200 голосов в моей голове. История женщины с самым уникальным расстройством личности

Моник Поллони

200 голосов в моей голове

История женщины с самым уникальным расстройством личности

Берте, которая, как и Анна, страдала в детстве. Всю свою жизнь она никогда не переставала вкладывать себя в поиски спокойствия. Ее решимость «разбить скорлупу» позволила ей впустить свет и таким образом покинуть этот мир в состоянии глубокой любви, которой она так хотела достичь

Самое главное в нашей истории – это то, что это история любви. Мы, идентичности, не сделали ничего плохого. Нам не нужно прятаться или стыдиться. Мир должен знать правду.

– Джой, одиннадцать лет, одна из множественных личностей

© Нечаев С.Ю., пер. на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Предисловие

Моник Поллони написала увлекательный рассказ о замечательной женщине с диссоциативным, или множественным, расстройством личности (ДРЛ).

Диссоциативные расстройства стали моей специализацией в последние три десятилетия. И когда я читал эту книгу, я имел удовольствие наблюдать описанный в этой книге случай ДРЛ, в центре которого была встреча двух женщин: Анны и Моник. Приятная альтернатива стандартной клинической истории. Постепенно, в ходе развития их отношений, появляются знакомые клинические особенности ДРЛ. Технический жаргон вводится редко и исключительно для того, чтобы пополнить словарный запас тем, что в противном случае было бы трудно выразить обычными словами. Описание самой патологии в значительной степени точное и понятное.

Многие детали сразу кажутся правдивыми: опыт Анны с самой собой и с другими своими внутренними сущностями (или альтер-эго, личностями, идентичностями, самооценками); переживания внутренних «других» и их отношения с Анной, с ее мужем и их окружением. Точно так же, как развивалась сама Анна на протяжении многих лет, развивались и ее внутренние личности, в том числе в контексте ее отношений с Моник. Возникали моменты «вторжения» этих личностей в отношения Анны, соприсутствия с ними, а также моменты эволюции совместного сознания и сотрудничества этих идентичностей друг с другом. Зародился целый виртуальный внутренний мир, в котором эти личности живут и взаимодействуют.

Анна во многих отношениях – типичный клинический случай ДРЛ. У нее много внутренних идентичностей: младенцы, дети, подростки, взрослые обоих полов. Некоторые из них фрагментарны, другие более существенны; небольшое количество из них время от времени присутствует во внешнем мире, но большинство почти всегда остается внутри нее.

Личная история Анны, в которой есть систематическое жестокое обращение с раннего детства, осложняется, с одной стороны, травмирующей историей ее семьи, охватывающей несколько поколений, а с другой стороны, системной несправедливостью, проистекающей из невежества, неверия и типичных предрассудков. (Хотя ее случай, возможно, хуже, чем случаи, с которыми лично я имел дело.) Ее постепенное открытие своей более ранней истории, часто возникающее как «срабатывание» посттравматического стресса одной из ее внутренних личностей, также типично. Следует отметить, что в ее жизни также было несколько заботливых взрослых, которые оказывали ей небольшую, но крайне важную помощь, такую как понимание и сострадание; они очень помогли Анне дожить до взрослого возраста.

Осложнения в школе и в социальных взаимодействиях, описанные в этой книге, также знакомы людям с ДРЛ. В этой книге хорошо представлен бурный подростковый период общения с больничными службами и психиатрами, ставящими неправильные диагнозы и предлагающими методы лечения, которые не подходят. Еще одна характерная деталь в биографии таких людей – задержка Анны с окончанием школы, за которой последовали попытки компенсировать это во взрослом возрасте.

Тем не менее все эти проблемы сделали Анну исключительной женщиной: ее опыт в соколиной охоте замечателен сам по себе, но ее необычайно тесное и продолжительное сотрудничество со своим белоголовым орланом Эдди – редкость даже среди соколиных охотников. Кроме того, ее отношения с птицей сыграли важную роль в ее встрече с Моник, поскольку их (как и мужа Анны) объединяет большая любовь к животным: енотам, собакам, лошадям и птицам.

