Ставка выше Небес

Когда Мишке стукнуло двенадцать, он решил, что пора переходить на новый уровень предпринимательства.

"Мам, помоги найти работу на лето," – попросил он Надежду. "Хочу сам зарабатывать."

Надежда, втайне гордясь самостоятельностью сына, договорилась со знакомой заведующей столовой на набережной. Так Мишка стал почти официально трудоустроенным – убирал со столов и помогал мыть посуду. Но его предприимчивая натура требовала большего.

Глава 4

В час пик, когда у кассы выстраивалась длиннющая очередь изнывающих от голода и жары отдыхающих, Мишка, как заправский делец, подходил к самым нетерпеливым клиентам в конце очереди:

"Уважаемые, зачем стоять полчаса? Могу организовать ваш заказ через служебный вход. Небольшая наценка за экономию времени – и через пять минут вы уже наслаждаетесь обедом!"

Наценку Мишка с чистой совестью клал себе в карман, справедливо полагая, что это плата за его предпринимательскую смекалку.

Однажды хозяин столовой, Семён Аркадьевич – грузный мужчина с вечно потным лицом и золотой цепью на шее толщиной с палец – подозвал Мишку:

"Слушай, пацан, тут такое дело… Мой шурин, дубина стоеросовая, закупил целую гору мороженого в рожках. А оно не идёт! Занимает всю холодильную камеру, мясо складывать некуда. Может, подтянешь еще пацанов в подмогу, продадите на набережной?"

Мишка почесал затылок и выдал:

"Семён Аркадьевич, давайте я его на пляже распродам! Там народу тьма, все разморённые на солнце – мороженое пойдёт на ура!"

Хозяин недоверчиво посмотрел на щуплую фигурку Мишки:

"Да ты что? Там же конкуренция! Там бабки с мороженым на каждом шагу!"

"Доверьтесь мне," – с серьёзным видом сказал Мишка. "Я знаю, как продать."

Семён Аркадьевич пожал плечами, но решил рискнуть. Загрузил в свой "москвич-пирожок" коробки с мороженым, посадил рядом Мишку, и они поехали к пляжу.

Хозяин остался стоять у машины, наблюдая, как Мишка, схватив коробку с мороженым, бежит на пляж. Он видел, как мальчишка подходит к загорающим, что-то им говорит, указывая в сторону машины, и – о чудо! – люди покупают мороженое. Одно, два, а иногда и целую упаковку!

Щуплая фигурка Мишки сновала между машиной и пляжем, как заведённая. Не прошло и часа, как первая партия мороженого была распродана. Они поехали за следующей. Потом ещё за одной. К вечеру всё мороженое, которое нужно было продать, было реализовано.

Вручая Мишке честно заработанные деньги, Семён Аркадьевич не выдержал:

"Слушай, а чего ты им там говорил? Почему все так охотно покупали? И почему ты всё время на меня показывал?"

Мишка хитро улыбнулся:

"Я говорил: 'Купите, пожалуйста, мороженое, а то вон тот дядька меня накажет, если я не продам'. И показывал на вас."

Семён Аркадьевич сначала нахмурился и даже замахнулся, чтобы дать Мишке подзатыльник, но потом расхохотался так, что его массивное тело затряслось:

"Ах ты, жук! Да из тебя бизнесмен получится почище меня!"

И, всё ещё смеясь, добавил к заработку Мишки ещё денег – за находчивость и предпринимательскую жилку.

"Запомни, пацан," – сказал он, вытирая выступившие от смеха слёзы, "в нашей стране выживет тот, кто умеет крутиться. А ты, я смотрю, уже крутишься как белка в колесе!"

Мишка, пересчитывая заработанные деньги, думал о том, что отчим, пожалуй, будет доволен – он применил на практике и логику, и психологию, которым тот его учил. А ещё он подумал, что в этой жизни, похоже, выигрывает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее. И это открытие ему определённо нравилось.»

Мишка неплохо заработал за лето. Его карманы приятно оттягивали купюры, заработанные честным и не очень честным трудом. Но предприимчивый ум не мог успокоиться. Наблюдательность – великая вещь, особенно когда ты с детства привык высматривать возможности там, где другие видят только мусор.

Каждый вечер, возвращаясь с работы мимо "Бриза" – прибрежного бара, где отдыхающие просаживали месячные зарплаты за один вечер, Мишка замечал, как грузный бармен Василич выносил на помойку целые мешки пустых бутылок из-под "Советского шампанского". Звон стекла отдавался в Мишкиной голове звоном монет.

"Эй, дядя Василич!" – окликнул он бармена однажды вечером. "А можно я эти бутылки заберу?"

Василич, вытирая вечно потные руки полотенцем, усмехнулся:

"Забирай, Михаил Предприниматель! Только смотри, не надорвись. Наши курортники шампанское хлещут как газировку".

Мишка стал регулярно наведываться к черному ходу "Бриза", собирая бутылки. На своей мойке в столовой он организовал целую производственную линию: отмачивал, отчищал, сушил и аккуратно складывал в ящики, которые прятал в подсобке с молчаливого согласия заведующей.

"Что ты с ними делать-то будешь?" – спрашивала она, качая головой.

"Бизнес, Марь Иванна, бизнес", – загадочно отвечал Мишка, подмигивая.

Когда сезон подошел к концу и поток отдыхающих иссяк, Мишка, пересчитав свои сбережения, направился прямиком к Семёну Аркадьевичу. Хозяин столовой, увидев серьезное лицо мальчишки, отложил газету:

"Ну, что там у тебя, юный капиталист?"

Мишка выложил на стол аккуратно перевязанную пачку денег:

"Семён Аркадьевич, мне нужна ваша помощь. Закупите для меня тридцать коробок "Шипучки". У вас же есть поставщики?"

Семён Аркадьевич поперхнулся чаем:

"Ты что, малой, самогонный бизнес решил открыть? Тебе ж еще и шестнадцати нет!"

"Нет-нет, это не для питья", – поспешил заверить Мишка. "Это… для эксперимента".

Хозяин долго смотрел на мальчишку, потом расхохотался:

"Ладно, чёрт с тобой! Люблю предприимчивых. Только если что – я не при делах, понял?"

Через неделю потрепанный "москвич-пирожок" Семёна Аркадьевича остановился возле Мишкиного дома. Из машины выгрузили коробки с дешевым игристым напитком "Шипучка", которое и шампанским-то назвать язык не поворачивался.

"Ну, и что дальше?" – полюбопытствовал Семён Аркадьевич, помогая занести последнюю коробку.

Мишка хитро улыбнулся:

"Дальше – магия преображения!"

Когда хозяин уехал, Мишка приступил к операции. Он аккуратно отпаривал этикетки с бутылок "Шипучки" и заменял их на сохраненные этикетки от "Советского шампанского полусладкого". Работа была кропотливой – каждая этикетка должна была сидеть идеально, без пузырей и перекосов.

"Мишка, ты что там химичишь?" – заглянула в комнату мать, увидев разложенные по всему полу бутылки.

"Мам, это школьный проект по… э-э… экономике", – не моргнув глазом соврал Мишка.

"Ну-ну", – недоверчиво протянула Надежда, но расспрашивать дальше не стала.

Через три дня кропотливой работы "Шипучка" превратилась в "Советское шампанское полусладкое", которое стоило в магазинах в четыре раза дороже. Мишка позвонил знакомому администратору кафе "Волна":

"Дядя Гриша, есть дело. Могу предложить партию шампанского. Настоящее, советское, с завода. Просто… без документов. Зато цена – в два раза ниже магазинной".

Администратор, прищурившись, осмотрел бутылки:

"А если проверка?"

