ОТКРОВЕНИЯ: исповедь одного психопата/истории нескольких жертв

Ада строила вокруг себя стены – невидимые, но прочные. Она училась быть незаметной, избегая разговоров, старательно подбирая слова, чтобы не задеть его. Каждая тихая просьба о помощи и защите разрывала её изнутри, но она не могла быть слабой; слабость вызывала ещё больший гнев. Она охотилась за его одобрением, которое неизменно превращало её мир в хаос. Однажды, когда она снова сидела в тишине, прислушиваясь к очередному его гневному монологу, в её сердце зажглась искорка надежды. «Хватит. Уходи», – резко произнесла она, не веря своим словам. Это было не крик, это был шёпот, но в нём была сила, которую она сама не осознавала. Семён замер, его лицо скривилось от удивления. Глаза Семёна вспыхнули зловещим светом, они стали жестокими и ледяными. Он внезапно закричал:

– Что ты имеешь в виду "уходи"? Это что, ты, неблагодарная тварь! Скоро именно ты уберешься отсюда!

– Уходи, – тихо повторила Ада, вжимаясь в стул.

Семён стремительно приблизился к ней и схватил за горло. Он сжимал его до тех пор, пока Ада не начала задыхаться и почти не потеряла сознание. Вдруг он отступил и выбежал из её дома, оставив её с душевной болью и разочарованием.

Ада осталась одна в пустой квартире, воздух сдавливался задыхающейся тишиной. Чувство удушья ещё оставалось в её горле, отголоском тех минут, когда она была на грани потери сознания. Каждый звук в доме – щелчок крана, глухой стук сердца – казался ей угрожающе громким. Она опустилась на пол, обняв колени, и попыталась собрать мысли в кучу. «Почему я терпела это?» – снова и снова задавала себе этот вопрос. Слова о том, что она сама виновата, мучили её, не давая успокоиться. Но в глубине души росло что-то новое – чувство собственной ценности, постепенно вытесняющее страх. Ада вспомнила о своих друзьях, о светлых моментах, когда она была другой, самодостаточной и независимой. Она не хотела больше запирать себя в клетке, созданной Семёном.

С момента их последней ссоры прошло немало времени. И вот теперь она снова впустила его в свой дом, хотя раньше обещала себе не делать этого ни при каких условиях. Девушка смотрела на Семёна, стоящего в её коридоре, и думала: «Как ты умудряешься так манипулировать мной и появляться в моей жизни, когда тебе заблагорассудится?» Однако вслух она произнесла:

– Проходи, Сёма. Будешь ужинать. Я как раз собиралась поесть. Приготовила мясо с картошкой и салат из свежих овощей.

– Даже не знаю, Адусь, никакого настроения нет и аппетита тоже. Нервы на пределе.

– Что же с тобой произошло? Кто вывел тебя из себя?

Семён явно не планировал раскрывать правду. Он не мог же сказать ей, что у него новые отношения, и что она пытается контролировать его жизнь. По дороге к дому Ады он тщательно разработал свою версию событий.

– Да, как обычно, мать выносит мне мозг. Бабка меня послала, выгнала из дома. Вот и помогай родным. Чуть что – сразу пинок под зад. Могу у тебя остаться сегодня?

– Ты, как всегда, с родственниками ругаешься?

– Ну, а как мне быть? Вот скажи мне, Ада, как? Ты бы что сделала?

– Ой, Сёма, не начинай, мы с тобой это раньше обсуждали, сам лезешь на рожон.

– Ты чего? Куда я лезу? Стараюсь для них изо всех сил, а они… Эх, чёрт с ними. Так я могу у тебя остаться?

– Ох, Сёма, Сёма, ладно, оставайся, я постелю тебе на диване в зале. Пошли ужинать, заодно расскажешь, что у вас не так. Тебе нужно выговориться, станет легче.

– Пошли. У тебя есть алкоголь дома? Давай немного выпьем. Ты знаешь, что я не пью, но сегодня, сегодня, наверное, нужно. Возможно, станет легче. Семён по-прежнему злился на Аурелию; он искренне считал, что она всё портит своим постоянным любопытством.