Ричард, исключительно понимающий и преданный муж Анны, – редкость для пациентов с ДРЛ; как и ряд обстоятельств, которые привели их к жизни в идиллической сельской местности – для таких пациентов это более безопасная, умиротворяющая среда по сравнению с шумной, оживленной, требовательной и вызывающей городской обстановкой. Спокойная загородная жизнь обеспечивает Анне мир и безопасность, позволяя ей открыто и честно рассказывать о своем существовании, раскрывать свои фундаментальные идеалы, силу, честность, сострадание и мужество, а также свободно проявлять свои внутренние личности. Еще одним преимуществом Анны является ее креативность: в самовыражении, в искусстве, в музыке.

Я рад, что мадам Поллони нашла меня, посоветовалась со мной и пригласила прочитать ее книгу. Я также рад, что она предложила мне написать это предисловие.

Джон А. О’Нил, доктор медицинских наук,

психиатр-психоаналитик,

Канадское общество психоанализа

Международное общество по изучению травм и диссоциации

Введение

С самого начала моего профессионального пути человек всегда находился в центре моих интересов. Но чтобы понять, что двигало мной во время написания этой книги, нужно вернуться в прошлое, когда животные занимали заметное место в моей жизни. В моем детстве дома были кошки, и в юности я забирала к себе домой всех окрестных бездомных кошек. Моя мать иногда разрешала мне оставлять их у себя в комнате на ночь. Иногда я прятала их под одеялом на своей кровати, чтобы родители не догадалась. Поэтому неудивительно, что, повзрослев, я начала свою карьеру в области защиты животных. Поскольку мне всегда нравилось общаться с животными и людьми, этот выбор стал для меня естественным.

Сначала я несколько лет проработала в ветеринарной лечебнице в Монреале, а затем вложила средства в дело защиты животных, основав в 1984 году совершенно новое общество по предотвращению жестокого обращения с животными в Лавале (SPCA Laval – к сожалению, эта организация была вынуждена закрыть свои двери в 2008 году). Ее основатели, доктора Морис Барретт и Мишель Тюркотт, предложили мне должность директора по реализации этого проекта. Какое прекрасное приключение – основать приют для кошек, собак, птиц, грызунов и других диких животных, чтобы заботиться о них с любовью, уважением и достоинством! Я оставалась там до тех пор, пока осенью 1990 года не уехала в Ванкувер.

В том же году я ответила на предложение о работе, поступившее с западного побережья; я хотела выйти на новый уровень в региональном отделении BC SPCA в Ванкувере в качестве операционного директора в десяти приютах Большого Ванкувера и руководителя отдела расследований случаев халатности и жестокого обращения. Эта работа в течение десятка лет оказалась для меня очень хорошей школой, позволив понять в том числе и поведение людей, как правило, более сложное, чем поведение наших друзей-зверей. Это был долгий путь, полный вопросов, почему вынуждены страдать беззащитные существа, особенно животные и дети.

Все эти годы я усердно давала интервью средствам массовой информации в качестве официального представителя SPCA, и позже это привело меня к тому, что я начала вести передачу о жизни животных на «Радио-Канада». Это впоследствии открыло мне путь к карьере телеведущей, режиссера и журналиста в общественной телекомпании, чем я увлеченно и занимаюсь уже более двадцати лет.

Эта профессия позволяет мне проявлять интерес к путешествиям художников и людей, живущих необычной жизнью, маргинализированных людей, которых часто неправильно понимают другие из-за того, что они живут за пределами установленных социальных стандартов и норм комфорта. Разнообразные личностные качества окружающих нас людей, их выдающиеся способности или таланты обогащают наше мышление, но также могут изменить наши убеждения и ценности.

Вот уже более двух десятилетий эти встречи дополняют мою работу в качестве интервьюера, и я рада, что могу рассказать истории, которые дают почву для размышлений и позволяют по-другому взглянуть на наше общество. Я стала привилегированным наблюдателем, в первую очередь для того, чтобы оценить красоту мира, но также и для того, чтобы увидеть и обратное, например те удары судьбы, которые жизнь может нанести нам. Я испытываю восхищение и сострадание к людям, преодолевающим тяжелые испытания с силой и мужеством, в то время как другие печально погружаются во тьму.

