2 часть. Да здравствует РАЗВОД в 40+

Dark Colt

2 часть. Да здравствует РАЗВОД в 40+

Глава 1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда женщина наконец выдыхает после ада – будьте осторожны. Потому что именно в этот момент кто-то обязательно попытается выбить у неё воздух снова.

Я уже почти поверила, что вырвалась. Мастерская оживала, шампанское с подругой стало ритуалом, а в голове снова играла музыка, а не голос мужа, раздающий приказы.

И тут – бах.

Белый халат, печати, постановление суда. Здравствуйте, Ольга Сергеевна, вы – опасны для себя и общества.

Ну, конечно. Женщина, которая больше не слушается, всегда подозрительна.

Меня упаковали красиво. С улыбкой. С фразами «не волнуйтесь» и «это временно».

Забрали телефон, свободу и голос.

Думали, я сломаюсь?

Спойлер: я затаилась.

я всё ещё стою.И вот теперь, когда всё самое страшное позади (или почти), когда я не уверена, где правда, а где подстава, когда доверять можно лишь трём людям и ни одной бумаге —

Да, мне 42. Да, я развожусь. Да, меня упекли в психушку по липовому иску. Но я всё ещё женщина. С руками, умеющими создавать, и с головой, в которой нет диагноза, но есть план.

Это история не про спасение.

Это история про возвращение. С огнём в глазах, любовью под кожей и жаждой справедливости, о которой кричат даже стены.

Ведь если судьба уже сбросила тебя с обрыва, остаётся только расправить крылья.

Глава 1

Ольга

Я проснулась не от шума и не от света. Я проснулась от тишины. Той, что режет по коже. Не той, в которой можно спрятаться с книгой и чаем. А той, что дышит в ухо, как предатель.

Стены были белыми. Без пятен. Без трещин. Без времени. Они глядели на меня, как стерильные судьи. В этом помещении всё было слишком правильным, чтобы быть живым.

Я приподнялась на локтях. Кровать скрипнула. Жёсткая простыня липла к телу, как холодная бумага. Воздух был густой, как кисель. Никаких запахов. Даже моего. Как будто меня уже пытались стереть.

Я села. Пальцы коснулись пола. Холод. Настоящий, физический. А ещё – другой. Внутренний. Такой, что сковывает не мышцы, а голос. Я хотела закричать. Сказать, что я не сумасшедшая. Что это ошибка. Что у меня есть имя. Есть жизнь. Есть мастерская, и Марта, и… Глеб.

Но я молчала.

Потому что крик – это признание страха. А я не могу бояться. Не имею права. Тогда он победит. Тогда Владимир выиграет по-настоящему.

Я подошла к двери. Повернула ручку. Она не поддавалась. Открывалась только снаружи. Конечно. Я постучала. Тихо. Потом громче.

– Алло? Есть кто-нибудь?

Тишина. Слишком густая, чтобы быть случайной. Её кормили здесь. Её разводили, как бактерии в пробирке. Тишина была частью терапии.

Я прошлась по палате. Два шага к окну. Оно матовое. Не распахивается. Только впускает свет. Но не воздух. Свет тут, как декорация. Как иллюзия, что снаружи всё ещё существует мир.

Я коснулась стекла. Оно не дрожало. Оно было равнодушным. Как он. Как Владимир, возможно, когда читал на суде свои фразы о моей «психической нестабильности». Как он, когда подписывал бумаги. Как он, когда… выбирал, кого оставить – себя, контакт с японцами или меня.

Он выбрал власть.

Он выбрал контроль. И я – помеха. Я – слабое звено в его истории успеха. Владелец компании, примерный муж, человек с репутацией. А я – женщина, которая ушла. Которая стала неудобной.

Мне хотелось разбить это стекло. Кинуть в него крик. Замахнуться рукой. Ударить. Или хоть что-то настоящее. Потому что я – настоящая. Я дышу. Я чувствую. Я страдаю.

Я не сломалась, Владимир. Даже здесь. Даже сейчас.

Я опустилась на край кровати. Обняла колени. Дыхание стало частым. Не от паники, от боли. От обиды. От унижения…

Я вспомнила лицо Глеба. Его руки. Его голос. Его молчание, когда он не перебивал. Его взгляд, когда он впервые увидел меня не как клиентку, а как женщину. Ту, которую хочется оберегать.

Он не знает…

Он не может знать. Я исчезла, как нитка, выдернутая из шва. Будет-ли он искать?! Я верю. Он – будет.

Но сколько времени пройдёт? Сколько дней я пробуду в этом белом аду, прежде чем кто-то поймёт, что меня нет?

Марта… Она не поверит, что я просто уехала. Она знает меня лучше, чем я себя. Она услышит. Она заподозрит. Она поднимет чертей. Я верю.

И всё же… Я одна.

Сейчас. Здесь. Одна.

Я вспомнила Алину. Её глаза в последнем видеозвонке. Сдержанные. Взрослые. Почти чужие. Я тогда боялась расплакаться. Боялась показать ей, что мне страшно. Что я не всесильная. Что я тоже могу быть уязвимой.

Что, если она подумает, что я сбежала? Куда? Зачем? Без разницы… Что просто устала? Что выбрала тишину?…

Нет. Она должна знать. Она поймёт…

Мысли метались в голове, как рой пчел. Но я продолжала верить и надеяться.

Мой взгляд скользнул по палате. Может ли эта комната быть символом? Или это просто камера? Где меня будут «исправлять» – таблетками, уговорами, вопросами? Где заставят сомневаться в себе? Где разложат мою личность на полочки и скажут: «Вот, вы страдаете от посттравматического расстройства. Это нормально. Просто попейте курс. И не думайте больше.»

Нет. Я не откажусь от боли. Боль – это часть меня. Она не враг. Она напоминание! О том, что я была. Что жила. Что любила.

И да, я сорвалась. Я вернулась к нему. Я позволила себе ошибку. Но это не повод лишать меня голоса.

Я снова подошла к двери. Стучала уже с силой.

– Вы не имеете права! – закричала я. – Я вменяема! Я требую адвоката! Я требую связи с внешним миром!

Тишина. Потом – чьи-то шаги. Медленные. Невозмутимые. Я отступила.

Открылась дверь. Появился мужчина в белом халате. Очки. Клипборд. Лицо без лица.

– Ольга Сергеевна, вы неспокойны. Это нормально. Мы дадим вам успокоительное. Для адаптации. Вам нужно отдохнуть. Мы заботимся о вас.

– Мне не нужен отдых. Мне нужна свобода.

Он не ответил. Ввел медсестру. Они подошли с таблеткой. С водой.

Я не взяла. Просто смотрела. В упор.

– Насильно не будут, – сказал он, записывая что-то в блокнот. – Пока.

Они ушли.

Я снова осталась одна. На этот раз с яростью.

Если бы можно было кричать внутри – я бы кричала. Но вместо этого я писала. В голове. Слова. Фразы. Мысли, которые не отнять. Которые не стереть даже в белых стенах.

Я приду за собой.

Я не жертва. Я – швея. Я умею сшивать то, что порвали. Даже себя.

И если я потеряюсь, они найдут. Потому что я оставила следы. В глазах. В любви. В прошлом. В теле Глеба. В голосе Марты. В памяти Алины.

Меня не закроешь решением суда. Меня не так легко спрятать.

Я закрыла глаза. Впервые не от страха. А чтобы услышать.

Себя.

Пульс был ровный. И в этом пульсе ритм сопротивления.

Всё только начинается.