– Ты уверен, Сёма? У меня есть коньяк, если хочешь достану.

– Да, уверен, доставай. Да, не переживай, Ада, я грамм сто выпью, не больше. Я ведь не пью, сама знаешь!

Ада поставила на стол приборы, рюмки и порезала лимон. Семён открыл бутылку коньяка и, не наливая напиток в рюмки, начал пить прямо из горлышка. Сделав несколько больших глотков, он поставил на стол почти пустую бутылку.

– Семён, ты что, с ума сошел? Так можно напиться и утром голову расколбасит. Остановись. Ада попыталась убрать бутылку с стола.

– Оставь, не трогай, – перебил её Семён, забирая бутылку, – Давай, лучше выпей и не умничай. Не порти мне вечер, тем более, мы давно не виделись. Он налил полную рюмку и протянул её Аде. Девушка выпила коньяк и закусила долькой лимона. Заметно захмелевший Семён опять приложил горлышко бутылки к губам и сделал глубокий глоток.

– Ты ведь сейчас напьёшься. Ладно, хочешь, пей, твое дело. А я пойду постелю тебе спальное место.

– Почему я должен спать отдельно? Ты серьезно? Это же смешно! Зачем тогда ты меня позвала?

– Сёма, не начинай этот разговор. Во-первых, я тебя не звала, это ты мне позвонил и попросил с тобой поговорить, если ты не помнишь. Во-вторых, ты правда думаешь, всё так просто? Пришёл и всё как раньше? Так не бывает. Мы расстались с тобой и всё на этом. Я не отказалась с тобой поговорить тебе по старой дружбе, на большее даже не рассчитывай.

– Ты что, всё ещё на меня обижаешься? Столько времени прошло, много воды утекло. Вспомни, как хорошо нам было вместе! Что не так сейчас? Чего ты еще хочешь? Я ведь звал тебя замуж, а ты отказалась, выбросила кольцо. В чем дело снова?

– Лучше иди спать, уже поздно. Завтра все обсудим.

– Да я лучше в машине переночую или к бабушке уеду. Не пытайся делать из меня дурака, поняла?

– Куда ты собрался ехать, ты же пьяный! Успокойся. Иди спать.

– Я буду спать рядом с тобой, и никак иначе. Пошли. Я скучал. Знаю, ты тоже.

Семён, немного покачиваясь, направился к Аде, она сделала шаг назад.

– Ну что ты вытворяешь? Пошли спать! В голосе Семёна звучало раздражение, он подошел к девушке вплотную.

– Сёма, хватит. Я не собираюсь спать с тобой, и точка. Ада начала переживать, не зная, чего ожидать от пьяного мужчины.

Семён без единого слова схватил девушку за руку и потянул её в спальню. Она пыталась объяснить ему свои чувства и вырваться, но пьяный парень даже не собирался останавливаться. Его переполняла злость по отношению к Аурике, и к ней добавилось раздражение к Аде. Под воздействием алкоголя его агрессия только усилилась. Семён почувствовал потребность наказать Аурику, но рядом была только Ада, и он решил, что ей тоже следует показать, где её место.

Ада вцепилась в дверной проем, глядя, на Семёна, её сердце забилось учащённо. Страх окутал её как холодный туман – глаза парня, полные ярости, вселяли ужас, который она долго не испытывала. Она чувствовала, как её собственные руки начали дрожать, а внутри разрасталось чувство бессилия. Почему она опять испытывает эти чувства? Зачем она его пустила? Разум мучила мысль: «Ему нельзя верить, все его слова просто пыль. Это не тот Семён, которого она знала когда-то и ждала сегодня». Пока она размышляла и пыталась оказать сопротивление, он дотащил её до кровати и повалил лицом вниз, сам лег сверху, придавив своим телом. Семён был агрессивен и нестабилен, он резко задрал девушке халат. Быстрым рывком он отодвинул трусики и вошёл в барахтающуюся под ним девушку. Ада прекратила сопротивление, внезапно, как только парень вошёл в неё, теперь в этом уже не было смысла. Она просто расслабилась, ведь изменить уже ничего было нельзя. Семён входил в неё интенсивными толчками, вкладывая всю свою ненависть в каждое движение. Он представлял как Аурика просит его остановиться, но при этом развратными движениями бёдер призывает к дальнейшим действиям. Когда Семён пришёл в сознание, он увидел, что под ним лежит Ада, и она совсем не оказывает сопротивления. Его первоначальное желание быстро угасло; ему нравилось делать то, что приходит в голову, не учитывая её желания, однако он жаждал чувствовать противодействие со стороны жертвы. Когда всё было кончено, он натянул штаны и произнёс:

– Теперь давай ложиться спать, утром продолжим разговор. Семён перевернулся на бок и закрыл глаза. У него слегка кружилась голова, а от выпитого алкоголя накатила легкая тошнота. Перед его взором возникла Аурика, и ему хотелось оказаться сейчас в её объятиях, а не здесь. «Почему ты такая стерва, что же ты всё портишь? – кружились в его голове нетрезвые размышления. – Ну, ничего, подожду, посмотрю, как долго выдержишь, пока я здесь полежу».

Ада ощущала себя отвратительно. С одной стороны, ей действительно хотелось встретиться с ним, она даже скучала и надеялась, что он всё осмыслил, изменился и тоже тоскует по ней, раз искал встречи. С другой стороны, она не ожидала, что всё сложится так отвратительно. Ей было ясно, что он просто использует её для удовлетворения своих нужд. В его рассказе о конфликте с родственниками было трудно поверить. Она молча поднялась с постели и направилась в ванную.

Ада чувствовала себя отвратительно. С одной стороны, она действительно хотела с ним встречи, даже соскучилась, надеялась, что он всё обдумал, изменился, и тоже скучал, раз искал с ней встречи. С другой стороны, она не думала, что всё будет настолько мерзко. Она понимала, что он просто её использовал, чтобы спустить пар. В его историю про ссору с родственниками, верилось с трудом. Она молча встала с кровати и пошла в ванную комнату.

Время шло своим чередом. Семён вернулся, но Аду не покидало чувство, что молодой человек использует её. Всё чаще, будто без причины, она выходила из себя. Однако причин было много, ситуация, в которой она снова оказалась, вызывала у неё недовольство. Она чувствовала, что Семён обманывает её, хотя конкретных улик не было, прямых доказательств у нее не было. Он продолжал много времени проводить за телефоном, постоянно оправдываясь, что изучает автомобили и запчасти. Семён не работал и, казалось, не собирался искать работу. На вопросы Ады о его деятельности он отвечал шутками, уверяя, что будет помогать ей в магазине, как раньше. Он рассказывал о своих амбициозных планах, требующих финансовых вложений, неоднократно намекая Аде на то, что ему необходима её поддержка. Тем не менее, реальных действий так и не последовало, и девушка не собиралась инвестировать свои средства в мечты Семёна. Ада испытывала усталость от своей работы, так как трудилась очень много. Семён возил её на работу и за покупками на её машине за её счёт, у него не было никаких средств. Стресс нарастал, и когда Ада задавала неудобные вопросы, Семён начинал злиться, что в итоге приводило к скандалам. Она стала бояться его, ведь в моменты злости в его взгляде читалась ненависть. Ада начала придумывать способы, как избавиться от Семёна, который стал ей обузой. Ситуация её сильно беспокоила, и она искала способы её разрешения. В один из вечеров, не выдержав давления, которое он на неё оказывал, она попросила его уйти. Реакция Семёна была неадекватной: он устроил истерику и обвинил её во всех возможных преступлениях, что только усилило её страх и укрепило её решимость.

– Семён, я тебя прошу, давай по-хорошему, собери свои вещи и уезжай. Я больше так не могу, ты заявился в мою жизнь без приглашения, и ни одного спокойного дня не было. Я думала, ты изменился, обдумал своё поведение, но нет, у нас каждый день скандалы. Так продолжаться не может.