Кстати, именно во время работы над фоторепортажем, опубликованным на веб-сайте «Радио-Канада» в июне 2020 года, я обнаружила ту самую очаровательную женщину, которая и вдохновила меня на эту книгу…

Моник Поллони

Глава 1

Встреча, которая изменила все

Осень 2019 года. Для работы над репортажем я связалась со своими подругами Изабель и Маргаритой, владелицами компании, расположенной в заливе Наноз на острове Ванкувер. Я искала редкую жемчужину. Поскольку их социальный и профессиональный круг отличался от моего, я подумала, что, возможно, они смогут помочь мне найти человека, который соответствовал бы моим ожиданиям. Имя Анны пришло им на ум довольно быстро.

Золотая история для любознательной журналистки

Анна – соколиная охотница, и именно в этом контексте Изабель и Маргарита впервые познакомились с ней. Соколиная охота – очень древнее ремесло, при котором хищных птиц используют для охоты или по крайней мере для отпугивания вредных животных. Анна занималась соколиной охотой, чтобы отпугивать канадских казарок, которые могут быть слишком агрессивными. Ее сопровождал Эдди, великолепный белоголовый орлан, с которым она ежедневно приходила на поле для гольфа в этом районе, чтобы попрактиковаться в своем ремесле.

Во время нашего разговора мои подруги рассказали мне, что Анна также является человеком особенным, пережившим в детстве серьезные психологические травмы, вызвавшие одновременно неизвестное и непонятное расстройство личности. Моя эмпатия в сочетании с журналистским любопытством побудили меня связаться с Анной. Одновременно заинтригованная и скептически настроенная, я повторяла себе, что ничего не потеряю, если спрошу ее, согласится ли она обсудить со мной свою жизнь. Если честно, у меня не было никаких особенных ожиданий. Я просто хотела узнать, не захочет ли она поговорить со мной.

К моему удивлению, Анна сразу согласилась дать мне телефонное интервью. Она сказала мне, что наконец чувствует себя готовой рассказать свою историю – она, которая всегда держала свою проблему в секрете, полная стыда и страха осуждения. Пришло время, когда она стала готова приоткрыть завесу над этим аспектом своей жизни. Она сказала совершенно ясно: «Пора миру это узнать». Я была очень тронута ее уверенностью.

Первый наш телефонный разговор состоялся 15 октября 2019 года. По тону голоса Анна показалась мне очень симпатичной и экспрессивной. Наш разговор в первую очередь касался ее профессии – соколиной охоты. Анна с энтузиазмом рассказывала, как с юных лет восхищалась хищными птицами и была полна решимости однажды начать работать с ними. Она смогла воплотить свою мечту в жизнь в восемнадцать лет, когда начала обучаться соколиной охоте.

Мне нравится работать с хищными птицами, потому что сначала мы должны их приручить. И только после того, как установлены доверительные отношения, мы можем начать работать с ними и воспитывать их.

– Анна

Затем наш разговор естественным образом перешел к травмам, которые она пережила в детстве. Анна доверилась мне без колебаний, как будто разговаривала с подругой. Я с интересом слушала ее историю, но журналистка во мне не могла не чувствовать некоторых оговорок… Как я могла узнать, действительно ли произошло то, о чем она рассказывала? По каким причинам она захотела рассказать мне об этих ужасах, когда мы едва знали друг друга? Ее уверенность тронула меня, но я все же была потрясена полученными признаниями. В конце этого первого разговора мы договорились встретиться снова. Мне нужно было время, чтобы все это переварить.

Едва я повесила трубку, как мой расстроенный вид обеспокоил окружающих меня коллег. Я не находила слов, чтобы выразить им то, что только что услышала. Я кратко пересказала, что разговаривала с женщиной, у которой было ужасное детство, но тем не менее, похоже, ей удалось достичь уровня эмоционального равновесия, позволяющего ей функционировать в жизни.

