Маландрао Салчитанчи

– Вероятно, это был воздушный поток, – продолжил я уже обычным тоном. – Но наши пилоты справились блестяще.

Мой сосед согласился и, жестом позвав стюардессу, попросил стакан воды без газа. Я смотрел в иллюминатор: внизу безмятежно проплывали облака – величественные, гордые и, как всегда, абсолютно чуждые к людским тревогам.

– Но ведь вы наверняка поначалу паниковали, как эта юная леди, – не унимался незнакомец, кивая на прежде испуганную девушку.

– Было такое. В один из первых полетов с инструктором вся жизнь пролетела у меня перед глазами несколько раз, – признался я. – Тогда я получил адскую дозу адреналина.

Это был ясный солнечный выходной – как говорится, отличный день, чтобы умереть.

Поршневой двухместный Як–52 под управлением инструктора, урча носовым пропеллером, взмыл в воздух.

Полет начинался в штатном режиме, как и предупреждал инструктор – по кругу, на высоте 300 метров. Я не знал, что через пару мгновений все перевернется на 180 градусов – как в прямом смысле, так и в переносном.

– Внимание! Бочка, – раздалось в наушниках, и самолет, покрутив в разные стороны крыльями, на третий опрокинулся на левое крыло и… перевернулся. Тут же захватило дух. В кровь выплеснулась внушительная доза адреналина, в висках застучало, по телу прошла горячая волна мурашек.

– Вы, наверное, и в бога, и в дьявола поверили в тот момент? – хитро прищурился «Гибсон», прерывая историю.

Я немного смутился и ответил:

– Если честно, да, когда небо и земля поменялись местами, вместе с неописуемым восторгом на мгновение меня накрыл животный страх. Не готов был я в тот момент прощаться с жизнью. Но это ушло так же быстро, как и появилось. Я взял себя в руки. Тем более, когда самолет принял исходное положение.

Я хотел сказать, что все нормально, но услышал в наушниках сухое «Штопор», и тут же нос самолета нырнул вниз. Мое тело впилось в кресло от небольшой перегрузки. Чувство было, будто я на американских горках, за единственным исключением – под нами был не монорельс, а 300-метровая бездна.

Когда мы вышли из штопора, мой желудок, подбиравшийся к горлу, вернулся на свое родное место, а сердце перестало отбивать бешеные ритмы, застучав более-менее ровно.

«Принудительное отключение двигателя», – услышал я через минут пять равномерного полета. Шум поршней стих, а пропеллер замер. Двигатель «чихнул» пару раз, и… на смену пришли легкая вибрация в крыльях и приглушенный шум ветра за оргстеклом фонаря. Адреналин вновь забурлил в крови, каждая мышца в теле пришла в напряжение, а подсознание начало добавлять к новым ощущениям легкие нотки волнения. И тут же я почувствовал воздушные волны, на которых мы начали планировать, постепенно снижаясь к земле.

И вот уже мой взгляд через фонарь замечает знакомые красные флажки для ориентира и нескольких людей-муравьев, суетливо перемещающихся по полю.

Еще больше волнения придавало осознание того, что садиться на брюхо без шасси ни в коем случае нельзя – можно угробить и себя, и самолет. И в этот же момент, когда казалось, будто мы готовимся к посадке, я услышал, как двигатель пару раз «чихнул», заработали поршни и медленно заурчал пропеллер. Мы вновь начали набирать высоту.

Через пять минут виражей по намеченному маршруту я услышал в наушниках «Садимся!» и вновь увидел знакомые флажки, заметил отбегающие в стороны фигурки людей, которые давали нам простор для посадки.

Спустя несколько полетов я уже сам сел за штурвал, поднял самолет, выполнил нужное количество кругов по маршруту, точно так же отработал отключение двигателя, снижение и в конечном счете благополучно посадил Як–42 на поле в заданной точке, услышав в наушниках долгожданное: «Молодец! Все выполнил в лучшем виде».

– В любом случае испытывать страх, особенно в экстремальной ситуации, – это нормально для любого человека, – закончил я свою историю. – Время от времени вижу, как знакомый или посторонний человек начинает паниковать по разным причинам. Кто-то боится летать, кто-то в ужасе от замкнутого пространства. А в самолете все и сразу! Но у меня есть средство, чтобы заглушить свой ужас.