– Я должен был обдумать своё поведение? А про своё поведение ты не думала? Это ты сама создаёшь конфликты! Разве это я шарился по твоим вещам как мышь? Разве я вскрывал твой телефон? Я всё это забыл, не вспоминаю. Я простил тебя! А что делаешь ты? Что? Ты мне ответь. Что ты молчишь? Скажи мне, что именно тебе не нравится? Объясни нормально! Я тоже считаю, что так нельзя. Мне не нужны твои истерики, ты ведёшь себя неадекватно.

Девушка молчала, она лишь смотрела уставшим и напряжённым взглядом на Семёна и слушала его обвинения. Не произнеся ни слова, она отвернулась и направилась на кухню, где достала спрятанную пачку тонких ментоловых сигарет и решила закурить. Её трясло от напряжения, и она думала, что сигарета ей не повредит. Через секунду в кухню влетел Семён, его глаза горели ненавистью.

– Куда ты ушла, кажется, мы разговаривали, ты же поговорить хотела? Так давай всё обсудим! Ты довела меня своими выходками! Ты что, ещё и куришь? Ты совсем страх потеряла! Я же говорил, не кури при мне. Смотри, ты снова разжигаешь конфликт. Я стараюсь быть терпеливым, а ты всё равно обвиняешь меня без причины. Я помогаю тебе чем могу, даже в доме я убираюсь, а ты только и делаешь, что кричишь и куришь.

Он резко подошёл к девушке, выхватил из её рук сигареты, высыпал пачку себе на ладонь и попытался засунуть ей сигареты в рот. Ада была в шоке и пыталась сопротивляться, но это лишь подстёгивало его.

– Ты меня выгоняешь? Смешно! Я тебе не игрушка? Ты что о себе возомнила? Когда захочешь, зовёшь, когда не хочешь – выгоняешь. Нет, ты ошиблась, я останусь здесь, пока сам не решу уйти. Уйду, когда посчитаю нужным, поняла? Скажи, ты поняла меня? – Напряжение нарастало, Семён становился всё более агрессивным. – Если я сейчас уйду, больше не увидишь меня. И не жалуйся потом, что скучаешь или любишь. Эту ерунду говорить другим будешь. Как же вы меня достали, истеричные женщины.

Семён выглядел так, словно в него вселился демон. Его глаза горели от ярости, зрачки расширились до предела, даже голубой цвет потускнел, поглощённый тьмой. Ада уже пожалела, что завела этот разговор, но она стремилась освободиться от его давления. Так жить она больше не могла и не хотела.

– Поехали, прокатимся, может, отдохнешь от своих гнилых мыслей.

– Я никуда не поеду с тобой, уезжай один и оставь меня в покое. Уйди, этого уже слишком. Что с тобой стало? Пойми, ты мне не нужен в таком виде, не хочу тебя видеть.

– Поедешь, никуда не денешься. Судя по всему, ты меня не понимаешь. Ничего, скоро всё станет ясно.

Игнорируя слова Ады, Семён схватил её за руку и потянул к выходу, намереваясь любым способом показать ей, кто здесь главный.

Дверь автомобиля с треском захлопнулась за Адой. Семён, не пристегнувшись, мгновенно повернул ключ зажигания и рванул с места. Он мчался по ночной дороге, не особенно заботясь о направлении. Машина ревела, а Семён, не умолкая, высказывал своё недовольство, все время отчитывал Аду и ругался на окружающих. Казалось, его собственные слова заводили его ещё больше, и он нервно крутил рулём. Ада, охваченная страхом, вжалась в кресло. Она была в полном смятении и не знала, как ответить на поток слов, который вырывался из уст молодого человека. Поэтому она выбрала тактику молчания, лишь иногда издавая тихие звуки, что ещё сильнее подливало масла в огонь Семёна. Вечер стал настоящим кошмаром.