* * *

Постепенно ближе знакомясь с Анной во время последующих телефонных разговоров, я обнаружила человека, одновременно смелого, умного, воинственного, но в то же время мягкого и щедрого. Рассказывая о некоторых мрачных эпизодах из своей жизни, она порой останавливалась, говоря: «Это невероятно, не так ли?» И я могла только согласиться! В определенные моменты во мне зарождались волны сомнения, потому что ее история казалась совершенно неправдоподобной. Однако интуиция подсказывала мне, что надо продолжать углубляться в эту тему.

Именно тогда в моей голове оформилась идея фоторепортажа для «Радио-Канада» («Анна и ее миры»1). Я захотела встретиться с Анной, чтобы побольше узнать о пути, пройденном ею, и, таким образом, осознать масштаб того стремления к равновесию, которое она ощутила много лет назад. Поэтому я спросила разрешения приехать к ней и провести несколько дней в ее загородном уголке, на острове Ванкувер, в сопровождении моей коллеги Камиллы Верне, фотографа и видеооператора. Камилла была не менее взволнована этой историей, чем я, и мы решили сделать все возможное, чтобы хорошо подготовить ее к этому потенциально дестабилизирующему визиту.

Мы запланировали двухдневное пребывание, чтобы по-настоящему погрузиться в повседневную жизнь Анны и понаблюдать за ней, за ее работой с орлом Эдди, за повседневным общением с супругом Ричардом. Мы отправились на остров Ванкувер, заинтригованные тем, что нам предстоит. Все, что у нас было, – это адрес. Будет ли Анна чувствовать себя достаточно уверенно, чтобы поучаствовать в нашем проекте, когда мы окажемся на месте?

На пути к приключению на всю жизнь

10 февраля 2020 года мы с Камиллой направились на микроавтобусе к дому Анны и ее супруга Ричарда, в великолепный район залива Наноз, что на восточном побережье острова Ванкувер, примерно в двадцати километрах от парома Нанаймо.

Чем ближе мы подъезжали к месту назначения, тем больше природа окружала нас своей красотой. Прибыв по нужному адресу, мы двинулись по извилистой дороге, обсаженной высокими деревьями, покрытыми мхом, словно ведущей в заколдованный лес. Это было хорошее предзнаменование. Я спросила Камиллу, как она себя чувствует. «Немного нервничаю», – ответила она мне. Я продолжила в том же духе, пытаясь найти слова, которые успокоили бы нас обеих: «Мы здесь, чтобы узнать нерассказанную историю. Мы потратим столько времени, сколько потребуется, чтобы познакомиться с Анной, и мы приспособимся к ее ритму. Мы будем с уважением относиться к тому, что она нам предложит, без какого-либо давления. У нас есть два дня, чтобы получить информацию, которую Анна будет готова доверить нам для этого репортажа. По прибытии в пункт назначения, чтобы не пугать ее, мы оставим камеру, фотоаппарат и остальное оборудование в микроавтобусе».

На последнем повороте дороги перед нами открылась захватывающая дух красота. Я спонтанно нажала на тормоз, как бы ставя на паузу открывающуюся нам картину и, таким образом, давая нам время погрузиться в пейзаж. Мы с Камиллой были поражены великолепием маленького райского уголка, который только что предстал перед нами. «Какая красота!» – воскликнули мы одновременно. Вот мы и прибыли к месту назначения, в дом Анны и Ричарда.

Мы понятия не имели, что нас ждет, и были очарованы увиденным. Справа от нас стоял красивый небольшой серый деревянный дом с покатой крышей, рядом – уютная веранда. С крыши свисали кормушки для птиц и цветочные горшки. В глубине дома можно было увидеть большой вольер, из которого Эдди, великолепный белоголовый орлан, наблюдал за нами, неподвижно сидя на своем насесте. Кажется, он думал: «Смотри-ка, визитеры!» Мы потратили время на то, чтобы все обдумать. Место было волшебное и безмятежное.

Анна и Ричард тепло приветствовали нас, и мы обменялись дежурными фразами. Первое, что нас поразило, – это красота Анны, коренастой женщины за пятьдесят. У нее был кристально чистый взгляд, голубые глаза изучали нас нежно и глубоко. Уже услышав голоса друг друга по телефону, мы теперь знакомились друг с другом вживую. Она была довольно стройная, с длинными гладкими светлыми волосами. Я заметила, что у нее тонкие руки и длинные пальцы. Она была похожа на фею, и в ней была видна чистота души. Ричард, высокий бородатый мужчина с каштановыми волосами и широкой детской улыбкой, тепло приветствовал нас. Их доброта быстро заставила нас чувствовать себя вполне комфортно.