– И как же вы предлагаете с ним справиться? – с интересом уточнил сосед.

– Страх – это дверь, за которой психика хранит бомбы замедленного действия. Неудачно откроешь – рванет по полной! Поэтому со страхами нужно разбираться бережно, с любовью, быть готовым и к тому, что за ними скрыто, и к тем возможностям, которые появятся, когда с ними справишься. Ведь это реальная возможность войти в новую зону комфорта, расслабиться, начать получать удовольствие от вещей, которые раньше пугали, и жить качественнее. Так что с любым страхом можно справиться и даже нужно это делать. А если не получается, всегда можно обратиться к специалисту.

«Гибсон» расслабленно вытянул ноги и задумался. Мы с ним будто погрузились в уютное пространство, в котором можно предаться воспоминаниям и обменяться опытом. Он заметил:

– Страх – это взаимоотношения с самим собой. Расширяя горизонты своей психики, ты получаешь возможность контролировать свои чувства, в том числе страх. А вот доказывать другим, что ты не боишься, – это совсем другое.

– Вы меня правильно поняли! Если я начну доказывать кому-то, что лучше его, то всегда буду в проигрыше! Потому что всегда найдется тот, кто будет лучше и бесстрашнее меня.

Глава 2

Воздух салона заполнил собой мягкий, успокаивающий гул – знак того, что полет шел гладко, как по маслу. Пассажиры, казалось, забыли о недавнем тревожном инциденте. Даже юная девушка, у которой ранее захватило дыхание от страха, теперь живо общалась с соседкой. Они мечтали о будущем: девушка говорила о крупной международной компании, открывшей филиал в Бразилии, куда ее пригласили.

Мой взгляд устремился в иллюминатор, где открывалась сцена несравненной красоты: ярко-синее небо с белыми облаками, словно бескрайний пушистый ковер, по которому плыла, как призрак, тень нашего «Боинга». В одном месте белый настил был протерт, и через дымку просматривались очертания какого-то города, больше похожего на архитектурный макет. Солнце дополняло великолепную картину, покрывая золотом края облачных просторов.

Небо обернулось бескрайним омутом, в который погружаешься целиком, позволяя легкому муссону унести далеко все тревоги и заботы. Мое сознание, словно птица, парило по небесному полотну, неспешно и грациозно среди облаков. Время замирает – в такие моменты начинаешь улавливать особые смыслы. Да, продлить жизнь можно, и ее все равно будет недостаточно. Нужно ловить момент и наслаждаться каждой миллисекундой; не торопиться, не бежать, а проживать отведенное время размеренно и вдумчиво, получая удовольствие от каждого мгновения.

– Высота… Она всегда забирает мое дыхание, – тихо выдохнул я, ощущая, как солнечные лучи пробиваются сквозь иллюминатор, обливая меня золотым светом.

– Высота дарит нам безудержную свободу, – сосед мечтательно откинулся в кресле. – Каждый раз это чувство захватывает меня, когда прыгаю с высоты!

– Прыгаете? – чуть не вскрикнул я. – И чем конкретно увлекаетесь, если не секрет? – этот «дед», которому все меньше подходило это определение, не переставал меня удивлять!

– В свое время перепробовал все: роуп– и банджи-джампинг, прыжки с парашютом, а точнее фри-флай и фристайл. Вот только не добрался еще до банзай-парашютизма. Но еще не вечер!

– Согласен, есть в этом особый кайф! – ответил я, погружаясь в воспоминания. – Я попробовал банджи-джампинг впервые в Пекине. Незабываемое ощущение: стоишь в шаге от бездны, изучая асфальтовую площадку внизу, которая кажется совсем крохотной, и от страха у тебя перехватывает дыхание: ведь еще секунда – и ты рухнешь вниз. Странно, вроде бы теряешь привычную опору, несешься так, что свистит в ушах, думаешь, что вот-вот разобьешься насмерть об асфальт. Но… в это же мгновение живешь полной жизнью!

От этих воспоминаний мне стало жарко, я закатал рукава рубашки и тоже попросил у стюардессы воды. Общение с единомышленником увлекло меня, как цунами.

– Первый прыжок – самый яркий по эмоциям! – подтвердил «Гибсон».

– Я был такого же мнения, пока однажды не прыгнул с тарзанки два раза подряд, – в запале воскликнул я. – Именно второй прыжок стал для меня салютом незабываемых ощущений!