"Какая проверка в несезон?" – резонно заметил Мишка. "К тому же, это же не паленая водка, а просто… скажем так, шампанское, которое немного заблудилось по дороге в магазин".

Сделка состоялась. Мишка получил свои деньги, в несколько раз превышающие вложения, а кафе "Волна" – приличную партию "элитного" напитка по бросовой цене.

Глава 5

Зимой семейство Парфёновых решило навестить родню Надежды в Забайкалье. Надя давно хотела познакомить родителей и многочисленных родственников со своим новым мужем Андреем и показать, каким замечательным мужчиной стал её сын.

Ты только не пугайся моего отца", – предупреждала Надя мужа в поезде. "Он у нас большой любитель выпить и заливать истории. Половина из них – чистой воды выдумка".

"Не переживай, Наденька", – улыбался Андрей, обнимая жену. "Я найду с ним общий язык".

Мишка, глядя в окно на проносящиеся мимо заснеженные пейзажи, думал о том, как расскажет деду о своих бизнес-подвигах. Дед всегда ценил смекалку и предприимчивость.

Встреча вышла шумной и радостной. Вся родня собралась в доме бабушки и деда – стол ломился от домашних разносолов, а дед, подкручивая седые усы, сразу взял Андрея в оборот:

"Ну-ка, зять, садись поближе! Надо познакомиться как следует!"

Дед наполнил рюмки и, хитро подмигнув, произнес:

"За знакомство! Чтоб жили вы с Надюшкой как… как эти… ну, которые в сказках живут!"

"Как Иван-царевич и Василиса Прекрасная?" – подсказал Мишка.

"Во-во! Как они! Только без Кощея и прочей нечисти!" – расхохотался дед.

Андрей, не привыкший к крепким напиткам, после третьей рюмки раскраснелся и начал рассказывать о своей работе в НИИ. Дед слушал с уважением, периодически вставляя:

"А вот у нас в деревне был один профессор… Так он, знаешь, такую машину изобрел – сама пашет, сама сеет, сама урожай собирает! Только вот незадача – её медведь в лесу разломал. Ревновал, видать, к технике!"

Все смеялись, а Андрей, к удивлению Нади, не только не обижался на розыгрыши деда, но и сам включился в игру, рассказывая байки из институтской жизни.

"Ну, Надюша, молодец!" – шептали тётки, обнимая племянницу. "Такого мужика отхватила – и умный, и добрый, и с юмором. Не то что твой первый, прости господи!"

Мишка тоже был в центре внимания – вытянувшийся за последний год, с умными глазами и хитрой улыбкой, он очаровал всех двоюродных сестёр и тёток рассказами о морских приключениях.

***

Вернувшись домой, семья Парфёновых зажила новой жизнью. Андрей, вдохновлённый предприимчивостью пасынка, решил не ограничиваться скромной зарплатой в НИИ.

"Слушай, Мишка", – сказал он однажды за ужином. "Я тут подумал… Может, нам с тобой какое-нибудь дело замутить? У меня есть немного сбережений, можно машину подержанную купить и таксовать по вечерам".

Мишка аж подпрыгнул от восторга:

"Отличная идея! Я даже знаю, где можно недорого взять "Жигули" в хорошем состоянии!"

Надежда только головой качала, глядя на своих мужчин:

"Господи, два сапога – пара! Только осторожнее там, на дорогах-то".

С помощью Мишкиных связей (откуда только у мальчишки столько знакомых?) они приобрели бежевую "шестерку" у уезжающего на ПМЖ в Израиль инженера. Андрей начал таксовать по вечерам и выходным, а Мишка помогал ему находить клиентов на дальние рейсы.

В доме появился достаток. Андрей, никогда раньше не имевший собственных денег в таком количестве, расцвел. Теперь он мог баловать свою Наденьку – то духи французские привезет, то платье красивое купит.

"Надюш, закрой глаза и протяни руки", – говорил он, пряча за спиной очередной сюрприз.

"Андрюша, ну что ты как маленький!" – смущалась Надежда, но глаза закрывала и всегда искренне радовалась подаркам, даже самым скромным.

Мишка, наблюдая за ними, думал, что, пожалуй, впервые видит мать по-настоящему счастливой.

Беда пришла внезапно, как это всегда и бывает. В дождливый осенний вечер Андрей возвращался с последнего рейса. На скользкой дороге машину занесло, и она на полной скорости врезалась в столб. "Копейку" смяло как консервную банку.

Андрей выжил чудом, но провел в больнице почти месяц и с тех пор заметно прихрамывал на правую ногу. О работе таксистом пришлось забыть.

"Ничего, Андрюша, главное – ты жив", – утешала его Надежда, украдкой вытирая слезы.

***

Мишка тем временем заканчивал десятый класс. Из щуплого пацана он превратился в статного юношу – вытянулся, раздался в плечах, а регулярные занятия боксом придали его фигуре атлетический вид. Девчонки в школе стали бросать на него заинтересованные взгляды, а некоторые даже пытались познакомиться поближе.

"Мишка, ты чего такой задумчивый?" – спросила как-то мать, заметив, что сын сидит на кухне и бездумно крутит в руках чашку с остывшим чаем.

"Да так… Думаю, может, в мореходку после школы пойти? Или в торговый институт…"

"Ну, до выпуска еще целый год, успеешь решить", – улыбнулась Надежда, но в глазах её мелькнула гордость за сына, который уже задумывается о будущем.

Неожиданно в дом Парфёновых пришла новая беда. В тот безмятежный июльский день, когда солнце щедро заливало побережье, а море казалось особенно ласковым, Надежда с Андреем отправились на пляж.

"Вода сегодня – парное молоко," – улыбнулся Андрей, когда они вместе окунулись в тёплые волны.

После короткого совместного плавания Надя вышла на берег, расстелила полотенце и устроилась позагорать. Кожа приятно подставлялась солнечным лучам, а шум прибоя убаюкивал.

"Я ещё немного поплаваю," – сказал Андрей, отряхивая с волос солёные капли.

"Только не заплывай далеко," – привычно предупредила Надежда, хотя знала, что муж всё равно поступит по-своему. Он всегда говорил, что именно в открытом море, вдали от берега, чувствует себя по-настоящему свободным, как в детстве.

Надя задремала под ласковым солнцем, а когда проснулась от непонятной тревоги, Андрея нигде не было видно. Ни на берегу, ни среди плавающих людей, ни в морской дали. Сначала она подумала, что он просто отошёл в кафе или душевые, но сердце уже сжималось от недоброго предчувствия.

Спасатели начали поиски незамедлительно. Пляж наполнился тревожными голосами, свистками, командами. Прибывшие водолазы методично прочёсывали морское дно, раз за разом погружаясь в толщу воды. Надежда стояла на берегу, кутаясь в полотенце, несмотря на жару, и не отрывала взгляда от моря, словно надеясь, что вот-вот увидит знакомый силуэт мужа, плывущего к берегу.

"Может, его течением отнесло дальше по побережью?" – предположил кто-то из спасателей, и поиски расширили.

Но ни в тот день, ни в последующие Андрея так и не нашли. Водолазы ныряли до изнеможения, обследовали каждый метр морского дна в радиусе возможного заплыва, но безрезультатно. Море, такое приветливое и ласковое всего несколько часов назад, словно сомкнуло свои воды, навсегда забрав Андрея в свои глубины.

"Такое иногда случается," – тихо сказал пожилой спасатель, глядя куда-то вдаль. "Море даёт, и море забирает."

Для Надежды и Мишки начались дни, полные отчаяния и несбыточной надежды. Каждое утро Надя приходила на пляж и часами смотрела на горизонт, словно ожидая чуда. Но море хранило своё молчание, не возвращая того, кто так любил его свободу.

Надежда очень переживала гибель мужа. Бывало, ночами сидела у окна, вглядываясь в темноту, словно ожидая, что он вот-вот появится на пороге.

– Мам, ты опять не спишь? – спрашивал Миша, находя её в кресле с остывшей чашкой чая.

– Задумалась просто, – отвечала она, смахивая невидимую слезу. – Иди спать, завтра в школу.

Мише тоже не хватало отца. Особенно когда одноклассники хвастались, как здорово они с отцом сходили на рыбалку или в горы. Но жизнь, как упрямый маятник, продолжала свой ход.

Глава 6

Школу Михаил закончил с блеском. Учителя намекали на золотую медаль, но он только усмехался:

– Золото – это, конечно, хорошо, но оно и без медали блестит. Зачем тратить время на показуху?

В московский экономический он поступил играючи, хотя конкурс был – семь потных абитуриентов на место.

– Ну как там столица, не съела ещё? – спрашивали знакомые при встрече, когда Михаил приезжал ненадолго домой.

– Скорее я её, – подмигивал Миша.

Учиться было непросто. Иногда казалось, что сутки специально сократили до 20 часов – как иначе объяснить, что он всё не успевал? Но Михаил умудрялся и лекции не пропускать, и на "отлично" учиться, и подрабатывать по вечерам.

– Мам, я тебе денег выслал, – звонил он домой. – Купи себе что-нибудь красивое, а то совсем в своей бухгалтерии закопалась.

– Сынок, себе оставь! Я же…

– Мам, это не обсуждается, – мягко, но твёрдо обрывал он.

Михаил с азартом нырнул в мир инвестиций, пробуя применить институтские формулы к реальному рынку. Форекс, фондовые индексы, фьючерсы – эти слова звучали для него как музыка.

– Ты бы поосторожнее, – советовал сосед по общежитию. – Рынок – он как дикий зверь, прикормишь, а потом руку откусит.

– Риск – благородное дело, – отшучивался Миша.

***

Август 1998-го ударил по нему как обухом. Дефолт. Обвал рубля. И его маленький, но такой выстраданный капитал превратился в пыль.

– Чёрт! – Михаил швырнул калькулятор в стену. – Всё, что зарабатывал, всё, на чём экономил…

Но унывать было не в его характере. Уже через неделю он сидел в библиотеке, обложившись книгами по антикризисному управлению.

– Знаешь, в чём моя ошибка была? – говорил он новому приятелю из богатенькой семьи. – Я пытался сам всё тащить. А надо было объединять ресурсы.

Вскоре у Михаила появилась целая сеть друзей "при деньгах и связях". Он умел находить подход к людям – где-то комплимент, где-то дельный совет, а где-то просто умение слушать.

– Миш, а ты не думал мои деньги в оборот пустить? – спросил как-то сын крупного чиновника. – Отец всё равно не замечает, сколько у меня на счету.

– Интересная мысль, – задумчиво протянул Михаил. – Я бы мог предложить схему с минимальными рисками и хорошей доходностью…

Так он начал новую игру – уже чужими фишками. Выглядел Михаил безупречно: дорогой костюм (пусть и в кредит), уверенная улыбка, отточенные движения. Когда он говорил о "бычьем тренде" или "коррекции индекса Доу-Джонса", даже скептики лезли за кошельком.

– Понимаете, – объяснял он очередному инвестору, – сейчас идеальный момент для входа в рынок. Азиатские площадки показывают стабильный рост, а наши активы недооценены минимум на тридцать процентов.

В случае успеха – а он случался всё чаще – Михаил скромно брал свою комиссию. Если же сделка проваливалась…

– Видите ли, – разводил он руками, – никто не мог предсказать, что центробанк Японии так резко изменит ставку. Это форс-мажор чистой воды. Но не волнуйтесь, у меня уже есть план, как минимизировать потери.

Главным его талантом было безошибочное чутьё на людей. Одного взгляда хватало, чтобы понять: с этим можно иметь дело, а от того лучше держаться подальше.

– Как ты это делаешь? – спрашивали его.

– Элементарно, – улыбался Михаил. – Просто смотрю не на кошелёк, а на человека.

Михаил закончил институт с красным дипломом, хотя сам до последнего уверял всех, что "корочки – это просто бумага".

– Ну что, отличник, теперь куда? – подтрунивали однокурсники на выпускном.

– Туда, где деньги не спят, – подмигивал он, поправляя галстук, купленный специально для защиты диплома.

Его с удовольствием взяли в один из крупных банков, причем на собеседовании он умудрился так заговорить главу отдела, что тот забыл половину стандартных вопросов.

– Молодой человек, а вы всегда так убедительно рассказываете о деривативах? – спросил седовласый финансовый директор, снимая очки.

– Только когда не выспался, – честно признался Михаил. – Когда высыпаюсь, я ещё красноречивее.

Директор рассмеялся и пожал ему руку: "Приступайте с понедельника".

В банке он сразу же показал себя успешным специалистом, разбирающимся в тонкостях финансовой сферы так, словно родился с калькулятором в руках. Коллеги шутили, что Михаил даже кофе себе наливает, просчитывая оптимальное соотношение кофеина к рабочим часам.

– Миш, ты бы хоть иногда делал вид, что тебе сложно, – говорила ему симпатичная сотрудница из соседнего отдела. – А то начальство решит, что нам всем зарплату можно урезать.

– Я просто экономлю время на сомнениях, – отшучивался он, помогая ей разобраться с очередным отчетом.

Его явно ждал карьерный рост – об этом шептались в курилке и открыто говорил начальник отдела. Но однажды утром, когда Михаил просматривал биржевые сводки, раздался звонок.

– Сынок, – голос матери звучал глухо, – дед Назар умер вчера вечером. Сердце…

Михаил замер, сжимая телефон. Перед глазами всплыло морщинистое лицо деда, его жилистые руки, запах самокруток и та особенная, чуть хрипловатая манера смеяться.

– Я прилечу сегодня же, – сказал он, уже прикидывая расписание рейсов.

Начальник, услышав о похоронах, только кивнул. Семья важнее. Бери отгул, сколько нужно.

Глава 7

Михаил прилетел к матери в Анапу тем же вечером. Надежда встретила его на пороге – осунувшаяся, с покрасневшими глазами, но держалась.

– Ишь, какой столичный стал, – попыталась она улыбнуться, разглядывая сына в дорогом пальто. – Дед бы гордился.

Полетели самолётом до Читы. После аэропорта они вместе отправились в деревню на похороны. Дорога долго петляла между холмов, и с каждым километром Михаил словно возвращался в детство – те же пейзажи, тот же воздух, пахнущий полынью и сухой травой.

– Помнишь, как дед учил тебя рыбачить? – вдруг спросила мать, глядя в окно автобуса. – Ты тогда крючок себе в палец загнал, а он тебе сказал…

– "Рыбак должен быть с характером, а не с соплями", – закончил Михаил и они оба тихо рассмеялись.

В деревне их встретила родня, которую давно не видели. Дядя Толя, постаревший и поседевший, но всё с той же хитрой улыбкой. Тётя Клава, ставшая ещё круглее и громогласнее. И бабушка Рая – маленькая, сухонькая, с глазами, выцветшими от времени и слёз.

– Мишенька! – всплеснула она руками. – Гляньте-ка, люди добрые, какой красавец вырос! А я всё думала, доживу ли, увижу ли внучка своего столичного…

Она гладила его по щеке морщинистой ладонью, и Михаил вдруг почувствовал себя снова маленьким мальчиком, который приезжал на каникулы и объедался бабушкиными пирогами.

– Ба, я бы сейчас от твоих шанежек не отказался, – сказал он, целуя её в макушку.

– Так я напекла, родной, напекла! – засуетилась она. – Знала, что приедешь, всю ночь у печи стояла.

Дядя Толя подмигнул:

– И не только шанежки у нас есть. Дед-то Назар самогон перед смертью знатный поставил. Сказал: "Когда помру, чтоб помянули как следует, не магазинной бурдой".

Помянули деда Назара по всем правилам. Вспоминали, каким он был – упрямым, но справедливым, работящим до седьмого пота, немногословным, но метким на шутку.

– А помните, как он председателя колхоза отчитал? – хохотал дядя Толя. – "Ты, – говорит, – начальник только по бумажке, а по уму – так хуже рядового!" И по матушке его!

– Толик, не при ребёнке же! – одёрнула его тётя Клава, хотя "ребёнку" было уже под тридцать.

– Да ладно тебе, Клав, – махнула рукой бабушка Рая. – Мишка-то наш давно взрослый. Вон какой солидный стал, при галстуке ходит. В банке, говоришь, работаешь? А деньги там настоящие или как у нас – то дают, то не дают?

Михаил рассмеялся:

– Настоящие, ба, не волнуйся. Вот, привёз тебе немного, – он достал конверт.

– Что ты, что ты, – замахала руками старушка. – Не нужно мне. Мне пенсии хватает.

– На лекарства, – твёрдо сказал Михаил. – И на хорошую еду. Не спорь со мной, я теперь финансовый аналитик, мне виднее, как распределять капитал.

После поминок Надежда и Михаил с грустью смотрели, во что превратилась родная забайкальская деревня. Покосившиеся заборы, заколоченные окна в некогда шумных домах, заросшие бурьяном огороды.

– Молодёжь вся разъехалась, – вздыхала бабушка Рая. – Кто в город, кто вообще на вахту куда-то. Одни старики остались. Магазин и тот через день работает. Автолавка приезжает по средам, если дорогу не размоет.

– А помнишь, мам, тут же клуб был? – спросил Михаил, указывая на обветшалое здание с провалившейся крышей.

– Ещё бы, – улыбнулась Надежда. – Я там на танцы бегала.

– Парни по ней сохли! – взмахнула рукой бабушка Рая – а она всё говорила, что в городе себе найдёт. Нашла вот. Батьку твоего, тьфу на него, дурака.

Уезжали с тяжёлым сердцем. Бабушка Рая стояла у калитки, маленькая и какая-то прозрачная в лучах заходящего солнца. Она часто крестила их вслед, и Михаил понимал, что видит её, скорее всего, в последний раз.

– Приезжай летом, – всё повторяла она. – Я тебе грибов насушу, варенья наварю…

– Обязательно приеду, – обещал Михаил, зная, что вряд ли сможет выкроить время в своём плотном графике.

Прилетели в Москву. Михаил отвёз маму домой, в Анапу, помог ей с домашними делами, починил протекающий кран и настроил новый телевизор, который купил ей в подарок.

– Сынок, не надо было тратиться, – качала головой Надежда.

– Мам, это инвестиция, – серьёзно ответил он. – В твоё хорошее настроение.

А сам улетел к себе, в Москву, в свою небольшую, но уютную квартиру в хорошем районе. Он купил её в ипотеку, но выплаты не напрягали – карьера шла в гору, премии становились всё солиднее.

– Миша, ты бы хоть девушку себе нашёл постоянную, – говорила мама по телефону. – Тридцать скоро, а всё холостякуешь.

– Мам, я в поиске, – отшучивался он. – Просто у меня высокие требования к ликвидности активов.

– К чему? – не понимала Надежда.

– К красоте и уму одновременно, – пояснял Михаил.

Он старался регулярно посещать спортзал и бассейн – "инвестиции в человеческий капитал", как он шутливо называл это. И хотя бы пару раз в году старался слетать заграницу отдохнуть с очередной девушкой или один.