Иллюзия боли

Павел Эрзяйкин

Иллюзия боли

«Иллюзия боли»

Предисловие

Моя первая медитация Випассана стала Адом. Каждый день я проклинал себя за то, что приехал, мечтал сбежать и ненавидел каждый звук гонга призывавший к практике. Но именно там я столкнулся с удивительным парадоксом: чем сильнее страдал, тем яснее становилась простая истина – боль была иллюзией, созданной моим же умом

Это книга история моего путешествия отчаяния в жизни, спасения в ашрамах Индии, до озарений в Непале, от страха перед болью до свободы, которую она мне подарила.

Имя, которое получил от учителя Парамананда «Запредельное Блаженство».

Тогда оно оказалось лишь красивыми словами, теперь я понимаю: что это и есть цель – выйти за пределы страдания, которые мы сами создаем

Вступление

История появления этой книги появилась не так давно, после появления на свет в 2010 году, практически в день рождения моего сына, книги «ваши дети не ваши дети».

В то время были популярные мои две мастерские: «Новое родительское собрание» и «Супружество как партнерство». Это две мастерские продолжительностью 3–4 часа, на которых я отвечал на вопросы родителей или соответственно супругов, внося ясность в «трудные ситуации», с которыми они сталкивались. И в итоге по мотивам мастерской «Новое родительское собрание» из моих ответов на часто задаваемые вопросы появилась на свет книга «Ваши дети не ваши дети», второй же книгой соответственно стала книга «Супружество как партнерство» по мотивам одноименной мастерской.

Книга о детско-родительских отношениях была тепло принята читателями, и хочу здесь выразить огромную благодарность всем читателям за их интерес к данной теме, за отзывы и комментарии в сетях и в личных сообщениях. И еще благодарность за готовность и мужество пересмотреть свои убеждения и трансформировать свои отношения с детьми и совершить переход от правильного родительства к мудрому.

Книга «Супружество как партнерство» была принята более сдержанно, несмотря на социальную актуальность темы, ведь проблемы в супружеских отношениях являются достаточно частой темой разговоров, но готовность к изменениям и энтузиазм здесь гораздо ниже.

И так, что дальше, какой станет следующая книга?

15 лет назад любопытство привело меня в Катманду в дама-центр, где я решил принять участие в медитативном курсе випассана по Гоенка и мое знакомство с випассаной, мягко говоря, было не таким уж и радостным и забавным, да чего уж там, для меня это было просто адом. Каждый день был бесконечно долгим и каждый перерыв в медитациях я спал, каждый подъем на медитацию сопровождался проклятиями себя самого за решение по участвовать в этой авантюре, постоянными мысли о побеге и непрерывный поиск предлогов – это сделать.

После очередного блока медитаций (их было по 4 каждый день) или сна во время перерыва (их было 3 в день) я с надеждой смотрел на доску с информацией на которой был написан номер дня курса и просьба сохранять благородную тишину, и обнаруживал, что день не изменился.

И 7-метровый забор, который отгораживал дамма центр от остального мира тоже, это был все тот же день что и до перерыва. При каждом взгляде на доску информации я получал разочарование. Мне казалось, что все было против меня.

Курс начинался с медитации «Анапана», что в переводе с языка Пали, означает – наблюдение за естественным дыханием. Наблюдение за процессом, который сопровождает нас всю нашу жизнь с рождения и является незаметным для нашего внимания, так как является обычным. Обычное быстро ускользает от нашего внимания, становится не интересным и скучным и требуется усилие, чтобы все время упорно возвращаться к процессу наблюдения и удерживать внимание как можно дольше.

Так вот, я прибыл на курс випассаны из Индии, где находился с группой в чудесном и волшебном ашраме Бабаджи в Хайдакхане и приехал оттуда с заложенным носом. Какое там наблюдение за естественным дыханием? Мой нос абсолютно не дышал, и я глотал сопли. Меня бесило всё, буквально я страдал. Я терпел и уговаривал себя не сдаваться, мне было просто стыдно сдаваться, так как я был на курсе с друзьями и сам преподавал медитацию и проводил медитативные лагеря на Алтае каждый год. Да я держался как мог и должен был завершить начатое.

Сейчас, вспоминая свое поведение, появляется только улыбка, но тогда все что происходило со мной, воспринималось очень и очень серьезно.

На четвертый день курса случился переход на практику випассана, мой насморк прошел, и нагрузка на внимание увеличилась и мне субъективно стало ненадолго даже легче. Випассана – это практика наблюдения за более тонкой категорией, это практика наблюдения за естественными ощущениями. Это было за пределами моего понимания. Так как мое тело в большей части состояло из ощущений комфортных: «ничего не чувствую», «пустота», «да, ничего у меня не болит», в общем из ощущений, на которые я никогда не «тратил» свое внимание. Все ощущения были за рамками выживания и страдания, попросту были не интересны, так как у них не было названия и мой комментирующий и тревожный ум игнорировал их.

Другие же ощущения более грубые и заметные для внимания которые я способен был регистрировать в моменте, состояли из обычных и скучных типа: тепло, холодно, сухо, влажно, давит, тянет, сжимает, тикает, пульсирует, покалывает или чешется. И более интенсивных ощущений: морозит, печет, распирает, давит, дергает, зудит, выворачивает, колет, пронзает, да и большинство из них описывались и скрывались под одним словом – боль.

К страданиям от моего голодного беспокойного ума, лишенного его любимой внешней нагрузки в виде: чтения, интернета, непрерывного и беспокойного поиска в окружающем мире подтверждения знаний из моего прошлого опыта и прежних знаний и доказательств правильности для моих убеждений. Добавилась – боль.

Она присутствовала во всех неподвижных медитациях «Адитана», которые проходили три раза в день. Природа этой боли была непонятна с точки зрения здравого смысла и у нее не было никакой причины в этом моменте. Но порой сама боль была просто нестерпимой. И как не странно механизм психосоматики стал буквально доходить до моего понимания благодаря и через участие в данной практике.

После участия в первой випассане, я был убежден, что никогда в жизни не поеду на этот курс снова. Что метод избавления от страдания через встречу лоб в лоб с самим страданием – это не мое, и прочие разные глупые и истеричные выводы. Но как не странно через год в марте я снова был в дама центре. Тогда мое отношение кардинально изменилось, а после третьего посещения я окончательно влюбился в эту технику и продолжаю сам ежедневно практиковать, провожу випассану по своей методике уже более 10 лет и количество групп, которые я провел, уже более – 40, я это более 600 человек

И так название книги «Иллюзия боли» именно такое название пришло в голову, во время практики, да и конечно огромное желание поделиться открытиями, которые сопровождают практику медитаций випассана и по сей день.

И этой книгой я хочу поблагодарить всех своих студентов института бизнеса, где я преподавал в течение 10 лет и всех участников медитативных лагерей и курсов. За их мужественное участие в непонятных и не нормальных практиках, за их желание вырваться из рутины обычной жизни и встретиться с жизнью в моменте.

Также хочу выразить огромную благодарность всем людям, которые встречались мне в моих путешествиях, без вас они никогда не стали бы такими удивительными.

Моей жене и детям, за мои частые отсутствия.

Моей старшей дочери Яне Вильон, и ее мужу Андрею Вильон, за невероятные усилия потраченные на мой переезд в Америку, терпеливую поддержку и возможность дописать эту книгу в идеальных условиях.

И еще огромную благодарность я хочу выразить Ольге Кузнецовой, организатору моих онлайн и офлайн курсов, автору всех публикаций в социальных сетях, за поддержку, терпение и вдохновение.

Иллюзия боли

Я не помню первую встречу с физической болью, возможно она просто была непродолжительной, принадлежала моменту, в котором происходило событие и исчезала в следующий момент, не оставив следа в виде страха, она не зафиксировалась.

Вот небольшой пример из детства, о том, как я пошел впервые самостоятельно.

Это событие произошло в доме у моей бабушки, в котором я прожил с мамой и папой до 3 лет. Конечно, меня учили ходить, ассистируя, и какое-то время конечно же не получалось. Но как-то утром моя мама и бабушка (кстати, это их история) находившись в соседней комнате, услышали звуки – «топ-топ-топ-топ» и затем «бум» звук падения и никакого плача. Они притихли в ожидании, дальше они вновь услышали – «топ-топ-топ-топ», и вновь «бум», далее вновь – топ-топ-топ-топ и снова «бум», и через пару секунд в дверном проеме появился счастливый я, с улыбкой до ушей и с тремя шишками на лбу. Это был праздник! Кстати, эта часть в моей памяти осталась как солнечный день и радость, ощущение какой-то победы, какого-то чуда. И никакой боли я не помню вообще, хотя шишки на моем лбу указывали на то, что она была, просто не было страха и паники ни внутри меня ни снаружи.

В моем детстве, думаю, как и у многих, одним из любимых развлечений были прыжки откуда-то, куда-то, через что-то. Прыгать – это лететь, это какое-то время находиться в полете. Это было захватывающе, это вызывало невероятный восторг и азарт, прыгать можно было бесконечно, не теряя при этом энтузиазма.

Первую боль, которая запомнилась, как внезапное, резкое, колюще-режущее ощущение, которое длилось мгновение и потом сменилось на тупое и ноющее и более продолжительное, непосредственно в месте травмы. Это случилось, когда мне было, около трех лет. Я жил у бабушки в частном секторе, и самосвал привез огромную кучу песка, которую свалил возле забора бабушкиного дома, прямо у забора. И это было вызовом, это стало новым приключением и новой игрой.

Игра, это просто прыгать с забора в кучу песка, и сама эта идея такой игры появилась мгновенно, так же, как и ее реализация и поддержка нашлась, в виде соседских пацанов приблизительно моего возраста. Это на самом деле было очень великим событием для детворы всей улицы. И так мы прыгали с забора в песок, стараясь показать свои суперспособности, прыгали: кто прыгнет дальше, кто прыгнет выше, скатится или кувыркнется. И вот вовремя очередного прыжка я и почувствовал уже описанное выше ощущение, боль. Визуально картинку разреза на стопе дополнила кровь, моя правая стопа попала задок разбитой бутылки, которой осталась еще и часть от самой бутылки в виде треугольного зуба, и встреча с моей голой стопой закончилась достаточно глубоким порезом и кровотечением.

Конечно, я испугался и побежал за помощью. Тут я нарвался на уже знакомые мне страх и панику, растерянность которые исходили от окружающих. Мне впечаталась в память как страх, и сейчас я понимаю, что, это был не совсем мой страх, а возможно и совсем не мой. Это страх и тревога окружения рядом, паника и растерянность мамы, бабушки, дедушки, моей тети и врачей скорой помощи, других людей, тех, кто был рядом.

Вот так мы инфицируемся страхами и тревогами нашего окружения которые напуганы, и чтобы не оказаться виноватыми они ищут виновного, потому что, когда его найдут, это погасит на время их страх.

А куча песка, как классный детский аттракцион с этого момента оказалась под запретом для всех детей улицы.

А я узнал от них что:

– нельзя прыгать,

– бегать,

– что я сам виноват,

= еще много страшных вещей и непонятных для меня всевозможных последствий, которые, наверное, должны были меня напугать так, чтобы я в будущем их так не пугал.

Конечно же я не перестал бегать и прыгать, я просто стал это скрывать, прятать ссадины и порезы, ушибы и синяки, а они присутствовали в детстве на моем теле почти постоянно.

Поиск «виноватого» ведется с одной целью выгородить себя, не быть виноватым самому.

Как в анекдоте про психиатрическою больницу: «кто первый белый халат надел, тот и доктор». Чтобы не стать виноватым, нужно первым обвинить кого-то, либо что-то.

Когда играл на улице в футбол или хоккей, прыгал через гаражи, лазил по деревьям, дрался, перестреливался из рогатки и тому подобное, не всегда проходило все гладко и безмятежно.

И другие случаи встречи с “болью” то есть, с неожиданными, внезапными, острыми ощущениями, но которые не включали в себя присутствие страха со стороны окружения. Это случаи, в которых была нейтральность или поддержка со стороны других участников игры и тогда они тут же забывались, а то и вовсе исчезали со скоростью появления, просто забывались, как что-то несущественное.

В играх на улице как правило периодически встречаются моменты в которых мне “прилетало”, мячом или шайбой или от ноги, или клюшки другого участника, иногда в самые чувствительные части тела и было “больно”, или даже “очень больно”, но никто не бросался меня спасать, не собирались зрители, и я не становился центром внимания. Я просто выбывал из игры, которая продолжалась своим чередом.

Максимум внимания, которое можно было получить, это совет от бывалого, опытного уличного “травматолога”:

– при ударе в пах – “ты на пятках попрыгай” и сейчас все пройдет,

– при ударе в живот – “дыши чаще”.

Но чаще всего я сам растирал место ушиба и забывал о нем, лишь бы побыстрее вернуться дальше в игру.

Это по телевизору показывают футболистов, симулирующих нестерпимую боль, выпрашивающих штрафной удар, сочувствие трибун, а на улице и реальной жизни «нытики и истерики» не в почете.

Из наблюдений детства:

– в драке боль почти не чувствуется, потому что, необходимо продолжать действовать;

– если я победил то, у меня ничего не болит, а если что-то и болит, то это фигня, кстати все заживает в 3–4 раза быстрее, чем у оппонента;

– если я проиграл в драке, то тут наоборот, все болит, ужасно все болит, просто все травмы на грани жизни и смерти, исключительно нестерпимые и серьезные, и все заживает долго и с осложнениями;

– когда я вдохновлен участием в происходящих событиях то, я не фиксируюсь на травмах, ушибах, ожогах и порезах, я мгновенно забываю о них, тогда они проходят и заживают также незаметно, естественно и быстро;

– если я фиксируюсь на болячках, то это происходит только в моментах, когда не занят чем-то вдохновляющим и важным, заживление проходит дольше, и я еще их периодически «ковыряю», поддерживаю состояние страдальца.

Страдания и симуляция страданий работают только в той среде, там, где тебя научили страдать.

Страдание – это игра для привлечения внимания окружающих чувствительных к этой игре. Это возможность занять доминирующую позицию в семье для получения причитающегося страдальцу внимания и, если кто-то посмеет отвлечься от тебя, так просто нужно издать стон и все внимание опять будет.

Также, если ты страдалец, ты имеешь право вести себя как «скотина», и тебе все сойдет с рук. Когда страдаешь, то никто не попросит, и даже не посмеет попросить, и ни дай бог потребовать с тебя выполнять какие-то обязательства, которые возможно были раньше возложены, но теперь твое окружение тебе должно, и оно должно тебе – Все.

У тебя есть только права, и эти права на все, их внимание, и на контроль их жизни. Потому как страдальцы и мученики они ведь святые, с них нельзя требовать никакой ответственности, на них можно только молиться и беспрекословно следовать их указаниям.

Как я научился страдать и манипулировать.

Конечно, не было никакого учителя по страданию и никаких специальных курсов по манипуляции я не проходил. Я запомнил замечательную цитату от Евгения Гришковца: “ Как только ты первый раз обиделся, ты уже научился обижать”. Меня учили, как и всех, в детстве и потом и всю жизнь – правильно любить. Любить правильно: маму, папу, брата, школу, природу, животных, родину, партию, бога, полезную еду, жену, детей и так далее и тому подобное. И поэтому безусловная любовь стала экзотикой, а условная стала общепринятой и распространенной практикой.

Вот эту игру «обиду» я отлично помню, тут самое главное быть серьезным и страдающим. В памяти этот период начался с появлением младшего брата, это в возрасте 3,5 года. Конечно, я умел плакать и плакал до его появления, но технологией это стало, когда оказалось, что я старший и поэтому я «всё и всегда» стал должен, и во всем виноват, потому что я старший и уже большой. И поэтому я должен уступать младшему, делиться с младшим и при этом еще его и любить, защищать в случае каких-то неудач и аварий, и при этом быть во всем виноватым.

И способом защиты манипуляции стал плачь, от обиды, от несправедливости происходящего. Я плакал, плакал, плакал конечно же это по большей части дома и это происходило очень часто, переход в состояние плача был мгновенным. В детском садике, который я посещал, плачь был не в почете, и я им особо не пользовался. Плачь дома использовался для того, чтобы привлечь внимание к себе и стать “особенным”, или невиноватым. А когда меня ругали для того, я использовал слезы, чтобы поменять интонацию у обвинителя, а иногда плачь даже спасал от наказания, снимал ответственность, помогал уйти от не нужных (с моей точки зрения) обязанностей. Плачь давал мне права на месть, например, и другие выходки, истерику и разные “психи”.

В школьные годы проявления обиды в виде плача прошло. Потому что не было поддержки, плакать было невыгодно и не круто, это перестало «работать». А сейчас манипуляция осталась в виде – “включить” печаль, грусть, ну и, обиду.

Иллюзия боли

Немного информации из официальных, общепринятых определений, которые можно найти в доступных источниках, например, как я, в Википедии (все что написано курсивом и заключено в кавычки)

«Международная ассоциация по изучению боли (IASP) дает следующее определение понятию боль:

Боль – неприятное сенсорное и эмоциональное переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением или описываемое в терминах такого повреждения.

То есть боль, как правило, нечто большее, чем чистое ощущение, связанное с существующим или возможным органическим повреждением, поскольку обычно сопровождается эмоциональным переживанием.

Боль – это физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение. Является одним из симптомов ряда заболеваний».

Физиологическая роль боли

«Несмотря на свою неприятность, боль является одним из главных компонентов защитной системы организма. Это важнейший сигнал о повреждении ткани и развитии патологического процесса, постоянно действующий регулятор гомеостатических реакций, включая их высшие поведенческие формы. Однако это не означает, что боль имеет только защитные свойства. При определенных условиях, сыграв свою информационную роль, боль сама становится частью патологического процесса, нередко более опасного, чем вызвавшее ее повреждение.

Согласно этой гипотезе, боль не является специфическим физическим ощущением, и не существует специальных рецепторов, воспринимающих только болевое раздражение. Появление чувства боли может вызваться раздражением любых типов рецепторов, если сила раздражения достаточно велика.»