– И что же, с тарзанки было круче, чем в Пекине? – недоверчиво покачал головой собеседник.

Греция окутала нас своим теплом. Коринфский канал. Мы, небольшая группа искателей приключений, нырнули под узкий, но грандиозный 25-метровый мост. Он соединял две отвесные скалы с кое-где пробивающимися сквозь толщу горной породы зелеными оазисами из кустарников. Затем пробрались на середину по еще более узкому настилу, который был надежно прибит к металлоконструкциям. И наконец столпились перед инструктором у небольшой площадки, что слегка выступала над бездной. Но высота почти в 80 метров меня совсем не впечатлила – я прыгал с более высоких сооружений. Без восторга оглядевшись, я первым встал в очередь к нашему «вожатому».

Тот, заметив мой кислый вид, сказал на ломаном английском:

– Сэр, если хотите получить больше впечатлений, лучше прыгать последним.

– Почему?

Он невнятно пролепетал что-то про нагретую тарзанку… Я никак не мог понять, что он имел в виду. Но отступать уже было неловко: первый так первый! Не снимать же снаряжение?

Подойдя к краю площадки, я на мгновение замер, затем посмотрел вниз, туда, где между двух скалистых холмов блестела на солнце лазурная поверхность канала. Сделал глубокий вдох и с разбега прыгнул вниз.

Каждый прыжок уникален: ты по-разному готов к этому вызову и по-разному чувствуешь адреналин, который вырабатывается в такой момент в огромных количествах. И снова безумная эйфория – самое ценное, что нам дают прыжки с высоты и любой другой экстрим.

Однако в этот раз мне казалось, что я вот-вот упаду в воду, не получив при этом ни капли удовольствия.

Но полет закончился буквально в паре метров от ее поверхности, и затем я вспорхнул обратно. В полете я улыбнулся внезапно возникшей ассоциации, будто мною выстреливают из рогатки.

До меня дошло: вот о чем говорил инструктор! За несколько прыжков резинка нагреется и растянется. Тот, кто будет прыгать в числе последних, сможет дотянуться до воды. У меня появилось страстное желание сделать это. Теперь я ужасно жалел, что был начинающим, а не завершающим!

Вновь взобравшись на вершину, я смело подошел к нашему руководителю группы, чье лицо светилось лукавой уверенностью и опытом:

– Пожалуйста, дайте мне шанс быть последним! Это важно для меня, – мои слова звучали как мольба, наполненная жаждой новых ощущений.

Инструктор улыбнулся с искоркой в глазах:

– Извините, сэр, но все места расписаны. Всему свое время, – его слова звучали как скрытый вызов.

Я чувствовал, как внутри меня разгорается огонь решимости, и настойчиво продолжал:

– Я найду способ снова оказаться здесь, несмотря ни на что!

Но тот лишь жестом попросил уступить дорогу следующему человеку. Передо мной молодой парень, его глаза отражали смесь трепета и волнения, готовился совершить свой первый и запоминающийся прыжок. Страх ясно читался в его тревожных глазах. Он нервно дергался, глубоко и рывками дышал, руками трогал карабины, словно ища в них уверенности. Он смотрел вниз, в бездну, но каждый раз быстро отводил взгляд, словно страх перед падением заставлял его сердце замирать. Рядом с ним была молодая девушка, его спутница, стоящая на пороге своего собственного прыжка. Она была охвачена бурей эмоций и, не в силах смотреть, как ее спутник, собрав всю свою смелость, вопит и прыгает в пропасть, отвернулась, закрыв глаза руками.

– Нет, я не смогу! – безапелляционно заявила девушка и, когда увидела желание гида ее переубедить, отмахнулась от него ладонью: – И не надо меня уговаривать!

Но тот даже не собирался. Успокоив парой фраз, он проводил ее в зону ожидания и подозвал меня:

– Не передумали?

Передумать? Нет, это было исключено. Я установил цель, и ничто не могло меня остановить. Меня пугал тот факт, что я могу всем телом погрузиться в воду и захлебнуться, но попробовать было необходимо.

