Аномалия

Зеев Дровален

Аномалия

Глава 1

– Осторожно! Не заходи за черту! Не заходи!

Димка дернул Ваську за руку так, что та невольно поморщилась.

Три огромных мерцающих влажным перламутром медузы выплыли из тумана и приблизились вплотную к Барьеру.

– Т-с-с! – приложил палец к губам Димка. – Не спугните!

Медузы выпустили длинные, покрытые мелкими волосками щупальца и из перламутровых вдруг стали фиолетовыми. По кончикам щупалец поползли красные светящиеся пятна.

– Жуть какая! – восторженно прошептала Васька.

– Ага, – кивнул Димка. – Красивые!

– Я говорю, они жуткие! И мерзкие! – хмыкнула девчонка и толкнула Димку в бок.

– И опасные, – хмуро добавил Тихоня.

– Ерунда! Вовсе они не опасны, – Димка даже не удостоил друга взглядом. – Им сквозь Барьер не пройти. Вот черви – другое дело. Но их тут нет.

– Много ты знаешь! – презрительно бросил Тихоня. – Все, что находится за Барьером, опасно. У кого хочешь спроси. И, между прочим, мой отец говорит, что…

– Смотрите! Они делятся! – Димка даже подскочил от возбуждения.

– Ух ты! Кому сказать – не поверят! – восхищенно выдохнула Васька.

Медуз за Барьером было уже целых шесть.

Издали донесся звон колокола, затем еще один и еще. Словно отозвавшись на этот далекий звук, ровная поверхность Барьера пошла мелкой рябью. Туман сгустился, и медуз видно не стало.

– Опоздаем, – заметил Тихоня, обернувшись в сторону Светлого Круга.

Отсюда Белой Башни, разумеется, видно не было. Слишком далеко. Солнце, обычно висящее где-то над головой, сейчас опустилось к горизонту. Это значит, что они отошли от центра минимум километров на пять. А это целый час ходьбы! И если они задержатся еще, то, чтобы успеть к началу Церемонии, придется бежать как угорелые. А кому хочется выглядеть потным и запыхавшимся в один из самых торжественных моментов жизни?

Тихоня не хотел.

– Ну? – буркнул он с уже плохо скрываемым раздражением. – И где твой «всплеск»?

Димка небрежно дернул плечом и даже не обернулся. Он не сводил глаз с клубящегося тумана за Барьером, где только что были медузы.

– Сейчас… сейчас… ты же видел – они делились. Это случается как раз перед…

Димка не договорил. Васька схватила его за руку.

– Смотри! Вон там! Левее!

На прозрачной поверхности Барьера появилось белое, чуть искрящееся пятнышко.

И вдруг стало тихо. Смолкли птицы, перестали стрекотать кузнечики, исчезло монотонное жужжание насекомых, и даже, казалось, воздух стал неподвижным и плотным.

– Что это? – прошептал Тихоня.

– Не знаю… – Димка инстинктивно присел, прячась в высокой шелковистой траве.

Остальные, не думая, присели тоже.

– Как не знаешь? – раздраженно зашипел Тихоня. – Это «всплеск»? Ты же нам «всплеск» обещал показать!

– Да не знаю я! Я же его не видел ни разу!

– Почему все смолкло? – Васька огляделась.

– Тихо! Смотрите, оно растет! – Димка уже сам был не рад, что притащил друзей к Барьеру.

Пятно увеличивалось. В лучах далекого солнца оно казалось искристым и ослепительно белым.

– Бежим, пока не поздно! – Тихоня стал медленно пятиться назад. – Это опасно! Даже птицы смолкли!

– Успеем мы убежать! – Димка не отводил глаз от пятна, ставшего уже размером с колесо телеги. – Когда ты еще такое увидишь?

– Я ухожу! – Тихоня резко встал. – Я доложу о твоих нарушениях в Совет.