В этот момент в её голове закрутился вихрь из всех истеричных моментов их жизни, странных происшествий и ещё более необычных его реакций и поступков. Вихрь крутился всё быстрее, напоминая ей о тех временах, когда она, будучи ребёнком, уговорила мать позволить прокатиться на страшном аттракционе под названием «Сюрприз». Это было похоже на бешеную карусель, где люди стояли в своих углублениях, прикованные цепями. Хотя все это безумие длилось недолго, минуты в центре этой центрифуги для Ады тогда казались вечностью. После аттракциона её одолевали головокружение и рвота, и мама с сожалением смывала с её лица потоки минеральной воды, укоряя себя за то, что позволила дочери попасть в эту адскую забаву. Теперь Аду вновь накрыла волна головокружения, а приступы тошноты становились всё сильнее. Внутренние дрожь и страх не отпускали её. Что-то слишком угрожающее было в поведении Семёна, которого она прежде не знала, несмотря на все испытания, которые они прошли за полтора года странного общения.

Её так сильно как сейчас не испугал даже тот момент, когда после очередной ссоры он разозлился, психанул. Он заставил Аду сесть в машину и увёз в лес, мча по трассе, как будто сошел с ума, неся какую-то нервную чепуху. Она не испугалась, когда он вытащил её из автомобиля, повалил в листья у реки и макнул лицом в воду. В тот момент она ощущала вину за то, что сильно обидела своего любимого. Он продолжал кричать, что именно она провоцирует все эти ссоры. Он был настолько убедителен, что Ада начала верить в его слова и ощущать свою вину. Ей хотелось помочь ему, уменьшить его гнев и обиду, поэтому она начала притворяться жертвой, сожалея. И это действительно подействовало. После того грандиозного скандала у них было бурное примирение. Ада не раз замечала, что именно после скандалов у них был незабываемый секс, хотя жестче, чем обычно. Ада тогда интерпретировала его поступки как последствия нервного срыва. Ей не приходило в голову, что это могла быть обычная манипуляция. «Неужели он нервнобольной?» – размышляла она. «Может, он просто псих?» Вопросов в её голове было больше, чем ответов.

Тошнота не покидала девушку, она была словно в аду, и причина могла крыться как в агрессивном вождении, так и в стрессе. Она не могла рассчитывать на объяснения от Семёна. Ада была в полной растерянности и смятении, а страх только усиливался. С каждым метром дороги дискомфорт возрастал. Её разум в панике искал выход из этой сложной ситуации, однако адреналин мешал сосредоточиться, а слёзы и обиды сжимали горло. Она абсолютно не понимала, чего ожидать от него и как уберечься от происходящего.

Глава. Семён Антонов: Возвращение в родные пенаты

Семён тяжело приоткрыл веки. Голова гудела, выпитый коньяк и ночной скандал сделали своё дело. В окно настойчиво бил луч солнца. В этот момент он вызывал у него не дюжее раздражение. "Вот же вывела меня вчера из себя эта сучка. Истеричка и скандалистка. Всё хватит с меня этой дуры Ады, это была последняя попытка. Вот реально как из ада вернулся. Недаром говорят: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Сколько помню жизнь и общение с Адой- всегда одни скандалы. Но хоть десять дней перекантовался. Толи дело Рикуля, совершенно невозможно с ней поругаться. Скольких усилий мне стоит с ней затеять ссору, если надо куда-нибудь слинять. И она же всегда как-то сглаживает конфликты. Всё-таки хорошо, Рика сама стала писать сообщения и не важно, что стиль общения деловой, я же понимаю, что это всего лишь повод, чтобы помириться со мной. Теперь, я с гордым видом победителя могу вернуться. Пусть знает своё место, женщина должна осознавать, что в любой момент может потерять мужика, если будет пилить ему мозг. Да и дела надо делать, я ведь теперь директор фирм, открыла же компании под меня. Сегодня появлюсь в банке, как она и просила. Я же теперь бизнесмен. С ней есть перспективы. Поиграл с Аурикой в любовные страдания, пора возвращаться «на базу», а то ещё решит, что я её бросил, найдётся новый ухажёр. А эта Ада, не денется никуда, если нужно будет, снова смогу возобновить отношения. А то повадилась концерты мне закатывать, актриса погорелого театра, да ещё и никудышная актриса. Хотя, после вчерашнего скандала, настроение возобновлять с ней что-либо совершенно пропало, лучше новую пассию себе подыщу. Много тёлочек не бывает, тропы отступлений не должны зарастать травой. А Рикуся, никуда от меня не денется, любовь она такая… Я не планирую пропадать из её жизни, такую девку грех потерять. Она подарок моей жизни. Может что-нибудь сможет мне организовать с работой. Девка она добрая, отзывчивая, вон как погляжу всем вокруг помогает, значит мне тем более поможет. Самому мне сложно что-то начинать, капитал нужен, желательно сторонний, свои денежки я не хотел бы потерять! В бизнесе ведь главное встрять в нужный поток, а у неё много знакомых, у неё свой бизнес, так что она мне поможет, сто процентов, в этот раз точно должно всё получиться. Должно же мне, наконец, повезти."