Инструктор проверил крепления и жестом дал знать – все готово. Шагнув к краю пропасти, я вглядывался в бездну, затем оттолкнулся с силой и полетел вниз, мгновение паря в воздухе, охваченный эйфорией и свободой! Я растянулся всем телом, словно стрела, и в апогее своего полета ощутил, как кончики пальцев, затем запястья погружаются в прохладные объятия воды, придающие моменту ощущение застывшего времени. Время будто остановилось, хотя этот момент длился буквально полсекунды. А затем сила упругости перетянутой тарзанки потащила меня вверх, но уже абсолютно другим человеком. Неземное ощущение, которое навсегда останется в моей памяти! Меня перекрывало от эмоций и от того, что я в очередной раз преодолел свой страх и поставил мысленно очередную галочку: «Сделано!» И это то, ради чего стоит жить, – преодолевать себя, получать от этого безмерную радость, а главное, делать то, что нравится, – каждую неделю, каждый день, каждую секунду.

– И не поспоришь! – рассмеялся спутник. – Вы так рассказывали, что я сам почувствовал, будто касаюсь воды руками! Впрочем, если говорить о страхах, то была у меня одна непреодолимая фобия: скорость! Наверное, поэтому я сейчас на «Харлее»!

– По всей видимости, страх вы победили!

– Если судить по скорости, на которой я езжу, то нет! – засмеялся «Гибсон». – Предпочитаю выезжать в составе колонны на открытие и закрытие сезона. Знаете ли, когда центр города перекрывают, а ты с друзьями, в кожаной косухе, демонстративно проезжаешь мимо…

– Вы едете, а вокруг все с восторгом пялятся на вашу тусовку, выглядывая из окон автобусов, останавливаясь на тротуарах, – подхватил я.

– Именно! – «Дед» зарычал, как мотор, и выставил перед собой руки, имитируя поездку на своем железном коне.

Мы почувствовали, что готовы стать друзьями. Про себя я снова удивился, как пересекаются наши увлечения. Сам я давно был мотолюбителем. В гараже стоял солидный Harley Davidson, а раньше я покупал только спортивные байки.

– Несколько лет назад я купил себе реальное безумие – новый мотоцикл Honda Х4! – похвастался я.

– Слышал об этом монстре! – И демонстративно съежился и прикрыл глаза, представив себе поездку на экстремальной скорости.

– Сидели за рулем? – подначивал я.

– Нет! – он даже шутливо поднял руки, как бы защищаясь от меня.

– В прошлом я был безбашенным гонщиком на Honda… Однажды выехал на трассу и понял – сегодня тот день, когда я выжму из своего железного коня максимум. Я гнал по полной… Вы, конечно, знаете, что 100 км/ч вообще не чувствуется, когда едешь на байке, 150 – уже заводит, 200 – ощущения, словно ты прыгаешь с тарзанки, но прыжок затяжной, как из космоса. Фантастический кайф! Я увидел, как на спидометре стрелка достигла отметки 235. В это мгновение я понял, что лечу с бешеной скоростью и любое препятствие, любой камушек на дороге может стать для меня фатальным. Вот тут я очень остро ощутил жажду жизни и почувствовал ее ценность. Я начал аккуратно притормаживать, пока не остановился на обочине. Сердце колотилось в груди, как бешеный мотор, голова кружилась от большого количества адреналина в крови. Все! В тот день я навсегда попрощался с трюками на скорости и спортивными байками, словно дочитал до конца очередную книгу. Больше не интересно!

– И чем вы заменили удовольствие от скорости? – проницательно спросил «дед».

– Здоровым образом жизни! – мы оба в шутку чокнулись стаканчиками с минеральной водой, которые недавно принесла стюардесса.

«Гибсон» философски заметил:

– Мне было сложно отказываться от привычной дозы адреналина, но возраст, знаете ли, дает о себе знать. Однако я иногда балую себя кайтсерфингом!

Чуть было не подавившись минералкой, я постарался не выдать своего удивления. Такой экстрим, и в его-то годы? Я сам уже несколько лет все время заново начинаю приручать этого зверя! Хотя сколько ему лет? Во время такого живого диалога было уже неловко об этом спрашивать.

– Да, – продолжал удивительный «дед», – уже лет пять увлекаюсь. Сперва трюки мне давались сложно: эти лупы, взлеты… Но потом… В целом осваивать кайтсерф мне мешал страх, о котором мы с вами как раз говорили. Этот «воздушный змей» всегда привлекал своей непредсказуемостью: один резкий порыв ветра – и жизнь в тот же миг может оборваться.