Пара пригласила нас войти в дом, но всего через пять минут после начала нашего разговора произошла странная вещь: взгляд Анны начал трансформироваться, как будто там появилась пустота. Мы с Камиллой молча наблюдали, немного заинтригованные. Я заметила, как зрачки глаз Анны начали сужаться, и выражение ее взгляда изменилось. Она казалась все более пугливой и уязвимой. Я была в тупике. Я отметила, что ее поза также поменялась, тело напряглось, а ее длинные пальцы начали подергиваться. Сбитая с толку, я поинтересовалась, все ли в порядке.

Анна подтвердила кивком, что все в порядке, и все же ее взгляд, похоже, выражал что-то еще. Я подумала, что она, возможно, смущена, потому что мы вторглись в ее личную жизнь более разительным образом, чем просто телефонным разговором. Я спросила, нервничает ли она, и услышала, как тоненький голосок произнес короткое «да». Я попыталась успокоить ее, уверяя, что мы тоже немного нервничаем. Хоть я и пыталась разрядить атмосферу, меня саму одолевало беспокойство. Я задержала дыхание. Камилла молча стояла сзади. Внезапно Ричард сказал нам тихим, улыбающимся голосом: «Вот, похоже, Джой теперь с нами!» Эта фраза все поменяла! Слова, подтвердившие мои сомнения!

Итак, именно в то утро я познакомилась с Джой, маленькой девочкой с высоким голосом и смеющимися глазами, которая сразу сказала мне, что долго и с нетерпением ждала встречи со мной. Джой – это не просто маленькая девочка. Это идентичность ребенка, воплощающаяся во взрослом теле Анны. И, как я узнала в ближайшие месяцы, Джой была не одна. Были также Дэн, Келси, Симона, а также десятки других личностей, которые существовали внутри Анны и помогали ей пережить серьезные детские травмы.

Впервые в своей жизни я встретила человека с диссоциативным расстройством личности (ДРЛ). И собиралась на несколько месяцев погрузиться в то, что потом станет книгой, которую вы сейчас держите в руках.

Глава 2

Преобразующий визит

Во время нашего последнего телефонного разговора перед первым визитом к Анне я поинтересовалась у нее: возможно ли, чтобы одна из идентичностей появилась перед нами во время нашего пребывания? Она допускала, что вполне вероятно, что одиннадцатилетняя Джой проявит себя. Поскольку у меня никогда не было такого опыта, я спросила ее, что нам делать, если это произойдет. Анна поспешила успокоить меня: Джой (в переводе с французского – «радость») зовут так потому, что она очень общительная и веселая. Для Анны все было очень просто: лучшее, что мы могли бы сделать, – это общаться с ней так же, как мы обычно общаемся с ребенком того же возраста.

* * *

Хотя Анна предупредила нас, мы с Камиллой были удивлены, когда Джой появилась перед нами так быстро, прыгая от радости, с момента нашего первого визита! Она больше не сдерживала себя, она была рада нашему знакомству. «Я очень ждала, когда ты приедешь, Моник! Я не могла больше ждать!» – воскликнула она, вся взволнованная.

Затем Ричард любезно напомнил девочке, что мы здесь, чтобы взять интервью у Анны, а не у нее. Она заявила, что согласится предоставить слово Анне без проблем, когда придет время для интервьюирования. (Позже Анна расскажет мне, что она действительно в тот момент пыталась помешать Джой так внезапно появиться, но потерпела неудачу.)

Ричард пригласил нас сесть за кухонный стол и предложил выпить чаю. Держа напиток в руках, мы с Камиллой чувствовали себя спокойнее в этом теплом доме. Однако все еще казалось, что мы оказались в каком-то фантастическом фильме или во сне. За этим столом все казалось нормальным как для зрелой женщины с повадками девочки, так и для ее супруга. Мы продолжили разговор, как будто ничего не произошло. У Джой был дар заставлять всех смеяться, и мы быстро поняли, что она оправдывает свое имя.

