Духи Океана. Проклятье луны

Катерина Буза

Духи Океана. Проклятье луны

Пролог

Дом без нее стал пустым и тихим. Ария была удивлена, как внезапно все поменялось. Звуки, атмосфера, даже еда: всё было не таким, как прежде.

Отец никогда раньше не возвращался с экспедиции без мамы.

– Когда она вернется? – нерешительно подошла Ария к нему.

Ее съедало тревожное предчувствие. Ей было даже немного страшно приближаться к отцу. Из всего, что изменилось после его возвращения, он поменялся больше всего.

Отец был повернут к ней спиной. С возвращения он не произнес ни слова, а стоило ему посмотреть Арии в глаза – она пугалась того, каким мрачным и измученным было его лицо.

Она поколебалась несколько мгновений. Плечи отца быстро шевелились, пока он собирал походную сумку. Затем Ария аккуратно потянула его за ткань рубашки.

Он обернулся на нее так резко, что она тут же боязливо шагнула назад. Глаза отца были темными и жестокими, как никогда прежде, и она не понимала, что с ним происходит.

– Что-то случилось? – спросила девочка тонким неуверенным голосом.

Отец тут же отвернулся, схватил походную сумку и молча ушел. Она долго смотрела ему вслед, нервно потирая пальцы.

Она стояла бы и дальше, если бы пожилой дворецкий Михей не положил ладонь ей на плечо и не повел к дивану. Там уже сидел Рори. Он болтал ногами – они были так далеко от пола.

Ария села рядом, и брат улыбнулся ей. У него уже выпало несколько молочных зубов. Выглядел он очень смешно. Его веснушчатое лицо казалось безмятежным, и девочка на секунду успокоилась.

Михей откашлялся и нерешительно потер колени. Он сидел в кресле напротив, избегая взгляда детей.

– Ребята, – начал он с трудом. – Мне нужно вам кое-что сказать.

Мама не вернется, поняла Ария сразу.

Старик долго подбирал слова. Девочке будто заложило уши. Она сглотнула ком в горле и потянулась к детской ладошке брата.

Когда Михей наконец озвучил то, о чем Ария догадалась в самом начале, она вскочила и потащила мальчика за собой наверх.

Они закрылись в ее комнате, и она усадила брата на кровать. Рори смотрел на нее непонимающими детскими глазами.

Через секунду из них брызнули слезы:

– Маму что, съели?!

Комната наполнилась его громкими рыданиями и всхлипами. Ария тоже хотела плакать. Она прижалась к брату. В попытках успокоить его она смогла отвлечься от своего сердца, разбивающегося вдребезги.

– Мама-а-а! – хныкал Рори.

В ту ночь они ночевали вместе. Когда брат уснул у нее под боком, Ария еще долго смотрела в потолок и не шевелилась.

С первыми лучами солнца она аккуратно выбралась из кровати и побежала вниз. Ее сердце бешено стучало, когда она открывала дверь родительской комнаты.

Ария повторяла себе, что обнаружит там маму с папой. Они будут смеяться и улыбаться, как обычно. Она замерла на пороге, уставившись в застеленную кровать. В комнате было ужасно тихо и пусто.

Кто-то положил ладонь ей на плечо, и она вздрогнула. Это был Михей. Он наблюдал за ней с грустью и беспокойством.

– Где папа? – спросила Ария, поднимая на старика разноцветные глаза.

– Он уехал, деточка, – с досадой ответил тот.

На следующее утро она опять убирала руку Рори, стараясь бесшумно слезть с кровати. Затем босыми ногами шлепала по полу, как можно быстрее добираясь до родительской спальни.

Но с каждым днём комната становилась все более пустой, безжизненной и мрачной. Ария возненавидела эту застеленную кровать.

На пятый день день она яростно разбросала подушки и скомкала простыни.

На шестой она встала на колени перед открытой дверью и горько заплакала.

Михей тут же подбежал к ней и наклонился, озабоченно заглядывая в лицо:

– Деточка, почему же ты на полу?

Она лишь сильнее заплакала в ответ. Только сейчас Ария наконец поняла: теперь у нее нет родителей.

Она рыдала почти так же громко, как Рори в ее комнате.

– Когда папа вернется? – спросила девочка со всхлипом у дворецкого.

– Я не знаю, – с сожалением ответил он. – Но я уверен, очень-очень скоро.

Ария в этом сильно сомневалась. Наоборот, ей казалось, он уже никогда не вернется.

И все же на восьмой день отец вернулся. По крайней мере, так ей сказал Михей, когда будил ее.

Но когда Ария привычно побежала искать его в спальне внизу, его там не оказалось. Он спал в сарае. А когда девочка узнала об этом и побежала туда, там его уже тоже не было.

Михей с трудом поспевал за ней. Посреди пыльного пустого сарая он снова смотрел на нее с сожалением, которое уже начинало ее раздражать:

– Боюсь, он снова отправился в экспедицию.

Ария была растерянна.

Она побежала к себе в комнату. Рори сидел на кровати и протирал сонные глаза. Девочка села рядом и уставилась в стену перед собой. Она прикоснулась маленькой ладошкой к груди – ей казалось, там все сильнее разрастается дыра, приносящая невыносимую боль.

Почему отец не захотел с ней увидеться?

Рори положил голову ей на плечо. Лохматые русые волосы защекотали шею. Ария не заметила, как слеза скатилась по щеке и упала на лицо брата. Он тут же вздрогнул и отстранился, с удивлением смотря на нее.

При виде слез сестры его глаза сразу намокли.

– Ария-я, – захныкал он.

Она испуганно поморгала.

– Ну чего ты, дурачок? – Ей с трудом удалось проглотить комок в горле.

Но он еще сильнее зарыдал, и до девочки дошло: ей нельзя плакать.

Маму убили, а папы – просто нет. Это значит, что ответственность за брата теперь лежит на ней.

Через неделю Ария впервые взяла лук в руки. Она нашла позабытое отцом оружие в сарае. Через множество попыток стрела достигла цели,и пустота внутри девочки на несколько секунд заполнилась.

Она неверяще коснулась своей груди. Дыра была все еще там. Ария запускала стрелы снова и снова, надеясь избавиться от нее.

Когда она вернулась поздно ночью в комнату, Рори уже ждал ее на кровати. Он был испуган и заплакан, и девочка тяжело вздохнула, ложась рядом. Она сонно перебирала его волосы и рассказывала детскую историю, пока брат устраивался на ее плече.

– А еще, – пробормотала Ария в полусне, закончив рассказ. – Я стану лучшей лучницей.

– Что? – отозвался непонимающе мальчик.

– Я научусь стрелять так хорошо, – мечтательно говорила она. – Отец будет в шоке, когда узнает, сколько пролесов на моем счету.

Рори поднял голову и внезапно захныкал:

– Ария-я-я! Я не хочу, чтобы тебя тоже съели!

– Никто меня не съест, дурачок, – девочка игриво потрепала его волосы и уложила брата обратно себе на плечо. – И я буду следить, чтобы никто не съел тебя. Понятно?

Он кивнул, и Ария блаженно прикрыла глаза.

Лук был ее спасением.

Перед погружением в сон в ее голове ярко проскочила одна мысль.

Раз отец не обращает на нее внимания, она заставит его.

Глава 1

Я думаю о том, как убью его.

Шум леса будто заглушается. Я сижу на ветке и натягиваю тетиву. Когда пролес появляется в поле зрения, мысленно придаю его уродливой морде другие черты. Стрела пронзает уже не голову чудовища, а его – Сахиила. Воображаю, как она попадает в лоб между его голубыми глазами.

Когда пролес падает замертво и члены отряда радостно меня окликают, я задумчиво опускаю лук.

Нет, это была бы слишком быстрая смерть для него.

Я спрыгиваю на землю, к остальным, уже окружающим труп монстра. Рассеянно смотрю на растопырившиеся после смерти острые когти и на пасть с многочисленными клыками.

Лекарь и разведчик резко тащат труп в сторону, но я продолжаю смотреть на почву, по которой растеклась кровь чудовища.

Она темно-красная. Если бы это был Сахиил, его кровь была бы синей.

Чья-то рука ложится на плечо, и я вздрагиваю.

– Ария, быстрее забирайся на дерево!

Это Лиам. В голосе бойца слышится непривычное волнение. Я слишком погрузилась в мысли – думала, это последний пролес. Теперь слышу рычание неподалеку. Оно приближается и, судя по всему, принадлежит не одному монстру.

«Мне жаль, но твой отец пришел на испытание лишь с одной целью».

Я подтягиваюсь на ветку, когда сбоку из кустов вырывается пролес. Я не выспалась и потеряла бдительность. Между мной и чудовищем слишком маленькое расстояние, и я не успею защититься.