– Я пробую уже несколько лет, но… мне пока не удается профессионально обуздать это чудовище. И пожалуй, вновь соглашусь с вами – диалог со стихией абсолютно непредсказуем и весьма опасен.

– Опасен не то слово! Однажды я плавал на Маврикии. Жаркий день, ветер! Я чувствовал, что сегодня все должно сработать – я наконец-то взлечу вверх! Кайт шел по волнам, как по маслу, с брызгами разрезая барашков на гребнях. Живописную бухту окружали холмы, зелень которых еще больше оттеняла лазурную воду… – сосед мечтательно вздохнул, в глазах заиграли краски воспоминаний. – Рядом тренировались новички. Молодой парень ждал инструктора, который по какой-то важной причине отлучился на берег. Вдруг он не справился со стропами, и они упали прямо на меня. К слову, это такие тонкие лески, очень опасные! Могут и голову запросто отрезать, если зазеваешься. Парень начал тянуть планку на себя, и я почувствовал как они впиваются мне в кожу, сдавливают грудь, стало трудно дышать. Еще немного, и меня бы разрезало на части, как индейку на праздничном столе в День благодарения. Помню, что изнутри начала нарастать паника. Всеми силами я пытался сохранять спокойствие. И что есть мочи закричал: «Бросай планку! Скорее!» От неожиданности он побледнел, растерялся!.. Но через секунду отпустил. Я со скоростью света начал выпутываться из этой паутины. В итоге отделался огромным синяком и поблагодарил всех святых, что обошлось.

– Да уж, ну и история, – я был впечатлен. – Я и сам не раз попадал в жутковатые морские приключения. Не захочешь – поверишь в высшие силы.

– В наше время не очень все это приветствовалось, неофит я никудышный, но в такие моменты, конечно, молитва вспоминается сама собой. Генетическая память, – он вскинул брови и назидательно поднял палец.

– В моей молодости за религию тоже по головке не гладили. Было общество, правила, атеизм! В то время для меня важно было быть внутри системы: октябренок, пионер-всему-пример, староста, ну и далее по иерархии. Я был такой отличник, надежда и опора родителям, обществу.

– Боялись не соответствовать? – сосед понимающе закивал головой.

– Так точно! – военным тоном в шутку ответил я. – Помню случай из детства. Зима, сибирский мороз ниже –30, и я – первоклашка, которому до школы надо идти пару километров. Можно было не ходить, даже по радио объявили! Но нет. Я собрался, взял портфель, сложил тетрадки и ручки, прихватил из дома классический советский бутерброд – батон с докторской колбасой – и, намотав шарф по глаза, побрел до школы. А когда зашел в класс, увидел лишь одну девочку, которая из-за плохой успеваемости всегда сидела на задней парте. Получается, что пришли только мы вдвоем из всего класса: круглый отличник и заядлая двоечница.

– А почему вы все-таки пошли тогда, в мороз?

– Думал об этом. Не знаю! Может, чтобы соответствовать общественным нормам, социальному порядку. Я мог остаться дома, родители меня никогда ни к чему не принуждали, в мороз в школу ходить не заставляли, в жизни я всегда решал все сам. Но мне важно было соответствовать образу правильного мальчика. Думаю, мной двигал страх кого-то подвести, разочаровать, не справиться. Я брался за все со слишком большой ответственностью, боялся быть не таким, как все, выбиваться из команды. Мне хотелось быть в Системе, принадлежать ей, быть лучшей ее частью. Со временем это прошло. Теперь мое кредо: моя жизнь – мои правила. Делай то, что хочешь, и так, чтобы в итоге ты мог гордиться собой.

– Жизнь… – грустно произнес собеседник, видимо, вспоминая что-то личное, – жизнь всему научит.

– В том-то и дело, что жизнь ничему не учит. Это не учитель, это коуч! Она тренирует, причем здесь и сейчас, в моменте. – Я вдруг вспомнил одну интересную историю. – Знаете, когда я это понял? Несколько лет назад, дрейфуя вдвоем с женой в Тихом океане.

Это случилось более 20 лет тому назад. Мы с бывшей супругой были собственниками компании и для своих сотрудников периодически устраивали тимбилдинг с выездом.