Затем я заметила, что ее веселое выражение лица начало тускнеть. Она закрыла глаза, потерла виски, как будто у нее началась мигрень. Она выглядела так, как будто вышла из сеанса гипноза или долгого сна. Она снова открыла глаза, и я узнала взгляд, который видела, когда мы приехали. Похоже, Анна собиралась вернуться, и мы молча наблюдали за этим переходом. Она перевела взгляд на нас и с немного смущенным видом сказала: «Господи, Джой не теряла времени даром!» Мы все засмеялись.

После этого неожиданного «визита» Джой, который длился добрых двадцать минут, я испытала некоторое облегчение, зная, что лед тронулся: почти сразу после приезда мы стали свидетелями перехода к другой идентичности. Джой была дружелюбной и милой. В этот самый момент я поняла, что следующие сорок восемь часов изменят нашу жизнь.

* * *

После встречи с маленькой Джой мы с Камиллой провели (в доме Анны и Ричарда) два дня, чтобы лучше узнать Анну и ее идентичности, но также и Ричарда, ее супруга. Время от времени Джой возвращалась, чтобы повлиять на ход событий и, конечно же, рассмешить нас.

Мы заметили, что взаимодействие пары пронизано любовью и прекрасным соучастием. Из этой первой встречи я вынесла образ мирной жизни двух влюбленных в оазисе покоя, где время, кажется, течет медленнее, как и у других островитян.

Повседневная жизнь Анны и Ричарда была похожа на повседневную жизнь большинства людей: Анна ходила на работу, занималась йогой, у нее были свои встречи; Ричард, инженер на пенсии, также занимался своими делами и спортом, а также домашним хозяйством. Все казалось нормальным, и все же, когда они встречались вечером в доме, в любой момент без предупреждения мог начаться хаос. В голове Анны множество идентичностей разделяли калейдоскопическое пространство ее внутреннего мира, и они не всегда ждали приглашения, чтобы навязать себя, – что и было одним из последствий диссоциативного расстройства личности.

В конце двухдневного пребывания в их компании мы накопили массу часов звукозаписи, но я возвращалась домой с гораздо большим количеством вопросов, чем ответов: больше всего на свете мне хотелось лучше понять, что такое диссоциативное расстройство личности (ДРЛ), а оно выглядело очень и очень сложным.

Травмирующее детство

Откровения Анны о жестоком обращении, которому она подверглась, были настолько ужасны, что меня не раз одолевали сомнения во время нашего визита. Я говорила себе, что, возможно, она выдумывает эти воспоминания, как и все эти на первый взгляд неправдоподобные истории. Как могут люди хотеть причинить столько вреда ребенку, как они могут быть такими жестокими?

Чтобы понять путь Анны, нужно вернуться далеко назад. Очень далеко назад. Новорожденную светловолосую девочку первые четырнадцать месяцев ее жизни шесть раз переносили из одной приемной семьи в другую, пока ее не удочерила одна семья из Северного Онтарио. В этой семье из четырех детей Анна была единственной приемной. По ее словам, она также была единственной, кто получил серьезные душевные травмы. В разговоре, который у меня будет позже с ее сестрой Сьюзен, она подтвердит мне: с Анной обращались иначе, чем с другими детьми, и сама Сьюзен считала это несправедливым.

Я родилась в 1965 году, и при рождении меня звали Сабина. Моя мать никогда не давала согласия на то, чтобы меня удочерили. Ей было тридцать два года, когда я родилась, и она хотела оставить меня, но, к сожалению, насколько я узнала, после пребывания в психиатрической больнице ее признали неспособной надлежащим образом воспитать ребенка. Она так и не подписала документы, разрешающие удочерение, и, несмотря на все ее попытки оспорить это в суде, ей не удалось меня вернуть. Я была ее третьим ребенком. Ранее она уже лежала в психиатрической больнице из-за послеродовой депрессии после рождения второго сына. Потом родилась я, и меня забрали у нее, чтобы отдать на удочерение… Это то, что мне рассказали мои биологические братья. У моей матери был еще один мальчик после меня.