– Ух ты! Смотрите, какие! – перебила всех Васька, указывая на пятно.

Пятно уже не было плоским. Из искрящегося на солнце центра появились белые забавные рожки. Рожки шевелились и удлинялись.

– Какие милые! Как улиточки!

– Это… – Димка побледнел. – Это не улиточки… Это…

Рожки вытянулись еще и слились в единое быстрорастущее щупальце.

– Это червь!

– Бежим! – Тихоня попятился назад, не в силах отвести взгляд от извивающегося по ту сторону Драконьего Рва червя.

– Стой! Нельзя бежать! Падай! Прячься в траве!

Димка толкнул Ваську на землю.

– Не шевелись!

Девочка упала на траву, больно ударившись локтем о камень.

– Тихоня! Ложись, дурак!

Но Тихоня словно не слышал.

Червь наконец целиком отпочковался от искрящегося на солнце пятна.

И вдруг мгновенно оказался рядом. Прямо перед ними. Словно и не разделял их глубокий ров.

Он был белый и, казалось, просвечивал насквозь. Открылась глубокая воронкообразная пасть. Повеяло холодом.

Димка что было силы толкнул Тихоню на землю.

Что-то сверкнуло, ослепительно вспыхнуло и больно ударило по ушам.

Последнее, что Димка увидел, это как червь вдруг раздулся, а затем словно бы втянулся сам в себя, внутрь своей открытой пасти.

Опять полыхнуло огнем. И наступила темнота.

Глава 2

В нос ударил резкий запах нашатыря. Димка дернул головой и открыл глаза.

– Ну, герой, как самочувствие?

Над ним склонилось худое хмурое лицо медика.

Самочувствие было так себе. Левая сторона лица словно горела огнем, левая кисть и предплечье тоже.

– Он жив? Да? Жив?

Это был взволнованный голос Васьки.

Димка наконец понял, где он. Белый потолок, белые стены. Только в медицинском модуле такие.

– Жив твой жених, что ему сделается, – беспечным тоном сказал медик, но глаза смотрели с тревогой. – Небольшим ожогом отделался. Щеку помажем мазью, руку забинтуем – и будет как новенький. И за каким чертом вас пронесло к Драконьему Рву?

– И вовсе не к Драконьему Рву… – пробормотал Димка и сделал попытку сесть. Попытка не удалась. Комната качнулась и поплыла куда-то вверх.

– Лежи! Не вставай пока! – придержал его за плечи медик. – Тебе нужно прийти в себя. Ты, говорят, с прыгунцом встретился?

– Встретился… – неохотно сознался Димка, пытаясь вспомнить, что же там произошло у Барьера. Сначала были медузы, затем прыгунец. Открытая пасть-воронка… Обжигающий холод. Затем грохот, синий огонь… И червь словно бы сам втянулся в свою пасть. Было ли это?

– А как… Как мы выбрались?

– Лежи, не вставай, – снова повторил медик, прижимая к Димкиной щеке тампон с вонючей болотной мазью. – Повезло тебе, видимо, дураку. От прыгунца невозможно убежать.

– А мы и не…

– Мы в траву спрятались! – неожиданно громко перебила Димку Васька, сверля друга многозначительным взглядом. – Нам повезло!

– Подожди… Мы не успели спрятаться. Был синий огонь… грохот, и червь втянулся сам в себя…

– Огонь? – медик нахмурился. – Прыгунец… втянулся в себя?

– Да не было никакого огня! – снова встряла Васька. – Это ты головой о камень треснулся – вот и показалось.

– Ну как же не было… – возмутился было Димка, но тут заметил стоявшего за медиком Тихоню. Тихоня подмигивал ему изо всех сил и умоляюще прижимал палец к губам.

Димка изумленно вытаращился на друга.

Медик обернулся. Тихоня так и замер с одним закрытым глазом.

– Что с тобой, Тихон?