Так, после поездки в Черногорию мы заразились дайвингом.

Большой Барьерный риф в Австралии неизбежно стал следующей точкой, где мы мечтали погрузиться в подводную сказку. Мы там встретили Новый год в крутящемся ресторане, высоко над землей, а великолепный фейерверк взрывался прямо перед нашим окном, представляете? И на следующий день – лучший дайвинг в жизни!..

Но самое, наверное, большое впечатление оставила недельная поездка в Эквадор, на Галапагосские острова.

Дочке в это время было полтора года; мы оставили ее с бабушкой и дедушкой, а сами рванули дайвить.

На большой яхте собралось около 20 человек. Нас разбили на три группы, и к каждой прилагался инструктор – профессиональный дайвер, который должен был проверять снаряжение и контролировать нас во время погружения. Дополнительно мы разбились по парам. В каждой назначали «бадди» – помощника, который страховал в случае отказа снаряжения под водой. Им в нашей с супругой паре им оказался я.

Уже через пять минут наша группа из шести человек разместилась на достаточно просторной надувной лодке Zodiac, вместе с инструктором. И мы, готовые к погружению, отчалили от яхты, направляясь в сторону одного из девяти островов.

Галапагосы – райский сад на Земле! Огромный заповедник, где охота и ловля категорически запрещены. Непуганые человеком, по берегу стаями ходят розовые фламинго, дружелюбно подплывают дельфины, морские львы могут даже, играясь, укусить за маску или акваланг.

Чтобы вблизи полюбоваться фламинго, мы заплыли внутрь секретного ущелья, а затем пробрались через узкий подводный тоннель и встретили морских львов. Но больше всего нас впечатлили тысячи молотоголовых акул, которые плавали в трех метрах от нас.

Эмоции и восторг переполняли нас с ног до головы, энергия кипела и хотела вот-вот вырваться наружу. Мы словно побывали у истоков мироздания – это ощущение, которое сложно описать.

– Слушай, а где наша яхта? – спросила супруга, озабоченно всматриваясь вдаль.

Я заметил, как инструктор машет рукой куда-то влево, и сфокусировался на этом направлении. Тут же выхватил взглядом силуэт нашей лодки, оранжевая точка была размером вдвое меньше спичечного коробка.

– По-моему, вон наш кораблик, – показал я пальцем. – Видишь?

– Мистика какая-то. Почему так далеко? Что происходит? – по голосу веснушчатой девушки из другой пары я понял, что она на грани истерики.

– Видимо, течением снесло. Странно, – ответил инструктор. – Сейчас что-нибудь придумаем.

Все мы были в легкой растерянности и обдумывали выход из этой ситуации. Кроме той девушки с веснушками, которая замахала руками в сторону нашей лодки, пытаясь выпрыгнуть из воды:

– Э-э-эй! Мы тут!!!

Но все было безрезультатно.

Я заметил, что яхта уменьшилась в размерах еще сильнее, как и ближайший остров. Это значило только одно – нас уносит в океан, притом катастрофически быстро.

– Ну, что вы? Сделайте хоть что-нибудь!!! – вскричала на инструктора веснушчатая девушка, уже не контролируя эмоции, в ее голосе звенела паника. – Хэ-э-элп! – вновь замахала она руками.

– Сейчас нам нужно принять правильное решение. А для этого желательно иметь холодную голову. Просто успокойтесь. Сейчас найдем выход! – я увидел, как наш инструктор отцепил от снаряжения какой-то красный футляр и начал возиться с ним.

– Что вы предлагаете? Рации у нас нет! Да вообще ничего нет! – не унималась девушка. – Какие шансы, что нас найдут в ближайшее время?! А нашу лодку уже почти не видно!

Паника опасна тем, что она страшно заразна. Состояние нашей попутчицы начало передаваться каждому из группы, в том числе и моей супруге, и даже мне: я вдруг почувствовал, как внутри все стало сжиматься.

– И ракетницы тоже нет, кстати! – подхватил худощавый парень, тревожно глядя в сторону удаляющейся лодки.

– Ничего страшного не произошло. На яхте знают, что мы здесь, – моя супруга, словно оазис спокойствия, пыталась успокоить волнующихся попутчиков, ее слова разносились по воде, как утешительная мелодия, но особа с веснушками неожиданно рявкнула в ответ: