускусом и сандалом? – в голосе Лолы зазвучали нотки стали. – Или по ночам тестируешь образцы постельного белья?

– Может, тебе к психологу? Если в каждой тени видишь любовницу?

Слова обожгли раскаленным железом. В горле пересохло. Он так легко отмахивается от ее боли?

Она ходила за ним по пятам.

– Если сейчас оставишь меня, больше не найдешь! Хоть помнишь, что сегодня за дата?

Маттео покачал головой с выражением человека, получившего удар в самое сердце.

– Конечно! У тебя еще более важное?

В коридоре Маттео сорвал с вешалки кожаную куртку – ту самую, которую она подарила ему на Рождество, вложив в этот подарок всю свою любовь. Каждое его движение было отточенным, но в изгибе плеч читалось напряжение.

– Ты серьезно? Не превращай меня в… твоего отца. Я – не он.

И направился к выходу. На пороге замер, развернулся.

На мгновение сердце Лолы подпрыгнуло в надежде: он вернется, обнимет ее, все объяснит. Быть может, поцелует, скажет, как прежде, что она единственная звезда на его небе. В груди затеплилась светлая, хрупкая надежда.

Но Маттео молча выхватил из ее пальцев ткань – холодным, безличным прикосновением. В груди сжалось. Надежда умерла.

– Нет, ты хуже. – Слова вылетали сами, как искры из-под кузнечного молота. – Ты прикидываешься, что здесь. А сам уже давно с ней.

Она уже не могла остановиться.

– Трус!

Дверь хлопнула. Эхо прокатилось по квартире и затихло, оставив после себя звенящую тишину. С кухни тянулись аппетитные ароматы нетронутого ужина – насмешка судьбы над несостоявшимся праздником. Запах корицы от свечи на столе теперь вызывал тошноту, словно парфюм в комнате с покойником.

И поплелась в спальню. Тело двигалось по инерции, Лола старалась справиться с дрожью в теле. Перед глазами вспыхнуло детское воспоминание: хлопок двери – отец уходит ночью под аккомпанемент маминых всхлипов. Тогда тоже был март. Поздний вечер. Давящая тишина квартиры. С возрастом этот страх замкнутого пространства обрел чёткое имя – страх не иметь выхода.

Комок подступил к горлу. Она схватила с тумбочки музыкальную шкатулку – подарок Маттео на первую годовщину. Завела. Балерина закружилась.

– Танцуй, девочка, пока можешь. У некоторых жизнь – в три оборота, потом осколки.

Она швырнула шкатулку в стену. Осколки разлетелись по комнате.

Молния высветила комнату театром мрачных теней. Лола рванулась к шкафу, выхватила футболку Маттео – хотела разорвать в клочья, но лишь судорожно комкала, и зарылась лицом в ткань, вдыхая его запах. Опустилась на колени, отбросила её, спрятала лицо в ладонях. Продышалась:

– Дура!

Принялась собирать осколки шкатулки:

– Спокойно, синьорина Давидофф. Это мы проходили, правда в другом антураже.

Без боя не сдадимся! Устроим себе ворота Золушки, если они не захотят сами открываться

Поднялась, нырнула на постель, раскрыла ноутбук. Ее пальцы запорхали над клавишами, вбивая знакомую дату и время рождения. Цветной зодиакальный круг расцвел на экране, на них – тёмные значки планет, к которым тянулись линии, аспекты.

– Если судьба даёт тебе звёзды – строй из них карту. Упаси боже полагаться сейчас на логику, – прошептала Лола как заклинание. – Луна танцует с Марсом, Меркурий шепчется с Венерой. Аспекты гармоничны…

Она прижала к груди фигурку балерины со сломанной рукой – такую же раненую, как она сама.

"Всё будет хорошо, и точка! Я найду способ вернуть его. Смогу склеить разбитое!" – она подняла с пола оставшиеся детали шкатулки. Маленький росток надежды пробивался сквозь лёд отчаяния. "Может, эта ссора – всего лишь испытание, огонь, который закалит нашу любовь? О ночь, великая целительница, принеси нам мудрость!"

Лола села на кровать. Она найдёт правильные слова, покажет, как отчаянно его любит, как боится потерять. В голове крутились самые разные варианты примирения.

– Нет уж! я сделаю это прямо сейчас.