– Чешется, – дрожащим голосом пояснил тот. – Сил просто нет. Заразу, наверное, схватил какую-нибудь у этого рва!

– Не три глаза! Дай-ка посмотрю… – медик переключился на Тихоню. – Заразы, допустим, там никакой нет, а вот ядовитые папоротники встречаются. Ну-ка, пойдем поближе к окну… Посмотрим…

Пока медик занимался Тихоней, Васька мигом оказалась рядом и быстро зашептала одними губами:

– Молчи! Молчи!

– Так-с! – бормотал медик. – С глазами у тебя все в порядке. Веко незначительно воспалено, но это не страшно. Скажи матери, чтобы сделала настой из синей травы. Промывай перед сном глаза – и будешь как новенький… Трава-то у вас есть?

Димка, ничего не соображая, смотрел на Ваську.

Почему он должен молчать? Что не так? Что случилось?

Он вопросительно поднял брови.

Васька раздраженно покачала головой, снова прошептала «Молчи» и в качестве аргумента показала кулак.

Димка невольно улыбнулся. Головокружение почти прошло, обжигающая боль на щеке и руке немного утихла. И вдруг почему-то подумалось, что Васька, когда сердится или волнуется, становится какой-то особенной! Какой-то…

Дверь в медицинский модуль приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась вихрастая нахальная голова.

– Димка! Васька! Тихоня! Вы здесь? Вас по всему Светлому кругу ищут! Сам Самыч злой как черт! Или через пятнадцать минут вы будете на церемонии в общем строю, или пеняйте на себя!

– Тебя, Сережка, в твоей Семестрии разве стучать в дверь не учили? – буднично поинтересовался медик, не отрываясь от процесса закапывания в глаза Тихони синеватой жидкости из тонкой стеклянной трубочки.

– Простите, Петр Алексеевич! Учили! – ответил обладатель вихрастой головы и три раза демонстративно стукнул в дверь. – Нам бежать нужно! А то влетит всем!

– Вот и бегите, – разрешил медик. – А Дмитрий здесь останется! Ему полежать нужно. Чтобы мазь в рану впиталась, и в себя прийти.

– Не нужно мне лежать, – уверенно возразил Димка, садясь на кушетке. – Я с ними пойду!

– Уверен? – медик, чуть прищурившись, посмотрел Димке в глаза. – Ну-ка, вытяни руки перед собой!

Димка вытянул.

– Теперь присядь пару раз.

Димка присел. Не то чтобы идеально, но присел.

– Ладно! Давай запястье мазью намажем – и можешь идти.

На мазь Димка был согласен.

Глава 3

От медпункта до площади перед Башней было совсем рукой подать. Тропинка пролегала между тенистой рощей хлебных пальм и мельницей-пекарней. От рощи тянуло влажным сладковатым запахом перезрелых плодов, от пекарни – тонким ароматом свежевыпеченного хлеба.

Стояла непривычная тишина. Мельница не работала. Обычно скрежещущие на всю округу жернова не крутились. Мельник, видимо, уже давно принарядился в праздничную с золотистой отделкой рубашку и стоял в рядах зрителей на площади.

За мельницей-пекарней среди пальм виднелась кузница, а за ней столярная фабрика, и дальше уже почти скрывалась среди листвы деревьев типография. Тропинка огибала мельницу, ненадолго углублялась в заросли ползучего бамбука, а затем выходила прямо на улочку, бегущую между стройными рядами бунгало прямо к площади. Все расстояние при хорошей ходьбе можно было преодолеть минут за десять.

Димка с удовольствием вдохнул носом запах свежевыпеченного хлеба и почувствовал, как желудок тут же отозвался бурлением. Вдруг ужасно захотелось есть. И видимо, не ему одному, потому что Васька наклонилась, подобрала с земли сухую суковатую палку и, не прицеливаясь, метнула ее прямо в гроздь хлебных «булок» под кроной ближайшей пальмы. Пара перезрелых плодов упала прямо к ее ногам.