«Он пришел, чтобы завалить тебя. Чтобы никто не присвоил тебе звание».

Я с ужасом смотрю на оскалившуюся пасть, которая вот-вот вонзится в шею. Пролес никогда прежде не подбирался ко мне так близко.

Вдруг меч рассекает воздух, затем на лицо брызгает кровь. Голова пролеса падает на землю прямо рядом со мной.

– Черт возьми, Ария, залезай быстрее! – кричит Лиам где-то сбоку.

На этот раз я окончательно прихожу в себя. В несколько движений забираюсь на верхушку, натягиваю тетиву и прицеливаюсь. От выстрела падает следующее чудовище, затем еще одно. Целая стая движется к нам, огибая стволы деревьев.

Мы никогда не натыкались на такие большие группы пролесов. Мне нужно взять себя в руки.

Я просчитываю стратегию их передвижения. Затем заправляю две ядовитые стрелы и задерживаю дыхание. Двое чудовищ бегут достаточно близко друг другу. Я отпускаю тетиву, и стрелы пронзают их одновременно. Лекарь, на которого они чуть не напали, благодарно поднимает на меня голову.

Нельзя медлить ни секунды. Перепрыгиваю на другую ветку и заправляю следующую стрелу – она попадает в цель.

Лиам на земле тоже расправляется с тремя пролесами. Остается один. Возможно, от адреналина, но на губах расплывается нервная ухмылка – во мне просыпается дух соревнования.

Лиам приближается к последнему монстру, но я опережаю его и запускаю две огненные стрелы. Они попадают в пролеса, когда боец уже замахивается мечом. Наконечники загораются и взрываются, от чего голова чудовища разлетается на кусочки. Парень, тяжело дыша, смотрит на меня.

Я заставляю себя улыбнуться. Но, к моему удивлению, он не улыбается в ответ.

***

Мы выгружаем трупы монстров в Академии ученых, получаем монеты, расписываемся и уходим.

На улице члены команды благодарят и пожимают друг другу руки. Когда я дохожу до Лиама, неловко опускаю взгляд.

– Спасибо.

Отряд заботится друг о друге. Мы спасаем друг другу жизни почти каждый день. И все же почему-то я чувствую себя униженной.

Когда все расходятся, Лиам догоняет меня.

– Не думал, что скажу это, – начинает он. – Но сегодня ты допустила серьезную ошибку, Ария.

Я краснею и отчаянно избегаю смотреть в его сторону. Если даже Лиам – парень, который ко всему относится достаточно просто, – отчитывает меня…

– Это наше первое задание вместе, – продолжает тот. – И уж точно я не сомневаюсь в твоём мастерстве. Я наслышан о твоих успехах и увидел их своими глазами. Но еще я твой друг. Ария, которую я знаю… Она не позволяет себе быть рассеянной.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к бойцу. Мне страшно смотреть ему в глаза. Уверена, что увижу разочарование, злость, упрек. Но еще хуже, что ничего из этого нет. В карих глазах лишь искреннее беспокойство.

Несколько я секунд борюсь с собой. Затем быстро выговариваю:

– Арию, которую ты знал, больше нет.

Он хмурится.

– Что случилось две недели назад?

Этот вопрос сбивает меня с толку. Лиам настроен решительно:

– Я отправился в экспедицию на следующий день после того, как ты отказалась от испытания, так что мы не могли поговорить.

Я молчу, так что он продолжает, хмурясь все больше:

– Теперь ты лучница второго типа. А на заданиях ведешь себя так рассеянно! Ты почти погибла! И что за фокус со стрелами? Лучникам твоего ранга нельзя так разбрасываться специальными припасами. Я не верю, что девушка, которая была готова к самому высокому уровню, теперь косячит на среднем. Что-то здесь не так.

Слова застревают в горле. Лиам ждёт от меня хоть какого-то отклика, но в конце концов устало вздыхает.

– Хоть ты и рассеянна, но стреляешь превосходно, – признает он. – Еще несколько успешных заданий, и кто-то может предложить тебе повысить ранг.

– Мне уже предлагали, – наконец, отзываюсь я.

Лиам удивленно замолкает. Поправляю лук на плече и смотрю на небо. Уже смеркается: вдалеке над океаном виднеются слабые очертания луны. Она не полная, и все же наводит тревогу.

– Не сейчас, – задумчиво продолжаю я.

– Что?

– Я не могу сейчас быть лучником третьего типа.

Перевожу взгляд на Лиама. Судя по его нахмуренным бровям он окончательно запутался. Мне не хочется пронзать его своими колючками, особенно после того, как он спас мне жизнь сегодня. И все же нет сил притворяться той Арией, которую он от меня ждёт.

– Мне надо идти.

Разочарование в его глазах заставляет меня отвести взгляд. Сердце едва способно вынести еще какие-либо удары.

– В ближайшее время у меня нет экспедиций, – со вздохом нарушает он тишину. – Когда будешь готова поговорить, ты знаешь, где меня искать.

Наконец, Лиам уходит, и я облегченно выдыхаю. Мне страшно, когда ледяное сердце начинает таять. Лед сдерживает всю боль, копящуюся внутри.

Снова кидаю обеспокоенный взгляд на почти полную луну, затем ускоряюсь и иду по знакомой тропинке.

Я прихожу сюда через день. Приходила бы чаще, если бы дома не задавали вопросов.

Рука поднимается к звонку. Вскоре величественная дверь распахивается. С порога мне кланяется дворецкий.

– Госпожа Ария…

Бесцеремонно прохожу вперед и плюхаюсь на диван в гостиной. Боевая одежда лучников в крови пролеса, и я чувствую засохшие капли на лице. Прислуга морщится, но ничего не говорит.

– Дядя скоро освободится? – спрашиваю безэмоционально.

– Я сообщу ему, что вы здесь, госпожа Ария. Может, вы хотели бы сначала принять ванну?

От ванны в особняке правителя города сложно отказаться.

Когда я погружаюсь в теплую воду, изо рта вырывается блаженный выдох. Откидываю голову и расслабляюсь. В воздухе витают приятные запахи трав и масел.

И все же тело достаточно напряжено. Перед глазами всплывают образы этих тварей, окружающих отряд. Рычание монстров, которых я не заметила. И пасть, прямо перед лицом, уже готовая вонзиться в шею.

Я морщусь. Лиам прав, я очень рассеянна. Сегодня, впервые наткнувшись на стаю, осознала: пролесы – гораздо опаснее, чем мне казалось.

Но боец прав и в другом: я превосходно стреляю. Проблема не в том, что я плохо исполняю долг своего ранга.

А в том, что пролесы — теперь не главная для меня проблема.

Переодеваюсь в чистую повседневную одежду, оставленную дворецким. Затем выхожу обратно в гостиную, но там все еще никого нет.

В ожидании прохожу по коридорам и рассматриваю картины и портреты, развешанные по стенам. Я почти все запомнила: за все те разы, что ждала дядю последние две недели.

Останавливаюсь перед портретом, который всегда вызывает странную реакцию внутри. Это нарисованные отец, мама и мы с братом. Я выделяюсь среди них троих своими черными волосами. Они достались мне от дедушки, хотя его портретов нигде нет.

Я помню, как нас рисовали. Мне было тогда 6 или 7 лет. Мама смешила меня и Рори, щекоча. Художник ругался, что нам не удается стоять смирно. Но она все равно продолжала.

Вздрагиваю от резкого образа уродливой морды пролеса, так молниеносно накинувшегося на меня. Иногда кажется, что быть убитым первородным – не так уж плохо. Ведь ты одурманен дымом и не чувствуешь страха.

– А вот и моя любимая племянница!

Я резко оборачиваюсь: дядя наблюдает за мной сбоку. Не слышала, как он пришел. Кидаю ему быструю улыбку и поворачиваюсь обратно к портрету. Мужчина подходит, целует меня в щеку и встает рядом, тоже смотря на него.

– Какая же была счастливая семья, – говорит он грустно.

Взгляд падает на отца. Каштановые волосы, свежее привлекательное лицо и широкая улыбка. Я уже не помню его таким.

«Мне жаль, но твой отец пришел на испытание лишь с одной целью».

Мне хочется избавиться от этих слов, засевших в голове.

– А что если, – начинаю я внезапно, – в последний момент люди, одурманенные ядом первородного, приходят в себя?

Дядя окидывает меня недоуменным взглядом. Я смотрю на него и продолжаю:

– Представь себе. Ты уже в объятиях первородного и резко понимаешь, что к чему.

Дядя уже давно попросил меня обращаться к нему на «ты». Удивительно, как наши отношения изменились всего лишь за две недели.

– Звучит ужасно, – морщится он.