Семён потянулся, разминая затёкшее тело, быстро оглядел комнату, пытаясь понять, где его вчера застала ночь. Беглый взгляд вернул Семёна в действительность: "фу, слава богу, я у бабки."Глаза продолжали шарить по комнате. В углу у входной двери с левой стороны стояли кроссы, на подошве красовались прилипшие листья и куски грязи.

"Где это я вчера лазил, огородами, что ли по деревне к бабке пробирался", – усмехнулся парень.

На входной двери, на гвоздике болталась не очень свежая олимпийка парня.

– А это что за ерунда? – произнёс вслух парень и вытаращил глаза.

Под стулом, который стоял возле его дивана, было небрежно брошено женское белье. Трусики и бюстгальтер явно кричали Семёну о том, что их обладательница должна быть где-то неподалёку, да и ещё нагишом. От этой мысли его передёрнуло. "Ещё этого не хватало: что со мной произошло? Неужели я с собой ночью привёл кого-то к бабушке, и сейчас мне суждено выслушать целый поток ругательств?"Парень вскочил с дивана, как ошпаренный. К его удивлению, он был полностью одет, но вопросов становилось всё больше. Семён решился шагнуть в неизвестность, начиная поиски ответов за пределами комнаты.

Приоткрыв дверь, он не услышал ничего необычного. В доме царила тишина, не было слышно, чтобы бабушка что-то делала на кухне. Стрелки часов показывали восемь утра. Он незаметно проскользнул по коридору, заглядывая в уголки, надеясь не наткнуться на даму, оставившую у него своё нижнее бельё. Обошёл дом и, выпорхнув во двор, залитый утренним светом, Семён облегчённо вздохнул: никаких посторонних он не обнаружил. Бабушка сидела на завалинке, грелась на ласковом солнце. "Не буду её тревожить, пусть сидит спокойно; не дай бог сейчас включит пластинку. Лучше умоюсь и попробую вспомнить вчерашнюю ночь", – решил он, поспешив в летнюю кухню, где закипал чайник, его мысли всё ещё путались, странные обрывки воспоминаний невообразимым калейдоскопом хаотично мелькали в тяжёлой, пустой голове.

Ада – Рика, Рика – Ада, образы девушек мелькали, словно проблески света в бесконечном тёмном потоке. Коньяк, обжигающий горло, который он бездумно пил прямо из бутылки: "фу, какое гнусное воспоминание! Эти мысли о спиртном вызывают у меня приступы утренней тошноты, ведь я совсем не пью. Неужели я это вытворял вчера? И эта зубная щётка во рту… Срочно нужен чай, в машину и обратно к Рикусе; хватит гастролей."

Пока Семён наслаждался горячим чаем с лимоном и бутербродом, его разум вновь подкидывал загадки. Крики Ады заполняли пустоту головы, постепенно перетекая в странный хриплый скрип.

– Вот истеричка, всю голову мне заморочила. Неужели так возможно орать, что до сих пор в ушах звенит? Зачем я ещё возился с ней? Надо было просто оставить её на дороге и не везти назад домой.