– Живот заболит, – с неудовольствием хмыкнул Тихоня.

– Не заболит, – беспечно ответила Васька, разламывая «булку» пополам. Мякоть была сочная, брызжущая сладким соком во все стороны.

– Кому еще? – Васька протянула вторую половину друзьям.

– Опаздываем! – взмолился Тихоня.

– Да не… Успеваем! – хлопнул его по плечу Сережка. – Это я так… Это я специально «шухер» устроил, чтобы медик отвязался быстрее! Дай-ка мне!

И он протянул руку за половинкой «булки».

– Сдохну сейчас от голода!

Васька снисходительно улыбнулась и, вручив Сережке половинку сочного плода, другую половинку протянула Димке.

– Держи.

Но Димка вдруг понял, что есть ему совершенно не хочется. И даже больше того. Вид Сережки, жадно впившегося зубами в мякоть «булки», вдруг вызвал тошноту, желудок словно скрутило в узел. Стало трудно дышать, словно кто-то намотал вокруг груди канат и теперь резко и сильно затянул его. В ушах зашумело.

– Спасибо… не хочется, – через силу улыбнулся он.

– Может быть, тебе нужно было остаться в медпункте? – нахмурился Тихоня. – Медик же говорил…

– Да все со мной нормально, – осторожно выдохнул Димка. Ощущение затянутого каната прошло так же быстро, как и появилось. Шум в ушах тоже пропал. И только желудок еще оставался в болезненно сжатом напряжении.

Васька и Тихоня тревожно переглянулись. Они это сделали быстро, но Димка заметил. И ему это не понравилось. Как и то, что происходило в медпункте. Какие-то непонятные намеки. Какие-то тайны. Это повелительное: «Молчи!» как неразумному ребенку.

Димка еще раз глубоко вдохнул, и узел в желудке стал окончательно расправляться.

– Что там было у Барьера? – спросил он, глядя Ваське прямо в глаза. – Что случилось?

– Ничего, о чем стоило бы говорить прямо сейчас, – хмыкнула девочка и отвернулась.

– Не… А действительно, чего стряслось-то? – вмешался Сережка. Его рот был набит мякотью пальмовой «булки», по подбородку текли липкие желтые струйки сока.

– Не говори с набитым ртом! – не глядя, бросила ему Васька. – Что случилось? Мы еле ноги унесли от прыгунца. Вот что случилось! Этого мало? И теперь из-за медика о нашем походе к Барьеру узнают все!

– Да ерунда какая, – Сережка рассмеялся. – Делов-то! Что такого?

– Конечно ерунда! Не тебя же вызовут на Совет круга!

Сережка отбросил толстую кожуру в кусты и растерянно вытер рот рукой.

– На Совет? Это… А вы скажите, что я был с вами! Я сам скажу! Так будет честно. Я же хотел с вами, просто не смог!

– Да хватит трепаться! – неожиданно резко и раздраженно, что ему было совсем не свойственно, сказал Тихоня. – Надоело! Пойдемте, не то действительно опоздаем!

– Тихонь… ты что? – опешил Сережка. – Я же серьезно…

– Чего он? Чего я сказал-то?Но Тихоня уже быстро шагал вперед по тропинке. Сережка тряхнул вихрастой головой и непонимающе посмотрел на Димку.

– Чего сказал! Чего сказал! – передразнила его Васька. – Ничего дельного ты не сказал! Чем нам поможет то, что ты вызовешься с нами на Совет?

Она, видимо, хотела сказать еще что-то хлесткое, но передумала и зашагала по тропинке следом за Тихоней.

– Чего это они? – в голосе Сережки звучала обида.

Димка и сам бы очень хотел знать «чего». И ежу понятно, что Васька и Тихоня темнили: они пытались увести разговор в сторону, но делали это слишком грубо. Во всех смыслах этого слова. А каков Тихоня! Таким раздраженным и нервным Димка видел друга впервые. Казалось, еще секунда – и тот выдаст пару крепких словечек из лексикона кузнеца Семеныча прямо в улыбающееся лицо ни в чем не повинного Сережки! И Васька тоже хороша… И ежу понятно: они уводили разговор в сторону именно при Сережке! И тогда в медпункте – при медике – когда Димка заговорил про синий огонь и о том, что червь «втянулся сам в себя». Это было последнее, что он помнил. А что было потом? Как он оказался в медпункте? Что могло случиться страшнее, чем встреча с червем-прыгуном? И что, в конце концов, происходит, друзья-товарищи!?

Все эти мысли вихрем пронеслись в Димкиной голове, а когда пронеслись, он обнаружил, что Сережка все еще смотрит на него в ожидании ответа. Причем скорее не ответа, а хоть какой-то дружеской поддержки. Сережка не был обидчивым, но сейчас его, видимо, задело.

– Сам ничего не понимаю, – только и смог сказать Димка другу. – Да и голова побаливает, соображаю туго. О камень навернулся. Слышал же, Васька говорила.

– Слышал, – расстроенно вздохнул Сережка, махнул рукой и тоже зашагал вверх по тропинке к рощице ползучего бамбука.

На ходу он пытался собрать все мысли воедино, но получалось плохо. Неожиданная боль в желудке утихла, однако голова действительно работала туго. В этом он не соврал Сережке. Такое бывает после долгого сна в душной комнате, когда в руках и ногах чувствуется слабость, в голове кружится, а во всех движениях ощущается неприятная дискоординация. Все путалось – Барьер, фиолетовые медузы, червь, синий огонь. Димка чувствовал, что упускает что-то важное, какую-то маленькую деталь, которая могла все объяснить и расставить по местам. Но эта мелочь ускользала от него, словно юркая бабочка-обманка, которую пытаешься поймать ладошками: вроде бы вот она, перед тобой, а хвать – и в ладонях пусто.

Димка уже миновал заросли бамбука, и тропинка плавно перешла в утоптанную, посыпанную песком улочку, ведущую через жилой круг к Башне на центральной площади. Улочка называлась Радиус-2. По ее бокам, в окружении цветников, тянулись живописные веранды бунгало, увитые лианами и побегами винограда. По вечерам, после того как гасло Солнце, на этих верандах было хорошо сидеть в плетеных креслах-качалках, пить вкусный коктейль, приготовленный по одному из бесчисленных бабушкиных рецептов, и слушать удивительные истории о Борьбе Белых и Черных Хранителей, о Башне, о Солнце на длинном канате и о страшных чудовищах за Барьером.

– Димка, постой! – отвлек от мыслей знакомый голос.

Димка остановился. По низким ступенькам бунгало, до самой крыши увитого драконьими розами, сбежал высокий светловолосый парень. На нем была новенькая белая туника выпускника Семестрии, перехваченная золотым сверкающим поясом, и он все время одергивал ее рукой с непривычки.

– Привет! – радостно отозвался Димка. Кого-кого, а Борьку он всегда рад был видеть. – Крутой прикид!

Борька немного смутился, снова одернул тунику, но тут же улыбнулся, разглядывая потрепанный вид Димки.

– У тебя вид еще круче! Что с лицом?

Димка не видел смысла что-то скрывать от Борьки. Именно благодаря ему он впервые узнал о «Всплеске». Вернее, Борька как-то по большому секрету рассказал, что в библиотеке, в кабинете Сам Самыча, есть «запрещенные» книги.

Книги, которые не дают читать не только ученикам Семестрии, но и запрещают к изучению вообще, даже на Факультете Философии. Раньше-то их изучали, но последние пять лет, после последних выборов в Совет Хранителей, они оказались под запретом.