Но это неважно, думаю я. Мама выжила после яда первородного, и в итоге была напугана до смерти тем, что сама превращается в чудовище. Наверняка ей было гораздо страшнее, чем мне сегодня.

Дядя мягко кладет руку мне на плечо и проницательно следит за моим мрачным лицом.

– Задание прошло не очень гладко?

Сначала мне хочется соврать. Но он так заботливо смотрит на меня. Что-либо сказать вслух не получается, так что я просто медленно мотаю головой.

«Он пришел, чтобы завалить тебя. Чтобы никто не присвоил тебе звание».

Черт.

– Мне не стоило отправлять тебя вчера с разведчиком, – вздыхает дядя. – Не накануне задания.

– Все в порядке, – тут же возражаю я. – Дело не в этом.

Хотя, конечно, отчасти в этом. Мы почти всю ночь искали следы Духов и устанавливали для них ловушки – скрытые листьями капканы с травами, привлекающие их запахом. Я совершенно не выспалась.

Дядя не верит мне. Это очевидно по его многозначительному взгляду.

– Жаль, что мы не смогли обнаружить ни одну рыбу, – говорю я, чтобы он отвлекся и прекратил так на меня смотреть.

Рыба – это кодовое слово для Духов. Достаточно издевательское, но так им и надо.

– А сегодня мы пойдем на рыбалку? – спрашиваю я с надеждой в голосе.

Дядя усмехается и убирает руку с моего плеча. Затем показывает мне жестом идти за ним, и мы устраиваемся на диване в гостиной. Он берет колоду карт со стола и раскладывает ее.

– Ты вызываешься на рыбалки каждый день, Ария, – начинает дядя. Мне не нравится его тон. – Ты уверена, что идти на нее после тяжелого задания – хорошая идея?

Я беру карты, которые он мне протягивает.

– Скоро полнолуние. Надо расставлять больше ловушек.

Дядя делает первый ход и харизматично улыбается:

– Мне невероятно повезло иметь такую настойчивую девушку в команде.

– Ты смягчаешь слово «яростная». – Я отбиваю его карту.

Если бы знал правду, сказал бы «мстительная».

– И все же, дорогая, – он снова делает ход. – Тебе лучше отдохнуть сегодня. Ловушки – одно, но рыбешка может появиться в любой момент… Поверь, на чеку нужно быть всегда.

Он легко отбивается от моих карт, так что несколько раундов проходят быстро. При мысли, что сегодня вылазки может не быть, настроение сильно портится.

За две недели я выходила на “охоты” всего пять раз и не встречала ни одного Духа.

Видимо, дядя замечает мое выражение лица, потому что мягко говорит:

– Ловушки может ставить каждый. Но вот поймать и удержать рыбешку – это гораздо сложнее. И я верю, что у тебя получится.

Я пытаюсь выдавить улыбку, но не выходит.

– Послушай, – серьезно начинает он, – я не отправляю тебя на некоторые рыбалки не потому, что не считаю тебя полезной. Совсем наоборот, дорогая! Ты – козырь. Когда будет что-то серьезное, я обязательно возьму тебя с собой.

Я заметно приободряюсь. Он подмигивает мне и одаривает своей обаятельной широкой улыбкой.

– К тому же скоро полнолуние, – добавляет мужчина. – Нет смысла тратить время на охоты, потому что за неделю до него они выходят очень редко. Готовятся.

Мы прерываемся, потому что слышим шаги – Стефан проходит мимо гостиной и смотрит на нас. Мы встречаемся взглядами. Он презрительно фыркает, как всегда, когда замечает меня у себя дома.

Но ничего не говорит и вскоре скрывается за стеной. Я понижаю голос и обращаюсь к дяде:

– Ты уверен, что мы можем обсуждать такие вещи в гостиной? Стефан может все слышать.

И он все знает – мне это известно. Наверняка пересказывает госпоже Витовских и Анне то, что слышит и видит в доме.

– И что? – безразлично отвечает мужчина. – Мой сын должен готовиться к тому, что его ждет.

Меня раздражает, что дядю обводят вокруг пальца близкие ему люди, но сказать ничего не могу. Ирина Витовских – одна из самых давних участников охотников, доверенное лицо Давида. Интересно, как бы он отреагировал, узнав, что она сговорилась с его врагом, королем Духов?

В любом случае, я приглядываю за ним. Может, я не могу сказать напрямую, но я даю ему повод задавать вопросы там, где ситуация кажется не чистой.

Например, сейчас:

– Просто я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Дядя заразительно смеется. Он явно не понимает, чем ему может угрожать его собственный сын.

– Если что ты меня защитишь, – подмигивает он.

Задумчиво смотрю на него. Я искренне беспокоюсь за него. Ненависть к Духам сильно сблизила нас. Сильнее, чем я когда-либо могла представить.

Мы продолжаем играть. В один момент я якобы ненавязчиво спрашиваю:

– А отец в последнее время отправлялся на рыбалки?

Дядя опять смеется, но уже не так весело.

– Ария-я, – тянет он с игривым укором.

– Это просто вопрос…

– Который ты задаешь почти каждый раз! – улыбается тот широко. – Слушай… это была твоя просьба: держать от Линоса в секрете то, что ты теперь в нашей команде. И я покорно исполняю твое желание! Если ваши рыбалки пересекаются, я не отправляю тебя. Но сейчас я начинаю сомневаться, что твои вопросы связаны с тем, чтобы избежать встречи.

Я ничего не отвечаю и притворяюсь глубоко погруженной в карты. Было глупо начинать эту тему. Дядя почти ничего не рассказывает про отца.

Внезапно мужчина кладет руку мне на ладонь и опускает вниз, чтобы карты не закрывали лицо. Приходится встретиться с ним взглядом. Он мягко говорит:

– Мне кажется, я понимаю. Ты спрашиваешь, сколько рыбок у него на счету. Спрашиваешь, сколько ловушек он поставил. Сколько рыбалок у него было на неделе…

Мне не нравится то, к чему он клонит. Жалею о всех вопросах, что задавала до этого.

– Для чего ты на самом деле стала охотницей? – прищуривается дядя.

Ему известно, что я их ненавижу – удовлетворяющий ответ для того, чтобы попасть в их команду. Нет смысла копать глубже – ни я, ни он прежде не расспрашивали друг друга об истинных причинах ненависти.

Ответ на его вопрос очень прост. По крайней мере, мне так казалось, пока он не произнес его вслух.

Отомстить Сахиилу.

Но озвучить правду я не могу. Мне не хочется думать о нем, о том, как он предал меня. Как он заставил меня довериться ему и… и как наши губы касались друг друга.

Я сглатываю ком в горле и пытаюсь отвлечься. Стоит подумать лишь о его имени, и мысли одна за другой молниеносно собираются в снежный ком. Если я не буду контролировать его, он снесет меня.

– А ты? – спрашиваю я вместо ответа.

Дядя расплывается в обаятельной улыбке. На его щеках появляются ямочки. Он выглядит так, будто доволен мной. Затем откидывается обратно на диван и продолжает спокойно перебирать свои карты.

«Мне жаль, но твой отец пришел на испытание лишь с одной целью. Он пришел, чтобы завалить тебя. Чтобы никто не присвоил тебе звание».

Слова Давида.

– Когда ты сказал мне, – задумчиво произношу я, и дядя смотрит на меня поверх карт, – об истинных причинах появления отца на испытании… Ты как будто знал, почему я отказалась от третьего типа.

– Не знал. Но предполагал.

Я молчу и хмуро смотрю на него. Дядя вздыхает. Он какое-то время колеблется, затем все же говорит:

– Наш с Линосом папочка… он был очень строгим. Мне известно это чувство – желание что-то доказать.

Сердце ускоряется. Дядя пронзительно смотрит на меня и словно видит насквозь. Хочется уже закрыть эту тему, но он продолжает:

– А когда кажется, что доказать удалось… Оказывается, ты ошибался, и ничего не меняется.

У меня перехватывает дыхание. Мягкая поддерживающая улыбка Давида выводит из себя.

Я выдавливаю из себя смешок. Чтобы показать, что меня не задели его слова. Но он выходит слишком натянутым.

– Я не пытаюсь ничего ему доказать, – произношу почти уверенно.

Дядя пораженно вскидывает руки, откидывается назад и возвращается к картам, делая ход.

– Если бы пыталась, – не успокаиваюсь я, – приняла бы предложение стать лучницей третьего типа. Но мне это не нужно. Я – охотница, – в голосе все слышнее злость. – Я буду ловить и убивать Духов.

– Как скажешь, дорогая.

Вдруг слышится хлопок входной двери и на пороге появляются два лица, которых я совсем не ожидала сейчас увидеть.

Отец и брат. Если первый и частенько приходит к Давиду, Рори – последний, кто хотел бы переступить этот порог.