– О, живо – здорово? Проснулся, внучек. Как ты? Чай пьёшь? "Может чего по крепче налить?"—громко и с ярко выраженным сарказмом произнесла бабушка, входя в летнюю кухню.

Семёна передёрнуло; от боли в голове он сморщился.

– Бабушка, не ори, пожалуйста. Черепуха и так раскалывается.

– Да неужели? Что так? Ночка бурная выдалась? Ты заканчивай эти ночные шатания! Понял меня! – ворчала недовольная женщина. Приполз вчера под утро, злой, как черт, желваки у тебя прыгают, кулаками стучишь. Что за новости? Езжай к своей матери и там выступай.

– Ой, ну всё, хватит! Чего ты орёшь? Я же не на тебя был злой.

– Ещё не хватало, чтобы ты на меня злой был, сразу поленом по хребту получил бы или кочергой. Сам знаешь!

– Да, знаю, знаю! Бабуля, не ори, пожалуйста, голова гудит! Сейчас скроюсь с твоих глаз. Не переживай.

– А я и не переживаю, просто предупреждаю: в последний раз, если едешь ко мне – не позже 12 ночи. Не хватало мне ещё волноваться за тебя, да и спать мне не дал, ишь, в 5 утра нарисовался! Машина рычит, дверьми хлопаешь. Понял меня, внучок?

– Да, понял, понял.

Семён поднялся из-за стола и направился в комнату, его мысли блуждали в лабиринте воспоминаний, подгоняя его покинуть знакомую зону комфорта. Он направился в комнату, где необходимо было еще более тщательно осмотреть территорию, возможно попытаться вспомнить, что произошло прошлой ночью, чьё бельё валяется у него под стулом, и что со всем этим делать. Семён бросил быстрый взгляд на комнату, натянул грязные кроссовки и стянул с гвоздя несвежую олимпийку с подозрительными пятнами. Забытое или брошенное женское бельё, валялось у него под стулом, неприятно напоминая о слабостях. Неизбежность настигала его: вот-вот бабушка обнаружит "сокровища"и снова ему придётся выслушивать её нотации, навалившиеся как тяжёлые облака на затянутое небо. Он поспешно подобрал неглиже незнакомки, скомкал и сунул его себе за пазуху. Затем он словно вор юркнул в коридор. а оттуда на улицу во двор деревенского двора.

– Всё, давай, пока, – крикнул Сёма своей бабушке, покидая уютный дом, где воспоминания и тревоги сплелись в сложный узор, оставляя в сердце холодок смятения.

В его голове звучал решительный голос вспомнить все события прошедшей ночи, но в глубине души прочно укоренялось предчувствие, что в этой истории что-то не так, и лишь уверенный шаг в неизвестность мог избавить его от груза недоумения. Бросив бельё в багажник, Семён надавил на клаксон в прощальном жесте бабуле и резко тронулся в путь.

Попытки вспомнить подробности ночи, не давали желаемых результатов. Голова болела всё сильнее, а гнетущее чувство утраты не давало покоя, его природу парень никак не мог понять. Бельё, лежащее рядом в багажнике, напоминало о хозяйке, и Семёну вдруг показалось – это бельё Ады. Как оно оказалось у него, оставалось загадкой. «Я ведь отвёз её домой и помчался к бабке, хорошо, что не поехал к Рике в таком состоянии. Иначе появился бы на пороге пьяный, да ещё с чужими трусами в руках. Вот был бы номер! Что же произошло вчера? Так, стоп, что я помню, думай, Семён, – говорил себе парень, напрягая болезненные извилины. Да, затащил Аду в машину, прибавил газу, хотел её немного испугать. Прокатил её через лес и всё, откуда бельё… Всё, хватит! Не помню, хоть убей! Да к чёрту эту Аду! Ни шагу к ней, ни смс – дура, бешеная. Хотела развода, так вот тебе развод. Сейчас мне надо думать об Аурелии. Мне с ней предстоит встреча. Не буду предупреждать её о том, что я еду, пусть мучается в неведении. Мужик сказал, мужик сделал».