Совету, конечно, виднее! Хранители мудры и прозорливы: раз книги под запретом, значит, они опасны для молодых неокрепших умов. И для немолодых неокрепших тоже! Но чем строже запрет, тем сильнее он манит, не так ли?

Борька просто хотел поделиться с другом секретом! И, возможно, немного похвастаться. Ведь кто знает, возможно, когда-нибудь ему удастся заслужить доверие Сам Самыча настолько, что тот позволит одним глазком взглянуть на тайные знания! И, конечно, он, Борька, поделится этими знаниями с другом!

Но Димка не хотел ждать этого «когда-нибудь»! Он жаждал знаний немедленно!

Одним словом, пока Сам Самыч был занят правописанием с первоклашками, Димка нахально выкрал одну из «тайных» книг библиотеки.

Дело это было несложным. Библиотека представляла собой комнату в одном из просторных бунгало Семестрии. Прилегала она к кабинету учителя, а за кабинетом был просторный учебный класс.

Все знают, что когда Сам Самыч ведет урок, он ничего постороннего не видит и не слышит. Так что можно было вынести не только одну книгу, но и всю библиотеку, включая плетеные кресла, шкафы и запыленную коллекцию засушенных насекомых Светлого круга.

Димка коллекцию выносить не стал. Он взял только «Теорию Большого Барьера». Влез в широкое окно кабинета, прокрался в библиотеку – и готово!

Знал бы он тогда, к каким катастрофическим последствиям приведет его шалость!

Борька, когда узнал о Димкиной выходке, закатил глаза и схватился за голову! В отличие от Димки, он был прилежным учеником, любимчиком учителей и родительского круга надзора. Тайком влезть в библиотеку! Такое и в голову не могло прийти.

Вот и сейчас он смотрел на Димку с улыбкой, но во взгляде чувствовалась тревога. Его взгляд словно говорил: «Опять ты ввязался в неприятности!»

– Это он? – Борька осторожно указал на Димкину обожженную щеку.– Мы были у Барьера! – выдохнул Димка. – Всплеск? – сразу оживился Борька, и тревога в его взгляде сменилась живейшим интересом. – Ты видел «всплеск»? И… что там? – Нет, – мотнул головой Димка. – Прыгунец помешал. Появился гад, когда не ждали… – Прыгунец? – изумился Борька, и тревога вновь появилась в его взгляде. – Не может быть… В мае их не бывает… – Угу. А этот не читал наших умных книг и появился!

На веранду бунгало с драконьими розами вышла женщина в праздничной светло-синей тунике и легкой накидке.

– Здравствуй, Димочка! Здравствуй! Поспешите, мальчики.– Боря, вы с другом можете обсудить свои дела по дороге! – сказала она мягким, но не допускающим возражений голосом. – Да, мама, конечно, – отозвался Борька. – Здравствуйте, Наталия Васильевна, – вежливо наклонил голову Димка.

И мальчики поспешили.

Перед самой площадью они расстались. Но договорились, что после Церемонии Димка все расскажет! Непременно!

Борька на время даже забыл о волнении перед предстоящим Ритуалом распределения. Еще бы, его друг лично видел Червя-прыгунца! Того самого, которым пугают непослушных детей, о котором рассказано столько страшных историй на ночь и которому в «Теории Большого Барьера» уделена целая глава с красочными рисунками.

Кто мог подумать, он действительно существует!

Димка же был рад, что их разговор отложился. Ему все же нужно собраться с мыслями и наконец как следует потолковать с Васькой и Тихоней. Конечно же, с глазу на глаз. Что-то они скрывают, и непонятно почему.

Глава 4

На площади было многолюдно, и Димке пришлось протискиваться сквозь оживленно-шумную толпу родителей, уже заранее собравшихся и уже заранее волнующихся.

Мельком он заметил своего отца, который о чем-то спорил с соседом, и маму, рассеянно наблюдающую за суетливо-бестолковой возней младшеклассников в передних рядах. В один миг ему даже показалось, что она просмотрела в его сторону. Димка даже присел, сделав вид, что поправляет ремешок сандалии.

– Эй, парень… – буркнул споткнувшийся о него грузный дядька. – Чего расселся? Затопчут…

Димка извинился и осторожно встал. К счастью, мама смотрела в другую сторону.

Родители были уверены, что с самого утра он, как прилежный ученик, вместе с такими же, как и он, прилежными друзьями помогает волонтерам готовить площадь к празднику. Во всяком случае, именно так он объяснил свой ранний уход из дома.

Уже выстроились полукругом на площади перед Белой Башней все ученики Семестрии. Уже поднялся на колокольню Башни вчера еще выпускник философского факультета, а ныне Младший Хранитель Круга Мишка Сазонов. Не только поднялся, но и даже взялся за веревку колокола, с трепетом готовясь к ответственной миссии. Уже взошел на помост перед башней Хранитель Ритуолог, проверяя, все ли готово к появлению Совета Хранителей и торжественному началу.

Одним словом, всем было не до Димкиной компании. Но Сам Самыч, похоже, действительно сердился. Впрочем, вывести учителя из себя было делом плевым. Невысокий, полный, лысеющий, он моментально наливался пунцовой краской при малейшем намеке на непослушание. Правда, сердился он безобидно и даже немного смешно. Начинал часто дышать и пыхтеть, словно чайник на плите, мелко притоптывал правой ногой и, указывая на провинившегося, громким шепотом выговаривал: «Вы страшно меня разочаровали! Страшно!» Ко всем воспитанникам он неизменно обращался на «вы», вне зависимости от их возраста. Надо ли говорить, что Сам Самыча любили. А прозвище свое он получил за свою неизменную присказку «сам-сам».

– Нет уж, милый мой, – приговаривал Сам Самыч, когда к нему подходили за объяснением какой-нибудь сложной и непонятной задачи. – Пожалуйста, потрудись сам! Сам-сам!

Однако через минуту уже «сам» увлеченно втолковывал ученику неподдающийся урок.

– Ну, наконец-то! Наконец-то! – пыхтя и притоптывая правой ножкой, воскликнул он, едва завидев протиснувшихся в строй одноклассников опоздавших друзей. – Где вы бродите? И что это с тобой?

Сам Самыч даже перестал пыхтеть, уставившись на забинтованную руку и пунцовую от ожога щеку Димки.

– Упал он, Сам Самыч! – весело доложил вихрастый Сережка.

Сам Самыч что-то хотел пропыхтеть в ответ, но безнадежно махнул рукой и побежал к Белой Башне докладывать, что все ученики в сборе. Бежал он, забавно подпрыгивая, то и дело запинаясь.

Димка улыбнулся. Настроение было прекрасным. Все было просто замечательно. Белый шар Солнца ослепительно сиял над Башней, а над ним в вышине конденсировались на поверхности Барьера редкие облачка. Значит, после того как погаснет Солнце, пойдет дождь. Нет ничего лучше ночного дождя! Можно будет выбраться из бунгало и стоять во дворе, высоко задрав голову и раскинув руки навстречу прохладным каплям. А утром уже не нужно будет идти в школу! Учебный семестр закончен! Впереди длинные каникулы. Как же хорошо!

И пусть он на этот раз не засек «всплеск» за Драконьим Рвом, но зато видел медуз! Он видел червя-прыгунца! Вблизи! Этого червя и издали-то мало кто видел! А тут можно было рукой дотронуться! Обалдеть!

Червь вновь возник в его памяти в мельчайших деталях. Толстое полупрозрачное тело. Огромная воронка рта. Черт! Он же мог их сожрать! Его-то, дурака, точно. Запылала и запульсировала обжигающими толчками щека. Димка невольно дотронулся до нее кончиками пальцев. Хорошее настроение улетучилось.